45 steps into the darkness

Когда в старшей школе я впервые поймал себя на мысли, что мечтаю стать ректором, я и подумать не мог, что работа, которая казалась мне практически идеальной, убьет добрую половину моих нервных клеток, мой авторитет и мою печень. Я работал в академии не первый год, не первый год также занимал почетное место директора, и возможности просто так все бросить, не добравшись до пенсии, у меня не было. В то время как та часть моего характера, которая была зависима от постоянного контакта с материальным, считала, что все в моей жизни сложилось наилучшим образом, совесть каждое утро будила меня криками о том, что я, пятидесятилетний мужчина, нахожусь в зависимости от самовлюбленного подростка и его родителей, пропиваю каждую зарплату в дешевых кабаках и вынужден относиться с недоверием к каждому подростку, который встречался мне в академии и даже на улице. Кажется, это называлось... "Профессиональной деформацией личности". Эта осень была особенно тревожной для всех. В то время как девушки решали привычные для прекрасного пола конфликты и всячески участвовали в словесных перепалках, разбирались в том, кто кого любит, кто кого ненавидит, кто кому изменил и кто кому что обещал, в мальчишек словно вселились черти. Поголовно. Ни разу в своей жизни я не становился свидетелем стольких драк. К середине ноября мне пришлось временно отчислить порядка двадцати человек, а троих - и вовсе отправить домой без возможности восстановления. Я беседовал с родителями, искал причины такого странного поведения в семьях, пытался увидеть в тех, кто еще не успел поссориться с кем-то до драки, склонность к бесконтрольным вспышкам гнева, даже обращался к помощи Сэмюэля с его излюбленными теориями о влиянии ветра, падающих метеоров и агрессивно настроенных к чужеземцам духов индейцев, на чьих костях якобы была построена академия Блэквелл, но ничто не приносило плодов. Все будто с ума сошли, и никакого объяснения тому не было. И было бы странно, если бы безумие обошло стороной моего без преувеличения "самого любимого" ученика. Нейтан в этом году особенно отличился. Мало кто из педагогического состава не знал, что он никогда не славился своими сдержанностью и уважительным отношением к сверстникам, но на этот раз он сумел превзойти самого себя. Его постоянным спарринг-партнером стал Уоррен Грэм, от которого интереса к грубым конфронтациям вообще никто не ожидал, и уже не первый месяц я мог разве что бессильно схватиться за свою бедную голову каждый раз, когда они срывали занятия, сцепившись в коридоре из-за не к месту сказанного слова, какого-то "не такого" взгляда или слишком ироничного комментария в сторону оппонента. Сложность заключалась еще и в том, что отчисление кого-то из них приравнивалось практически к смертному греху. Нейтан все еще был сыном, чтоб его черт побрал, Шона Прескотта, Уоррен - одним из лучших студентов, показывающим удивительные результаты по предметам естественно-научного цикла, и на меня бы непременно обрушился гнев небес, если бы этот бессменный дуэт исчез из списков учащихся даже на неделю. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как притворяться, что все происходящее, включая растущие на лбах обоих шишки, синяки, кровоподтеки и ругань, от которой даже мои уши начинали увядать, - есть нечто само собой разумеющееся и даже естественное. Безусловно, я разговаривал с ними! Вот только плодов это не приносило. Они зыркали друг на друга разъяренными зверями, морщились, корчили рожи, как дошколята, затем притворялись, что все поняли, пытались убедить меня в том, что подобное больше не повторится, но, прельстившись вкусом безнаказанности, снова лезли в драку, и мне опять приходилось вбивать в их головы прописные истины, от повторения которых на языке начинала образовываться мозоль. Мне в голову приходили мысли, что многие драчуны были вдохновлены их примером, поэтому их и стало так много. Тем не менее, я старался не привлекать к решению этих вопросов посторонних людей; в конце концов, проблемы с дисциплиной были исключительно моим упущением. На какое-то время все поутихло. Я даже видел пару раз Нейтана и Уоррена, относительно спокойно обсуждающих что-то на крыльце общежития. Да, я все еще был уверен, что они частенько спорят, но мне все же показалось, что они смогли найти общий язык и даже подружиться. Чего греха таить, я тоже был мальчишкой, и в их возрасте благодаря взаимным оскорблениям и многочисленным тумакам я познакомился с лучшим товарищем, общение с которым пронес с собой через всю жизнь. Вероятно, во мне взыграло чувство отцовской ответственности и заботы, поэтому я решил, что было бы здорово, если бы Нейтан сдружился с таким пареньком, как Уоррен. Хороших друзей ему явно не хватало. А потом Мэдсен приволок их ко мне посреди учебного дня в настолько непотребном виде, что мне стало стыдно за свои пустые надежды. Такой стервозной ярости, чтобы рваной оказалась даже одежда, я не видел даже в своей молодости. Всклоченные, с опухшими разбитыми губами, с синеющими пятнами набирающих цвет гематом на скулах и лбу, они выглядели просто "восхитительно". - Вот, полюбуйтесь! - Дэвид с плохо скрываемой яростью буквально швырнул обоих на кресла перед моим столом, - Опять. Не успел месяц кончиться, а они снова взялись за старое. Они посмотрели друг на друга с отвращением во взгляде. Про себя я взвыл, представил, как при них пишу заявление об увольнении по собственному желанию, встаю из-за стола, сажусь в машину и уезжаю как можно дальше от Аркадии Бэй, строю маленький бревенчатый домик в каком-нибудь глухом лесу и больше никогда не появляюсь на глазах цивилизованных представителей рода человеческого. Я вздохнул, сцепил руки в замок, покрутил большими пальцами, чтобы уравновесить нервы. - Что на этот раз? - наконец сумел я выдавить из себя максимально спокойно. Нейтан откликнулся мгновенно. - Он гандон. И, как говорится, пошло-поехало. - От гандона слышу. - Сейчас пизды отхватишь и я посмотрю, как ты заговоришь. - "Я Нейтан Прескотт и я угрожаю людям расправой, но когда доходит до дела, я так боюсь испортить свою прическу, что позволяю избивать себя, но только не по лицу, я им торгую". - Что ты, блять, сказал? - Что слышал. К моему великому счастью Дэвид встряхнул обоих за плечи, тем самым избавив меня от этой не слишком радужной перспективы. Честно признаться, я закипал. Мое терпение не просто "было на исходе", оно уже давно испарилось, оставив после себя только смирение, которое, тем не менее, также не было бесконечным. - А теперь, пожалуйста, еще раз ответьте на мой вопрос, но без мата. И Прескотт, и Грэм замолчали. Видимо, их словарного запаса в отношении друг друга хватало только на все уже сказанное. Мэдсен, не ожидая приглашения, сел в оставшееся свободным кресло. - Я уже пытался добиться. Они вообще ничего не объясняют. - Да что тут объяснять? - рявкнул Нейтан, - Если человек говно, то он говно безо всяких объяснений. - Впервые слышу, чтобы кто-то признавал, что он говно! - Рот заткни. - А то что? - А то я тебе его сам заткну. - Чем же? - Своим ху... Я ударил по столу ладонью, не дожидаясь продолжения. Пока Нейтан и Уоррен недоумевали, я достал из кармана платок и стер пот со лба. В компании разъяренных детей мне быстро становилось дурно. - Знаете, что? - я бессильно всмотрелся в глаза сначала одному, потом второму, - Мне эти выступления уже порядком надоели. Либо вы сейчас говорите, из-за чего вы так повздорили, либо я зову ваших преподавателей, связываюсь с вашими родителями, и отправляю к чертовой матери. Вы оба мне все нервы вымотали. - Вам напомнить, кто мой отец? - попытался надавить Нейтан. "Знал бы ты, как мне уже наплевать на то, кто твой отец", - подумалось мне. - Пусть твой отец организует мне беседу с платным психотерапевтом, если хочет, чтобы я продолжил терпеть тебя вместе с твоим характером. Уоррен, тебя это касается точно так же. Мэдсен утвердительно кивнул. Ну, хоть кто-то был способен поддержать меня. Откашлявшись, я продолжил, не позволив подросткам меня перебить: - Что происходит между вами двумя? Любовный треугольник? Дело в Максин? Нейтан скривился, словно откусил приличный кусок лимона. Уоррен помотал головой. - Хорошо. Если не она, то... - Да нет никакого любовного треугольника! - снова не выдержал Прескотт. Увы, я понятия не имел, что еще могло заставить мальчишек бороться, не жалея ни себя, ни своего соперника. Пришлось развести руками. Ни времени, ни желания копаться в подростковых проблемах у меня не было. Тем более, что мои попытки ничем не мотивировались. - У каких учителей у вас сейчас занятия? - Джефферсон. - Грант. Я кивнул Дэвиду, встал из-за стола и вышел вместе с ним из кабинета. Терпеть мне не хватало больше сил. Пусть они хоть поубивают друг друга в моем кабинете - меня посетило полнейшее равнодушие. Мне необычайно повезло, что Марк Джефферсон и Мишель Грант отличались спокойными характерами. Было бы просто ужасно, если бы кто-то из них был склонен к скандалу и попросту отказался решать проблемы своих учеников. Надавив на то, что они оба по-своему являются самыми перспективными в своих классах, мне удалось уговорить преподавателей пройти со мной в кабинет, чтобы они немного поспособствовали разговорчивости Нейтана и Уоррена. Я знал, что Джефферсон и Грант в глазах мальчишек были крайне авторитетными личностями, и до последнего оттягивал момент, когда придется вмешать их в творящийся ужас, но теперь был уверен, что время пришло. К сожалению, из-за пугающей педантичности Марка пришлось подождать до конца занятия, но делать было нечего. Лишать ребят знаний из-за того, что кто-то из их класса был, прости меня, Создатель, идиотом, у которого чесались кулаки, было нечестно. Когда мы подходили к моему кабинету, я невольно прислушался - за дверью было подозрительно тихо. Поэтому я очень осторожно открыл дверь и заглянул внутрь. И после того, что я увидел, я уже всерьез задумался о психотерапевте. Нет, Нейтан и Уоррен не дрались. На них не было ни следа новых увечий. Была лишь одна загвоздка: они самозабвенно целовались, вообще не обращая никакого внимания на нас. Я схватился за воротник и, немного его оттянув, громко кашлянул. Уоррен, сидящий на коленях Нейтана, повернулся лицом к двери, дернулся, упал на пол и отполз к своему креслу. Ситуация была комичной. Странной, глупой, до чертиков непонятной, но комичной. - И... - я боковым зрением заметил, как Марк снял очки, - Вы хотели ЭТО нам показать? Да черт его знает, что я хотел показать. Со следующей недели - внеочередной отпуск.