Сплочённость Варии и её последствия

В голове у Тсунаеши набатом билось одно единственное "нет". Нет. Нет. Этого не могло быть. Леденящие кровь новости поступили сегодня утром. Особняк Вонголы погрузился в мрачную тишину. В последние недели тут было очень оживленно: новая угроза вынудила всех мафиози работать не покладая рук, руководители были вечно заняты, в Италию привлекли даже детей - Тсуну и её Хранителей, будущее Десятое поколение семьи. Варию первой отправили на поле боя. И связь с ними была потеряна, а Занзас сорвался за своими людьми в одиночку. И тоже исчез. Тсуна попросту не могла в это поверить. — Девятый, — влетела она в кабинет предшественника, а следующими ввалились и все её хранители. Ребята отказывались выпускать её с поля зрения и на секунду, хоть особняк и кишел охраной. — Вария... — Слышал, — кивнул старик. — Ситуация скверная. — Позвольте мне отправиться за ним. Тимотео даже опешил. Он предполагал, что от доброй Тсунаеши стоит этого ожидать, но все же не думал, что она и впрямь ринется на помощь своему врагу, который за время знакомства порядочно поел ей нервы. Тем более за время сожительства. Но, видя перед собой кучку воинственных детей, которые могли в этом состоянии учудить всякое, постарался сказать как можно аккуратнее: — Прости, Тсунаёши-кун. Я не могу этого позволить. Такой ответ вверг девушку в недоумение: — Что? Но ваш сын… — Знал, на что идёт. Какой бы ни была причина, будущий босс семьи не должен рисковать собой ради подчиненных, если высока вероятность, что он погибнет. То же саме касается его хранителей. Она не верила своим ушам. Впрочем, как и остальные ребята, хотя среди них приязнь к Варии питал только Ямамото. Как же так? Почему дедушка... Как он может... — То есть вы… оставляете его умирать? — Как бы я этого ни боялся, он уже может быть мёртв, — скорбно склонил голову Девятый, — и это ещё одна причина, почему тебе нельзя идти к Рабиано. Семья превыше всего, Тсунаёши-кун, ты должна это понимать. Девочка повторила за ним, но выглядело это совершенно иначе. Наклон был слишком незначителен, только отросшие карамельные пряди закрыли глаза, однако даже Тимотео уловил в воздухе неясную тревогу. — Семья — не повод, — прозвучало тихо, и странное чувство только усилилось. — Прости? — Трое ваших сыновей мертвы, а четвёртый на ваш счёт никогда не ошибался, — произнесла она холодно и резко оторвала взгляд от пола. Сразу вспомнились все рассказы Занзаса. — Вы всегда хотели его угробить. — Савада Тсунаёши, — он немного повысил голос, что сейчас был не мягким, а полным льда и металла. Гокудера содрогнулся: как Десятая может продолжать идти против него? — Ты забываешься. Приказ разобраться с врагом был отдан Варии, и остальным запрещено им помогать. Неповиновения я не потерплю. — Раз так, я больше не подчиняюсь вашим приказам, дон Тимотео, — отрезала девушка, и что-то тяжелое звонко упал на деревянную поверхность. Все в комнате затаили дыхание. — Сим я отказываюсь от титула Десятого босса Вонголы. Последнее она произнесла по-итальянски, а на столе лежало кольцо Неба. — Ты… — начал было старик то ли зло, то ли шокировано, но его перебил ещё один стук. К Небу присоединилось Облако; Хибари выступил немного вперёд Тсуны, подняв тонфа. За ними повторила Хроме, сжимая трезубец. Это был даже не намёк. — Ребята, — попросила она мягко. Следом полетели ещё четыре кольца: Рёхей постоянно таскал Ламбо за собой, чтобы защитить в случае чего, так что телёнок всегда был рядом. — Вы хоть понимаете, что делаете? — Девятый был напуган не на шутку. Он уже и сам не знал, что хотел этим сказать. — Мы выстояли против Варии и без их помощи. Или всё ещё хотите нас остановить? Дерзость Гокудеры была аккуратно остановлена Тсуной, но и девушка говорила не мягче. — Я могу использовать Прорыв Точки Нуля и без кольца. Если захотите боя, вы его получите. Остальные уже развернулись к выходу из кабинета, не дожидаясь одобрения старикана. Решимость девушки вдохновила всех, как это бывало уже не единожды; даже Гокудера без сожалений прощался с некогда горячо любимой Вонголой, а Кёя был этому только рад. — Мой сын никогда тебе этого не простит, — сказал вдогонку Тимотео. Он и подумать не мог, что попытка привить Занзасу хоть какие-то крохи тепла к окружающим, повлечет за собою такие последствия. Он стал относиться терпимее исключительно к Тсуне, её семье и своим подчиненным, по-прежнему рассматривая других, как мусор. Зато сама Тсуна изменилась до неузнаваемости, невольно переняв некоторые его качества. И эту улыбку. — Он вам не сын, а мне к его ненависти не привыкать.