Когда я думал, что уже достиг самого дна, снизу постучали. Ежи Лец
Бритва оставляет легкие полоски на коже, сквозь которую выступают маленькие капли крови, сворачиваясь крупинками бисера. У него дрожат руки и жутко кружится голова. Кажется в крови не хватает тромбоцитов: порезы затягиваются слишком медленно. Дима проводит рукой по скулам, задевая кончиками пальцев кровоточащую линию, идущую через щеку, всматривается в опухшие темно-зеленые глаза. Одна ночь без сна равняется двум таблеткам снотворного. После двух дней прибавляются успокоительное и настойка гиперицина, того же зверобоя. Три дня равняются раздражительности и апатии ко всему. А он не спит неделю. Что с тобой не так, мразь… Маленькая двушка расплывается в цветных очертаниях затейливых сводов и арок. Мысли становятся более плавными, недосягаемыми для него. Нужно выспаться. После легкого щелчка мышью, он прощается с одной из соцсетей. Разработчики вежливо намекают, что страницу можно восстановить в течении семи месяцев. В сети сразу начинает твориться всякая херня вроде: #ЛаринВернисьВк или сотни и тысячи вопросов «Ларин вернется в вк?» Осталось только вглядываться в промерзглые рамы окна, слушая как тяжёлые капли дождя стучат по перепонкам ушей. Депрессия для интернета звучит слишком ванильно, делая предпосылки на тупых шкур. Однако, кривой почерк врача, точно описывает первые ее симптомы. Из этого следует одно: видеоблоггинг не помог. Болезнь прогрессировала с каждым днём, все больше заявляла о себе в виде мыслей о суициде. Рука снова тянется то к антидепрессантам, которые ожидающе лежат на полке, то к пистолету. Ларин застывает, всматриваясь в опухшие глаза в зеркальной поверхности окна. Темная, мутная вода бежит из-под ресниц. То ли дождь, то ли слезы. Тяжелый глухой удар кулаком в зеркало, раскалывает его личность на тысячи кусков. *Он — это 72 балла по шкале Занга и еще 23 по Гамильтону. Он — это недостаток дофамина и серотонина в крови. Он — это вечная ангедония и нервозность. Одна. Две. Три таблетки снотворного. Уже и не помнит. Пульс усиливается, кислород поступает к мозгу с большей силой. Телефон летит на пол, а исчерканная мыслями голова, на подушку. Только так и получается заснуть, наглотавшись таблеток. Бедный маленький видеоблогер с мышью в стене. Какое ничтожество. Жалкое зрелище. И стены комнаты растворяются в тихих всхлипах, достигают своего апогея переходя в крик, застывшей в воздухе.***
Юра резко вскакивает. Сон обрывается на том месте, где тонкие запястья размываются в кровавых очертаниях. Там вроде было что-то еще. К черту. Остатки сна смывает мягким воздухом из приоткрытой форточки. — Кажется, кто-то кричал… — Он медленно поднимается на локтях и запрокидывает голову назад, всматриваясь в синий потолок, по которому словно извивающиеся змеи, бегут тени деревьев. За окном слышен шум проезжающих мимо коробок на колесах и лай дворовых собак. Пол под ногами холодный и неприятный. Находить на ощупь тапочки, оставленные у подножья кровати, в сонном состоянии еще хуже чем после вписки. Тянет в ванную. Оперевшись одной рукой о дверную коробку, Юра пытается вспомнить зачем он вообще встал. Кажется он что-то слышал, или показалось? Глаза снова слипаются, хочется вернуться к кровати, но тревожное чувство заставляет остаться на месте, прижавшись лбом к входной двери. - И что я здесь забыл? — Юра заглядывает в глазок и не найдя ничего интересного, отходит от двери. Сверху послышался заунывный скрип старых петель и тихие шаги вглубь подъезда. - Наконец-то объявился.- Юра легко и неспешно вздохнул, выпуская вместе с воздухом из легких все плохие мысли, шедшие к нему в голову, на протяжении двух недель, на которых он не видел Ларина. - Куда это ночью поперся…- Он отошел от двери, задумчиво вглядываясь в проем. - Ай, черт бы его побрал! — Оставалось только натянуть куртку, поверх футболки и выйти вслед за ночным гостем, в подъезд.***
Ночью на крышах всегда необычайно тихо и спокойно. Влажный ветер нежно гладит растрепавшиеся волосы, легонько задевает шрамы на щеке от порезов. И вот он шумит не где-то на крыше, а прямо тут, в голове, заставляя мысли встрепенуться, словно встревоженная человеком, стая птиц. Ларин облокачивается на тонкие перила. Грубый металл жжет нежную кожу на кончиках пальцев. Он переступает поребрик, садится на самый край облокачиваясь головой о перила. Юра поднимается вслед за Лариным, по узкой металлической лестнице. Через пару ступеней он вглядывается в очертания тонкого силуэта, сидящего на самом краю крыши. Прыгнет? Ларин стоит, опустив голову, вглядываясь в бесконечную тьму, окружающую его под ногами. Ветер бушует, теребит края пальто и мысли. Юра напрягается, медленно выходя из-за укрытия, навстречу свирепой стихии. В голове рьяно бушуют мысли. Вряд ли он сможет простить себе, если эта мразь сейчас спрыгнет с крыши, разбившись об асфальт, как гребанный Шерлок. Руки медленно движутся вверх, навстречу восходящим потокам ветра, дрожат под трепетным его прикосновением. Ларин вскидывает тонкие кисти и делает шаг в неизвестность. Мир застывает, в ожидании трепетного прикосновения обледенелых пальцев к краю пальто. Мир ожидает, когда руки сомкнутся кольцом у его талии. Мир ожидает, когда он притянет его к себе, ощущая продрогшее дыхание на своей шее. Мир ожидает слишком много. Юра облегченно и обрывисто матерится, когда вместе с Лариным падает на обледенелую крышу. Дима часто дышит и кажется задыхается от количества кислорода, поступающего в мозг. Он был так близко к краю. — Прости.- Хованский стискивает его плечи, поддаваясь общему волнению. - Прости...