До пяти

      Ещё долго Тэхён не решался выйти в тёмный коридор, где царила давящая тишина, прерываемая низким чонгуковым голосом, что отдавался во всём теле непонятным чувством благоговейного страха и непонятной привязанности. Парень сидел на диване, вытянув вперёд худые ноги, на его хрупких плечах всё так же лежал клетчатый плед, приятно согревая, пока длинные пальцы перебирали бело-серые кисточки на концах покрывала, а мысли, мечущиеся в голове, непрестанно напоминали об услышанных в коридоре словах: «Подработка, ресторан, ссора», — крутилось на повторе, словно песня на заезженной частым прослушиванием пластинке.       «Вспомни же», — молил он неизвестность, но та отвечала лишь молчанием и ноющей головной болью.       Спустя длительные попытки заставить себя вспомнить хотя бы что-то, хоть какую-то маленькую деталь из прошлого, Тэхён вымученно прикрыл глаза и рухнул на спинку дивана, до боли кусая пухлые губы. В крови закипало нарастающее раздражение, что неприятно давило на рёбра и сжимало мирно стучащее сердце мыслимой крепкой рукой, заставляя сильнее хмуриться и вновь прокручивать в мыслях один и тот же ряд слов, выученный с течением времени наизусть.       «Почему я не могу вспомнить то, что действительно нужно?» — спрашивал себя парень, слыша, как из груди от охватывающего чувства несправедливости непроизвольно вырывается сдавленный стон обиды.       Юноша медленно сполз по спинке дивана, немного морщась, когда рельефная обивка неприятно проезжала по оставленным от деревянных палок ранам и синякам, и лёг, лениво открывая глаза и устремляя невидящий взгляд куда-то перед собой. Он пролежал так пять минут, исследуя витающую в воздухе пустоту, после чего остановился на стоящей в углу комнаты прикроватной тумбочке. «Точно!» — внезапно осенило его, и Тэхён резко подскочил на месте, уже заранее морщась, готовясь к сковывающей на мгновение боли.       — Когда-нибудь я перестану так делать, — процедил он сквозь зубы и, вздохнув, чтобы собраться с силами, поднялся с дивана, откидывая в сторону плед и суетливо перемещаясь в другой конец комнаты.       Парень довольно быстро сократил расстояние до небольшой тумбы, стоящей почти в самом конце спальни, и, сделав ещё пару шагов, приземлился рядом с ней на колени, мыча что-то невнятное себе под нос. «Итак, что же у нас тут?» — крутилось на языке, пока Ким, зацепив маленькую ручку перебинтованными пальцами, открывал дверцу.       Заглянув внутрь, среди различных бумаг и какой-то тёмно-синей коробки, будто бы спрятанной от посторонних глаз, он приметил одну папку, задвинутую лишь наполовину, и тут же потянул её на себя. Движение столь быстрое и столь лёгкое, выполненное не думая и не глядя по сторонам в ожидании увидеть стоящего в дверном проёме Чонгука, что всего через секунду Тэхён уже сидел на полу и открывал найденный документ на первой попавшейся странице.       Тэ аккуратно перелистывал тонкие листы, словно боясь навредить им, почти не ощутимым между пальцами; он внимательно разглядывал каждое встречающееся фото и вчитывался в исписанные символами строки, зачем-то стараясь вникнуть в суть того или иного дела. С каждым новым лицом, почему-то оставшимся в пустующей памяти, и новой фразой в графе «преступление» молодой человек всё больше и больше тонул в чужих жизнях, мирах и вселенных, что закрывают от посторонних железными прутьями тюремной камеры и формой цвета хаки, где блюдо от шеф-повара сменяется миской с рисом и соевым соусом, а тёплая постель — холодным полом.       «Как-то всё слишком грустно», — говорил с собой юноша, следя глазами за очередным листом, плавно опускающимся вниз.       Прокручивая в мыслях прочитанные слова и размышляя о тяжести груза, что в данный момент приходится нести запечатлённым на фотографиях людям, Тэхён невидящим взглядом бродил по развороту пятьдесят четвёртой и пятьдесят пятой страниц, пока не наткнулся на знакомое имя, тут же отразившееся в сердце резким глухим ударом.       — Инха… — еле слышно произнёс парень, хмурясь, вспомнив навеянные какими-то мелочами образы, и невольно ведя пальцем по небольшому прикреплённому портрету. Казалось, что через виднеющиеся на коже раны в организм проникало странное тепло, разливающееся приятной волной по всему телу, после чего в груди, отрезвляя и возвращая в реальность, что-то нещадно начинало болеть, посылая в мозг колкие импульсы. — Почему я совсем не помню тебя? — прошептал Ким и покачал головой, отворачиваясь в сторону, будто это поможет унять цветущее чувство обиды, и устремляя взгляд на окно, которое больше не было закрыто тёмными шторами и откуда теперь не лились жёлтые солнечные лучи, было видно лишь синее ночное небо, навевающее тоску.       С каждой мыслью, невольно промелькнувшей в сознании, перед глазами выстраивался ряд воспоминаний, которые будто оживали на тёмном небосводе, выстеленном как чёрное полотно для художника: её улыбки казались такими нежными и яркими, что через время передавались и Тэхёну, вынуждая прикусывать пухлые губы, чтобы сдержать рвущийся наружу крик; взгляд был настолько добрым, что хотелось обнять, прижать к себе и не отпускать, слушая истории о позабытом прошлом; лёгкие касания на тонких запястьях, спине и щеках согревали своей теплотой, разводя пылающий огонь и где-то в душе.       «Ким Инха», — неизменно вертелось на языке, и парень почувствовал, как в уголках глаз начала собираться жгучая влага. От одного лишь имени, чужого и родного одновременно, все внутренности скручивало в невообразимом спазме, будто бы желая вывернуть наизнанку как выброшенную старую вещь. Боль, разлетающаяся по организму, словно стая птиц, била по чувствительным точкам, свежим и ещё не затянувшимся ранам, нанося ещё больший вред хрупкому юноше, исследующему лунное отражение на стеклянной поверхности. С каждым взмахом длинных ресниц всё сильнее и сильнее хотелось вырваться на какой-нибудь скалистый утёс и, будто покинутый всеми волк-одиночка, жалобно выть на яркую Луну, почти не заметную за нашедшими тёмными тучами.       — Будет дождь, — шёпотом подметил Тэ, следя за тянущейся серой пеленой, что застилала ночное небо туманным одеялом, погружая весь город в сладостный сон, убаюкивая и душные улицы, и сухие ветви деревьев, и нагретые за день стены домов.       Вздохнув, молодой человек поджал губы и перевернул очередной лист, после чего повернулся и вновь взглянул в лежащую на коленях папку. На открытом развороте появился ряд однотипных фотографий, прикреплённых скрепками по двое на каждой странице. На этих снимках были запечатлены одна и та же женщина, один и тот же день, один и тот же момент: она вполоборота застыла на изображении, прижав к уху телефон и смотря куда-то в сторону, где толпа пешеходов спешно переходила дорогу, пока зелёный сигнал светофора вёл обратный отсчёт.       «Это… камеры?» — думал Тэхён, рассматривая фото, сделанные с четырёх различных ракурсов, расположенных в разных точках людной улицы: одна камера затаилась под вывеской уютной кофейни, видневшейся на другой фотографии, другая же была закреплена на углу офисного здания, стоящего в паре метров от кафе. «Но что это?..» — парень не успел закончить свою мысль, как взгляд упал на маленькую надпись в углу листа, гласящую, что данные снимки — последние часы перед исчезновением и «Ким Инха больше не была замечена камерами видеонаблюдения».       Тэхён почувствовал, как буквально за секунду всё тело начало противиться прочитанным строкам: перемотанные бинтами кисти и длинные пальцы, обёрнутые белой тканью, начали дрожать, голова внезапно закружилась, из-за чего тут же захотелось лечь на пол, а в горле сформировался давящий на глотку ком, который, казалось, полностью перекрыл доступ к желанному воздуху.       Тяжело дыша, парень закрыл глаза и откинулся на кровать, стоящую за спиной, укладывая затылок на мягкое одеяло в жалких попытках успокоиться. В голове происходило жестокое сражение двух противоречивых мыслей: достоверен ли документ, и Ким Инха, мать юного наследника влиятельной корпорации, действительно пропала, или же это очередная ложь органов правопорядка во имя какой-то благой цели.       «Её нет, она исчезла», — констатировал факт тихий голос из черепной коробки, так и норовя ещё сильнее затянуть тугой узел спутанного кома вопросов, догадок и подозрений. Каждое слово звучало как завлекающие речи демона, смеющегося над печальной историей, речи, которые не может вынести простой смертный, начиная задыхаться рвущимися наружу эмоциями и давиться слезами, стекающими по щекам.       — Она не могла пропасть, — будто в забвении шептал Тэ, — нет, не могла. Не могла, слышишь? — говорил он тишине, мотая головой из стороны в сторону. «Она должна быть дома, ждать меня…» — крутилось одно и то же в мыслях. «Но за тобой до сих пор никто не пришёл», — было ответом сознания, разбивающего вдребезги все надежды. — Ч-Чонгук… — первое, что сорвалось с уст, — мне нужен Чонгук, — молодой человек резко распахнул глаза, влажные от застилающих их слёз, и, дрожащей рукой опёршись о кровать, поднялся с пола, чуть не рухнув обратно вниз.       Ноги неизменно подкашивались, стоило сделать небольшой шаг, из-за чего хрупкое, лёгкое тельце постоянно шаталось из стороны в сторону, будто после десяти рюмок сорокаградусного пойла, влитого в желудок на пару коктейлей, — ещё немного и упадёт. Ким двигался медленно, ступая босыми ногами по холодному паркету; боясь осесть на пол, он выставил перед собой руки, цепляясь пальцами за стены, мебель, плафоны настенных светильников — всё, что попадётся на глаза, пока в голове играла заезженная секундами фраза: «Я должен спросить у него». Он знал, что вопрос ещё даже толком не сформировался, оставшись в мыслях скомканными словосочетаниями, знал, что вновь не сможет собраться с силами, чтобы что-то сказать, когда увидит его пронизывающий взгляд, но понимал, что иначе быть не может; юношу продолжало преследовать странное чувство, говорящее, что если не сделать это сейчас, то вопрос навсегда останется на задворках памяти, куда никогда не захочется лезть снова.       Пролетающие со скоростью света минуты нещадно били в груди, смешиваясь с ритмом бешено стучащего сердца, пока собственное «я» давило на мозг раздражающим: «Он избавится от нас, от всей семьи», — из-за чего каждый шаг давался с трудом, а в горле вновь и вновь формировался странный ком сдерживаемых эмоций, мешающий дышать.       В тэхёновой голове всё больше и больше мелькали в жалких попытках успокоить самого себя улетевшие в глубины сознания фразы: «Всё будет хорошо. Её ищут, может, вообще уже нашли!» — но так же часто молодой человек, что вёл израненными пальцами по светлой штукатурке прихожей, слышал в голове злобный голос, словно змея шипящий о вездесущем вранье, которым были пропитаны любые слова, просьбы и жизнь в целом.       «Я не верю, не верю, — непрестанно думал юноша, кусая пухлые губы и медленно вдыхая и выдыхая воздух через нос, — этого не могло случиться». И тут же, покачав головой, чтобы избавиться от непрошенных мыслей, затмевающих разум и больное сознание, и ещё даже не завернув в кабинет, Тэ начал звать офицера, чувствуя, как во всём теле вдвое сильнее клокочет тревога и всеобъемлющий страх:       — Чонгук, Чонгук, Чонгук, — еле слышно говорил он. Его тонкие руки дрожали, голова всё сильнее начинала гудеть с течением времени, пока глаза бегали от одного края небольшого коридора к другому, в то время как парень изо всех сил старался быстрее перебирать заплетающимися ногами.       Ещё пара метров, несколько рваных вздохов и одно и то же имя, произносимое срывающимся голосом, после чего Тэхён ввалился в кабинет, держась за дверной косяк, чтобы не рухнуть на пол. Сжав пальцы на деревянной поверхности, юноша быстро обошёл взглядом небольшую комнату, погружённую во мрак закрытыми на ночь занавесками. Тэ прошёл глазами по высоким книжным полкам, заставленным разнообразными папками и толстыми томами книг в тёмных обложках, по мебели, что казалась чёрной в окружающей тьме, и офисному столу, освещённому единственным источником света — включённым экраном монитора; он был завален кипами бумаг, тут и там лежали документы и различные файлы, а на них, уткнувшись лбом в сложенные руки, спал парень, периодически морщась и хмурясь, словно ему снился страшный кошмар.       — Ч-Чонгук… — слетело с тэхёновых уст, и юноша тихо хмыкнул, смотря на сгорбившегося молодого человека, погружённого в долгожданную дрёму. Внезапно все мысли, кричащие о несправедливости, какой-то опасности и обмане, забылись, скрывшись за рисуемым воображением туманом, и Ким двинулся вперёд, сделав новый, немного неуверенный шаг.       Чем ближе парень подходил к Чону, тем быстрее удушающая тревога сходила на нет, а разрушающий клетки страх испарялся, сменяясь привычным любопытством. Двигаясь, Тэхён не отрывал взгляда от спящего Чонгука, тот казался ему совершенно другим: он не смотрел строго, сравнивая с землёй одной лишь бездонностью своих глаз, выглядел чересчур уставшим и вымотанным, требующим заботы, но хмурые брови напоминали об истинной сущности холодного полицейского.       Тэ подошёл к столу и аккуратно присел на корточки, боясь делать резкие движения, взявшись пальцами за столешницу, юноша взглянул на бледное лицо, подсвеченное ярким светом компьютера. «Видно, ты сильно устаёшь», — сказал он самому себе, замечая явные мешки под глазами и серо-синие синяки. Внимательный взгляд цеплялся за все мельчайшие детали: длинные тёмные ресницы, разбросанные в разных участках родинки и чёрные волосы, падающие на лицо.       Невольно собственная рука поднялась вверх и плавно потянулась к мягким прядям, чтобы убрать их, но буквально в нескольких сантиметрах парень замер, вернув обладание над забывшимся разумом, и, сжав ладонь в кулак и тяжело вздохнув, опустил её вниз, выдохнув тихое:       — Нельзя… — он прикрыл веки и прикусил губу, отворачиваясь в сторону, будто боясь смотреть на мыслимый запретный плод.       Когда Тэхён вновь открыл глаза, то тут же зацепился взглядом за несколько видневшихся на рабочем столе окон: четыре небольших белых прямоугольника, наложенных друг на друга, они состояли из таблиц, какого-то рапорта и папки с фотографиями. Прищурившись, парень непроизвольно вытянулся вперёд, вчитываясь в написанные в одном из файлов слова: «В районе девяти часов вечера в здании ресторана «Джунчим» послышался громкий грохот и стук, после чего было произведено три выстрела в потолок. После проведённого опроса было выявлено, что среди работников ресторана свидетелей нет, а Ким Тэхён в это время в помещении отсутствовал».       Конец абзаца, крохотная точка, заканчивающая мысль и сбивающая восстановившееся минутами ранее дыхание. Тэхёновы глаза расширились, а брови сошлись к переносице, рисуя на лбу некрасивые морщины, стоило прочесть пару строк. «То место, где я работал… Это оно?» — спрашивал самого себя юноша, выпрямляясь и увереннее заглядывая в экран. Однако, как только взгляд остановился на нужном месте, в дверь громко позвонили, заставив вздрогнуть и со скоростью света отлететь от компьютера на несколько метров.       — Чонгук!!! — вопили с лестничной площадки, пока Ким, потерявшись в пространстве, бегал глазами то к дверному проёму, откуда доносился знакомый голос, то к компьютерному столу, где, услышав крик, просыпался Гук. От громкого звука он резко поднялся на стуле и спустя три секунды осознания ситуации пару раз помотал головой, окончательно отгоняя всё ещё держащий в своих объятиях сон, после чего повернулся в сторону в поисках разбудившего его шума и испепеляющим взглядом прошёл по комнате, натыкаясь на сжавшуюся в углу фигуру. Чонгук нахмурился и немного прищурился, внимательно смотря на Тэхёна, который, казалось, хотел слиться воедино с книжным шкафом, стоящим позади него.       — Ты что тут забыл? — устало произнёс он, но, не дождавшись ответа, отвернулся к монитору, вспоминая, на чём остановился несколько часов назад.       Недалеко от него, прячась за диваном и прижимаясь спиной к поверхности стеллажа, с опущенной вниз головой стоял Тэхён и, невольно переминаясь с ноги на ногу, следил за каждым действием брюнета из-под упавшей на глаза чёлки: за тем, как он, вздохнув, взглянул на заполненный файлами экран и, пару раз щёлкнув мышкой, закрыл все открытые на рабочем столе окна. «Я не должен это видеть?» — пронеслось у Кима в голове, и парень поднял голову чуть вверх, вновь встречаясь с леденящим душу взглядом и чувствуя, как что-то внутри резко остановилось, а затем снова возобновило свой ритм.       — Ну хоть не прячешься, — хмыкнул Чонгук и, проведя рукой по спутанным волосам, встал с кресла, когда услышал летящие из-за двери ругательства.       Молодой человек вышел в коридор, чувствуя на своей спине зоркий тэхёнов взгляд и боковым зрением видя, как тот тихо шагнул за ним и замер в дверном проёме, прильнув к холодной стене и поднеся перебинтованные пальцы к губам. «Всё такой же незаметный», — усмехнулся про себя Чон, быстро сокращая расстояние до входной двери.       Стоило ему остановиться перед входом и потянуться рукой к небольшой круглой ручке, как с лестничной площадки опять донёсся крик, после которого в деревянную поверхность прилетел неслабый удар. «Чимин, ты просто невозможен», — поморщился парень, открывая наконец дверь.       Внутрь тут же зашёл разъярённый светловолосый юноша и тут же подлетел к Чонгуку, сильно сжимая челюсти и выставляя вперёд указательный палец, на что тот только криво улыбнулся, смотря сверху вниз на напарника.       — Ещё хоть раз ты выключишь телефон!.. — начал он, зло смотря на Чона. — Мне пришлось лишний круг делать, чтобы к тебе заехать, — говорил парень, проводя рукой по волосам и оттягивая давящий на горло чёрный галстук.       — От тебя слишком много шума, — подметил Гук и, скрестив руки, облокотился о стену, смотря на запыхавшегося после криков парнишку. — Что нашёл?       — У меня не было ордера на обыск в «Kim Entertainment», да и нет оснований для этого, так что пришлось мельком пробежаться по документации… снова, так что там я ничего нового не нашёл, нужно копать глубже, — Чонгук кивнул, давая понять, что информация принята во внимание, и Чимин продолжил: — Что насчёт нашей второй догадки… — он сделал паузу, качая головой из стороны в сторону, — я не знаю, прав ли был Хосок и верный ли это ответ, но я узнал кое-что новое, — парень взглянул на прислонившегося к стене молодого человека. — Одна из официанток не всё рассказала нам при первом опросе.       Чонгук нахмурился и, отпрянув от стены, подошёл к стоящему в нескольких шагах от него юноше, замечая заинтересованный и одновременно испуганный взгляд прячущегося в дверном проёме Тэхёна, вынуждая его опустить глаза и, сделав шаг в сторону. Отворачиваясь от двери, ведущей в кабинет, он снова взглянул на Чимина.       — Ещё раз и поподробнее, — сказал парень, делая акцент на каждом слове и уверенно заглядывая в глаза напротив.       — В тот день в ресторане кто-то всё-таки был, она. По-моему, её зовут Ким Тэджи, — задумчиво сказал парень, пытаясь вспомнить верное имя. — Не удержавшись перед моей невероятной привлекательностью, — попытка разрядить обстановку успехом не увенчалась, и Чон закатил глаза и поднёс пальцы к переносице, прикрывая веки, — она мне рассказала, что побоялась говорить это раньше, так как в течение пяти месяцев после того инцидента ей поступали всяческие угрозы. Она сказала, что не видела лица нападавшего, но…       — Сможет узнать его?.. — закончил за юношу Гук.       — Верно, — кивнул юноша. — Только мы должны предоставить ей адвоката и защиту… неделю назад угрозы возобновились, — чуть тише сказал Чимин и устало вздохнул. — И буквально прошлой ночью мы находим Кима. Это должно быть как-то связано.       В небольшом коридоре повисла тишина, сковывающая все движения глупой боязнью подсознания издать какой-либо мельчайший шорох: Чонгук застыл рядом с парнем в форме, прокручивая в мыслях всё услышанное и думая, что делать теперь с этой информацией, как верно её использовать и как поступить с найденным свидетелем; Пак не переставая проговаривал про себя сказанные девушкой слова, ведь он был тем, кто видел в заполненных слезами глазах невероятный страх и усталость от всего происходящего; Тэхён сполз вниз по стене и теперь сидел на полу, постоянно ударяя себя ладонями по голове в жалких попытках заставить больное сознание вспомнить то, о чём говорят полицейские, но всё заканчивалось лишь нарастающей с новой силой головной болью. Все события в этом калейдоскопе жизни происходили слишком быстро, непроизвольно утягивая за собой в пучину нескончаемого уныния.       — Чонгук, — прервал молчание Чимин, парень сидел на небольшой табуретке и невидящим взглядом смотрел куда-то в пустоту, — нам нужно как можно быстрее с этим разбираться, — говорил он. — Если эти угрозы от него, то та девушка в невероятной опасности, — Пак поднял на напарника глаза.       Гук же, погружённый в свои мысли, смотрел куда-то в сторону, со всей силы сжимая челюсти и хмурясь, прозябая в размышлениях о деле, затягивающем всё глубже в неизвестность. «Свидетель или сообщение, свидетель или сообщение?» — на повторе крутилось в его голове.       — Может… — начал было Чимин, желая как-то помочь, но замолчал, как только Чон, покачав головой, двинулся в сторону кабинета, заставляя ничего не понимающего юношу идти за ним.       Когда Гук показался в дверном проёме и перешагнул порог, врываясь в тихую бумажную обитель, сидящий на полу Тэхён дёрнулся от неожиданности и резко поднялся на ноги, кривясь и шипя от режущей по всему телу боли. Следя за каждым движением брюнета, он и не заметил, как к нему подошёл Чимин и дружелюбно положил руку на плечо.       — Привет! Этот засранец тебе ещё не надоел? — еле слышно спросил парень, наклоняясь чуть ближе к Киму, и улыбнулся, но услышав резкий хлопок в стороне, сменил тему: — Ты как? Всё в норме? — Тэ на мгновение выпал из этой реальности, чувствуя разрывающие изнутри эмоции. Внутренний голос всё ещё вопил о собственной никчёмности и невозможности вспомнить хоть что-либо, пока сознание крутилось в вихре греющей теплоты, идущей от улыбающегося офицера, стоящего столь близко, и холода, что он ощущал на расстоянии пары метров, где Чонгук около своего рабочего стола собирал какие-то документы. «Что происходит?» — не понимал юноша, заглядывая в глаза миловидного Пака, но тут послышался голос Чона, что привлёк к себе внимание двух парней, застывших недалеко от двери:       — Сначала забираем свидетеля, дальше посмотрим, — сказал он и, сложив все необходимые документы в одну папку, поднял голову, поворачиваясь в сторону молодых людей и встречаясь с тем самым потерянным взглядом, пускающим в грудь странное чувство, формирующее в горле непонятный ком. — Ты едешь с нами, — уточнил Гук и, отвернувшись, пошёл на выход.       Через некоторое время они уже проезжали центр города, что пестрел стеклянными высотными зданиями, уходящими на метры ввысь — далеко в тёмное небо, затянутое серыми тучами, которые, казалось, задевали верхушки домов и норовили обрушить тонны осколков на каменную кладку тротуара. Длинные улицы и перекрёстки были освещены тысячами ярких билбордов и цветастых вывесок различных ресторанов, отелей и баров, что пролетали мимо на высокой скорости, пока полицейский автомобиль летел по полупустым дорогам в сторону бывшего места работы Ким Тэхёна.       Парень сидел на заднем сидении машины, уткнувшись лбом в холодное стекло, и смотрел на мелькающие на чёрном фоне пассажирского кресла тени высоких фонарей. Иногда его взгляд падал на подлокотник, где лежали сложенные Чонгуком документы, Тэ видел, как опускались и поднимались исписанные мелким шрифтом листы, когда Чимин, сидящий перед ним, вытягивал из-под чонгуковой руки какие-то бумаги. Чем чаще пальцы офицера касались файлов, тем больше закипало в Тэхёне любопытство. В голове всё ещё крутились прочитанные в компьютере Чона строки, а перед глазами всплывали написанные на бумаге моменты из прошлого и вырванные из какого-то рапорта страницы: всё то, что так быстро загоняло пульс на новую частоту.       На протяжении полутора часов Ким сидел, сжавшись в комок и прижавшись к двери, неотрывно следя за лежащими на расстоянии вытянутой руки документами. Каждые десять секунд он говорил себе двинуться и заглянуть в них, но постоянно отвлекался на брошенные одним из полицейских реплики. Погружённый в свои мысли, Тэ слышал лишь какие-то обрывки чужого разговора и как только начинал вслушиваться, то не успевал понять, о чём идёт речь, так как молодые люди успевали сменить тему, будто знали всё, о чём тот думает.       В очередной такой раз, когда Тэхён услышал своё имя и незаметно выпрямился, словно это поможет услышать больше информации, Чимин повернулся в его сторону и, улыбнувшись, вновь обратился к Чонгуку:       — Может, объяснишь, зачем мы берём его с собой? Не думаешь, что было бы лучше оставить его в квартире? — сказал парень и отвернулся. — Это не ухудшит его состояние?       Акцентируя внимание на брошенных Паком фразах, будто бы его здесь и нет вовсе, Тэхён почувствовал, как в его грудь что-то больно кольнуло, оповещая о задетой гордости и остатках чувства собственного достоинства.       — Почему вы обращаетесь со мной, как со щенком? — буркнул себе под нос юноша, изучая бинты на худых руках. «Мне хватило этого и там», — подумал он, стараясь отогнать наплывающие на сознание воспоминания, и тут же почувствовал на себе чей-то пронизывающий взгляд. Подняв глаза, Ким наткнулся на тёмную радужку чонгуковых глаз, ищущих ответ на какой-то не произнесённый вслух вопрос.       — Мы отвечаем за твою безопасность, — холодно ответил тот и, отвернувшись только на мгновение, чтобы повернуть в нужную сторону, следуя по заданному GPS-навигатором пути, вновь взглянул на Тэхёна. — Раз ты на месте усидеть не можешь, то будешь таскаться с нами. На твоём месте я бы сидел тихо и не высовывался, — Чимин, сидящий рядом с Чоном, поджал губы и, пожалев, что задал этот вопрос, уставился обратно в бумаги, изучая досье Ким Тэджи и показания официантов «Джунчима».       Тэ со всей силы сжал кулаки, хмурясь от режущей по ладоням боли, он медленно выдохнул через нос скопившийся в лёгких воздух и, прикрыв глаза, лёг на сидение, тут же открывая их и устремляя взгляд куда-то перед собой. «Когда же это кончится?» — спрашивал себя парень, слушая, как тихо шумит автомобильный двигатель и как где-то в стороне еле слышно шелестят бумажные листы, невольно убаюкивая мнимой колыбельной.       Неисчезающая усталость и сонливость, дорога и постоянный страх, что где-то поблизости находится некто, способный убить лишь за доли секунды, окончательно вымотали юношу, молодой человек и не заметил, как заснул, уткнувшись лбом в жёсткую поверхность заднего сидения.       Каждый раз, когда его сознание одолевал сон, заставляя закрывать глаза и на жалкое мгновение забывать обо всём происходящем, Тэхён видел тянущиеся к горлу руки, срывающие с уст сдавленные хрипы и мольбы о помощи, а на плечах чувствовались разрывающие кожу удары деревянного прута, из-за чего невольно Ким дёргался и просыпался, тут же ловя вырванные из контекста фразы: «О чём тогда речь? Ресторан, офис… Я тут подумал, кстати, пока ехал к тебе, а что, если это школа, тогда…» «Почему я не могу просто поспать?!» — выл в такие моменты юноша где-то в мыслях и, закрывая глаза, снова погружался в сладостную дрёму, пугающую воспоминаниями и нескончаемым кошмаром, проживаемым изо дня в день даже на свободе.       Спустя неизвестно сколько времени, когда в машине всё стихло и больше не было слышно, как плавно скользит под колёсами дорога, Тэхён проснулся, лениво открывая глаза и медленно, будто это может привлечь лишнее внимание, оглядываясь по сторонам. Приподнявшись на локте и окончательно проснувшись, парень увидел, что на передних сидениях больше никто не сидел, единственным напоминанием о чьём-то присутствии были сложенные на приборной панели бумаги.       — Где?.. — юноша пару мгновений лежал на сидении, уткнувшись непонимающим взглядом в водительское кресло. Всё, что вертелось в его голове, умещалось лишь в одном коротком «что-то пошло не так», и когда Тэ понял, что в машине нет Чонгука и Чимина, то подорвался на месте и подлетел к двери, забинтованными пальцами цепляясь за ручку. — Они не могли меня оставить! Господи, где же? — тараторил он куда-то в пустоту, пытаясь выбраться из злосчастной машины. Казалось, что с каждой секундой воздуха в ней становилось всё меньше, как и цепей, что сдерживали расшатавшуюся нервную систему на положенном уровне.       Когда в голове всё чаще стали мелькать мысли о том, что его просто выкинули на улицу, как никому не нужную вещь, отдали ему на растерзание, вдалеке показался знакомый силуэт: Чимин, светя фонариком в огромные окна какого-то тёмного здания, ходил из стороны в сторону, пытаясь разглядеть что-либо внутри. После чего к парню подошёл Чонгук, ещё издалека начиная что-то говорить, однако, до машины доходили только еле слышные отголоски их разговора.       — Чёрт, — выдохнул Тэхён и, прикрыв глаза, рухнул на сидение перед собой, утыкаясь лбом в чёрную ткань. «Что же это со мной?» — спрашивал он себя, чувствуя, как отравляющим месивом расползается по венам невероятный ужас, стоило только какому-то внутреннему демону шепнуть на ухо об уже пережитых страданиях. Всё тело начало нещадно ныть, словно все нанесённые тяжёлой рукой удары повторялись вновь, но сильнее и резче, а в мыслях раз за разом прокручивались собственные крики боли, стоны и хрипы, когда где-то в стороне среди непроглядной черни слышался какой-то свист.       Тяжело вздохнув, будто это поможет прекратить ужасную пытку играющего с душой сознания, Тэ открыл глаза, взгляд непроизвольно упал на лежащие на расстоянии вытянутой руки бумаги. Казалось, что они были абсолютно везде, куда ни посмотри, искушающе глядели на него видными за неровно сложенными листами кусками текста. Рука невольно потянулась вперёд, норовя подхватить манящие страницы, но на улице с характерным грохотом что-то громко упало, привлекая рассеянное внимание, и парень тут же одёрнул её, смотря в окно: явно злой Чонгук со всей силы ударил ногой по стоящему недалеко от него мусорному баку, и тот мгновенно рухнул на землю.       Поджав губы, Ким отвернулся от окна, вновь устремляя взгляд на стопку бумаг. «Ничего же не случится, если я загляну?» — улетел вопрос в пустоту и, не найдя ответа, вернулся, ударившись тэхёновыми пальцами в печатные буквы различных рапортов.       Перед глазами мелькали разнообразные досье работников ресторана «Джунчим»: официантов, посудомойщиков, грузчиков, также анкеты начальства и некоторых партнёров, среди бумаг были и записи об истории заведения, после них — оценки, рекомендации и отзывы о том или ином сотруднике, в числе которых был и Тэхён. Кроме того, что он ушёл оттуда по собственному желанию и, как сказано в заявлении об уходе, по личным обстоятельствам, Тэ не узнал ничего интересного, а когда уже было собирался положить всё на место, из общей пачки вылетел один из листов, приземлившись где-то под ногами.       Парень всего мгновение смотрел на него, будто на какую-то диковинную вещь, после чего наклонился и, подцепив пальцами, поднял, тут же читая написанное: «Несколько стульев и столы. Подними руку и спроси». В голове тут же всплыли образы недавнего прошлого, когда Тэ видел этот текст в чонгуковом телефоне, присланный с неизвестного номера… от неизвестного отправителя. Чем дольше парень смотрел на это сообщение, тем чётче ощущал бегающий по коже холод, пока в голове яростно стучали рисуемые воображением молотки.       — Подними руку и спроси, — еле слышно прошептал юноша, проводя пальцами по маленьким печатным буквам. «Это…»       Давящий на уставшее сознание шум, что стоял вокруг и звенел в голове миллионами колоколов, раскачивающихся из стороны в сторону и ударяющих каждую извилину и барабанные перепонки, заглушался еле слышным тиканьем настенных часов, висящих в нескольких метрах от сидящего за партой мальчика. Изо дня в день его окружала одна и та же атмосфера: громкие возгласы парней из-за проигрыша в какой-то глупой игре, девичий смех после того, как мимо прошёл парень из старших классов, и ворчание стоящего у доски мужчины — обрамлённые серо-жёлтыми стенами моменты повседневной жизни, которые с каждым новым часом неизменно вызывали надоедливую тошноту и желание вырваться из псевдоклетки.       Тэхён сидел за небольшим столом, положив голову на разложенные на парте тетради и учебники, и обводил пальцем какой-то незамысловатый рисунок, нанесённый чёрным маркером на светлую поверхность. Из нескольких косых линий и неровных геометрических фигур, которые, казалось, рисовали дрожащими руками, складывался хрупкий человечек; он сидел перед раскрытой книгой и, нахмурив брови, смотрел куда-то вдаль, где-то над ним расположилось облачко с горящей лампочкой, а перед ним висела и намекая на все тяготы жизни раскачивалась из стороны в сторону канатная петля. «Как же иронично», — думал мальчик и тяжело вздыхал, вновь и вновь обводя странное изображение.       Вещи, заезженные жизнью, пугающая обыденность и сковывающая путами рутина, что неизменно следовали по пятам вместе с закатом и восходом солнца. Ежедневно, ежемесячно, ежегодно. В мешающем спокойно дышать однообразии была единственная отдушина — хоть какая-то деятельность, даже неважно, на что направленная: зачеркнуть написанное в конспекте слово; вывести из себя милую девочку, сидящую на два ряда дальше, одним только взглядом; ответить на уроке первое, что придёт в голову, и выслушать ответную реакцию… ту же, что и всегда.       В стороне, привлекая внимание неприятным скрипом, медленно заскользил по школьной доске белый мел. Оторвав взгляд от парты под шиканье остальных ребят, некоторые из которых закрывали ладонями уши, зло смотря на мужчину перед собой, Тэхён увидел, что на тёмно-зелёной поверхности появилась тема сегодняшнего урока, написанная немного кривоватыми буквами: «Великие достижения последних столетий». Задумчиво хмурясь, вчитываясь в слова, мальчик вытянул вперёд губы и, отчего-то кивая самому себе, уткнулся обратно в жизнеутверждающий рисунок, от которого невозможно было надолго оторваться.       Стоящий у доски преподаватель обошёл взглядом учеников, которые продолжали шептаться друг с другом, играть в телефоны или рисовать уродливые мордочки на полях тетради, и, видимо, смирившись, спокойно начал урок:       — Ребята, сегодня мы поговорим о различных достижениях, значительно повлиявших на дальнейшую человеческую жизнь. Думаю, что многие… — каждое слово, словосочетание или предложение проносилось мимо тэхёновых ушей, будто они нарочно отказывались воспринимать однотипную информацию, направленную на запоминание и одноразовое использование. — Итак, первый вопрос: знаете ли вы, кто изобрёл нашу любимую всемирную паутину, или же Интернет? — спросил преподаватель и, подойдя к своему столу и опёршись руками о столешницу, взглянул на класс, который тут же притих, молча смотря на него в ответ. После заданного мужчиной вопроса в кабинете повисла тишина, которую прерывало лишь тихое тиканье часов и еле слышные удары капель дождя в оконную поверхность.       Тэхён, оторвавшись от рисунка, смотрел на то, как преподаватель продолжал улыбаться одними уголками губ, ожидая ответа, пока сидящие за партами ученики вводили в строку поисковика нужный запрос, чтобы получить после ответа желанные халявные баллы. «Что за люди», — хмыкнул мальчик и, уткнувшись обратно в чёрного человечка, лениво проговорил:       — Тим Бернерс-Ли.       — Верно, плюс один балл! Теперь заглянем в другую область, — мужчина прищурился, задумавшись, после чего снова улыбнулся и продолжил: — Тогда что насчёт такого: все мы любим смотреть фильмы, правда? Кто же был создателем кинематографа?       В отличие от первого вопроса в воздух поднялось несколько рук, однако, все названные фамилии были неправильными: кто-то перечислял имена любимых актёров или просто называли первые пришедшие на ум известные персоналии, даже не задумываясь о роде его или её деятельности.       — Братья Люмьер, — вновь тихо проговорил мальчик куда-то в парту, однако, из-за наступившей тишины спокойный голос был слышен всем сидящим за партами ребятам и вздыхающему преподавателю, что устало смотрел на Тэхёна, выискивающего новые линии в рисунке. Не услышав привычного «плюс один балл», парнишка поднял глаза на доску, натыкаясь на взгляд мужчины.       — Тэхён, — начал говорить тот, — я всё понимаю, но сколько можно повторять, дай другим шанс ответить! Хочешь что-то сказать — подними руку и спроси, ну, или же ответь. Это не сложно ведь запомнить!       Чонгук и Чимин, вооружившись фонариками и держа одну руку на поясе около пистолета, обошли всю территорию, принадлежащую ресторану «Джунчим», однако, так и не нашли следов чьего-либо присутствия. Казалось, что здесь уже давно никого не было, и Пак общался с каким-то будто бы и не существующим призраком, который тут же исчез, когда за юношей захлопнулась дверь служебного входа. Везде был выключен свет, горело лишь внешнее освещение и уличные фонари, озаряющие некоторые куски внутреннего убранства, что виднелись в больших окнах подсвеченными диванами, растениями и столами.       После долгого осмотра молодые люди остановились на улице недалеко от входа в ресторан, чтобы всё обсудить, однако, всё запуталось лишь сильнее. Чонгук мерил шагами небольшое пространство от бордюра до растущего рядом с красивыми узорчатыми дверьми кипарисовика и думал о том, к чему они пришли на данный момент: где-то в участке лежат различные рапорты, содержащие обычные наблюдения и догадки, в машине тревожно спит Ким Тэхён, шёпотом считая до пяти, словно в забвении, а из «Джунчима» пропал важный и единственный свидетель. Рядом с ним, периодически смотря в небо и морщась из-за накрапывающего дождя, ходил Чимин, размахивая руками и бубня себе под нос всё то, что говорила девушка из ресторана, даже ему она начала казаться рисуемым воображением миражом.       — Ты ушёл, что дальше? — внезапно спросил Чонгук, подошёл к окну и, включая фонарик и освещая им помещение, заглянул внутрь: будто бы нескончаемая темнота, как и прежде, окутывала тонкую струйку света непроглядной чернотой, можно было разглядеть только ряды столов, стойку администратора и дверь, ведущую на кухню — ни души.       — Она сидела у барной стойки, что в другом конце зала, всё. Она никуда не уходила, ничего странного не делала, — Пак на секунду остановился, хмуря брови, о чём-то задумываясь. — Может, решила надуть нас и сбежать? — Чимин поджал губы и жалобно посмотрел на напарника. «Она не могла соврать», — думал он.       — Она вполне могла… — Чонгук запнулся, ощущая, как по груди расползается странное чувство, неприятно сдавливая лёгкие: лежащий в заднем кармане тёмно-синих брюк телефон оповестил о только что пришедшем сообщении вибрацией и приятными звуковыми переливами.       Парни замерли и посмотрели друг на друга, явно думая об одном и том же, после чего Гук вздохнул и потянулся за смартфоном. Он сразу же нажал на кнопку разблокировки и, поднеся телефон к лицу, взглянул на присланное сообщение, где имя отправителя уже привычно было неизвестно:

«Тик-так, тик-так, вот и часики спешат, Людишек ждут, те умереть хотят».

      Чимин внимательно следил за тем, как меняется выражение лица Чона: как на его лбу рисуются красками задумчивости глубокие морщины, а в глазах застывает нечитаемый, но столь очевидный вопрос. «Снова загадки?» — подумал парень, смотря на напарника, но как только открыл рот, чтобы что-то спросить, услышал, как из припаркованного поблизости полицейского автомобиля громко кричит, надрывая и так хриплый голос, проснувшийся Ким Тэхён:       — Школа! Там говорится про школу! Мне такое говорили в школе! — кричал юноша, барабаня по двери забинтованными руками, в одной из которых был зажат какой-то листок.       Чонгук всего пару секунд стоял на месте, слушая низкий хрипловатый голос Кима, вновь и вновь бегая глазами по печатным буквам, светящимся на белом фоне. «Часики… школа… Что он?..» — крутилось в его мыслях на повторе, после чего что-то тихо щёлкнуло где-то в мозгу, и парень, шикнув и резко развернувшись, спешно пошёл к машине. Ничего не понимающему Чимину оставалось только быстрее занять пассажирское кресло и пристегнуть ремень, так как Гук, заведя мотор, мгновенно вдавил педаль газа в пол, заставляя автомобиль, скрипнув, тронуться с места.       С тёмных туч, застилающих весь ночной небосвод, постепенно срывался дождь, оседая мелкими каплями на серый асфальт, на крону ещё зелёных деревьев, высаженных в один ровный ряд недалеко от проезжей части, на поверхность изредка мелькающих на пешеходном переходе зонтов и окна несущейся на высокой скорости полицейской машины. За стеклом виднелись смазанные километрами в час шумные компании людей, спешащих домой, витрины закрытых магазинов и таблички с номером того или иного дома, цепляющие чонгуков взгляд.       Гук молча вёл автомобиль, снова и снова прокручивая в голове присланный текст и следя за небольшой жёлтой стрелочкой на экране GPS-навигатора, ведущей по названному Хосоком адресу. «Время… Что он делает, если время ограничено? Таймер?» — бесконечно крутились в мыслях различные вопросы, пока пальцы сильнее сжимали кожаную обивку руля под тихое щёлканье поворотника.       Рядом с Чоном, прижимая к себе стопку бумаги и не отрываясь от телефона напарника, где светилось новое сообщение, сидел Чимин. Он не переставая бегал глазами по присланному тексту, после чего поворачивал голову и смотрел на ксерокопию прошлого смс, которую держал в левой руке. «Что же он задумал?» — не понимал парень, сильнее хмурясь и мельком замечая, как напрягся Чонгук. Юноша пробежался по нему глазами, после чего тихо кашлянул и, откинув голову на спинку, спросил:       — У тебя же есть какой-то план? — выдохнул Пак, слыша за спиной какое-то копошение и поворачиваясь в сторону заднего сидения: Тэхён, услышав вопрос, который уже несколько минут вертелся в собственных мыслях, подвинулся на середину, ожидая ответа брюнета. Однако, усевшись, поймал на себе только взгляд Чимина и еле заметную улыбку. — Спасибо тебе, Тэхён. Ты нам очень помог, — светящаяся в чиминовых глазах теплота и благодарность немного успокоили разбушевавшееся сознание, рисующее страшные картины будущего, что заставляли руки нещадно трястись.       — Я… я рад, — прохрипел Ким и, неловко улыбнувшись и еле слышно хмыкнув, опустил голову, прячась за русой чёлкой. «Я правда оказался полезным?» — не верил парень, перебирая тонкими пальцами, испещрёнными засохшими ранами, спрятанными за слоем бинтов.       — А ты его похвалить не хочешь? — услышал он голос Чимина и, почувствовав, как сердце пропустило удар, поднял глаза, смотря в зеркало заднего вида, где встретился с тёмной глубиной, затягивающей своей чернотой.       Чонгук долго смотрел на него, будто тот может понять всё в одном его тяжёлом взгляде, но Тэ чувствовал лишь учащающееся с каждым взмахом длинных ресниц сердцебиение и то, как что-то нещадно сжимает рёбра, заставляя глубже дышать. «Не за что?» — пронеслось в мыслях юноши, и Чон отвернулся, вновь смотря на дорогу, после чего Ким, наконец-то, смог спокойно вздохнуть, а Пак решил не возвращаться к этому вопросу, вновь утыкаясь в бумаги.       — Раз он написал о времени, — меняя тему, начал Гук, — то мы должны найти то, о чём он говорил в прошлом сообщении как можно быстрее. Если не успеем, то количество жертв может увеличиться, — говорил молодой человек, сверяясь с картой и поворачивая руль.       После сказанного полицейским в салоне авто повисла тишина, навеянная давящими мыслями: Чонгук думал о происходящем, пытаясь подсчитать вероятность того, что они всё-таки успеют, и сколько примерно времени прошло с того момента, когда он позволил найти Кима и когда появились первое и последнее письма; Чимин не выпускал из маленьких рук телефон, то звоня Хосоку, оставшемуся в участке и теперь спешащему в среднюю школу, то набирая Намджуну сообщения в попытке узнать, где тот едет и как долго его ждать; Тэхён изо всех сил пытался отогнать от себя навязчивые мысли о месяцах, проведённых в заточении, о тех, кто пережил это или эти муки им только предстоят. Внутри каждого будто установили крошечный таймер, поместив в грудную клетку и связав его с нервной системой и системой кровообращения, он медленно отсчитывал секунды и минуты до полнейшего уничтожения и нескончаемого хаоса.       Небольшая стрелка, что двигалась на экране навигатора с каждым новым метром, переместилась ещё ближе к нужному зданию, полицейский автомобиль и школу разделял лишь один жалкий поворот. Расстояние постепенно сокращалось, пока в груди росло странное и необъяснимое чувство ожидания, предвкушения и страха, что затмевал разум Тэ и Чимина, пока Чон перебирал в голове варианты действий, ведь теперь за всё отвечает именно он: за то, что будет с карьерой Пака и Мина в полиции, за то, что скажет закон Намджуну и Хосоку, за то, что будет с жизнью сидящего на заднем сидении Кима, кусающего пухлые губы, в глазах которого почти постоянно читался невероятный ужас и желание сбежать.       «Я найду его и защищу всех, чего бы это ни стоило!» — думал Гук, смотря на виднеющееся за рваным узором накрапывающего дождя трёхэтажное здание, освещённое уличными фонарями и фарами изредка проезжающих машин.       — О, мы на месте! — тут же оживился Чимин, выпрямляясь и проверяя обойму.       — Эм… м-мы успели? Можно выдохнуть? — подал голос тихо сидящий позади Тэхён, смотря то на одного парня, то на другого. Его всё ещё не покидало отравляющее организм чувство, казалось, что ещё секунда и сердце выпрыгнет из груди, а черепная коробка взорвётся от потока мыслей и спрятанных куда-то на задворки памяти моментов.       — Чимин, — серьёзно позвал напарника Чонгук, хмуря брови и сканируя взглядом всю территорию школы, — если что-то пойдёт не так, то не отходи от этой Золушки, — строго сказал он, после чего услышал за своей спиной тихое фырканье.       — Что-то может пойти не так? — насторожился Пак, внезапно замирая и, выпучив глаза, смотря на Чона. «Ты же не хочешь сказать, что…»       И тут, когда машина ещё даже не остановилась у обочины, будто таинственный вездесущий некто услышал слетевшую с чиминовых уст фразу, в стороне, привлекая внимание сидящих в автомобиле молодых людей и находящихся поблизости прохожих, раздался громкий взрыв, разрывающий внутри ту тонкую ниточку, что из последних сил сдерживала накалившиеся до предела нервы. Яркое и пугающее зрелище, что отражалось колкой вибрацией по всему телу и огненно-жёлтым пятном в глазах каждого, кто следил за тем, как восточное крыло небольшого здания взлетает в воздух, разрываясь на части, словно лёгкая, почти прозрачная ткань.       — Это достаточно похоже на «что-то может пойти не так»? — припарковавшись, проговорил себе под нос Гук. Вздохнув, он сложил крепкие руки на руле и, уткнувшись в них лбом, сильно прикусил нижнюю губу в попытке сдержать рвущийся наружу крик. «Опоздал», — еле слышно мелькнуло в сознании, пока в нескольких метрах от автомобиля продолжало громыхать разрушающееся здание, в то время как Чимин набирал номер пожарной службы.       Тихое и спокойное место, которое днём светилось различными красками и оттенками быстрого темпа жизни, сейчас превратилось в развалины и клокочущий над ними, словно стая коршунов, шум: по периметру школы остановились пожарные машины, от которых тянулись длинные белые шланги и вереницы служащих, борющихся со злосчастным огнём, ведущим языки пламени дальше по зданию; кое-где то и дело мелькали вспышки фотокамер приехавших со скоростью света журналистов, что мешали работе пожарной службы в попытке взять интервью. Оставив Чимина и Тэхёна в машине, чтобы не привлекать лишнего внимания прессы к Киму, Чонгук исследовал уже потушенную территорию, состоящую из одних серых обломков толстых стен, ещё недавно прячущих за собой умиротворённую школьную рутину. «И он снова ведёт», — думал парень, засунув руки в карманы и медленно идя вперёд, всё больше и больше погружаясь в свои мысли.       Молодой человек прошёл уже несколько коридоров и кабинетов, которые сейчас больше походили не на часть школьного здания, а на какую-то заброшенную десятки лет назад библиотеку, хранящую в себе память и тихие чужие голоса, навсегда оставшиеся в её стенах, что теперь гуляли по воздуху, исчезая с лёгким дуновением ветра. По полу были разбросаны различные карандаши и ручки, забытые учениками пеналы с разнообразными канцелярскими принадлежностями и почти полностью сгоревшие учебники, по которым проходил взглядом Чонгук, прогуливаясь по зданию.       «Был ли вообще шанс?» — говорил сам с собой парень, царапая ногтями ткань тёмных брюк, запачканных кое-где пылью и цементной крошкой. «И он опять на шаг впереди нас… Почему мы всё время ищем не там?» — Гук пытался понять свои ошибки, исследуя глазами разрушенное крыло, заполненное остатками сизого дыма и пылью, поднятой в воздух взрывной волной.       — Чёрт… — остановившись, выдохнул парень и прикрыл глаза, со всей силы сжимая ладони в кулаки. «Опоздал, опоздал, опоздал», — будто издёвка, крутилось в мыслях зловещим шёпотом, который заставлял ноющую от недосыпа голову болеть ещё сильнее, словно невиданное нечто вцепилось в черепную коробку острыми когтями.       — Эй, Чонгук! — послышалось где-то за спиной, заставляя Чона открыть глаза и обернуться в поисках источника звука. Им оказался Хосок, на лице которого читался испуг, пока он проходил взглядом по разрушенным стенам и зияющей в одной из них дыре, из которой виднелось тёмное ночное небо, а внутрь попадали крупные капли идущего с новой силой дождя. — Нам обязательно тут ходить? Здесь ведь всё может рухнуть в любой момент, — ворчал молодой человек, аккуратно переступая через обломки, железные штыри и куски бывших парт, разорванных на мелкую древесную стружку.       — Я не верю, что он мог уничтожить это здание просто так. Здесь что-то было или должно быть, — просто сказал Гук, не обращая внимания на беспокойство Хосока, и, отвернувшись, принялся разглядывать помещение, если его ещё можно было так назвать. «Он должен был что-то оставить», — думал молодой человек, смотря на тёмные стены, где виднелись следы сгоревших обоев и некоторые очертания стоящей там когда-то мебели.       — Тогда что ты скажешь про жертв? — пробасил другой, в голосе которого слишком явно читалась усмешка, отправленная Чону, прикрытая спокойным видом и расправленными широкими плечами. Но не успел Чонгук повернуться, чтобы встретиться взглядом с вовремя подоспевшим Намджуном, одежда которого была почти полностью мокрая из-за идущего дождя, как услышал ответ на заданный им вопрос:       — Только что увезли троих, — говорил на ходу запыхавшийся Чимин. Следом за ним, будто маленький и верный щенок, нуждающийся в заботе и опеке, шёл Тэхён, поймавший на себе чонгуков уничтожающий взгляд за очередное непослушание. — Двоих в больницу, другого… в морг, — выдохнул юноша, поджимая пухлые губы.       — Кто умер? — спросил Хосок и, зацепившись носком ботинка за арматуру, чуть не рухнул на пол, но успел схватить за плечо стоящего рядом Намджуна, который тут же одарил его пренебрежительным взглядом и, фыркнув, отошёл в сторону, пряча руки в карманах джинсов.       — Охранник. Видимо, делал обход, а тут… Но есть одна вещь, которая меня смутила, — Чимин нахмурился, надувая губы, — сегодня была не его смена. Этой ночью должен был дежурить другой охранник, который проработал тут, как я выяснил, только два месяца.       — Кажется, я сказал тебе сидеть в машине, — проговорил Чон, с каменным лицом смотря на повествующего Пака, словно и не слушая его.       — Я выполняю свою работу! — тут же строго ответил парень и, кивнув в сторону Кима, прячущего трясущиеся руки за чёрной толстовкой, и привлекая его внимание, продолжил: — Зато от Золушки я не отходил, — хмыкнул он, слыша за спиной тихий смешок Намджуна. — Прости, Тэхён, — тут же протараторил Чимин, неловко улыбаясь.       Тяжело вздохнув, вновь настраиваясь на работу и стараясь не обращать внимания на усилившуюся после прибывших работников головную боль, Чонгук молча пошёл дальше, внимательно осматривая все углы и развалины и даже не вслушиваясь в выкрики позади себя. Засевшее внутри чувство, что здесь должно что-то быть, до сих пор не давало покоя, не позволяя отвлекаться даже на почти невесомые шаги идущего следом Тэхёна.       Вновь погружаясь в свои мысли, Гук не видел ничего перед собой, не замечал, куда идёт и как сильно колотит по плечам дождь, когда он проходил под открытым участком, пускающим в разрушенное здание влагу и царящую на улице суматоху. Молодой человек даже не обратил внимания, как ушёл в ту часть школы, где только-только потушили огонь, оставив после себя огромные лужи, запах гари и ещё не ушедший окончательно дым.       Идя по почти полностью разрушенным кабинетам, застланным тонким слоем туманной пелены, скрывающей грустную картину и режущей глаза, он наткнулся на сгоревшую до черноты стену. Чем ближе он подходил, тем медленнее становились движения и тем больше хотелось упасть на колени от усталости и накатившей неизвестно откуда слабости, смотря на представший перед глазами вид, пока в голове бы еле слышным шёпотом звучало: «Я знал».       Чон сделал ещё несколько шагов и, застыв у высокой стены, держась из последних сил, услышал рваный вздох Тэхёна, взгляд которого упал на свежую белую надпись, будто бы только нанесённую, рвущую на части последние частицы самообладания:

«Не играй с огнём, Чон Чонгук».