Когда монстр - не монстр?

Как Стайлз и предсказывал, сражение чуть не оборачивается трагедией. Айзек едва дышит, регенерация не работает, а разорванная в клочья спина истекает кровью. Скотт придерживает почти оторванную по локоть руку и тихо воет, потому что рука сломана в нескольких местах по самое плечо. Эрика просто не может идти, у неё сломаны обе ноги и несколько рёбер. У Бойда тоже переломаны рёбра, а на правой ноге разорвана артерия. Если бы Стайлз был оборотнем, он бы сказал, что от них всех несёт смертью. Стайлз не оборотень и потому за него это озвучивает Питер. Старший Хейл выглядит в разы хуже всех остальных. У него порвано горло, но оно кое-как заживает. У него нет кожи на левой ноге по самое колено, словно с кролика содрали шкуру для шубы. У него вспорот живот и если убрать руки, то органы вывалятся на землю. У него несколько дыр по телу; в каждой ладони, в колене, вероятно от чашечки там ничего не осталось, в плече. Дыры, через которые можно увидеть задний план. При таком состоянии человек не выжил бы, даже кома маловероятна, но Питер жив, Питер даже говорит, хоть в глотке и булькает кровь. А Дерек... Дерек словно решето, весь в дырках от пуль. Немного странно, если учесть, что сражались они с оборотнями. Видимо, кто-то играл нечестно. Стайлз встречает их при выходе из леса. Встречает, хотя не обязан, хотя вышел из игры. Встречает вместе с Дитоном и шерифом. Никто не говорит ни слова, всех просто заталкивают в полицейскую машину, а кто не поместился, садятся в джип Стайлза. В больнице всю компанию принимает Мелисса, с ней заранее договорился шериф. Все десять человек оказываются в многоместной палате. Самых тяжёлых кладут, кого-то сажают, кто-то может стоять. Все оборотни медленно начинают регенерировать, но кому-то без помощи не выжить. Первыми на стол попадают Айзек и Питер. Если обоим не помочь сейчас, то через час будет два трупа. Дитон возится с остальными, даже шериф помогает, чем может. Вскоре подъезжает Лидия, её тоже позвал Стайлз. На самом деле, она была рядом с ним всё время, пока стая сражалась. Стайлз с замиранием сердца ждал, когда Лидия начнёт кричать. Ждал и молился, чтобы этого не произошло. И вот теперь он стоит у дверей палаты и смотрит на всё это. - Стайлз, - из угла палаты хрипит Дерек. С ним как раз сейчас Дитон, вытаскивает из туши оборотня аконитовые пули. Стайлз со злорадством представляет, как был ошеломлён Дерек, когда понял, что другая стая использует аконит, опасный для них самих. - Подойди. Стайлз целую минуту борется с желанием добить сволочь, но вместо этого просто идёт, потому что позвали. Подходит близко-близко, разглядывает затягивающиеся дырки и щурится. Запах гниющей плоти забивает нос, но Стайлз терпит. Дитон вовремя окликает его и просит помочь засыпать в раны противоядие. Стайлз помнит, как оно делается; пуля ломается и высыпается сухой аконит. Потом его поджигают и то, что получилось, засыпают в рану. Чертовски больно, даже смотреть в тот раз было страшно. Но сейчас Стайлз без колебаний хватает горсть противоядия и с садистским удовольствием забивает им дыру на ноге Дерека. Тот ожидаемо кричит и рычит, скалится в ответ Стайлзу, но осекается, увидев выражение лица мальчишки. - Доволен? Всё прошло по твоему плану, - Стайлз только что не плюётся ядом, но и без этого достаточно. Вовремя успевает только Лидия, она последние дни была рядом со Стайлзом, она прекрасно понимает, чем всё может обернуться, если их не развести по углам. Стайлз не на пределе. Он уже перешагнул эту границу, перегорел. Но если дунуть, загорится с новой силой. Она выводит Стайлза в коридор и оттаскивает к ближайшей скамье. Оборотням в палате за стеной ничего не стоит разобрать, о чем они говорят. - Ненавижу его. Просто ненавижу. - Стайлз... - Я не зол, Лидия. Я действительно его ненавижу. Он ведь не ценит их жизни. Они для него ничего не значат. Он будто не понимает, что умереть можно в любой момент, не ценит вообще ничего. Именно это я ненавижу. - Стайлз, пожалуйста. Все оборотни слышат дрожащий голос Лидии, а потом всхлип и тихие завывания. Девушка плачет горько, больно, с безысходностью, и никто не может понять почему. Именно сейчас, именно со Стайлзом, когда и повода нет. Скотт встревоженно смотрит на шерифа. Почему на него он не знает, просто где-то на интуитивном уровне есть правильный вопрос правильному человеку. - Нууу, Лидия. Моя прекрасная Лидия. Всё хорошо, всё просто прекрасно. Ну, хочешь, я заберу свои слова назад? Я не ненавижу Дерека. Честно, правда-правда. И я уже ни капельки не сержусь. Ведь все живы, скоро ещё и здоровы будут. Нууу, Лидия... Девушка лишь громче плачет, уже совсем не скрывая. Её красивый макияж давно растёкся, по щекам катятся чёрные слезинки, а глаза, и без того припухшие, вновь краснеют. Она сидит, уткнувшись Стайлзу в плечо, и надрывно плачет; со всхлипами, с хлюпаньем, совсем не по-девичьи и ни разу не красиво. Стайлз гладит её по растрёпанным золотым волосам, обнимает, пытается успокоить, но рыдания переходят в истерику. Лидия не сильно, но без остановки, бьёт парня кулаком в грудь и захлёбывается в собственных слезах. - Нупочемунупочемунупочему... Через несколько минут в коридор выскакивает шериф. Он обеспокоенно суетится вокруг лавочки, бегает за водой, даже приносит успокаивающее. Мартин отпускает Стайлза на мгновение, но тут же вцепляется с новой силой. Шериф немного сбит с толку, от рыданий ребёнка у него сердце кровью обливается, но ничего поделать он не может. Стайлз лишь виновато улыбается и шепчет. - Переволновалась. Ближе к утру, на больничных койках остаются лишь трое. Айзек, с его зашитой спиной, Питер, непонятно каким чудом выживший и Скотт, с его не до конца приросшей рукой. Эрика с Бойдом за несколько часов залечили раны и отправились по домам, как оба сказали - отсыпаться. Ушёл и Дерек, не объяснив по каким делам. Шериф ещё до рассвета уехал на дежурство, а Дитон ушёл вместе с Мелиссой. Ещё в палате остаются Стайлз и Лидия, хотя их всеми силами пытались отправить домой. Стайлз отказался уезжать до тех пор, пока лично не увидит, как каждый встанет на ноги. Лидия осталась без причин, но с ней никто и не спорил. - Это больно? Выздоравливать в разы быстрее больно? - По-твоему, кто-то здесь ловит кайф? - Айзек бубнит в подушку и поворачивает лицо в сторону окна. Тяжело вздыхает и вновь утыкается обратно в подушку. Ему не позволяют ложиться на спину или вставать, швы могут разойтись, а это не то, что хочет почувствовать каждый пациент. - Дай руку, - командует Лидия, и Стайлз без вопросов протягивает ей руку. Лидия задирает рукав куртки Стайлза, делая жгуче больно. Крапивка. Не то, чтобы очень больно, это какое-то другое слово. Стайлз не успевает его придумать и тут же ойкает. - Лидия! - Примерно такой эффект, я думаю. Пока я делала крапивку, тебе было больно. Как только перестала - боль ушла. - Но я же не оборотень. Мне ОЧЕНЬ больно! - Но ты же спросил, - Лидия смотрит на него с невозмутимым видом и с таким же лицом отворачивается. Скотт тихо смеётся на своём кресле. Айзек наигранно пыхтит в подушку. А Питера совсем не радует перспектива ближайший день провести в компании подростков. Раньше он не восстановится, а за целые сутки скорей сам себя убьёт. Мелисса возвращается как никогда кстати, и без просьбы Питера сама разгоняет молодежь. Даже отпускает Скотта домой, но предупреждает, что если дома найдёт отвалившуюся руку, второй раз пришивать не будет. Скотт божится быть аккуратным, Стайлз клянётся довезти до дома в целости и сохранности. Все расходятся по домам без лишних разговоров. После этого Стайлза никто не видит целую неделю.