Монстры

11: 15 +2 дня, 9 часов, 3 минуты Хаунд тихо выругался и осторожно потер нос тыльной стороной ладони, тщетно пытаясь определить и изолировать множество различных и запутанных запахов, окружающих его. Атмосфера «Арка» все еще была переполнена статикой, которая приводила его обонятельные датчики в полное смятение. Большинство попыток отличить один запах от другого встречалось либо с сообщением об ошибке, либо болезненным ударом прямо в нос, а иногда и тем, и другим, и это делало единственное чувство, на которое он всецело полагался, почти бесполезным. Несколько раз, когда он смог отделить запах одного меха от другого и идентифицировать его, информация была бесполезной. Такая неспособность надежно использовать свою первостепенную способность отслеживания была бы достаточно разочаровывающей при нормальных обстоятельствах. Теперь это откровенно бесило. Разведчик присел рядом с другим большим контейнером и попытался еще раз, содрогаясь от уже знакомого разряда. За последние четыре орна атмосфера улучшилась после солнечной вспышки, но она все еще была достаточно заряжена, что доставляло ему чрезмерные трудности, не говоря уже о сильно ноющем носе. Но он упорствовал — ему приходилось. Это было все, что он мог сделать, чтобы выяснить личность того, на кого они с Уилджеком напали. Количество вероятных жертв вызывало тошноту. С их уникальной анатомией, которая была разработана специально, чтобы подчинить и сдержать потенциального хозяина, они могли схватить практически любого. Чем меньше мех, тем больше вероятность, что это был именно он, но они все равно не могли игнорировать других. Немногочисленные полоски красной краски, которую они нашли на Хаунде, немного сузили выбор, но по-настоящему, только единственные меха, насчет которых они могли быть уверены, что на них не нападали, были протектоботы, которые только что вернулись с восточного побережья после оказания помощи в последние несколько циклов, и диноботы, которых Хаунд с Уилджеком не имели никаких шансов удержать, независимо от их анатомических преимуществ. Это исключило только десяток меха из уравнения — даже Оптимус Прайм не был полностью вне сферы их возможностей, хотя бы из-за того, что у него была красная краска. Почему мы не могли выбрать кого-нибудь синего? Ворчал про себя Хаунд, обнюхивая содержимое контейнера. Это бы сильно сузило круг подозреваемых. Мираж, Смоукскрин, Бичкомбер, Прайм, или Трэкс. Он вздохнул. Они могут исключить всех, на ком нет красной краски, кроме их автоботских знаков, таких как Мираж, Бамблби и Браун, но, к сожалению, это не исключало их лучших друзей. Скорее всего, бывших лучших друзей... Искра Хаунда болезненно сжалась, когда он напомнил себе о том, что время медленно, но неуклонно тикало, пока ему и Уилджеку не пришлось бы оставить позади все, что они знали на протяжении почти бесчисленных ворнов. Он познакомился с Трейлбрекером в Аяконской военной академии во время ускоренной подготовки к войне вскоре после ее начала. Здоровяк был первым нормальным меха, с которым Хаунд чувствовал себя по-настоящему комфортно. Трейлбрекер почти сразу же взялся за него и завёл привычку искать компании Хаунда, и, хотя сначала Хаунд был задумчив, боясь допустить, возможно, фатальную ошибку, Уилджек поощрял его дружбу, ссылаясь на то, что ему нужен кто-то, чтобы поговорить, кроме него самого. В таком же качестве у Уилджека, в его обширной довоенной медицинской подготовке, уже был Рэтчет — еще до того, как Уилджек официально стал специализироваться в области инженерии и химии. Даже когда Уилджек изменил направленность — и, таким образом, ушёл из Медицинской академии в Академию наук — он продолжал поддерживать связь с Рэтчетом. Медик стал важной частью жизни Уилджека, и он чувствовал, что Хаунд нуждается в ком-то ему подобном, особенно в связи с войной и их согласием держать свои отношения в секрете. Хаунд должен был признать, что он был прав. Когда он, наконец, позволил себе открыться Трейлбрейкеру, он извлек большую пользу из дружбы с тихим меха. Он обнаружил, что открылся Трейлбрекеру настолько, насколько открывался только Уилджеку, рассказал ему то, что он никогда не говорил своему партнеру. Любое упоминание о Скорче и его несчастном родительстве было, конечно, тщательно усечено и сформулировано так, как будто Хаунд был заискреным меха, но независимо от полноты рассказов, просто иметь кого-то, кому можно довериться, творило чудеса с психикой Хаунда, как только он встретил Трейлбрекера. Только благодаря их дружбе разведчик, наконец, научился открываться другим меха, смотреть на незнакомцев без мгновенного инстинктивного подозрения и неуважения, и теперь он был известен как самый дружелюбный автобот, у которого найдется доброе слово для любого, или плечо, на которое можно опереться. Знание о том, что Хаунду придется оставить Трейлбрекера, как только они с Уилджеком раскроют свою истинную природу, разбивало его искру, но еще хуже была мысль о том, что ущерб этим не ограничится. Одна только мысль о том, что он мог навредить своему лучшему другу, что Трейлбрекер мог быть тем, на кого они напали, причиняло Хаунду физическую боль. Хаунд покачал шлемом и попытался сосредоточиться. Зацикливание на грядущих печалях ничему не поможет. Он знал, что это произойдет, и ничто не могло облегчить боль теперь, когда это произошло. Лучшее, что он мог сделать сейчас — не позволить этому достать его. Еще раз провентилировав, он снова опустился на колени, чтобы перетерпеть очередную вспышку помех. Ред Алерта было достаточно легко убедить, что ему нужно по-своему сориентироваться внутри «Арка». Хаунду нужно было назвать ему только две причины: во-первых, что ему нужно перекалибровать свои обонятельные датчики, поскольку статика в атмосфере исчезла, что было правдой, несмотря ни на что; и, во-вторых, что он искал запахи маленького шпионского отряда Саундвейва, пока система безопасности была отключена. Последнее не было истинной целью Хаунда, но если он все равно наткнется на след Рэведжа, нет смысла упускать возможность остановить возможное вторжение. Ред Алерт знал, что Хаунду не было равных в умении отслеживать и выманивать десептиконские кассеты, поэтому он не спорил. Ему не обязательно было знать, что Хаунд на самом деле пытался сопоставить свой запах и запах его партнера с запахом их жертвы, чтобы точно определить её личность. Хаунд знал, что они с Уилджеком не приводили свою жертву в каюту Уилджека, несмотря на то, что они там проснулись. После того, как он пережил статику в тот первый орн и сумел идентифицировать хоть чьи-то запахи, единственные запахи, кроме их собственных, в каюте инженера были слишком старыми. В каюте Хаунда был только его собственный запах и запах Трейлбрейкера — ничего, что указывало бы на то, что в ту ночь Уилджек в какой-то момент входил. На самом деле Хаунд не мог вспомнить, чтобы его партнер когда-либо входил в его каюту, но это было понятно и было частью их попыток скрыть свои отношения. В конце концов, для разведчика было гораздо более нормальным видеться с главным инженером наедине, чем для почти инженера-пацифиста совещаться со скаутом в его личной кварте. К сожалению, за исключением их личных кают, возможности были почти бесконечны. Потребовалось два орна, чтобы сузить возможные области до складских помещений в задней части корабля и ангара, и проблем с этими областями было много. В первую очередь потому, что они пахли всеми. Если он находил место, где его запах пересекался с запахом Уилджека, слишком старыми являлись либо один из их запахов, либо запах потенциальной жертвы, или пять запахов других меха пересекали их в том же месте. Вторая проблема, особенно с зоной ангара, заключалась в том, что она подвергалась воздействию элементов, окружающих гору Святой Хилари. Пыль, трава, грязь, мех, перья, листья и всякие другие обломки задувались ветром или переносились любопытными животными или даже шинами и ногами автоботов. Различимые запахи в ангаре долго не задерживались, о чем Хаунд теперь вспомнил с разочарованием. Остатки статики тоже не помогали. — Шлак! — выругался он, схватившись за нос, и отпрянул, сворачиваясь калачиком. Это было особенно болезненно. Хаунд задумался: если... да в шлак все, последний разряд полностью поджарил несколько его обонятельных сенсоров. Ему нужно будет починить их, чтобы добиться какого-нибудь полезного результата от своих усилий, что означало больше ушедшего времени. Чем больше времени они теряли, тем меньше у них было шансов выяснить, на кого они напали, прежде чем он исторгнет яйцо, и Уилджек справедливо волновался, что, если они не признаются до этого, им будет оказано гораздо меньше милосердия. Хаунд разочарованно вздохнул, поднимаясь на ноги, и направился обратно внутрь, чтобы починить свои сенсоры. Ангар был пустой тратой времени — даже если это произошло здесь, запахи были слишком перемешаны, покрыты статикой или повреждены окружающей средой, чтобы дать внятные ответы. Сейчас они должны были надеяться, что идея Уилджека сработает. Честно говоря, они очень мало знали о том, как работают их собственные тела или как они выполняют процесс имплантации, за который их так боялись. Они просто знали самые основы: Уилджек выдавливал силиконовый материал в форме яйца, Хаунд вводил в него соответствующий раствор нанитов, чтобы сформировать протоформу яйца, и они оба соединились с искрой носителя, чтобы заискрить яйцо, а также заставить носителя молчать и ухаживать за появившимся спарком. Часть «о том, как» была загадкой, и оба были совершенно уверены, что они не смогут сделать это, если они даже попытаются сделать это нарочно — по крайней мере, не без еще большого замешательства и абсолютно безуспешно. Единственная причина, почему они преуспели — по-видимому, они полностью действовали инстинктивно после того, как их сдерживание не удалось. Однако, поскольку они знали, что их искры были вовлечены в процесс, у Уилджека была теория, что они могли бы обнаружить остаточную энергию искры в воздухе с помощью правильно откалиброванного сканера, если бы они могли только выяснить, где это произошло. К сожалению, сейчас, когда Хаунд сузил количество мест до «склада или ангара», калибровка такого сканера заняла бы слишком много времени. Либо Уилджек должен был регулярно скрывать свою работу, чтобы предотвратить вопросы, зачем ему нужно было перекалибровать его, потому что он не обнаруживал соответствующую длину волны или правильный вид энергии, или он должен был разобрать его, потому что его компоненты были необходимы в другом месте, обычно в продолжающемся ремонте системы безопасности. Инженер подсчитал, что, если он не закончит работу сканера и не воспользуется им в течение следующего орна или двух, шансов на успех не будет. Даже если бы им удалось усмирить свою жертву в самом отдаленном, наименее посещаемом хранилище во всем «Арке», любая остаточная искровая энергия полностью бы исчезла. Следующая идея Хаунда заключалась в том, что он мог бы обнаружить изменения в запахе меха, как только яйцо было имплантировано, или даже найти свой собственный запах и запах Уилджека, задержавшийсяся на нем. Он запомнил запах каждого автобота, чтобы не только найти их, если они будут захвачены или исчезнут, но и обнаружить присутствие химикатов, катализаторов, самозванцев или любых других десептиконских штучек. Проблема с этим планом была, опять же, в остаточной статике от геомагнитной бури. Кроме того, это было довольно грубо — обнюхивать своих сослуживцев-автоботов так близко, как было бы необходимо, чтобы обнаружить яйцо, особенно без объяснения причин. Даже если это было бы социально приемлемо, Хаунд должен был задаться вопросом, действительно ли он почувствует что-то кроме страха. В любое другое время страх был бы отличным индикатором, но не с так долго отключенной системой безопасности, как это было сейчас. Все были на грани и кидались на каждую тень, и это продолжится, пока система не будет полностью восстановлена, и все не вернется в нормальное состояние. Единственным другим предложением Хаунда было то, что он охотно признал как обычный самообман. Он надеялся, что они оба почувствуют какую-то тягу к своему развивающемуся яйцу, что-то, что скажет: «Вот оно, я в этом мехе». Он не рассматривал такую возможность дольше, чем в первые пол-орна — в конце концов, это противоречило их природе. Кукулиды имплантировали и исчезали — они знали только это. Почему должна существовать тяга к яйцу, с которым инстинктивно они не должны иметь ничего общего? «Разочарование» не было достаточно сильным словом. Они отчаянно хотели исправить неразбериху, вызванную ими, чтобы сделать все возможное, чтобы найти и загладить вину перед другом — бывшим другом — им было так больно, но ничто не складывалось в их пользу. Хаунд огляделся вокруг, когда наконец добрался до медбэя, и не испытал ни малейшего облегчения, увидев, что его партнер был единственным присутствующим меха, возящимся со сканером, как и последние несколько раз, когда Хаунд видел его. — Эй, — сказал разведчик, чтобы привлечь его внимание. — Я сжег несколько сенсоров. Есть клик? — О, — Уилджек поморщился, вставая после того, как положил сканер в ящик. — Конечно, есть. Присаживайся вон там. Как только Хаунд сделал то, что ему сказали, и сел на кушетку, разведчик переключился на их личную частоту связи; сейчас невозможно было сказать, работают ли в этот клик камеры наблюдения и микрофоны в лазарете, или нет, но даже если бы они не работали, не стоило проявлять небрежность. Им бы не удалось выживать так долго и скрываться, если бы они перестали следовать этой привычке. < Где остальные? > < Рэтчет и Хойст с Праймом и Праулом подводят итоги с Эйдом и остальной частью его команды, > ответил Уилджек, ища правильный диагностический сканер для крошечных датчиков обонятельных сенсоров Хаунда. < Прошло некоторое время с тех пор, как они отбыли отсюда, когда произошла солнечная вспышка, поэтому они также получают информацию обо всем шлаке, который накрыл нас, пока их не было. А Свуп с Сильверболтом в разведке, так что я на дежурстве, пока кто-то не скажет иначе.> < Разве ты не был поставлен в ночную смену два орна назад? > Спросил Хаунд, наблюдая за тем, как его партнер перемещается от футляра с оборудованием в кладовку за тем, что ему нужно для ремонта. < Да, но в последнее время Рэтчет работает в ночную смену, > ответил инженер, громко роясь в медицинских принадлежностях. < Говорит, что так он сделает больше, и что я и Хойст можем справиться с операциями. Я думаю, что это дает ему слишком много свободного времени, так как он продолжает творить тут шлак. Я имею в виду, серьезно, почему, во имя Праймуса, он продолжает все переставлять каждый шлаков орн? Конечно, имеет смысл разложить зажимы по размеру, чем так, как они были раньше, но на самом деле, это уже третий раз, когда он переставил болеутоляющие - сначала по названию, затем по рекомендуемой дозировке, а теперь по количеству, которое у нас осталось. Он нарушает мой дзен, чувак. > Он издал громкий разочарованный вздох вент-системой. < Но я ненавижу ночные смены, так что жаловаться не буду. Пока. > В конце концов, он появился вооруженный правильным сканером, шприцем и флаконом, который встряхнул, чтобы смешать содержимое, когда он вернулся к Хаунду, который скривился при виде иглы. Уилджек вернул ее с веселым фырканьем. < Мехлинг. Как продвигаются поиски? Есть успехи? > < Нет, > Хаунд вздохнул. < Шлакова статика сильно меня раздражает, и ни один из запахов, которые я смог отделить, не имеет смысла или правильно не коррелирует. А, в случае с ангаром, практически любой полезный запах исчез уже вчера. > Вслух он сказал как для себя, так и для всех, кто мог бы наблюдать через камеры, работали они или нет, слегка отклонившись от приближающегося инженера: — Пожалуйста, скажи мне, что ты не собираетесь засунуть эту штуку мне в нос. — Я могу прожить с некоторыми сгоревшими датчиками, если игла в носу — это альтернатива. — Нет, я делаю это только с отвертками, — последовал мягкий ответ. Уилджек угрожающе помахал шприцем партнеру. — Это пойдет в основной топливопровод позади защитной пластины. — ...серьезно? Уилджек раздраженно провентилировал. — Нет, конечно, нет. Ты был создан таким доверчивым или брал уроки? — Я брал уроки. — И Рэтчет еще жалуется на близнецов. — Инженер покачал шлемом и продолжил смешивать содержимое флакона в другой руке, с легкостью погружаясь в двустороннюю беседу. Это был далеко не первый раз, когда они с Хаундом вели два отдельных разговора. Это было то, что они отработали давным-давно. < Ты не нашел ничего полезного? Даже намека нет?> < Боюсь, что нет. Везде, где мне удалось, наконец, найти совпадения, где наши запахи пересекались, была проблема с возрастом запахов, или примешалось слишком много других мехов. И мехи, которые в основном не имели смысла, как совпадения - я нашел идеальное совпадение в одной из задних областей хранилища, но это было с Ревайндом. > < Это не может быть он. Бластер обнаружил бы что-то при последней стыковке с Ревайндом, он не того цвета, и... Праймус, мы, вероятно, убили бы его. > Уилджек подавил слабую дрожь и поставил флакон и шприц рядом с ногой Хаунда, чтобы использовать обе руки на сканере. Одной рукой он подключил его к медицинскому порту на плече разведчика, а другой провел сканирующим светом по фейсплету Хаунда. — Откинь немного шлем назад. Как только я обнаружу поврежденные датчики, я буду знать, как много тебе дать. — Я больше беспокоюсь о том, как ты хочешь ввести это в меня, — проворчал Хаунд, но сделал, как ему и говорилось, не шевелясь. < Именно. Так что это, как минимум, исключает кассет Бластера, слава Праймусу. Но все равно, слишком много других.>  Он перевел взгляд на свою вторую половину. < А как насчет твоего проекта? Как думаешь, ты закончишь вовремя, чтобы получить хоть какие-то показания? > — Избавь меня от своей трипанофобии, Хаунд. Все закончится прежде, чем ты даже поймешь, что я тебя уколол. Уилджек нажал несколько клавиш на сканере, прежде чем посмотреть на его показания. < Нет — это просто пустая трата времени. К тому времени, как я закончу, я не смогу получить ничего полезного, поэтому я пытаюсь подключить его, чтобы проверить нерегулярные утечки топлива. Проблема в том, что мне придется придумать предлог, чтобы подключить его ко всем, но если я смогу закончить его и запустить его с помощью Рэтчета, это должно дать нам представление о том, кто носит яйцо, показывая утечки из его топливного бака. > < Ты думаешь, что утечка будет настолько заметна? > Спросил Хаунд, слегка воодушевляясь. <Пока не уверен, > неохотно признал Уилджек. <Надеюсь, но, может быть, не так скоро после имплантации. Не узнаю, пока не попробую. > Вслух он сказал: — Хорошо. Я отменил очередь на самовосстановление и направил наниты в правильный сектор с соответствующими инструкциями по ремонту этих датчиков. Это, — он поднял шприц с флаконом, борясь с желанием захихикать, когда оптика Хаунда зафиксировалась на игле, блеснувшей на свету — ...даст им толчок, чтобы они работали сверхурочно и исправили всё к завтра, к этому же времени. Он перевел свое внимание на инструменты в своих руках и воткнул иглу во флакон, чтобы извлечь необходимое количество. — И так оно идет... куда? — Хаунд забавно взвизгнул, переходя на свою личную частоту. < Как ты думаешь, когда он будет готов? > < Я надеюсь, что в следующие два орна. На самом деле, проблема заключается в том, чтобы предоставить достаточно вескую причину, чтобы использовать его, и чтобы Рэтчет одобрил его и позволил мне сделать это. Если мои рассуждения покажутся ему слишком ужасными, и он захочет сделать это сам, то кто знает, увижу ли я результаты. > — Просто в топливную магистраль на твоей шее, ты, большой спарклинг. Откинь голову назад, и ты даже не увидишь, как это произойдет. Но не дергайся так, как в прошлый раз — ты же не хочешь, чтобы мне снова пришлось выковыривать сломанную иглу из твоей шеи? — Нет! — Тогда сиди смирно. — Уилджек крепко удерживал рукой шлем Хаунда, чтобы держать его наклоненным под нужным углом, а другой быстро вводил сыворотку. Хаунд издал самый жалкий скулеж, который Уилджек когда-либо слышал от механоида и органики, но сидел совершенно неподвижно, как ему и сказали. После того, как он закончил, Уилджек молчал в течение нескольких кликов, пока он убирал свое оборудование, и он был очень тихим, когда он, наконец, «заговорил» снова, стоя спиной к своему партнеру. < Я понял, почему наши меры предосторожности не сработали. > Внимание Хаунда было приковано к нему, его манипулятор замер там, где он потирал шею. < Почему? > < Мы были двумя из пяти автоботов, которые вышли оффлайн во время солнечной вспышки, > ответил Уилджек. < Это была перегрузка геомагнитной энергией. Она поджарила наши энергетические поглотители, и в то время, когда мы были оффлайн, давая нашим искрам последний... толчок, чтобы взять верх. > Он поднял руку, чтобы прикрыть оптику, прячась от собственного стыда. < Я должен был знать, что это случится. > < Эй, > Хаунд быстро прервал его. < Ты не мог знать, что вспышка будет такой сильной. Ты был не единственным, кто анализировал это, когда мы узнали, что это произойдет. Персептор и Скайфайр тоже не знали, что она будет настолько мощной… > < Персептор и Скайфайр не знают наши системы так же, как я! > Уилджек резко повернулся к нему лицом. < Я изучал наши системы ворны, Хаунд — я знаю, что мы можем перенести, а что — нет; что будет, а что не будет удерживать наши искры под контролем... да, они вели себя странно с тех пор, как мы очнулись от стазиса, но я все равно должен был подозревать, что что-то случится! Я должен был принять меры предосторожности, придумать план на случай непредвиденных обстоятельств — хоть что-то! > Дрогнув, его «голос» понизился, когда он замедлился и гнев оставил только горечь пустоты. < Но я этого не сделал. Я этого не сделал, и посмотри, что мы натворили. > Его голос упал до всхлипов. < Это все моя вина. > Хаунд соскочил со стола и сократил расстояние между собой и партнером еще до того, как тот произнес первое слово своей последней фразы, а к тому времени, как Уилджек закончил, он крепко обнимал свою вторую половину. В шлак камеры — Хаунду было безразлично, если они работали и зафиксировали, как он утешал партнера. Пусть. Пусть Ред Алерт гадает. Все, о чем он заботился сейчас, это остановить падение инженера в эмоциональный штопор. < Это не твоя вина, > настаивал Хаунд. < Много лет назад ты сам говорил, что это произойдет. Мы не могли остановить это — только отсрочить. Это были твои слова, и мы приняли их давным-давно. Да, мы надеялись, что это может подождать до лучших времён; мы планировали раскрыть себя при лучших обстоятельствах, чем эти. Но жизнь редко складывается так, как мы хотим… мы знаем это лучше, чем кто-либо. Может быть, ты мог бы отложить это на более длительный период времени; возможно, ты и так уже отложил это слишком надолго. Теперь все это не имеет значения, Джек. Важно исправить это, пока не стало слишком поздно, и мы можем это сделать. Мы можем это исправить — и мы это исправим.> Хаунд прижал свой шлем к шлему Уилджеку, когда он успокоился, и они просто стояли в течение нескольких длинных бриймов молча, обнявшись и забыв о камерах, о других автоботах, которые могут войти в любой клик, не думая ни о ком, кроме меха в объятиях друг друга и того меха, которому они причинили такой сильный вред, и которого еще предстояло найти. И если кто-то и увидел их, то, скорее всего, подумал, что Хаунд есть Хаунд — всегда дружелюбный, заботливый и сострадающий, насколько он, как известно, всегда таким был. *** 21:21 +9 дней, 19 часов, 9 минут — Что ты думаешь о Сентрейлии? — Мм? Хаунд пробормотал в ответ, не отрываясь от работы. — Где это? — Пенсильвания, — рассеянно ответил Уилджек, сосредоточившись на своей работе. Последнее разведывательное задание Хаунда закончилось на несколько орн раньше, чем зеленый мех планировал, так как горная местность в нескольких кликах к востоку от «Арка» оказалась настолько нестабильной, как в настоящее время. Горная тропа, по которой он ездил больше раз, чем мог сосчитать, наконец, поддалась эрозии и рухнула под ним. К счастью, склон не был крутым, и он не сильно пострадал во время своего кувыркания вниз, за исключением нескольких вмятин и царапин, но его приземление было смягчено особенно плотной полосой растущих вдоль скал виноградных лоз, многие из которых все еще опутывали суставы его коленей и лодыжек. Довольно неловкое падение и запутанность сделали Хаунда неспособным трансформироваться, и в результате долгая прогулка обратно к «Арку» была, мягко говоря, раздражающей. Так что вместо того, чтобы идти прямо в медбей, зеленый разведчик дулся всю дорогу до каюты партнера, где оба теперь удобно расположились на платформе в хитросплетении конечностей. Каждый мех держал ноги другого на коленях, чтобы Уилджек мог тщательно вычистить растительность, застрявшую в лодыжках Хаунда, а Хаунд, просто чтобы было чем занять манипуляторы, пока его партнер концентрировался на своем занятии. До последних полутора недель Хаунду и в процессор не могло прийти так откровенно находиться к каюте инженера. Даже сейчас он был почти в ужасе от того, что сделал это после того, как они почти бесчисленные ворны держали их отношения в секрете, но, как сказал Уилджек, больше не было смысла скрывать это. Не с их неопределенным будущим, так близко маячавшим на горизонте. — Это не то место, которое почти полностью обезлюдело из-за пожара в угольной шахте? — Спросил Хаунд. В то время как Уилджек использовал скребок и пару крошечных щипцов, чтобы осторожно вытащить растительность из лодыжек зеленого разведчика, Хаунд занимал себя осторожным протиранием и массированием кабелей и проводки ног инженера. Каждые несколько кликов он извлекал пальцы из обшивки ног Уилджека, чтобы прижать большие пальцы к его ступням, нежно, но твердо потирая трансформационные швы. — Когда это произошло? В шестьдесят каком-то? — Да, в 1962, — ответил его партнер. — Он является городом-призраком в течение десятилетий — только десять человек все еще жили там несколько лет назад, а Бернсвилл поблизости полностью заброшен. Пожары в угольных шахтах будут продолжаться еще, по крайней мере, четверть века — мы сможем вырабатывать энергон из подземного тепла. —Уилджек вытащил полоску стебля и отложил ее в сторону. — Там нас никто никогда не найдет. Хаунд задумчиво кивнул и снова запустил пальцы в ногу Уилджека, чтобы продолжить массировать кабели. — Похоже на хорошую идею. Но что, если одним из условий нашего изгнания будет то, что мы не сможем даже находиться в одной стране с остальными, даже находясь практически на другом конце страны? Это был разговор, которого они избегали. Всякий раз, когда один из них решался быть храбрым и поднимал тему их неопределенной судьбы, другой был придавлен страхом и избегал разговора. Тем не менее, после девяти орн безрезультатного поиска того, на кого они напали, оба, наконец, смогли признаться себе, что у них уже не было времени. Им нужно было обсудить свое будущее, каким бы неопределенным и пугающим оно ни было. Уилджек подсчитал, что их шансы быть просто изгнанными составляют около семидесяти двух процентов. Они надеялись, что Оптимус учтет мегаворны их преданности, и существенные усилия в поддержке дела Автоботов и просто прогонит их на край земли, чтобы забыть. Остальные двадцать восемь процентов включали немыслимое, но, если всё сводится к этому, неудивительно, что второй вариант — казнь. Если их нападение и использование их товарища, кем бы он ни был, считалось предосудительным, то офицеры могли позволить страху и неуверенности руководить их решением. Вся ситуация была их худшим кошмаром, но ничто не могло изменить прошлое. Все, что они могли сделать, это надеяться на лучшее: быть изгнанными с их вылупившимся яйцом, чтобы больше никогда вновь не взаимодействовать со своими товарищами-кибертронцами. Ведь, независимо от обстоятельств их создания, независимо от того, что они никогда бы не выбрали то, кем они были, они все равно монстры. Вероятно, они это заслужили, как всегда Скорч и говорил Хаунду. — У тебя есть какие-нибудь идеи? — Спросил Уилджек. — Это должно быть где-то, где нас не увидят и, возможно, не сфотографируют люди. Изгнание означает изгнание — мы должны иметь возможность исчезнуть. Он поднял ногу на своем колене и отодвинул ее в сторону. — С этим покончено — дай мне другую и переверни ее, чтобы я ничего не пропустил. Хаунд сделал, как его и просили, и тоже переменил ноги, прижав большие пальцы к трансформационным швам другой ноги Уилджека. — А как насчет джунглей Амазонки? Если мы заберемся достаточно глубоко, никто никогда не узнает, что мы там, и мы сможем использовать реку. Некоторые участки текут достаточно быстро, чтобы генерировать достаточно гидроэлектрических токов для выработки энергона. Плюс, нам никогда не придется беспокоиться о зиме. Уилджек выдал ему самое безжизненное выражение, на которое был способен — что было подвигом, учитывая полное отсутствие обычного лица. — Ты что, хочешь заживо заржаветь? Праймус, Хаунд, — он снова сосредоточился на своей задаче, покачивая шлемом. — Ты сам меня спросил! Я вообще не ученый. — Но у тебя же есть процессор под толстым слоем металла твоего шлема. Амазонка… серьезно? — раздраженно фыркнул Уилджек. — Ты просто хочешь ягуара в качестве домашнего животного. — Вообще-то, мне это даже не приходило в проц, но теперь, когда ты упомянул об этом… — Хаунд улыбнулся, глядя на заслуженный полу-свирепый взгляд. — Я бы не отказался научиться разговаривать со всеми птицами. Инженер фыркнул. — А если серьезно, то ты сделал очень хорошее замечание — не говоря уже о том, что нам не разрешат оставаться в одной стране; они могут даже не позволить нам остаться на одном континенте. — Учитывая, что мы никогда не выживем в Антарктиде, остается надеяться на Южную Америку — в основном тропические леса, но не полностью; Евразию, Африку и Австралию. И острова Океании. Он наклонил шлем. — Мы могли бы отправиться в Африку. Много солнечного света, чтобы выработать энергон в сухой сезон, и мы могли бы накапливать его до сезона дождей. — Мм… Африка не плоха, но есть люди с камерами повсюду, снимающие и изучающие дикую природу или аборигенов. Это большая территория, но наши шансы быть замеченными очень высоки. — Уилджек замолчал, когда ему в процессор пришла мысль. — А как насчет Припяти? Хаунд оторвал взгляд от ноги Уилджека. — Припять? Там, где… — Оптика разведчика слегка просветлела, когда он узнал название. — Чернобыль? — Да. Он совершенно необитаем — не прекращай гладить — он не будет полностью пригоден для жизни людей в течение более двадцати тысяч лет, и мы могли бы легко собрать радиацию вокруг электростанции, «особенно» около четвертого реактора. Сейчас несколько зон открыты для человеческого туризма, но все, что нам нужно сделать, это отправиться в более облученные места, когда будет тур, или просто придерживаться областей за пределами зоны отчуждения. — Радиация не повредит нам со временем? — Спросил Хаунд. — Нет, не с нашей усиленной армейской броней. До тех пор, пока мы не будем постоянно находиться около реакторов и регулярно обеззараживаться, все будет в порядке, и мы могли бы чередоваться в сборе энергона и наблюдении за яйцом, так как у него не будет нашей брони, чтобы противостоять сильнейшей радиации. Хаунд кивнул, продолжая массировать лодыжку своего партнера. — По мне, так звучит неплохо. Итак, Припять? — Припять — если не получится с Пенсильванией и нам придется покинуть страну, — поколебался Уилджек. — И если мы сможем добраться до Украины. Мы могли бы добраться до Пенсильвании сами — через океан, не так далеко. — Думаешь, они позволят нам уехать? — Хаунд слегка нахмурился. — Как только они узнают, кто мы такие, я буду очень удивлен, если кто-нибудь из них подпустит нас к себе, даже Скайфайр. — Если ариалботы выступят в роли охраны, они могут согласиться, а Скайфайр перевезет нас. Я надеюсь, что Пенсильвания будет достаточно хороша хотя бы из-за удобства. —Прежде чем снова заговорить, Уилждек смолк на несколько кликов, и его голос был едва отличим от шепота. — Я буду скучать по этому месту. Хаунд нежно сжал ногу партнера. — Знаю. Я тоже. Я буду скучать по Брекеру и Миражу. — Рэтчету… диноботам. — Уилджек устало потел лицо манипулятором. — Праймус, я буду скучать по диноботам. — Знаю… — Диноботы были совместным проектом Рэтчета и Уилджека, подпитываемым отчасти любопытством, а отчасти необходимостью — автоботам были нужны более тяжеловесные воины, а Уилджеку было нужно… облегчение. Их создания и их разумность озадачивали каждого автобота на борту Арка — никто не мог понять, как дроны-динозавры фактически превратились в полноценных меха с искрой. Насколько им было известно, диноботы были чудом Праймуса, дарованные им в то время, когда они отчаянно нуждались в сильных воинах. Никто, кроме Хаунда, не знал, что Уилджек направил часть своей избыточной искровой энергии в их творения в то время, когда ему отчаянно нужно было ее куда-то девать, или рисковать недомоганием — в лучшем случае, коллапсом и обнаружением его истинной сущности — в худшем. Инженер намеревался использовать ее только для того, чтобы дать толчок их системам, чтобы на временной основе дать возможность их корпусам работать более эффективно. Даже он никогда не предполагал, что внесенная им энергия, пройдя через их системы, зажжется, и с тех пор, как Уилджек увидел первую искру сознания в визоре Гримлока, его было почти невозможно отделить от огромных автоботов. Он воспитывал, лелеял, утешал и подбадривал их каждый день, когда никто, кроме Рэтчета, не хотел этого делать. Другие автоботы смотрели на его очевидную «одержимость» диноботами с сочетанием веселья и смущения, и только Хаунд знал. Диноботы были творениями Уилджека, как если бы они были имплантированы и вылупились, и Хаунд знал, что оставить их будет самой трудной частью изгнания. Тем не менее, они не осмеливались даже думать о том, чтобы сказать правду о своих созданиях, опасаясь, что диноботы будут изгнаны или казнены, не тогда, когда неуклюжие, но доброжелательные мехлинги-переростки, наконец, нашли свою нишу среди автоботов. Нет — Уилджек уже постановил, что они будут в большей безопасности, если правда никогда не будет раскрыта, и Хаунд не спорил. — Нам нужно признаться, — внезапно сказал Уилджек, прерывая мысли Хаунда. — Прошло уже девять орн. Ничего из того, что мы пробовали, не дало нам больше подсказок, на кого мы напали. Я не знаю, сколько времени потребуется для развития яйца, но мы должны признаться, прежде чем оно будет отложено. Хаунд кивнул. — Да. Жаль, что Рэтчет не уступил насчет детектора утечки — это, вероятно, был наш лучший вариант. — Да. Вообще-то, он дал мне посмотреть результаты этим утром, чтобы перепроверить, но ничего ни у кого не обнаружено. Я предполагаю, что оно ещё просто недостаточно развилось для заметной утечки. Хаунд издал негромкий звук в подтверждении, и пара снова замолчала на короткий клик, прежде чем разведчик снова заговорил: — Завтра. Как только мы оба закончим работу, пойдем в офис Прайма и признаемся. — Уилджек посмотрел на него, но колебался лишь наноклик. — Завтра. Хаунд снова нежно сжал ногу партнера и погладил ладонью обшивку. — Вместе. Серая рука скользнула вперед, обхватывая черную руку разведчика. — Вместе.