Монстры

14:56 +10 дней, 12 часов, 44 минуты С самого утра Хаунд знал, что это будет «один из тех орнов», где все идет наперекосяк. Первым признаком было то, что распределитель энергона в заправочной решил разыграть последнюю неполадку, связанную с солнечной вспышкой, и распылил энергон ему в лицо, вместо того, чтобы заполнить его куб — грязно, но удовлетворительно. Вторым признаком было то, что вскоре после инцидента с распределителем его голографический проектор выдал критическую ошибку. В последний раз, когда это случилось, Уилджеку потребовалось три недели, чтобы починить его, и скауту не хотелось снова так долго оставаться без проектора. Затем взорвался Телетраан-1, и Хаунд перестал быть оптимистом и просто признался себе: этот орн будет полным отстоем. Когда это случилось, он был за пределами рубки, и пока остальные мехи ругались и пытались потушить огонь, он первым заметил вспышку черно-серебряного цвета, крадущуюся из комнаты, прижавшись к стене. Он не терял времени на преследование, и после того, как он объявил о своей задаче по боевой частоте автоботов, он трансформировался, чтобы рвануть за Рэведж, хоть и знал, что у шпиона уже была слишком большая фора, чтобы он мог сократить расстояние. Многие из собратьев-автоботов Хаунда задавались вопросом, как он мог выследить ее так «легко» (не важно, что это было совсем не легко), но не мог догнать, когда дело дошло до погони. Они понятия не имели, насколько быстра кассета. Ракеты, прикрепленные к бедрам Рэведж, не были ни для просто красоты, ни для огневой мощи. Нет, их главная функция состояла в том, чтобы придать ускорение именно тогда, когда Хаунд — или кто-либо другой, хотя Хаунд был наиболее частым — бросался в погоню. У Рэведж также было преимущество в рельефе — шины скользили по металлическому полу «Арка», лапы и когти — нет, особенно если Рэведж, как всегда подозревал скаут, имела электромагниты, установленные в лапах, чтобы улучшить силу сцепления. Тем не менее, черная кассета сумела удержаться на ногах, она только увеличила расстояние, пока Хаунд преследовал ее, и к тому времени, когда зеленый разведчик достиг ангара, Рэведж исчезла из виду. Хаунд трансформировался обратно и приготовился выслеживать ее, но замер, когда увидел вдали, казалось, все земные десептиконские силы, наступающие на «Арк». О, да. Этот орн определенно будет отстойным. Это было чуть больше цикла назад. Потеряв Рэведж — она либо отступила внутрь Саундвейва, либо, что было более вероятно, попыталась вцепиться в фейспслет Бамблби, — Хаунд помог медикам установить центр оказания первой помощи внутри ангара, а затем присоединился к обороне снаружи. Большая часть битвы отсюда выглядела смутно. Скаут переходил от одной стычки к другой, чтобы помочь, где мог, или предотвратить прорыв в обороне ангара. Он уже собирался помочь Санстрикеру и Трейлбрекеру в схватке с Блицвингом, когда его подняли с земли и поднесли к большому зловещему визору Девастатора. Хаунд понятия не имел, как долго его держал комбайнер конструктиконов — каждый наноклик был полон ужаса и уверенности, что он умрет в следующий. Он смутно сознавал, что его товарищи внизу отчаянно стреляют в пленителя, чтобы ослабить хватку Девастатора, и время от времени один из аэроботов проносился мимо, чтобы поливать комбайнера лазерным огнем или случайными ракетами, прежде чем снова вступить в схватку с сикерами. Хаунд услышал рёв, похожий на команду Мегатрона, но его заглушила слепящая агония и его собственный вопль, когда комбайнер его сжал. Он почувствовал, как блок двигателя смялся под большим пальцем массивного меха, а его обшивка треснула и раскололась под давлением. В следующие несколько нанокликов в процессоре скаута все смешалось от страха, отчаяния и горя — он боялся умереть, но еще больше боялся оставить Уилджека одного. Он беспокоился, что его партнер не сможет достойно пережить испытания, которые настанут без него. Они собирались признаться сегодня — они планировали это в клик, когда совпадало их свободное время, и если бы десептиконы не напали, это бы произошло всего через полтора цикла. Хаунд гадал, будет ли Уилджек придерживаться плана без него, или инженер просто исчезнет в захолустье с горя, как, вероятно, сделал бы он сам, если бы они поменялись местами. Он отчаянно пытался найти часть процессорных мощностей, не занятую абсолютным ужасом, чтобы послать любовь своей второй половине перед смертью, чтобы убедить его оставаться сильным. Однако, прежде чем он смог это сделать, скаут обнаружил, что летит по воздуху, его конечности были свободны от сокрушительной хватки Девастатора только для того, чтобы столкнуться с чем-то — или с кем-то. Опаленная трава и земля прорывались под ним, когда он катился и больно кувыркался по земле, и Хаунд считал маленькой победой то, что он не стравил содержимое своего бака от сочетания боли и головокружения, даже когда он, наконец, перекувыркнулся и, распластавшись, остановился. Агония душила его, и сообщения о повреждениях заполнили его внутренний дисплей, блокируя шестьдесят два процента поля зрения, которое было сосредоточено на синем, почти отвратительно мирном небе. Все произошло так быстро, что Хаунд мог только смотреть на это и издать слабый, дрожащий смешок облегчения. Он был жив! Он понятия не имел, почему Девастатор его отпустил, но это не имело значения — Хаунд выжил! Его внимание привлек сдавленный звук боли, который не был его собственным. О — точно. Он с кем-то столкнулся. Возможно, ему стоит проверить, кто бы это ни был. Хаунд попытался сесть, но вскрикнул от острой боли в бедре, когда привод попытался повернуться в направлении, которое больше ему было не доступно. Быстрый взгляд на отчеты о повреждениях, все еще остающихся на его дисплее, сказал ему, что бедро полностью вывихнуто, блок двигателя был раздавлен (ему не нужна была строка текста, чтобы узнать это), его часть смещена, если не сломана, и — его яйцеклад. Ой. Осторожный взгляд вниз и вправо показал Хаунду, что одна из его клешней тоже была сломана и теперь слегка торчала под странным углом. Ничто из наблюдаемого не было хорошим знаком — вообще ничего хорошего, шлак. На этот раз Уилджеку предстоял трудный день в попытках доказать то, что он единственный, кто может его починить. Хаунд осторожно перекатился на бок, приподнялся на руки и на одно колено, которое должно было согнуться, и, убедившись, что он не упадет снова, поднял оптику, чтобы проверить, на кого он упал. Его оптика слегка дрогнула от удивления. — Рэтчет? Что медик делал снаружи? Он все еще должен был быть в ангаре. Но больше, чем его присутствие, беспокоило то, как Рэтчет расположился на земле — на коленях и одной руке, почти как Хаунд, но уставившись на другую руку. Что случилось? Скаут подполз к медику и открыл было рот, чтобы окликнуть его, но задохнулся, когда увидел, что почти весь торс Рэтчета начал протекать. Сначала он испугался, что ударил Рэтчета так, что у него лопнул топливный бак, но нет — это было что-то другое, чего он не узнал. Вязкая серебристая жидкость с бледно-фиолетовым оттенком текла между бронированных брюшных пластин медика и беспорядочно капала на почерневшую от битвы траву под ним. — Рэтчет? — Попытался узнать Хаунд, когда, наконец, подобрался достаточно близко к большему меху. — Рэтчет, что случилось? Ты в порядке? Бледно-голубая оптика встретилась с оптикой Хаунда, и оба замерли. Когда он посмотрел в лицо своему товарищу, он увидел, как выражение ужаса и понимания появилось на лице медика. Оптика, и так уже бледно-голубая, приобрела почти невозможный оттенок, став белой по краям. Скаут полыхнул оптикой от ужаса, взглянув на жидкость, капающую с живота Рэтчета, на клубящихся почерневших мертвых нанитов. Красная краска — более толстая броня… Взгляд скаута метнулся к испуганному лицу Рэтчета как раз вовремя, чтобы услышать, как медик выдохнул «Ты…», прежде чем его системы окончательно отключились от шока, и он рухнул перед другим автоботом. Какое-то время Хаунд мог только смотреть на офлайнового меха перед собой. Рэтчет. Они напали на Рэтчета. Лучший и самый старый друг Уилджека был первым в списке из всех меха, на которых Хаунд с Уилджеком опасались больше всего напасть. Если бы Оптимус не приказал их казнить, одно только это знание могло бы убить инженера. Хаунд боролся с непреодолимым желанием держать глоссу за дентами и не привлекать внимания к тому, что произошло, и после нескольких нанокликов борьбы он отправил сигнал автоботам, находящимся поблизости. Десептиконы отступали — это означало, что помощь не за горами. Наблюдая, как из «Арка» приближаются Хойст и Ферст Эйд, скаут отправил сообщение партнеру, с топливным баком, отяжелевшим от страха. < Джек, > слабым голосом произнес Хаунд, когда Оптимус и Айронхайд помогли перенести Рэтчета в автоботский передвижной ремонтный отсек, чтобы облегчить транспортировку в лазарет. Он не мог оторвать оптику от неподвижного корпуса медика, даже когда к нему подошел Ферст Эйд и черные руки Трейлбрейкера помогли ему подняться. < Я нашёл его. > — 14:56 +10 дней, 12 часов, 44 минут Между штабелем из тяжелых ящиков, огромными стенами и тесными помещениями импровизированного медцентра ангар действовал как эхо-камера. Снаружи было трудно услышать что-либо, кроме взрывов, лазеров, ревущих диноботов и команд комбайнеров, которые сливались в бесконечную какофонию. Единственный перерыв был, когда поступали новые запросы на сортировку пострадавших по частоте экстренной медицинской связи, но их было мало, и они были далеко друг от друга, так как еще не было достаточно серьезной травмы, чтобы пострадавшего меха нужно было нести в ангар. Те, кто нуждался в немедленной помощи, до сих пор могли самостоятельно добраться до ожидающих медиков и, по большей части, использовали медицинскую частоту только для того, чтобы мехи в ангаре знали, что они идут. Медики знали, что пока им везет, но они также знали, что они просто следят за медленным тиканьем хронометров, приближаясь к неизбежному. Рано или поздно поступит вызов от меха, слишком тяжело раненного, чтобы двигаться, и одному или всем им придется покинуть относительно безопасный ангар, чтобы помочь товарищу. С увеличением числа раненых автоботов, отступающих на ремонт, Уилджек не был уверен, что они смогут продержаться дольше. Конечно, у автоботов всегда были планы на случай, если осада «Арка» когда-нибудь увенчается успехом. Ангар может быть полностью заблокирован, что даст им время перевести Телетраан-1 на портативную консоль, а его резервные копии сотрут всю конфиденциальную информацию. Затем план состоял в том, чтобы эвакуироваться в туннели, тайно вырубленные в вулкане, и, в конечном счете, рассеяться в районе горы Сент-Хилари, чтобы затем встретиться в бункере в нескольких штатах отсюда. В зависимости от серьезности ситуации «Арк» был также способен к самоликвидации, чтобы уничтожить как можно больше десептиконов. Уилджек надеялся, что до этого не дойдет. < Прайм подбит! Прайм подбит! > кто-то — Браун, — подумал Уилджек, — заорал на медицинской частоте. Входящее сообщение было почти сразу же отменено Оптимусом — это не было чем-то новым. <В шлак! > Рявкнул Рэтчет в ответ на Праймовы преуменьшения своих ранений — это тоже было неудивительно, как и звук тяжелых шагов медика, когда он выскочил из-за штабеля ящиков и выбежал из ангара, крикнув: «Мираж — со мной!» Уилджек мигнул оптикой, когда внезапно обнаружил, что его руки пусты, а сильно обожженная обшивка бедра Миража исчезла из поля зрения. Он снова моргнул и раздраженно развел руками. — Я еще не закончил чинить! — фыркнул он, затем повернулся, чтобы проверить, как продвигаются дела у Ферст Эйда с рукой Сайдсвайпа. Рана была тяжелой — но не смертельной, хоть и определенно болезненной. Даже если бы Уилджек не догадался об этом с первого взгляда, бледный, почти белый цвет оптики Сайдсвайпа и вымученные клубы перегретого воздуха, вырывающиеся из его вентиляционных отверстий, были очень надежными индикаторами. К счастью, это был чистый порез — от чьего оружия, Уилджек не мог догадаться, так как большинство десептиконов предпочитали клинкам пушки, и порез был слишком длинный и тонкий, чтобы принадлежать когтям Рэвидж. В общем плане сражения, однако, не имело значения, чья это работа — это было болезненно. Красный боец был хорошо известен своим высоким болевым порогом; учитывая его склонность бросаться в бой очертя голову, иногда даже опережая Оптимуса, его терпимость к боли должна была быть высокой. Тем не менее, испорченный энергон у ног Сайдсвайпа и дрожь в свободной руке говорили о многом: даже у него были свои пределы. Уилджек мельком взглянул на Хойста и его работу с крылом Скайдайва, но один взгляд сказал ему, что тот держал под контролем ранение аэробота. Его собственные навыки лучше всего подходили для помощи Ферст Эйду в лечении Сайдсвайпа. — Какие обезболивающие он принимал до настоящего времени? — спросил инженер. Если Сайдсвайп все еще испытывал такую боль, ответ был совершенно очевиден: «недостаточные». — Пятьдесят миллихик акрафина, — не поднимая глаз, ответил Ферст Эйд. — Я дам ему сто единиц термалина — пометь это. — Оно не… вырубит меня, а? — Сайдсвайпу удалось спросить напряженным срывающимся голосом. — Я все еще могу сражаться! Уилджек похлопал его по неповрежденному предплечью: — Нет, я не собираюсь тебя вырубать, но мы посмотрим, вернешься ты туда или нет, когда Эйд закончит, — он отвернулся, чтобы набрать лекарство в шприц. — Это неприятный порез, и он задел не только провода. Тебе понадобится капитальный ремонт, как только все закончится. Кто тебя так? — Б-Блицвинг, — ответил Сайдсвайп. — Я забыл, что у него есть этот дурацкий меч. Инженер сделал чуть ярче один оптический сенсор. Вообще-то он об этом забыл — трехрежимник редко пользовался своим электро-мечом, что было благом. Электрооружие было порождением Юникрона и причиняло более тяжелые и болезненные повреждения, чем выстрел из бластера. — Это объясняет расплавленные края, — пробормотал Уилджек. Он покачал шлемом и вынул иглу из шприца, чтобы зафиксировать ее в медицинском порту на плече Сайдсвайпа, вводя термалин прямо в его системы. К счастью, медицинский порт находился на той же руке, что и повреждение, так что болеутоляющее быстро доберется до места назначения. — Это снимет напряжение за несколько кликов, — заверил его Уилджек. — Потом мы обсудим, вернешься ли ты обратно или тебя поставят на боевое дежурство …— он снова моргнул, когда действительно услышал голос за фоновым шумом битвы: явный вопль Мегатрона, призывающего к отступлению. — Что ж, для тебя битва закончена, — Уилджек рассмеялся мелодраматическому вздоху Сайдсвайпа и сжал его плечо, наблюдая, как Хойст выскочил из ангара с передвижной ремонтной платформой, чтобы начать сортировку пострадавших после боя. — Отомстишь в следующий раз. Инженер перевёл взгляд на молодого медика и сказал: — Это слишком хорошо, чтобы надеяться, что им понадобится только один медик. Я займусь здесь Сайдом. Ферст Эйд кивнул, передавая ему инструменты. — Я закончил с проводами, — сказал он. — Тут просто нужна заплата, чтобы грязь не попала в цепи питания, пока мы не закончим более тщательный ремонт внутри. — С этими словами Уилджек выдворил его со следующей передвижной ремонтной платформой и опустил взгляд, чтобы тщательно наложить металлическую заплату на ужасную рану. < Джек,> личная частота Хаунда прервала его, голос скаута был слабым от боли и шока. Уилджек замер, все вычислительные мощности сфокусировались на голосе его партнера. Что случилось? Хаунда ранило? Конечно же, да — он не говорил бы так, если бы был в порядке. Насколько серьезно он ранен? Уилджек не обращал внимания на общую частоту боя, только на медицинский канал. Его не вызывали на подборку раненых — был ли это случайный выстрел, когда десептиконы отступали? Неужели Хаунд истекал энергоном в траншее, незамеченный остальными? Торсионные кабели в ногах Уилджека напряглись, он был готов сорваться с места и выскочить наружу… < Я нашел его. > Напряжение спало в считанный наноклик и заставило Уилджека тяжело опуститься на одно колено там, где он только что стоял. Он сразу понял, что имела в виду его вторая половина — он узнал, на кого они напали. Откуда он это узнал, Уилджек не мог предположить, но он смог — Хаунд знал. Это была важная часть — это было то, что Уилджек хотел и боялся узнать. < Кто? > потребовал он у Хаунда, игнорируя просьбы Сайдсвайпа узнать, не случилось ли чего. Конечно же, что-то было не так. За десять орнов все пошло наперекосяк. <Кто это был... > Уилджек оборвал себя, когда поднял взгляд и увидел, как мимо пронеслись Хойст, Оптимус и Айронхайд с мобильным ремонтным отсеком между ними. Распростертый на нем, покрытый густой, странно окрашенной жидкостью, которая капала с платформы, был… Нет. Нет. Пожалуйста, Праймус, нет, — это все, о чем только мог думать Уилджек; его оптика была сосредоточена на находящейся без сознания форме лучшего друга, наставника в первые семестры в Аяконской академии, меха, к которому он обращался, когда ему требовался совет, профессиональный или личный, если он не мог сначала обратиться к Хаунду, меха, который поощрял его страсть к науке и развивал его навыки в медицине, несмотря на то, что Уилджек не был зачислен в медицинскую академию, меха, которого он с радостью назвал бы второй половиной, если бы Уилджек уже не имел партнера и не был бы монстром из ушедшей эры Кибертрона. Только не Рэтчет. Кто угодно, только не Рэтчет… Мимо проплыл второй передвижной ремонтный отсек, подталкиваемый Ферст Эйдом. На его борту Хаунд повернул шлем в сторону, ища взглядом партнера, и когда их оптика встретилась, Уилджека замутило. Первое, что зацепил его взгляд — полное опустошение в оптике Хаунда, но сразу же после этого он увидел обширные повреждения в корпусе партнера, и Искра Уилджека вспыхнула в своей камере. Не раздумывая, он вскочил на ноги, чтобы перехватить мобильный ремонтный отсек из рук Эйда, и настоял, чтобы крайне удивленный младший медик закончил лечение столь же сбитого с толку Сайдсвайпа, после чего последовал твердый приказ помочь Свупу собрать оставшихся раненых снаружи. Инженер бросился в «Арк» вместе с Хаундом прежде, чем Ферст Эйд успел возразить, и успел воспользоваться своим служебным положением. Его партнер был тяжело ранен — это было важнее всего, и Уилджек никому не позволил бы встать у себя на пути. Черная рука потянулась к нему и слабо сжала предплечье инженера. Белый мех посмотрел на него сверху вниз и смягчил свечение оптики в болезненной улыбке. <Давай я тебя подлатаю,> сказал Уилджек. < Он знает, > перебил его Хаунд. < Должно быть, яйцо лопнуло. Он смотрел прямо на меня — я видел это в его оптике. Он знает. > Уилджек молчал несколько долгих кликов. Его искра сжалась, когда он понял, что яйцо уничтожено — это объясняло странную жидкость, покрывающую торс Рэтчета. Однако, даже зная так мало о развитии их собственного вида, Уилджек знал, что десяти орнов было недостаточно для чего-либо. Яйцо все еще не было ничем, кроме энергона, нанитов и силикона, что делало потерю не более чем кратким нанокликом сожаления. Он почувствовал еще больше печали и раскаяния перед мехом, на которого они напали. То, что они сделали, было ужасно, несмотря на то, что они не контролировали ситуацию и ничего не помнили о той ночи. Это было ужасное насилие над корпусом, искрой и доверием, независимо от жертвы. Однако тот факт, что это был Рэтчет, еще больше огорчило Уилджека. Он знал, что это не должно — то, что они сделали — не должно было быть тяжелее с одной жертвой, чем с другой. Но оно так и было, по крайней мере, для него. Хаунд был всем для Уилджека, но если бы у него не было скаута, его «всем» был бы Рэтчет. Он добрался в медотсек и кивнул присутствующим Оптимусу и Айронхайду там, где они покидали зону ожидания, чтобы помочь принести ещё раненых. Осторожно оглядев лазарет, Уилджек понял, что Хойст уже перевел Рэтчета в отдельную палату. Время, которое они с Хаундом только этим утром считали достаточным, истекало. < Давай я тебя подлатаю,> тихо повторил Уилджек, направляя передвижной ремонтный отсек в другую отдельную палату. Он хотел провести как можно больше ремонтных работ над своим партнером — было сомнительно, что ему это позволят, как только они сознаются, и их истинная природа выйдет наружу. <Как только я тебя стабилизирую...> Он замолчал, его голос стал напряженным, как и рука на его предплечье. Всего лишь еще один цикл. В следующем цикле они сознаются. Уилджек закрыл за собой дверь и убрал руку с платформы, чтобы испуганно обнять партнера. В следующем цикле они встретят свою судьбу.