Мне вслед кричат чужие имена, Скрипят окном. Я в незнакомом городе одна. Все было сном… Flёur
Взрыв. Оглушающий, очень яркий, летящий миллионами искр в серое грозовое небо, из которого, казалось бы, вот-вот хлынет дождь. Следом прогремел ещё один, но уже в другой стороне. Было видно сражение: яркие хвосты кагуне и квинксов бились друг о друга, вызывая новые краски, что тут же меркли. Невероятный шум пробирал воздух. Это был и болезненный вой раненных, и воинственный крик атакующих, и завывание грубого ветра, и лязг оружия, и карканье ворон, стремящихся улететь из этого хаоса. Следователи рассредотачивались по периметру, захватывая территорию гулей, побеждая в некоторых битвах, полномасштабно штурмуя врагов. Уже это была не бойня, а игра на выживание. Слабые давно погибли, а сильные, успевая спасать свою жизнь, бежали. Всех охватывал страх, который поднимался в воздух и будто становился осязаемым. Нет, гули ещё не сдались. Они проиграли, но не сдались. Ещё были в их рядах те, кто сможет одолеть и выгнать из своего пристанища людей. Один из следователей нерешительно поднимался по лестнице. Он один, так как его товарищи либо остались внизу сражаться, либо погибли. Нервно сглатывая и оборачиваясь на каждый шорох, он крепче сжимал в руке квинкс и надеялся выйти живым. Он совсем юн, ещё новичок. Ноги осторожно ступали по каждой ступеньке, будучи как можно тише. Хотя, будь рядом гуль, спасло бы его это? Тонкий нюх и чуткий слух мигом обнаружили бы непутевого солдата. Последний этаж. Совсем пыльный, грязный и откровенно заброшенный. Если бы не труп, истекающий кровью, у которого отсутствовали некоторые органы, следователь бы подумал, что сюда не заходили уже более десяти лет. Впрочем, это зрелище он тоже не жаловал. Даже простой коридор был жутким, и то, что там никого не было, лишь делало его мрачнее, напоминая фильмы ужасов или игры в таком же жанре. Обойдя все помещения, «голубь» с облегчением вздохнул. Никого. Встретить сейчас гуля было бы равноценно смерти. Выйдя на исходное место, он осмотрелся и с ужасом заметил, что есть ещё и люк, ведущий на крышу. Ему нужно было проверить всё досконально, а значит, и на крышу лезть придется. Тяжело выдохнув и свернув квинкс, парень стал подниматься по лестнице, которая, к слову, была стёртая, что значило — ей часто пользовались. Это отнюдь не утешало. Открыв небольшую дверцу в потолке, следователь неуклюже высунулся по пояс. В лицо ему тут же ударил недружелюбный ветер, заставив прищуриться. Когда солдат более-менее смог адаптироваться под погоду, то неохотно открыл глаза и осмотрелся. Он полностью взобрался на крышу и удивленно посмотрел вперед. Его сердце забилось чаще не то от страха, не то от неожиданности. Почти на самом краю спиной к следователю стояла девушка. Волосы неаккуратно растрепывались ветром, а тонкие руки с силой сжимали предплечья. Было видно, что она не в порядке, так как поза была будто болезненной. Ещё немного, и девушка упала бы на колени — так показалось «голубю». Он был несколько заворожен, но не красотой или чем-то подобным, а скорее абсурдностью ситуации. Среди всей этой войны он увидел девочку, изнывающую от боли. Полустон-полухрип сорвался с её губ. Следователь пришел в себя только тогда, когда в воздухе аккурат возле его носа пролетела темно-синяя дымка. Он понял, что совершил большую ошибку, когда не сбежал, чтобы доложить остальным о местонахождении этой девушки. Яркое красное свечение глаз заставило внутри всё сжаться. Алая кровь хлынула на землю размашистым брызгом, солдат покачнулся и упал на колени. Его удивлённые глаза всё ещё смотрели на гуля, но в них уже не было жизненного блеска. Тело замертво упало на бетон, форма "CCG" медленно впитывала в себя жидкость и становилась бурой, фотография его маленькой сестренки, вшитая в нагрудный карман, также испачкалась. Теперь той девочке не суждено было выздороветь за счет денег брата, что пошел в следователи специально для этого… Мелкая дрожь по всему телу уже стала крупной, дыхание напоминало скорее тяжелые рывки, глаза ничего не видели. Она откровенно себя не контролировала. Вокруг было черным-черно, что не могло не пугать. Глаза уже приняли свой обычный оттенок, но это не отменяло жажду крови, нахлынувшую ещё больше. Мягкие объятья со спины заставили сердце на секунду замереть. На шее чувствовалось тёплое дыхание, а руки заботливо прижимали за талию. Лёгкий смех, который девушка узнала бы из тысячи. От осознания происходящего хотелось кричать и бежать куда-подальше. Сцепив зубы, девушка нехотя открыла ещё недавно зажмуренные глаза. И очень об этом пожалела. Кровь, трупы, размозженные конечности — то, что так пугало. Затем картинка сменилась реальностью, которая была ничуть не лучше. Тело несчастного следователя лежало, медленно холодея. — Это ты его убила, — ласковый женский голос, но смысл этих слов леденил душу. Внезапно яркие гульи глаза устремились прямо на неё. — Ты наконец стала собой.***
Я всегда мечтала летать. Как птица, рассекая воздух мощными крыльями, чувствуя эту непокорность законам притяжения и гравитации. Быть выше этого грязного мира. Быть там, где лишь чистые облака и холодный ветер. И я лечу. Тело должно нещадно болеть, вынуждая сгибаться в полуобморочном состоянии, но разве должно меня такое волновать, когда перед взором прекрасное небо? Боль — это мирское. Не может в столь завораживающем и возвышенном быть такая вещь как боль. Там, наверху, освобождаешься от оков страха, злости, страданий… Почему-то меня туда неминуемо тянет. Высокие здания, мелькающие окна. Там пусто, никого нет. Небо полностью затянуто грозовыми тучами — по крайней мере, так кажется на первый взгляд. Чёрные и серые разводы, сверкающие где-то вдалеке разряды молний, светящая луна. Совсем на чуть-чуть тучи расступились, показывая мне небольшой участок чистого неба. Миллионы звезд будто светили для одной меня, переливаясь всеми красками. Три звезды полностью заполонили мое сознание. Летний треугольник. Точно, уже ведь лето. За всем, что произошло, я и забыла, что наступило лето. Протянув руку, описываю треугольник. Денеб… Альтаир… и Вега… Как же хочется… безумно хочется взлететь к ним! У меня даже были крылья. Крылья, на которых не полетишь. Такие были лишь у него. Глаза предательски защипали, вынуждая их закрыть и больше не видеть звезд. Слезы кристальными каплями поднялись ввысь. Я чувствовала, что больше не увижу такого красивого неба, чувствовала, что можно забыть о безмятежном лете. Я так хотела поехать в Окинаву, хотела побывать на фестивале, хотела доучиться в Тама… Почему я осознаю это только сейчас? Странное чувство накатывающей истерики нахлынуло на разум. Наверное, я готова винить сейчас весь мир за такую несправедливость, как какой-нибудь литературный герой. Будь я сейчас в другом положении, то непременно разрыдалась бы, словно маленькая школьница. Резкая боль прошибла все тело и заставила биться его в крупной дрожи. Кровь застыла тяжелыми каплями перед моим взглядом. Мне стоило быть умнее. Сколько же я потеряла из-за одной, чёрт возьми, ошибки? Все ведь могло… быть совсем по-другому… Снова боль, но она прошла неожиданно быстро. Лишь громкий хруст застыл в воздухе тяжёлым звуком. Несколько капель крови скатились по моей щеке. Дышать я уже не могла. Это конец.