Горгород

- Привет, это снова я. Ну что, я так поняла, этот все-таки до тебя дозвонился? Сочувствую. Что я звоню... Да, сегодня очередная попойка у Фон Глена по поводу переизбрания нашего горячо любимого мэра. Я твоё отношение к этому знаю, но сходить стоит. Только полегче с «Гором», а то сам знаешь. Кира вновь напомнила Марку о вчерашнем фанате, на которого он просто пожелал закрыть глаза. Не в принципах Миронова было вставать в оппозицию кому-либо. А правительству и подавно. Собираясь к Фон Глену, Марк не долго выбирал, что надеть. Светиться на подобном мероприятии стоит только в брендовых шмотках, а таковые парень не любил и посему почти не имел. Но для такого торжества все же припас незамысловатую однотонную рубашку с вышитой надписью элитного дома моды. И смотря на своё отражение в зеркале старого серванта, Миронов в очередной раз убедился в собственной ущербности на фоне шишек этого города. Маленькая букашка, которая имеет мозги, а значит и спокойную жизнь. В ином же случае его раздавили бы при первой возможности, закрыв глаза на все законы и предрассудки, так как для этих вершителей жизни это не значило абсолютно ничего. Писатель так и не сдал на права, хотя общественный транспорт не воспринимал. Половина денег уходила на услуги таксистов. И сейчас блондин хотел лишь продолжить начатую несколько недель назад попойку. Он все ещё слепо верил, что так придёт вдохновение, вернётся гулящая муза. Попойка у Фон Глена бесспорно была организована на славу - самый настоящий приём. Дорогие машины прибывали к дому влиятельного предпринимателя, в зале шикарно обставленного дома сновали молоденькие официантки в развратной форме. Миронов ухмыльнулся, словив на своей скромной персоне заинтересованный взгляд одной из них. Этот дом был самым настоящим произведением искусства: картины именитых художников украшали стены с велюровыми обоями; мебель была выполнена из дорогих пород деревьев и не имела ни одного изъяна. Говорить о золотых элементах декора, фреске на потолке и огромной мраморной лестнице даже и не стоило, потому что один лишь дубовый стол из кухни стоил как все имущество, нажитое Мироновым. - Ох, Марк Янович, добрый вечер, - к нему, будто лоснящийся кот, подобрался давний знакомый - Чтец. Он сидел где-то в верхах издательства Марка, поэтому грубить не стоило, хотя хотелось. - Добрый, - вертя в тонких пальцах ножку от фужера с шампанским, Марк искал, куда бы убраться от работодателя. В голове витал привычный для поэта туман, никакие лишние мысли не тревожили его разум. И забивать эту дымку Миронов совершенно не считал необходимым. - Что думаешь насчёт переизбрания мэра? Чтец был подтянутым мужчиной, всего на пару лет старше самого Марка. В его внешности цепляли лишь ярко-зеленые глаза, вечно хитрющие и что-то скрывающие, как у кота. Очки в тонкой прямоугольной оправе придавали серьёзности, а щетина - старила. - Ты знаешь моё отношение ко всей этой клоунаде, я не настолько глуп, осознаю, что идти против - белиберда, - все эти политические темы раздражали Марка, но он ожидал подобных вопросов на данном мероприятии. Хочешь жить - умей подстраиваться. - Ах да, я вспомнил, ты мне как-то назвал своё призвание - марать бумагу. Не так ли? - в зелёных глазах плескалась язвительность и насмешка, но Миронов стойко выдержал это наказание. - Именно. Сам за себя и не ебет, Чтец. Прямо как тебя, - он все-таки не удержался и огрызнулся, отсалютовав пустым бокалом. И ушёл, с целью обновить его. На выходку старого знакомого Чтец лишь выдавил полуухмылку. До того как Марка определили в его издательство, они успели полгода просидеть в одной камере на зоне. Не самое лучшее место для знакомства, но обычно такие связи в разы крепче любых иных. Так и получилось - оба готовы были выручить друг друга в экстренной ситуации, но общаться без уколов и яда в обычной жизни, увы, не удавалось. Миронов приземлился на диван, скрытый тенью массивной мраморной лестницы, попивая собственноручно налитый из бара виски. Тот аноним хотел, чтобы Марк донёс что-то до читателей? Но какой же он, мать его, лидер, чтобы к нему прислушивались и последовали за его идеей? Кого и куда он поведёт? Блондин и сам потерян. И вопросы журналистов, которых он избегает изо всех сил, порядком наскучили. «Чем же ты стал? За что борешься?» Миронов всегда клал на это. Ведь кто он среди многомиллионного числа недотёп? Тут бы самому не погибнуть в этом муравейнике, отъебитесь, ей богу, писатель только вошёл во вкус. Его дело писать, а иное и не ебет! - Люди будут возмущаться, - с коварной улыбкой к нему снова подсел Чтец. - Где я успел так согрешить? - взмолился Марк, залпом допивая янтарную жидкость из бокала. - Ещё до зоны, я так полагаю, - с видом знатока изрёк зеленоглазый и выжидающе уставился на подопечного, ожидая ответа на собственный вопрос. - Ты знаешь, я не подхожу для борьбы со злом. Я за добро, пишу книги, а в остальном: да гори оно все пламенем синим, ебись конем! Слушай, че ты пристал? Вечеринка не монастырь, сними скорее свой нимб, остынь! - шепотом проорал на ухо Чтецу свою пламенную речь Марк и подлетел с дивана. Какие-то частички мозаики сошлись воедино и его осенили очевидные вещи. - Я здесь не мажор, я в городе на птичьих правах, так зачем же мне лезть на рожон? - словно в бреду бормотал Миронов под нос, пробираясь сквозь пропитанную алкоголем и алчностью толпу. Кто-то в стороне уже блюет, но писатель будто абстрагировался от этого гнилья. Заметил среди толпы знакомого депутата и словно обращаясь, изрекал: - Политик, алло! Я - писатель. Роли спасителей - не моё. Выйдя на мерцающий огнями город его будто окатили ледяной водой. Площадь и стала отрезвляющей точкой, Марк вернулся. Прозрение прошло и разум снова затянулся едким туманом из ничего. Он почти садится в такси, но внезапно видит её...