Я знаю, чего хочу

Воспоминания прошлого накатывались волнами на очнувшееся сознание. Белесые ресницы чуть дергались в свете ночной лампы, что золотистыми бликами ложился на спутанные светлые волосы и бледное лицо. Перед внутренним взором души проносились непонятные картинки чужой жизни, начиная с отрочества и заканчивая тем моментом в лесу. Женщина не сразу поняла, что все увиденное – не фантазия и не сон, но чем больше видений приходило, тем сильнее она верила в их реальность – настолько настоящими они выглядели. Правда, пока она старалась отложить данный пункт раздумий в дальний ящик. Как ни странно, но боли в теле она больше не чувствовала, зато теперь было несколько иное мироощущение: словно ее кто-то вытянул. И пусть даже она лежала под легким пологом, понимала, что организм трансформировался. Движения ее были скованными, будто в замедленной съемке. Она прикоснулась рукой к тому месту, где на груди должен был остаться шрам, но пальцы нащупали лишь мягкую повязку. Во рту пересохло, и душа, все еще не осознавая всей ситуации, заставила повернуться голову в сторону, в поисках стакана с водой. Настоящая паника появилась, когда неожиданно до уже очнувшегося от долгого сна разума женщины начало доходить: она находится не в обычной больнице, где стены по обыкновению выкрашены в светлых тонах, а в воздухе витает запах лекарств и скорой смерти, а в месте, куда более интересном. Стены были деревянными, и на них играли тени от мебели и различных предметов, свет исходил от единственного яркого источника света – масляной(!) лампы. «Я что, была в лесу поблизости к деревне?» - пронеслось у нее в голове, и даже мысли о сухости в горле отошли на второй план, когда она опустила взгляд на свою рану. Чья-то чужая жизнь, ставшая теперь ее, вновь пронеслась в голове, оставляя неприятный осадок багряной крови на дне. Вот клочок из раннего детства, где насилуют маленького ребенка, впиваясь сальными руками в волосы, и момент из страшной юности (когда мальчишке еще на вид не было и четырнадцати), который внес в мироощущение гулкую ненависть к большому скоплению людей. Потом случай, как неизвестного, чья судьба проносилась перед взором женщины, поймали, больно заломив руки, надели маску, но их все равно нашли. Обокрали, по глупости не сразу поняв, что за маской юноши может скрываться что-то интересное. А потом какое-то месиво, провал и пустота… В голове вновь зазвенело, как тогда, на работе. «Странный сон, - подумала она, облизывая потрескавшиеся губы, - такой реальный. И сейчас он продолжается». Она лежала на твердой постели, будто и не было на кровати никакого матраса, лишь тоненькая ткань. Комната была небольшой, но в ней чувствовалась какая-то дурманящая свежесть, хотя окно, находившееся слева от ее кровати, было задернуто плотной темной шторкой, при этом не колыхавшейся от ветра. Жажда стала основной мыслью женщины и полностью закрыла какие-либо иные идеи и решения. Она уже было хотела подняться с постели, когда дверь в комнату отворилась, и на пороге показался высокий седовласый мужчина, он был хмур и даже печален. - Как ты? – поинтересовался он, пододвигая к постели женщины стул и садясь на него. Она удивленно на него взглянула, пытаясь понять, почудилось ли ей то, что он сказал эту фразу не на ее родном языке. Женщина слышала, что слова вылетали непонятные, гортанные и резкие, будто каждое согласное состояло из мечей, но все равно она прекрасно понимала сказанное мужчиной. - Вижу, что не очень - произнес мужчина, продолжая хмуриться, но, увидев, как в очередной раз женщина облизывает пересохшие губы, его передернуло. – Пить хочешь? Она кивнула и попыталась улыбнуться, вышло странно, но, по крайней мере, седой мужчина сразу понял, чего женщина желает. Вскоре она с превеликим удовольствием пила холодную воду, которая больно жалила истерзанное горло. Но вместе с этой болью приходило спокойствие. - Где я? – спросила она, когда голос вернулся к ней. Но эти слова заставили и без того хмурого мужчину и вовсе скорчить непонятную гримасу, будто бы он не понимал сказанных ею слов. И голос… голос ее приобрел какие-то прежде неизвестные оттенки мужественности. Если до этого у нее и была в голове мысль, что отсутствие груди и некоторые другие странности можно списать на невменяемость, то теперь уже не осталось никаких сомнений – что-то происходит не так, как могло бы в обычном сценарии жизни. Все еще пребывая в некотором забвении, она прикоснулась к груди, нащупывая плоский мужской торс. Некоторое время женщина касалась своего нового тела, тела явно юного, еще несформировавшегося и худого, пока не поняла, что ко всему прочему – кто-то умудрился пришить ей член. - Другой пол? – удивленно пролепетала она, вновь поражаясь тому, как ее голос интересно сочетает в себе хрупкость юношеской прыти и спокойствие разума, которое она сначала приняла за мужественность. - С тобой все в порядке? - уже чуть более обеспокоено проговорил мужчина, касаясь теплой рукой холодного лба женщины. - Жара вроде нет… Женщина попыталась понять, почему она так легко понимает речь этого незнакомца, а сама пока не может связать воедино и пары фраз. Как только мужчина вновь сел прямо, перестав касаться ее лба, она сжала виски указательными пальцами и, еле ворочая языком, который безумно заплетался в первые секунды, словно ноги, отвыкшие от давно выученной езды на велосипеде, произнесла: - Где я? Кто вы, и почему я здесь? Вопросы показались мужчине явно неправильными, так как он что-то почти неслышно прошептал себе под нос и встал со стула. - Пожалуйста, ответьте, - сказала она, с мольбой в голосе. - Что вот ты мне «выкаешь»? - ответил он грубо. – Нашел я тебя возле дороги, точнее мои кони учуяли запах свежей крови. Я тебя приютил… - Спасибо, - криво улыбаясь, произнесла она, пытаясь сделать это как можно более искренне. - Ты не улыбайся и лучше вообще не двигайся пока что, - произнес он, - иначе рана не затянется. - А знаете… - начала было она, но осеклась, - знаешь, что случилось? Мужчина пожал плечами и, потирая рукой небритый подбородок, сказал: - Наверное хотели продать тебя… Или перепродать, - добавил через секунду размышлений. Голова теперь раскалывалась так, что та боль, возникшая вновь в месте раны и расползавшаяся по телу, казалась лишь чем-то слабым и зудящим вдалеке, в то время, как сознание еле справлялось с той массой информации, что нахлынула на душу женщины. Картинки прошлого этого тела вновь и вновь всплывали перед глазами, не давая толком прийти в себя. - Лучше пока отдыхай, - сказал мужчина, гулко выдыхая, будто безумно устал от общения с женщиной. - Потом поговорим, когда будет утро. Он ушел, и хотя женщине казалось, что она не уснет, стоило только голове коснуться далеко не такой мягкой подушки, к которой привыкла, как ее тут же принял в свои сети мир Морфея. «Все сон. Глупый, несносный сон-сказка», - подумала она, прежде чем потеряла какую-либо нить с действительностью.