45 steps into the darkness

Нейтан был бы не прочь выкурить несколько сигарет по очереди, ну или хотя бы одну, но достаточно крепкую, чтобы собраться с мыслями. Его останавливали только датчики дыма, которые уже неоднократно проявляли себя как борцы с курением в туалетах. Удивительно, что в том состоянии, в котором Нейтан находился, он вообще помнил о существовании датчиков. Не то чтобы его пугала перспектива спровоцировать пожарную тревогу, нет. Дело было даже не в том, что он не хотел потом объяснять ректору и охране, что причиной всему были наркотики и своеобразная реакция на них организма. Его мотивировало ожидание. Сидя на кафельной плитке напротив двери, которая могла в любой момент открыться, Нейтан думал о том, стоит ли написать еще одно сообщение. Может быть, десяток предыдущих попросту не дошли до адресата. На удивление, думал он не только об этом - в кои-то веки голова не оказалась забита одной навязчивой мыслью, а превратилась в бездонный сундук, в который кто-то, возможно, сама Вселенная, медленно складывал множество потрясающих идей. Все они были перепутаны между собой, как разноцветные нитки, из которых был собран один большой клубок, и стоило бы их немного организовать, но даже отсутствие такой возможности не могло испортить впечатление. Нервозность, обычно неизбежно настигающая к середине дня, куда-то испарилась. Остались только спокойствие и понимание, понимание практически всего, от самого себя до тайн мироздания. Нейтан, прикрыв глаза, задумался еще и о том, что ему стоило бы чаще чередовать диазепам и рисперидон с милыми малышками-экстази. Ему, ей богу, никогда еще так хорошо не было. Из минусов была только тоска по человеческому обществу, которую, тем не менее, пока удавалось заглушить надеждой на скорую компанию. - Я надеюсь, что у тебя был очень веский повод сорвать мне занятие. Вот и компания. Думает, что хмурыми бровками сможет создать себе образ всерьез недовольного парня, но на самом деле остается милым маленьким выдренком, который даже разозлиться не очаровательно не может. Он был милым. Нейтан, кажется, понимал это только сейчас. - С тобой вообще все хорошо? - Уоррен наклонился к Нейтану. Тот поднял голову, засмотревшись на то, как спали на лицо, челкой задев ресницы, отросшие волосы. У него было симпатичное личико. Какого черта Нейтан не замечал этого раньше? Не замечал, каким внимательным может быть взгляд этих глаз, когда Уоррен о нем беспокоится. Не замечал, как тень падает на маленькую впадинку на его щеке, когда он искренне улыбается. Не замечал, как трогательно опущены бывают уголки его губ, когда он чем-то озабочен и не может выгнать это "что-то" из своей головы. - Ты знал, - Нейтан жадно вдохнул посреди фразы, потому что поймал себя на мысли, что перестал дышать ненадолго, - Что ты - ебучее восьмое чудо света? Как... Пирамида Хеопса и Статуя Зевса в одном флаконе. - Все сказал? - Уоррен легонько похлопал его по щеке, - Ты под чем? Нейтан в свою очередь решил воздержаться от ответа. Он, оттолкнувшись руками от пола, встал на ноги, слегка пошатнувшись, и подошел вплотную к Уоррену, соприкоснувшись с ним грудью. В поисках тактильного контакта Нейтан опустил ладонь на его плечо, мгновенно пожалев о том, что горячая, мягкая кожа оказалась скрыта под складками одежды. Ему не нравилось чувствовать под ладонью безжизненную синтетическую ткань, хотелось прикоснуться к голому телу, надавить самыми кончиками пальцев на маленькие вершины проступающих костей, провести ногтями, оставить тонкие красные линии... - Ты начинаешь меня волновать, - заметив странное поведение Нейтана, Грэм отошел на полшага назад, - С тобой точно все нормально? Нейтан утвердительно кивнул, для большей убедительности улыбнулся, а затем снова шагнул к Уоррену и, крепче схватившись за его плечо, поцеловал его. И не смотря на то, что они столкнулись зубами, на то, что Уоррен от неожиданности простонал что-то нецензурное в губы Нейтану, на то, что обстановка обрисованного глупыми граффити мужского туалета едва ли настраивала на романтический лад, Нейтан был готов поклясться: поцелуй под экстази - лучший поцелуй в его жизни. То, что раньше ему представлялось самым глупым проявлением подростковой привязанности, неловким, бессвязным и даже отвратительным, теперь казалось почти единственным действием, которое могло безошибочно выразить все, что он чувствовал. Никогда и ни к кому Нейтан не испытывал столько приятной нежности, сколько испытывал всего под одной таблеткой к этому человеку, который, конечно, вроде бы и считался его "парнем", но на самом-то деле едва ли воспринимался всерьез до этого момента. Уоррен на поцелуй ответил, хоть и не сразу, но скоро прервал его, чтобы отдышаться. Он смотрел на Нейтана, как на безумца, а Нейтану казалось, что в карих глазах растут ядерные грибы, окаймленные золотым кольцом из хаотично вздрагивающих языков пламени. - Знаешь, ты мог подождать с этим до вечера... Нейтан хотел его. Сильно, очень сильно. Ему казалось, что секс в грязном туалете - лучшая перспектива, что все: занятия, преподаватели, весь окружающий мир, - могли подождать, что именно сейчас им руководило что-то большее, чем просто похоть или эффект наркотика. Возможно, доверие? Симпатия? Или даже нечто большее, чем просто симпатия, как, например, любовь? Это все было так прекрасно странно. Так непривычно. Прозвенел звонок, оповещающий об окончании пары. Уоррен дернулся, чтобы выйти из туалета, но Нейтан, вместо того, чтобы отпустить его, потянул его за собой в одну из кабинок. - Нейт! - Грэм возмущенно хлопнул его по груди, пытаясь высвободиться, - Ну не здесь же! Нейтан посмотрел на него так печально, словно от столь желанного им перепиха зависела вся его жизнь. Он и сам не до конца понимал, почему был так физически и эмоционально взбудоражен, но стремительно бьющееся сердце, непривычно яркие цвета, которым встретил его окружающий мир, способность мыслей, обострившееся осязание... Все вместе, накладываясь друг на друга, давало такой неповторимый эффект, что именно сейчас, наедине с Уорреном, Нейтан чувствовал себя абсолютно счастливым, а свою жизнь - более, чем совершенной. - Господи, блять, боже... - Уоррен лязгнул ногтями по металлу, расстегивая ремень, - Я хочу, чтобы потом ты объяснил, какого черта это было. Дверь скрипнула. Нейтан не сразу понял, что в туалет кто-то зашел, но ему все-таки хватило реакции, чтобы быстро закрыть кабинку на щеколду и зажать Уоррену рот. Уоррен на это почти никак не отреагировал, но вскоре вцепился в тыльную сторону его ладони пальцами и тихо застонал - свободной рукой Нейтан провел по его животу к паху. Не должен же он был отказываться от возможности только из-за какого-то парня, которому именно в этот момент захотелось справить нужду? Правильно. Не должен был. - Ч-ш-ш-ш... - приблизившись к лицу Уоррена, прошипел Нейтан, - Нас не услышат, просто помолчи. Затем он поцеловал собственную руку, не видя смысла отрывать ее лишь для того, чтобы соприкоснуться губами. Взгляд Уоррена сложно было описать в двух словах. В нем чистая ярость, вызванная абсурдной комичностью сложившейся ситуации, смешалась с тонкой дымкой возбуждения и азарта, страсти к глупым подростковым приключениям вроде этого, которым потом даже похвалиться будет ужасно стыдно. Его взгляд был прекрасным показателем того, насколько правильным, хоть и беспечным, было решение переспать с ним здесь и сейчас. Повернув Уоррена к себе затылком, Нейтан прижал его грудью к боковой стенке кабинки, которая, к огромному счастью обоих, оказалась достаточно крепкой, чтобы это выдержать. Грэм был на удивление податлив и не оказывал сопротивления, но все-таки напоминал о себе недовольным пыхтением и попытками укусить Нейтана за палец, которые вполне успешно игнорировались. Прескотт был уверен, что вообще боли не почувствует, даже если Уоррен решится впиться зубами в его руку со всей свирепостью. Упавший на пол ремень оказался задет чьей-то ногой и с металлическим скрипом царапнул плитку. Оба парня замерли и прислушались. Когда стало ясно, что никакой реакции на звук посторонний не демонстрирует, Нейтан достаточно смело оттолкнул ремень в сторону. Положив руку на поясницу Уоррена, Нейтан надавил на нее, тем самым заставив прогнуться в спине, сильнее прижавшись грудью к тонкой стенке, вскинув ягодицы и расставив в стороны ноги, чтобы не потерять точку опоры. Довольный открывшимся видом, Нейтан скользнул рукой вверх, под футболку, очертил пальцами выступающие позвонки, довел до острых линий лопаток и, вернув ее на поясницу, большим пальцем обвел косточку копчика. Уоррен снова попытался подать голос, но стон застрял в горле, когда Нейтан потянул руку на себя, чтобы он откинул голову. За стеной слышался шум и голоса. В туалет заходили люди, били рукой по дверце кабинки, проверяя, открыта ли она. Уоррен ерзал и пытался найти удобное для себя положение, Нейтан был уверен, что сходит с ума. В хорошем смысле. Ему было жарко, душно, тяжело дышать, но каждое банальное прикосновение к чужой коже доставляло удовольствие, и хотелось большего. Все-таки, как бы ярко Уоррен не демонстрировал свое негодование, его рука уже свободно двигалась вверх-вниз по возбужденному члену. Возможно, ему психологически сложно было признать, что ситуация, в которой он не мог и слова сказать и был вынужден довериться рукам Нейтана, в то время как их могли в любую секунду застукать, его возбуждала, но то, как подрагивали его плечи, когда он к себе прикасался, то, как участилось его дыхание, говорило о многом. Все это было так, блять, странно. И внезапно проснувшееся влечение, и чувство полной вседозволенности, и желание взять то, чего так сильно хотелось, не смотря ни на что. Но Нейтану нравилось. Очень нравилось. Места для двоих катастрофически не хватало, поэтому толчки выходили короткими, с небольшой амплитудой, но глубокими и резкими. Нейтану тяжело давался ритм, он пытался подстроиться то под свое дыхание, то под безумный ритм своего сердца, и поэтому Уоррен вздрагивал всем телом и подавался назад на легко сгибающихся от возбуждения и усталости ногах, захлебываясь стонами, которые ему приходилось давить. Он уже без зазрения совести пытался задеть зубами ладонь Нейтана, чтобы избавиться от нее, но получалось плохо - зубы беспомощно скользили, а рука только крепче прижималась к губам. Уоррен держал глаза закрытым, дышал неровно, часто, словно боялся, что в его легких не хватит места кислороду, и, вытянув одну руку назад, впивался ногтями в ногу Нейтана, то ли пытаясь замедлить ритм, с которым тот двигал бедрами, то ли, напротив, желая почувствовать его еще ближе. Вскоре перерыв закончился, туалет опустел, и Нейтан наконец перестал зажимать Уоррену рот. Он сразу же глубоко вдохнул и шумно, тяжело выдохнул, опустил голову, ударившись лбом о стенку, и, тихо подвывая, продолжил биться, будто пытаясь выместить на ней злость. Потом он затих, вздрогнул, и, когда Нейтан наклонился, чтобы обвить рукой его живот и крепко прикусить кожу на плече, кончил. Нейтан еще несколько раз толкнулся, выбив из Уоррена пару довольно громких стонов, и кончил следом. Несколько минут они оба потратили на то, чтобы отдышаться. Нейтан поцеловал и широко лизнул бардовое пятно, оставшееся от укуса, потом пригладил непослушными пальцами влажные от выступившего пота волосы, надел штаны и выскочил из кабинки. - А как, по-твоему, МНЕ сейчас домой идти? Уоррен злился. Его можно было понять - без душа он обойтись наверняка не мог. Нейтан развел руками. - Уже не мои проблемы. Кажется, эффект экстази прошел. А жаль. Он был классным.