Тогда я узнал, что его зовут Фермин.
Он кивает охране, говоря, что его можно оставить со мной, после чего подходит ближе. Я не дёргаюсь, не пытаюсь ударить его или укусить, потому что понимаю, что это бесполезно. Никто не оставался со мной наедине уже несколько лет и я понимаю, что раз он оказался настолько смелым, чтобы прогнать охрану, то он должен быть и очень сильным. Глаза Фермина совсем другие, нежели у всех, кто встречался мне на пути. Глаза всех людей, что бы не творилось у них на лицах, какие бы гримасы они не строили, были пустыми, пустыми и стеклянными, как у роботов. Глаза Фермина же были другими. В тёмно-карих глазах можно было сосчитать прожитые им годы. количество шрамов и событий, что их оставили. Однако я не мог точно, да и не могу до сих пор, сказать, что именно он пережил. Мужчина садится рядом со мной на корточки, после чего наши с ним глаза оказываются на одном уровне.Он не говорит ни слова.
Я тоже молчу.
— Ты хочешь уйти отсюда?.. — спрашивает он наконец.Я киваю.
Я не думал тогда, что это взаправду, не бывает таких людей, которые бы так отличались от других, которые бы так смотрели на меня. Однако дальше всё идёт очень быстро: он уходит, ко мне заходят два мордоворота, развязывают и выводят из комнаты. Руки начинает ломить от непривычной свободы, а краем левого глаза я замечаю увесистую стопку зелёных бумажек, что мой спаситель протягивает лечащему врачу.Я свободен.
В агентстве «Хелтер-Скелтер», как и в любом учреждении, есть своя «лестница»: есть начальники, есть те, кто пониже, есть и обитатели дна. Фермин и Бэкки — наши руководители, наши начальники, но начальники они не просто по бумагам. Они, эта пара, — это некто значительно выше обычного понимания этого слова, выше которых только крыша, выше которой только птицы и небо, в котором они парят. Фермин стал моим спасением из той клетки, куда меня заточили общество и законы, связав мне все конечности и оборвав крылья. Фермин отправил меня в ту среду, где Я — птица. Он отправил меня убивать. Он отправил меня парить. Он отправил меня на свободу.Фермин и Бэкки — моё первое спасение.
Они разговаривали со мной как с равным. Они не пытались сделать вид, что перед ними тупой болванчик или какой-то неотёсанный ребёнок, не пытались принизить меня и не говорили со мной снисходительными тонами.Я — птица, а они — мои два крыла, без которых я никто.