45 steps into the darkness

Нейтана и Кристин всегда интересовала депривация в том или ином ее проявлении. Воистину, только человек, разумное существо, мог догадаться с оздоровительными целями ограничить себя в том, что было ему необходимо для поддержания жизни: во сне, пище, общении и даже в контакте с окружающим миром. Возможность, возвысившись над естественными нуждами, углубиться в лабиринт своего разума и отыскать в поддернутых серебристой паутиной коридорах со сжимающимися в такт пульсу стенами свободу от предрассудков, - вот что было бесценным результатом депривации. Однако юные Прескотты скоро узнали, что каждый, кто отказывался от физиологической части своих потребностей, этим актом самопожертвования старался добиться своих индивидуальных целей. Деятели искусства таким образом погружались в усердные поиски вдохновения, философы - пытались познать себя, те, кто придавал большое значение душевному единению, как Кристин, воспринимали отрешение медитацией и желали достичь внутреннего покоя, а глубоко больные люди, как Нейтан, отчаявшись добиться помощи от медицины, прибегали к этому нестандартному методу, чтобы успокоить разрывающие их боли физического и психического спектра. О предназначении депривации, как и о пользе или вреде ее форм можно было спорить бесконечно, но каждый раз, узнавая о ней что-то новое, Нейтан чувствовал себя несколько лучше: для него открывалось новое поле для деятельности. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что сознательная депривация - удел, по большей части, богатых людей. Те, кому по жизни если не всего, то многого из внушительного списка желаемого хватало, имели склонность время от времени чувствовать себя лучше других, и, проведя в этой иллюзии слишком много времени, они теряли связь с реальностью. Возвращая ее себе, они испытывали разные эмоции, от страха до приятного возбуждения, но самым главным было мгновенное, быстро проходящее осознание собственной посредственности, равенства относительно голодных людей, людей, страдающих бессонницей, бездомных, парализованных, слепых и глухих. Нейтан, к счастью, был ведом не чувством собственного превосходства и желанием потрепать себе нервы, тем самым разбавив свое существование новыми эмоциями, а гнетущей его давкой депрессивного расстройства, которое, как Лорнейская гидра, обвило его конечности несколькими подвижными шеями, поразив ядовитым дыханием каждый истощенный нерв. Битва с ней продолжалась уже порядка трех лет. За эти годы он успел перепробовать все лекарства, которые прописывали ему врачи. Он ознакомился с наставлениями профессиональных психиатров и уличных шарлатанов. Да, Нейтану время от времени становилось лучше, он испытывал облегчение и даже был уверен в том, что пошел на поправку, но... Но жизнь была непредсказуема. Таково было ее главное свойство. И когда, казалось бы, мечты начинают исполняться, а страждущий заполучает заслуженный покой, обязательно найдется что-то необъяснимое, возможно, даже случайное, что перечеркнет все и ввергнет в пучину отчаяния. Так вышло и с Нейтаном. Как только депрессия начала отходить на задний план, в его жизни материализовался запретный плод всех подростков - наркотики. Он неожиданно для всех проявил тягу к искусству, по нелепой случайности стал учеником знаменитого фотографа, чье имя с девяностых годов было у всех на слуху, а затем познакомился с Рейчел Эмбер и стал убийцей. Сложно было не согласиться, что вся эта ситуация была довольно тяжелой, а Нейтан никогда не мог похвастаться стрессоустойчивостью. Кроме того, он не мог похвастаться еще и смелостью, поэтому вместо того, чтобы сознаться в содеянном до того, как ситуация выйдет из-под контроля, он попытался подобрать себе занятие, которое могло его хотя бы немного успокоить. Тогда-то он и вспомнил о старом хобби Кристин. “Флоатинг» или, если говорить более научным языком,”сенсорная депривация» - процедура, которая, как утверждали некоторые психологи, могла помочь справиться с любой проблемой, если эта проблема находилась в голове нуждающегося. Сразу же эта идея показалась спасительной, ведь не нужно было делать что-то для того, чтобы избавиться от мук совести, не нужно было пытаться исправить свои ошибки, не нужно было приносить свои соболезнования безутешным друзьям и родителям. От него требовалось лишь достаточно отчаяния, чтобы погрузиться в капсулу с соленой водой — глупости да и только. Нейтан привык недооценивать стоящие перед ним задачи. Так они казались более достижимыми. О результате он решил не беспокоиться раньше времени, ведь Кристин считала флоатинг чуть ли не самым универсальным лекарством от всего, что может беспокоить человека на уровне подсознания. Возможно, ей легко это давалось, потому что она искренне верила в положительное влияние процедуры. Или ей не с чем было оставаться наедине в полной темноте и изоляции от внешних раздражителей, от которых зависело все восприятие человека. Так или иначе, она отличалась от своего младшего брата, но Нейтан не придавал этому значения. - Вам будет дано шестьдесят минут, прежде чем я открою камеру, - объясняла Нейтану все тонкости сенсорной депривации женщина лет сорока с приятной для своего возраста внешностью, - но никто не заставит вас покинуть ее, если вы не хотите, или, напротив, дождаться окончания сеанса, если вы решите уйти. Вам понятно это, сэр? - Абсолютно. Женщина указала на комнату, за дверью которой, вероятно, и находилась камера. Нейтан нервозно переводил взгляд с белых стен на манящую неизвестным дверную ручку; его переполняли любопытство и ожидание. Он знал, что должна представлять из себя флоатинг-камера, но одно дело — знать, и совсем другое — увидеть и почувствовать ее действие на своей шкуре. Когда Нейтан вместе с сопровождающей зашел в помещение, она поправила очки и, откашлявшись, продолжила проговаривать заученный текст. - Оставьте свою одежду здесь, - она указала ладонью на опрятную белую скамью, на которой ровной стопкой были сложены чистые полотенца, - Затем выполните погружение и опустите крышку. Ни изнутри, ни снаружи она не закрывается, но не рекомендую открывать ее только для того, чтобы избавиться от темноты. - Я понял, понял! - не выдержал Нейтан - нервы напомнили о своем шатком положении пронзительным детским плачем, прозвучавшим острым писком в ушах. Женщина посмотрела на него устало, без единой эмоции во взгляде. Таких, нервных и взбудораженных, она наверняка встречала не в первый раз. Смиренно кивнув, она покинула комнату, оставив Нейтана наедине с округлой камерой, наполовину заполненной водой, тишиной и собственными сомнениями. Последних, к счастью, было совсем немного. Они, как тараканы, испуганные вторжением человека, бросились врассыпную и стремительно скрылись из виду, оставив после себя только мусор, состоящий из плохо переваренных мыслей, смятений и ожиданий. Нейтан тяжело вздохнул, разделся, судорожно сжимающимися пальцами с трудом расстегнув все пуговицы, собрал всю одежду в один бесформенный ком, бросил его рядом с полотенцами и забрался внутрь камеры. Вода показалась непривычно прохладной, но почти сразу после того, как она коснулась кожи, мозг прекратил акцентировать внимание на ее наличии и создал иллюзию погружения в плотный, сгущенный воздух, словно Нейтан сделал шаг в мрачную пучину космоса и оказался объят невесомостью. Решив, что это ощущение его совсем не пугает, Нейтан опустил крышку камеры и, оказавшись в полной темноте, позволил воде самой держать его на поверхности. Оставалось только привыкнуть к странной обстановке и расслабиться. Первым, что пришло вслед за интересом, была тревога. Она тихонько постучала длинными когтями по крышке капсулы, выпрашивая разрешения присоединиться, и Нейтан был готов поклясться, что услышал, как тихонько скрепит по толстому слою металла остроконечная пятерня. Не дождавшись ответа, тревога скользнула сквозь щель внутрь, слилась с темнотой, расползлась по стенкам, заполнив собой все пространство, и накрыла Нейтана с головой. Ему долго мерещилось, что скорость сердечных сокращений не просто превысила нормальное, но и достигла опасной скорости, что череда поспешных ударов в любой момент может оборваться последующей тишиной, но через несколько минут он собрался с силами и признал, что его сердце бьется так же аритмично и загнано, как и всегда. Ничего не поменялось. Его тело, покоящееся на поверхности водной толщи, как на спине огромного кита, со временем начало терять вес. Уже через несколько минут оно перестало быть телом, превратившись то ли в гусиное перо, то ли в лист вощеной бумаги, и Нейтан почувствовал, как рассыпается, распадается на волокна. Это впечатление, несмотря на то, что оно было фальшивым, внушенным Нейтану самим собой и своим болезненным восприятием, принесло удовольствие. Он не мог подумать, что не быть, не существовать, не чувствовать себя — это так приятно. Нейтан сделал глубокий вдох и медленно выдохнул через рот, затем еще раз, и так, вместе с мерным, спокойным дыханием, к нему пришло умиротворение. Оно вспыхнуло перед глазами чьим-то смутно знакомым образом, отдаленно напоминающим материнское лицо, преобразовалось в лучистый шар, который, как морской еж, неуклюже покатился вниз, за границу зрения, подгоняемый воображаемым течением за кулисами закрытых век. Внезапно Нейтан подумал о том, что, возможно, мог провести в темноте и тишине всю свою жизнь. Кокон, в котором он оказался под воздействием детского любопытства, оказался удобным вместилищем его изуродованной обстоятельствами совести. Ее вместе с множеством неприятных мыслей вытолкнула из обомлевшего тела английская соль. Но впечатление, как и многие впечатления, посетившие Нейтана на протяжение его жизни, оказалось обманчивым. Первые полчаса, проведенные в камере, действительно казались ему идеальными. Он ничего не чувствовал, его окружали толстые стенки уютного пузыря, из которого не нужно было выходить, в который не нужно было впускать посторонних, и до тех пор, пока голова была совершенно пуста, а тело вместе с душой забыли о том, что они больны, и болезнь поселилась гораздо глубже, чем находились недра, в которые могли проникнуть соль и вода, Нейтан был счастлив. Потом последовала судорога. Было сложно понять, какая часть тела подавала сигнал о помощи, но мышечное сокращение вырвало Нейтана из сладкого забытья, напомнив своим появлением о материальности всего окружающего. Открыв глаза, он чертыхнулся: вокруг все так же царила тьма. Судорога повторилась, и вместе с тем на черное бархатное полотно, натянутое перед глазами Нейтана, кто-то скинул с широкой художественной кисти пару капель жидкой краски. Кляксы, расплывшись, превратились в пятна Роршаха; изнутри черепной коробки безучастно и равнодушно прозвучало: «Все проблемы зарождаются в детстве, мистер Прескотт». Из другого коридора подсознания послышался детский плач и два мужских голоса, слившихся в одну продолжительную фразу о бессмысленности и тщетности попыток что-то доказать обществу, которое никогда его не примет. Нейтан неосторожно дернул потерявшей чувствительность рукой, чтобы отогнать от себя призраков, и почувствовал на своем лице капли воды. Он облизал губы. Язык обожгло едким вкусом горькой соли, превратившимся с подачи встревоженного восприятия в осколок одной из десятка необходимых ему таблеток. Нейтан попытался что-то сказать, чтобы услышать свой голос и тем самым успокоить себя, но удалось только беспомощно замычать. Кто-то из внешнего мира пытался заткнуть ему рот даже здесь, в уединении, в пустоте. Это было... Отвратительно. - Мистер Прескотт? Судя по тому, что сетчатку, привыкшую к темноте, вновь обжег электрический свет, и над испуганным лицом материализовалась пара перевернутых раскосых глаз, - час миновал. Нейтан выскочил из камеры, как только смог сконцентрировать взгляд, и ближайшие несколько минут игнорировал почти все вопросы, поступающие от взволнованной женщины. - Я в порядке, - в конце концов выпалил он, пытаясь оттереть кожу от горькой воды, почему-то кажущейся ему маслянистой, - Было забавно. Увы, «забавно» могло быть только в том случае, если Нейтан вкладывал в это слово чувство паники и странные галлюцинации. Женщина окинула его недоверчивым взглядом, но не стала ничего добиваться. Она была полностью права в этом: ей платили деньги за то, что она проводила инструктаж, а не за то, что она лезет в чужие фобии, внезапно проявившиеся в камере. - Приходите еще. Для достижения желаемого результата может потребоваться несколько сеансов. Мы можем выслать вам на электронную почту расписание свободных дней. Нейтан кивнул. Он был расстроен и опустошен. Оказалось, что скрыться от кошмаров он не сможет даже если скроется от внешнего мира, и это пугало его как никогда. Неужели ему придется решать проблемы, а не пытаться спрятаться от них?..