Монстры

07:39 + 5 часов, 27 минут Было легко скорректировать список дежурств в медбее так, чтобы никто не заметил изменений. В конце концов, Рэтчет был непререкаемым авторитетом, когда дело касалось того, какому медику и когда быть на дежурстве. Никто не заметит, если его имя будет отсутствовать в расписании, если только не был назначен прием у конкретного врача, чего не предвиделось в течение еще нескольких орн. Для незначительного ремонта большинство автоботов, как правило, шли на прием к Хойсту или Ферст Эйду, оставляя Рэтчета свободным для более сложных ремонтных работ и операций. К сожалению, ни один из вариантов не был в настоящее время доступен - Ферст Эйд должен был вернуться с Восточного побережья ни раньше чем через два орна, и Хойст был на дежурстве всю ночь и нуждался в нескольких циклах непрерывного отдыха для восстановления. К счастью, автоботы не страдали от недостатка медиков. Все, что Рэтчету нужно было сделать, это убрать своё имя и заменить его Свупом и Уилджеком, с пометкой использовать утренние приемы в качестве тренировочных занятий для младшего медика. Рэтчет знал, что ни одна из ремонтных работ, запланированных на первую половину орна, не были за пределами возможности Свупа, тем более, что крупный динобот прогрессировал в своих тренировках от обшивки и суставов к проводке и трубопроводу, и в дополнение к дополнительной тренировке, изменения в графике дадут дополнительное преимущество, укрепляя уверенность Свупа и его чувство собственного достоинства. Несмотря на то, что он, несомненно, мог, и с радостью чинил бы хаос в рядах десептиконов со своими большими братьями, летающий динобот никогда не был удовлетворен ролью еще одного простого солдата. По мере развития его индивидуальности и интеллекта в течение многих лет, пока автоботы находились на Земле, Рэтчет и Уилджек заметили, что его личность начала загораться в правильных участках, чтобы из Свупа получился сострадательный медик, и ни автоботы, ни те, кто, по большей части, не одобряли создание и присутствие диноботов, не отказывались от существенной помощи еще одного медика, пока не появился Ферст Эйд. Свуп учился медленнее, чем средний мех, конечно, значительно медленнее, чем Ферст Эйд, искра которого была изначально предназначена Вектором Сигмой по указанию автоботов, чтобы быть медиком, и гораздо большие руки Свупа, несомненно, оказались определенным препятствием для лечения некоторых пациентов, но у динобота не было проблем в применении своих знаний на практике, когда он зафиксировал эту тренировку в памяти. Как таковой он отставал на несколько лет от Ферст Эйда в подготовке, несмотря на то, что начал учиться раньше протекторбота и постоянно нуждался в большем количестве уроков и практики в медбее. Таким образом, никто особо не задумывался, когда в расписании отсутствовало имя Рэтчета. Обычно это означало, что он занимался инвентаризацией или проверкой, или производил ремонт медицинского оборудования. И этими делами он обязательно займется, как только будет уверен, что найдет достаточно мужества, чтобы покинуть свою кварту. Или, по крайней мере, покинет свою душевую. Одним из многих преимуществ того, что Арк врезался в склон вулкана, был факт, что автоботы не могли остаться без горячей воды, даже когда Рэтчет стоял под душем в течение последних нескольких циклов. Несмотря на неактивное состояние вулкана, температура окружающих камней была более чем достаточно горячей, чтобы вода и очиститель не остывали независимо от используемого количества. Конечно, когда они действительно хотели холодной воды, у них была небольшая проблема с ее получением, но это было не то, что сейчас нужно Рэтчету. Сочетание очистителя, растворителей и нагрев воды был установлен на самую высокую температуру, которая не уничтожила бы нанитов на поверхности, но она все еще не была достаточно горячей для того, чтобы помочь Рэтчету почувствовать себя чистым. Он уже начал сомневаться, сможет ли он когда-нибудь почувствовать себя чистым вновь. Он не смог уйти в офф даже на наноклик за всю ночь, его процессор слишком сильно был потрясен эмоциями и разыгравшимся воображением. Каждый клик ночи, переходящей в утро, был потрачен в равной мере на попытки думать и не думать о том, что с ним произошло, и о том, что это означало, и о том, как мало он может с этим сделать, и насколько он беспомощен в том, чтобы не допустить повторения этого с кем-либо другим. Он пытался не думать о том, как нападавшие должны были подчинить его, или что они сделали с ним, чтобы имплантировать в него яйцо, но он не мог думать ни о чем другом. Он не хотел знать, как они это сделали, но он не мог удержаться от осмотра своей окрашенной краской и поцарапанной обшивки, когда он стоял под душем в мойке, и не думать о том, что они сделали с ним ещё, кроме очевидного. Рэтчет не был тщеславным меха. Его белая краска никогда не была безупречной и обычно была покрыта трещинами, потертостями, царапинами, блеклыми местами, и царапинами другого происхождения. Он запрограммировал свои системы самовосстановления так, чтобы его цветовые наниты для заполнения пробелов активировались в самый последний момент; по существу специализированные наниты выполняла свои функции только в тех случаях, когда его системы самовосстановления оказывались внизу диагностической очереди. Поскольку автоботы в целом по-прежнему находились в активном боевом режиме, нечасто его диагностическая очередь заходила так далеко, и даже когда это было так, исправленные участки краски оставались в некоторой степени заметными без хорошей полировки и воска - ни на то, ни на другое у Рэтчета не было времени, у него не хватало времени и на более важные обязанности. Невнимательное отношение медика к его собственному виду доводило до ручки Санстрикера и Тракса. Они считали "преступным" то, что он допускал такие явные изъяны в своей покраске, особенно учитывая, что он был в основном белого цвета. В первый раз, когда он бродил по Арку с особо бросающейся в глаза частью корпуса, полностью лишенного краски, Рэтчет подумал, что Санстрикера хватит удар. Что касается золотого фронтлайнера, он был уверен, что белая краска всегда должна оставаться девственной и безупречной, и он сразу же сделал целью своей жизни убедить Рэтчета в ее важности, давая ему много - к настоящему времени бесчисленное количество - баночек с воском и ковриками для полировки, и даже гигантское зеркало с защитой от воздействия пара, предназначенное для установки к Рэтчету в мойку. Рэтчет, отрицая, насколько ужас Санстрикера его забавлял, заявил, что это явно нелепо, но решил, что не будет вреда, если это его повеселит, особенно когда Тракс был переведен в Арк и детализация Рэтчета стала единственной вещью, на которой оба эти меха могли сойтись. В конце концов, ему пришлось положить конец стопкам и грудам воска, полироли и специализированных салфеток, которые он находил в своем офисе и кварте, и единственный способ остановить этих двух меха, был обещанием, что он действительно использует их дары. Он делал это только в редких случаях, обычно только для того, чтобы сравнять оттенок, после того как цветные наниты заменили поврежденную краску, но он все еще делал это, только чтобы эти двое от него отстали. Однако единственное, чем он отказался пользоваться, было огромное зеркало. Установить его означало, что Санстрикер победил, что Рэтчет категорически отказался признать, так что зеркало оставалось спрятанным под его платформой, неиспользуемое и вдали от мойки. До сегодняшнего дня. Стоя под раскаленным душем, Рэтчет осматривал себя в зеркало и проводил подрагивающими красными пальцами по каждой отметине, которую нападавшие оставили на его корпусе. Большинство из них были на его боках и вокруг талии, длинные линии краски были содраны, обнажая поверхностные выемки, оставленные на корпусе. Царапины были слишком большими и слишком рассредоточены, чтобы быть от пальцев, насколько ему было известно. Более глубокие следы на его корпусе выглядели так, будто были сделаны когтями, что его только запутывало. Ни у кого из автоботов не было когтей, кроме Стилджо, и идея того, что на него напал Стилджо, была бы смешна, если бы Рэтчет был в настроении посмеяться. Когти, как правило, у десептиконов - в основном у сикеров, хотя Рэтчет припомнил, что у Саундвейва когти были убираемые. Возможно, у автобота тоже могли быть убираемые когти, но едва ли. Убираемые когти по-прежнему видны, если достаточно тщательно осмотреть кончики пальцев, и он был вполне уверен, что он заметил бы такое за те годы, что лечил автоботов на Земле. Травмы рук были самыми распространенными после травм плеча. Плечи, руки, колени и лодыжки - все они регулярно проверялись в течение планового осмотра, и всегда было что-то, что нужно исправить, будь то смещенный подшипник или камень, застрявший в механизмах меха. Датчики на руках и пальцах также должны были быть перекалиброваны или заменены на регулярной основе, так что нет - если кто-то имел бы возможность убрать когти, то Рэтчет бы это заметил. Тем не менее, он мало о чем мог подумать, что могло бы оставить на его боках такие отметины. Из повреждений его обшивки было видно, что когти - или что бы то ни было - находились ближе к его передней части и тащились назад, пока не застопорились, ободрав обшивку и повредив краску. Так что, независимо от того, кто бы ни напал на него, он сделал это сзади. Отметины были достаточно поверхностными, чтобы повредить только цветных нанитов и после быстрой полировки будут практически не видны, и его системам самовосстановления потребуется не больше, чем орн или два, чтобы полностью стереть все свидетельства. Вероятно, это было преднамеренно. В конце концов, если жертва кукулид была бы очевидной, то это не отвечало бы их целям, не так ли? Рэтчет отдернул руку от царапин, словно они обожгли его. Размышления об этом, таким образом, напомнили ему о... штуке теперь внутри него, хотя на самом деле не было никакого способа забыть об этому. Он чувствовал это каждый раз, когда двигался. Он мог ощутить истощение в своих системах. Он ощущал, где оно было прикреплено к его кабелям питания, топливным магистралями и даже его камере Искры, чтобы питаться как паразит, которым оно и являлось. Утечка не была чрезмерной - не было никакой опасности, по крайней мере, в настоящее время, не ставя под угрозу его собственное функционирование. Хотя у него не было никакой возможности узнать, изменится ли это в дальнейшем. Он снова вздрогнул, добравшись, наконец, до полки возле управления спреем, за чистящей щеткой и очистителем. Как бы Рэтчету не хотелось, он знал, что не сможет оставаться в душе навсегда. У него все еще есть обязательства, и хотя никто ничего не подумает, если его имени не будет в графике дежурств изначально, он знал, что это будет подозрительно, если он пропустит следующую смену. Если бы Ферст Эйд был на месте, он, возможно, смог бы отложить возвращение в строй еще на одну смену, но его не было, и Рэтчет должен был выйти. Пока он скреб корпус, у него начала зарождаться идея. Возможно, некоторые камеры слежения зафиксировали его передвижения ночью. Ред Алерт стал бы подозревать, если бы Рэтчет, как обычный меха, попросил посмотреть на записи с камер прошедшей ночи, но Рэтчет имел офицерский чин, и протокол давал ему возможность просмотреть записи камер безопасности по требованию. Он всегда мог придумать какое-нибудь оправдание. Возможно, он увидел, что некоторые «вентиляционные решетки прилегали неровно»; это оправдание было ничем не хуже другого. Разумеется, такая причина, скорее всего, вызовет у Ред Алерта приступ параноидальной тревоги из-за страха вторжения десептиконских кассет, но это даст Рэтчету доступ к записям, и Ред Алерт будет ему помогать. И если бы Ред Алерт помог ему, он бы также стал свидетелем осуждающей записи напавших на Рэтчета, то это могло позволить Рэтчету обойти влияние на его искру, которое заставляло его молчать. Это идентифицирует их. Это даст ему доказательство, которое можно будет показать другим автоботам. Это было бы идеально. Это... не сработает. Обнадеживающая улыбка, которая начала появляться на его фейсплете, исчезла. Существовала одна серьезная проблема, связанная с его планом: вся электрическая система Арка, включая системы безопасности, работавшие незначительную часть времени - все еще находилась на непрерывном ремонте. Проблема началась, когда огромная солнечная вспышка прокатилась над Землей всего лишь два орна назад, орн спустя после того, как протекторботы отправились помогать в устранении последствий урагана. Автоботы знали, что она приближается, и это не была первой солнечной вспышкой, которой они подвергались раньше на Земле, но печальная истина состоит в том, что они все еще изучали эту планету и ее неустойчивые отношения со своей домашней звездой. Кибертрон не находился на орбите звезды с Темной Эпохи, если вообще когда-то находился на ней. Даже если и находилась, это было, конечно, раньше, чем кто-то из меха на борту Арка появился на свет. На Земле автоботы впервые, не считая Скайфайра, увидели звезду на таком близком расстоянии, тем более - жили вблизи нее достаточно долго и имели дело с её радиацией, солнечными пятнами, и солнечными вспышками - предстояло научиться еще очень многому, с чем они начали бороться с первого орна их пробуждения. Как в этом случае, когда солнечная вспышка оказалась гораздо более крупной и мощной, чем предполагали автоботы, прошедшая геомагнитная буря имела гораздо более серьезные последствия, чем ожидалось, и серьезно повредила всю электронную систему Арка. Самим автоботам повезло не намного больше, а некоторые из них оказались в отключке, и многие из них по-прежнему испытывают большие затруднения, которые медицинская команда пыталась восстановить как можно быстрее. Цитируя одно из любимых изречений Спаркплага – «Беда не приходит одна» - Рэтчет начал по-новому проникаться этой фразой, учитывая события нескольких последних орн, весьма глобальные - в масштабах Арка и личных. В результате урагана система безопасности также находилась в различных стадиях ремонта, то включаясь, то выключаясь по мере восстановления. Многие камеры нужно было полностью перестраивать; те, которые все еще работали или могли быть отремонтированы, фиксировали поврежденные данные, и большинство связанных с ними датчиков поочередно то работали, то, брийм спустя, нет. Система безопасности была наивысшим приоритетом для ремонта после самих автоботов, и все население Арка неистово пыталось починить ее прежде, чем десептиконы осознали бы, насколько они были уязвимы и устроили бы разрушительную атаку. Десептиконы, вероятно, были абсолютно не затронуты штормом, скрытые океаном, находясь внутри Немезиды, так что вероятность проникновения росла с каждым прошедшим бриймом, пока система была выключена. Однако каждый раз, когда одно, наконец, было починено, ломалось три других. Даже если Рэтчет и нападавшие были замечены какой-нибудь из камер, вполне возможно, что ничего не было записано, если камера вообще что-то записала. Шлак - разрушение сети безопасности могло быть именно тем, что побудит их, наконец, сделать свой шаг после долгого отсиживания. Рэтчет тер сильнее, а его топливный бак скрутило от отчаяния. Без записей с камер он понятия не имел, как он мог бы установить личности нападавших. Следы, которые они оставили, были определенно не от пальцев - теперь он это знал. Единственные автоботы с руками, достаточно большими для соответствующих отметин, были диноботы и Скайфайр. Рэтчет сам построил шлаковых диноботов, так что он знал, по крайней мере, что они невиновны, а Скайфайр маловероятен, хотя бы только из-за его плена в снегах Арктики на протяжении большей части войны. Если кукулиды всегда путешествовали парами, то он должен был, по крайней мере, быть похоронен во льдах с кем-то другим, если он был одним из них. Так что нет, это была не та рука, которая повредила его, но он не мог представить, кто среди его товарищей подходил на эту роль. И он действительно этого не хотел; идея о том, что у кого-то на борту Арка есть такой механизм в руках, который мог сжать его как в тисках и удерживать на месте, было крайне страшно, особенно если он пытался представить себе, как это могло выглядеть, как бы он, возможно, чувствовал себя, в то время как был пойман этим меха. Несмотря на то, что он был так чист, насколько это было возможно, исключая полную стерилизацию, Рэтчет мгновенно чувствовал себя грязным вновь и вновь, скребя свое поврежденное покрытие. Он боролся с желанием поднять температуру воды еще выше. Он не хотел уничтожить свои ремонтные наниты - они нужны, чтобы латать выбоины в покрытие. Вместо этого он нанес большое количество очистителя на кисть и начал мыть себя еще раз с самого начала. Он сосредоточился на созерцании смеси пены и воды, уходящих в канализацию - для того, чтобы заставить себя не думать ни о чем, связанным с его состоянием. Он мылся - вот и все. Не думать о том, что произошло. Не думать о том, как это ощущалось. Не думать о том, как они могли это сделать. Не... Его яростные шкрябанья наконец замедлились, когда он заметил хлопья белого и красного цвета, падающие на пол и стекающие в канализацию, и он вздрогнул, когда начал поднимать психологические барьеры, за которыми он пытался укрыться, и почувствовал ожог от снятого покрытия и содранной краски. Рэтчет со вздохом заставил себя убрать щетку от бедра и положить на полку позади себя. Как только его руки освободились, он медленно повернулся под душем, чтобы закончить смывать растворитель и моющие средства. Ему действительно нужно будет подправить краску сейчас - большие площади зачищенных территорий были слишком велики для цветных нанитов, чтобы заменить их, особенно в нескольких местах. Вероятно, это не займет слишком много времени. На первый взгляд казалось, что он слишком перестарался с мытьем, особенно в тех областях, за которые его удерживали нападавшие. Рэтчет снова осторожно прикоснулся к глубокой царапине на бедре и нахмурился, когда заметил, что она была слегка направлена вниз. Еще один взгляд на отметины на его боках подтверждал то же самое - пара должна быть ниже него. Конечно, это была не лучшая зацепка - Рэтчет находился в высокой части ростовой линейки среди автоботов, такого же размера, как Айронхайд и Трейлбрейкер. Единственными земными мехами выше него были Оптимус и диноботы, и Скайфаер, так что определение «ниже» не особо помогало. Они должны были надежно меня держать, подумал он с угрюмым видом. Он снова коснулся выбоины. Какая тесная хватка должна была быть… Оптика Рэтчета просияла. Следы краски! Рэтчет крутанулся, чтобы повернуться к зеркалу и внимательно осмотрел себя. Следы краски были распространены, когда мехи были вынуждены прижаться друг к другу. Любой мех, занимавшийся интерфейсом с другим, всегда оказывался со следами краски другого на себе. Цветовым нанитам не исправить такое несоответствие - они не были достаточно умны, чтобы знать, какие цвета принадлежат меху, а какие нет. Они были только способны различать «обнаженное покрытие» и «краску». Если нападавшие оставили хоть малейшие следы краски на нем, Рэтчет их все еще имел. Если бы он, по крайней мере, знал цвет нападавших, одного из них или обоих, он смог бы сузить список подозреваемых. Каждая царапина, выбоина и насечка была осмотрена в зеркало до мелочей, но после того, как оба бока и бедра были проверены более чем трижды, искра Рэтчета ухнула в нижнюю части камеры. В своем неистовом стремлении почувствовать себя чистым и уйдя в себя, он соскреб почти всю краску над каждый царапиной, включая и своё собственное покрытие. Вероятно, подсознательно - на самом деле, понял он не без боли, его искра, вероятно, внушила ему мысль смыть улики, и он даже не подозревал об этом. Рэтчет издал разочарованный вскрик и саданул кулаком в одну из стен, прогнув металл. Полоска краски не даст ему с полной уверенностью сказать, кто является парой кукулид, но это могло бы, конечно, сузить круг подозреваемых, если бы краска была необычного цвета, желтого или черного. Конечно, если цвет не был уникальным, то его полезность была бы ничтожна, почти так же ничтожна, как если бы его вовсе не знать. Количество красных меха на борту Арка было смехотворно, и если один или оба кукулида были красные, краска бы никак не помогла. Но это было бы хоть что-то. Это был бы луч надежды в ситуации, которая казалась совершенно безнадежной. Рэтчет рыкнул, наконец, оторвав свой кулак от стены, и повернулся, глядя на себя в огромное зеркало. Сидение на месте и ощущение себя испуганным и беспомощным не поможет вывести на чистую воду нападавших. Ужас и неопределенность давили на него со всех сторон, и он начал задумываться - а что, если это повреждение Искры заставило его переживать эмоции, которые он на самом деле не чувствовал. Да, то, что с ним случилось, было ужасным и отвратительным, но он был Рэтчетом, военным медиком. Ему не хватило всего нескольких апгрейдов, чтобы быть классифицированным, как военный. Он отбил захватническую атаку десептиконов в автоботском бункере с встроенным оружием мертвого пациента. Он пережил садистское дознавание в самой охраняемой тюрьме десептиконов на Кибертроне. Он Рэтчет, и он не беспомощен. Рэтчет уставился на свое отражение, глядя на то, во что он позволил себе превратиться. Это не сломает меня, сказал он себе жестко. Он не знал, сколько времени потребуется, чтобы яйцо выросло, или что будет после того, когда оно будет готово покинуть его тело, но он знал, что у него есть время для того, чтобы провести расследование. Теперь, когда он знал, что среди них были монстры, он будет знать, что искать - странное поведение; следить за манерами, отклоняющимися от нормы; искать детали, которые не вписываются в окружение. Такой специализированный подтип кибертронцев просто обязан иметь отличительные особенности. Это не сломит меня, снова сказал он себе. И я <i>найду их.</i> Убежденность и уверенность в себе укрепились, Рэтчет потянулся и хлопнул рукой по кнопкам управления душем, чтобы наконец-то выключить его. У него было время. Он мог быть терпеливым и спокойно всё расследовать. Он сможет это сделать. Ему просто нужно делать один шаг за раз, и первыми шагом будет - поправить его красочное покрытие и выйти в мир.