♫ Gerald Jay Markoe – Egyptian Shaman ♫ OST Trance – Solomon ♫ Benjamin Wallfisch – You'll Die If You Try ♫ OST Hobbit:An Unexpected Journey – Thorin vs Azog ♫ Ramin Djawadi – Light of the Seven
— Я вызову его на дуэль! — Успокойся, — Чарльз осторожно устроил крохотную ветку незабудок в небольшом бокале, стащенном с вечера. — Он меня не тронул. — Но собирался! — Я знаю, что он тебе не нравится, — принц Центральных земель повернулся, усмехнувшись уголками губ. — Он никому не нравится. Даже мне. Но своё он уже получил. — Странно, что у него голова не отлетела, — МакКой продолжал ворчать, но сидевший у его ног Натиск, отчаянно виляющий хвостом в ожидании внимания, сбивал весь суровый настрой. Рыцарь не удержался, запуская пальцы в густой подшёрсток и почёсывая волкособа, так что тот мгновенно оказался на спине, подставляя под ласку живот. Он любил сэра МакКоя чуть меньше, чем своего хозяина, поэтому всегда был рад его видеть, а уж если Хэнк гладил его… Чарльз улыбнулся мягко, наблюдая за этим, зная, что у собак есть особое чутьё на людей — как на хороших, так и на плохих. Лучший друг наследника Центральных земель явно был по душе его верному псу, и это было лишним подтверждением того, как Ксавье повезло с его окружением. — Может, мне стоит остаться? — Хэнк посмотрел на принца и чуть нахмурился. — Мало ли чего можно ожидать от них… — «От них»? — Чарльз подошёл, подхватывая Натиска на руки и тут же смеясь от того, как щенок начал старательно вылизывать его лицо. — Ты не доверяешь ещё кому-то из участников Турнира? — Я не доверяю им всем, — молодой человек покачал головой. — Ты не знаешь, насколько прекрасен, высочество. — Всё будет хорошо, — Ксавье сел на кровать, позволяя волкособу перебраться на покрывало и свернуться там калачиком. — К тому же, у меня есть защитник. Хэнк с сомнением посмотрел на сладко зевающего щенка, но усмехнулся, кивая. Он бы хотел сказать, что король был бы не в восторге от собаки на кровати, но потом подумал о том, что старший Ксавье сейчас готов чуть ли не на всё, лишь бы продлить пребывание сына рядом — и не стал поднимать эту тему. Владыка Центральных земель только с виду был приверженцем строгого соблюдения правил Турнира, на деле же он уже который день думал о том, как удлинить срок для испытаний, чтобы Чарльз подольше оставался дома. Хэнк знал об этом точно, потому как и с ним король тоже разговаривал об этом. — Доброй ночи, сокровище, — сэр МакКой подмигнул другу, оборачиваясь у двери. — Доброй ночи, страж, — Чарльз передразнил его интонацию и, стоило его верному рыцарю выйти, развалился на кровати, чувствуя, что может уснуть прямо так. Торжественный вечер после четвёртого испытания получился очень выматывающим, Ксавье действительно выбился из сил физически, но по большей части ему было непросто морально: куда бы он ни двинулся по залу, он всё время ощущал на себе чужой взгляд. И принц знал, кому принадлежит этот взгляд, знал, потому что, как только он оборачивался, сразу видел знакомое бледное лицо северянина. Чарльз очень надеялся, что принц Северных земель ему сегодня не приснится. Впрочем, Ксавье замечал не всё: был ещё один человек, который неотрывно следил за главным Призом этого Турнира. Шоу не отказывался от планов быть первым у прекрасного принца, опередив всех участников, и именно для этого очень сильно постарался над следующим испытанием, у которого не должно было быть победителей.* * *
Чарльз оглядывался с беспокойством, сердце у него было не на месте с самого утра, он словно предчувствовал что-то нехорошее, а теперь его беспокойство подтвердилось. Пятое испытание Турнира семи королевств не предвещало ничего хорошего для участников, по крайней мере, младший Ксавье уже несколько раз кидал вопросительные взгляды на отца. Даже не так: вопросительно-недоумевающие. Он не понимал, как они могут пойти на это, допустить такое на своей земле, но, кажется, всех всё устраивало. Кроме принца. Сад, в котором любил бродить наследник Центральных земель, был светлым и большим, словно растительное воплощение широкой души юноши; всё там цвело, всё дышало жизнью, всё было наполнено какой-то бесконечной энергией и желанием обнять весь мир. Сад этот был настоящей гордостью дворца, за ним любили ухаживать, в нём любили гулять, и даже сам король временами проводил час, а то и больше в окружении зелёных стен, в которых было так легко потеряться, но это мало кого пугало. Да, это был прекрасный сад… Но был ещё один, с другой стороны дворца, неприметный для глаза, если не знать, что он там есть. В этот сад не любили заглядывать ни местные, ни гости, он как будто всегда находился в тени — и оттого был тёмным и как будто злым. Зелени там было мало, всё острое и опасное, привыкшее к темноте и не видевшее солнца. Этот сад был маленьким, как будто сжавшимся от холода, который гулял между редких растений, и принадлежал он советнику короля — Себастьяну. Шоу часто гулял в своём саду, иногда подолгу пропадая в небольшом здании, построенном в центре: круглый домик из тёмного кирпича с невысокой крышей и совершенно без окон. Шесть крохотных отверстий в крыше пропускали внутрь свет, но его было так мало, что внутри нельзя было увидеть что-то дальше вытянутой руки. Кто-то всерьёз считал Себастьяна колдуном — и ходили слухи, что там он совершает какие-то жуткие обряды, правда, король пресекал подобные разговоры, хотя самого Шоу, кажется, они совершенно не волновали. Чарльз не боялся этого сада, но не любил в нём находиться, впрочем, всё равно иногда появляясь здесь — душе его было неспокойно из-за растений, приспособившихся, но чахнущих без света и любви, и принц мечтал о том, чтобы спасти их каким-нибудь образом. Даже садовник не хотел работать здесь, готовый делать что угодно, лишь бы не оказаться рядом со зловещим построением, назначение которого оставалось тайной для многих. Сейчас же в этом тёмном саду собрались участники Турнира со своими приближёнными, король и принц Центральных земель, сэр МакКой и, конечно, сам советник. Они должны были начинать на рассвете — но только по отблескам в окнах дворца можно было догадаться, что солнце начало подниматься из-за горизонта; здесь всё ещё было темно, словно в сумерках. Казалось, в этом месте остановилось время. — Шестое испытание — испытание духа, — старший Ксавье обвёл взглядом королей и принцев семи королевств. — Вы уже доказали, что сильны, ловки, умны и смекалисты. Настало время узнать, кто из вас самый стойкий. Король Центральных земель сделал неуловимое движение рукой, приглашая своего советника взять слово. Шоу, облачённый в свои тёмные одежды и с неизменными чётками в руках, сцепленных перед собой в замок, выступил вперёд, приподнимая уголки губ в улыбке, которая не понравилась ни одному из участников. — Наше сознание хранит в себе тайны, не доступные для понимания в обычном состоянии разума, — Себастьян медленно двинулся вдоль гостей Центральных земель, заглядывая каждому в глаза, но казалось — прямо в душу. — Но есть способ вытащить их на поверхность, рассмотреть, изучить, осознать… И сегодня вам придётся встретиться со своими страхами лицом к лицу. Он остановился, резко разворачиваясь и вдруг упираясь взглядом в принца Чарльза, который невольно вздрогнул от этого движения. Он был в окружении отца и лучшего друга, рядом стоял целый ряд людей, готовых вступиться за него в любой момент, но юноша не чувствовал себя в безопасности, пока советник короля смотрел на него так. — Приз Турнира не просто ценен, это бесценная и уникальная награда, получить которую должен по-настоящему достойный человек, — Шоу продолжал смотреть на принца, хотя обращался всё так же к участникам. — Сегодня мы узнаем, чей дух способен вынести не только испытания, лишения и перегрузки, — он повернул голову к семи гостям и снова — зловеще — улыбнулся, — но и безумие. На этот раз тень прошла не только по лицу младшего Ксавье — каждый из присутствующих ощутил подкрадывающийся к душе ужас, но вместе с тем ни один из участников Турнира не выказал страха или хотя бы намёка на то, что кто-то откажется от испытания. В их глазах читалась решительность, ведь, когда Себастьян смотрел на Чарльза, все они невольно тоже повернулись к принцу — и каждый увидел, как он прекрасен. Король Стивен приподнял уголки губ, вдруг понимая, насколько мудр этот юноша — и насколько сердечен его ум. Королю Нуру показалось, что он ощутил дыхание морского бриза, когда посмотрел в голубые, словно небо, глаза. Принц Джейми снова был покорён горделивым благородством принца, которое так легко и непринуждённо соседствовало с его открытостью и искренностью. Король Джеймс подумал о том, сколько терпения и понимания хранит в себе трепетная душа наследника Центральных земель. Король Уэйд был уверен, что увидел сияние — сияние доброты этого человека, который готов был полюбить целый мир, не требуя ничего взамен. Король Энтони не смог сдержать судорожного выдоха, вновь отмечая, как прекрасен принц, кажется, им можно было любоваться бесконечно. Принц Эрик с ужасом чувствовал, как тают его льды, как сердце каждым ударом разбивает их в его груди, как он влюбляется до безумия в юношу, чьё тепло могло заставить расцвести луг в середине зимы. Все они были готовы рисковать своими жизнями ради возможности всегда быть рядом с принцем Чарльзом, ради его улыбки, ради его счастья. И Шоу видел это — злая ревность томила всё его существо, поэтому он ни медлил ни минуты, надеясь, что никто из участников не успеет собраться с силами перед испытанием, которое приготовил он сам. — Я прошу отдать ваше оружие и плащи вашим подданным, — Себастьян говорил чётко и уверенно, наблюдая за тем, как разоблачаются участники. — Внутри этого здания только одна комната, круглая и пустая. Единственное, что в ней есть — это семь стульев и семь цепей. Каждый из вас будет сидеть на стуле, прикованный за левую руку к полу — в правой у вас будет ключ. Цепь не даст вам сорваться в первый момент, потому что то, что вы увидите, приведёт вас в ужас. Он сделал паузу и дал сигнал одному из двух своих помощников, одетых, как и сам Шоу, во всё чёрное. Молодой человек быстро отошёл к зданию в центре сада, открывая дверь; внутри было так темно, что никто не мог различить, что же находится там, даже обещанных стульев было не разглядеть. — Вы займёте свои места, а затем каждому из вас я дам выпить отвар из трав, который высвободит ваше сознание из оков реальности, — Шоу оглядел гостей, которые теперь были безоружны и, все как один, бледны. — Он начнёт действовать через минуту. Вы начнёте видеть то, чего не будет на самом деле — вы встретитесь с монстрами, которые живут в вашем разуме. Повторюсь: у каждого из вас будет ключ, если вы поймёте, что больше не можете выносить происходящее, освобождайтесь и выходите. Победителем испытания станет тот, кто продержится час. Чарльз снова посмотрел на отца, который изо всех сил делал вид, что не замечает и не понимает этих взглядов. Король Центральных земель оставался строг и непоколебим, хотя подобные задания были и ему не по душе, впрочем, правила Турнира действительно предполагали испытание духа, но, кажется, ни разу за всё время его существования оно не было таким жестоким. — Себастьян! — Чарльз! — старший Ксавье одёрнул было сына, но тот уже шагнул в сторону советника, привлекая к себе внимание всех присутствующих. — Да, ваше высочество? — Шоу повернулся к нему, стараясь не улыбнуться: так ему нравился вид обеспокоенного, почти напуганного принца. — Это опасно? — Чарльз кинул короткий взгляд на участников и снова посмотрел на советника. — То есть… Насколько это опасно? — Если не остановиться вовремя и не вдохнуть свежего воздуха, можно лишиться рассудка, — голос Себастьяна оставался спокойным и безучастным, а вот остальные присутствующие вздрогнули. — Разумеется, я бы предупредил об этом наших гостей. Мы можем начинать? — Да, — король Центральных земель крепко взял сына за плечо, сжимая пальцы. — Да, начинайте. Не будем тратить время попусту. Чарльзу не позволили больше ничего сказать, и он провожал каждого из участников долгим, пронзительным взглядом, не понимая, что этим лишь подливает масла в огонь: все они хотели увидеть этот взгляд ещё раз, а значит, нужно было побеждать в испытании. В противном случае, голубые глаза будут смотреть разочарованно. Так думали короли и принцы, словно забыв о том, какое сочувствующее и отзывчивое сердце бьётся в груди наследника Центральных земель. Гости Центральных земель заняли свои стулья, жёсткие и неудобные, руку приходилось сильно опустить, чтобы цепь достала до неё. Они уже плохо видели друг друга, что же будет, когда круг станет цельным — и последний источник света исчезнет?.. — Отсчёт начнётся, когда дверь за мной закроется, — Шоу по очереди подходил к ним по одному, защёлкивая массивный наруч на левом запястье каждого, пока его помощники выставляли в центре комнаты что-то вроде небольшого алтаря. — Время будет идти не так, как обычно, ваш разум будет пытаться вас обмануть, но помните — лишь проведя здесь час, вы сможете победить в испытании. Закончив с цепями, Себастьян взял из рук своего протеже кувшин с небольшим кубком, и повернулся к участникам, показывая и то, и другое. — Один источник и один сосуд. На Турнире все равны, и в этом испытании особенно. Желаю вам удачи. Советник слукавил, конечно, он не хотел, чтобы кто-то выбрался из этой комнаты, тогда принц бы точно остался дома, точно бы принадлежал ему одному… Но подобный расклад показался бы слишком подозрительным даже самым недальновидным людям, а за Турниром следили во всех восьми королевствах, и рисковать было нельзя, так что Себастьян надеялся, что хотя бы один или двое участников сойдут с ума, пересидев срок, отведённый коварным отваром — в погоне за рукой и сердцем принца Чарльза он бы тоже бросил все силы ради победы, так что, возможно, кого-то удастся вывести из игры. Он подходил к сидящим, быстро наполняя кубок и давая выпить отвар залпом, потратив на всех гостей не больше полторы минуты в сумме, чтобы ни у кого не было преимущества перед другими. В это время два помощника советника внесли в дом массивные песочные часы, устанавливая их в центре и зажигая вокруг основания часов свечи по кругу, чтобы было видно, сколько времени осталось. Там же, рядом с часами, зажглись в специальных ступах травы, и из семи глиняных чаш, каждая из которых была поставлена точно напротив стула, повалил густой дым, пока что стелящийся по полу. — Один час, — Шоу перевернул часы — и вышел вслед за своими помощниками, закрывая за собой дверь. Комната погрузилась во тьму. Слабый свет, пробивающийся сквозь отверстия в крыше, был совершенно незаметен, а мерцание свечей лишь придавало тревожности сложившейся ситуации. Дыма становилось всё больше, он уже окутал стопы мужчин, запертых друг с другом, но больше наедине с самими собой. Это было первое испытание на Турнире, которое они проходили одновременно и при этом находились в одной комнате, впрочем, никому это не помогало: отвар уже добрался до крови, и первые изменения почувствовали все. Король Уэйд слышал, как звякнули цепи с обеих сторон от него — значит, кошмары пришли к его соперникам, но он не был этому рад, потому что знал, что морок вот-вот навестит и его. Он старался дышать медленно и размеренно, но сердце предательски убыстряло свой бег, и королю Огненных земель довольно скоро стало не хватать воздуха. Дым как будто окутал его всего — сквозь густую молочную пелену нельзя было ничего толком разглядеть, вдруг Уилсону показалось, что он в этой комнате один, что испытание длится уже очень долго, что все остальные покинули его, а значит, он близок к победе. Но советник предупреждал, что время может идти иначе — и король Уэйд прищурился, пытаясь приглядеться к часам в центре дома, однако увидел кое-что другое. Одна из свечей на его глазах повалилась набок — и пол от огонька вспыхнул, словно был покрыт соломой. Ведь так и было — король Огненных земель вдруг вспомнил, как пружинило что-то под ногами, конечно, это была солома, и сейчас огонь сжирал её, растекаясь красным живым монстром по всей комнате, добираясь до его стула, и… Уилсон подскочил, отшвыривая мебель, он пытался отскочить от пламени, но цепь крепко держала его за руку. Глаза Огненного короля широко распахнулись, он чувствовал жар, он чувствовал дыхание пожара — и сам начал от него задыхаться, с трудом попадая ключом в скважину на наруче. Король Уэйд повалился на пол, едва освободившись от оков, и тут же отполз к стене, прижимая рукав в лицу, надеясь хоть так спастись от забивающего нос и разъедающего глаза дыма. Он уговаривал себя успокоиться, он повторял себе, что можно что-то придумать, потушить пламя, остановить его завоевательный поход, но в этот момент подкравшаяся огненная дорожка добралась до него самого — и костюм Уилсона вспыхнул в одно мгновение. Задыхаясь, король Уэйд вскочил на ноги — и бросился к выходу, без разбора, кажется, он сшиб чей-то стул, кажется, кто-то кричал за его спиной, да, кричал, они все кричали — и Огненный король едва не снёс дверь, спасаясь из этого кошмара. Он повалился на землю, начиная кататься по ней, чтобы сбить пламя, которое, кажется, уже прожгло его насквозь, и только теперь понял, что сам кричит, царапая своё лицо, как будто огонь у него внутри. — Король Уэйд! Ваше величество! Король Уэйд!.. — отчаянный голос оказался тем спасательным кругом, который вернул Огненного короля в реальность, и он замер, тяжело дыша и фокусируя взгляд над склонившимся над ним принцем. Чарльз держал его за плечи вместе с несколькими подданными, кажется, они не давали ему навредить себе уже некоторое время, потому что принц был бледен и напуган. Уилсон замолк, но почти сразу резко сел, пытаясь броситься обратно к дому, но его крепко схватили свои же люди. — Там пожар! — Огненный король прохрипел, пытаясь освободиться. — Если там кто-то есть, их надо вытащить! Огонь везде! — Там нет огня, ваше высочество, — принц Центральных земель взял переданный ему кубок, полный чистой воды, и поднёс к губам короля Уэйда. — Выпейте, пожалуйста, вам станет легче… Там нет огня, только дым, но это от трав. Вам привиделось, успокойтесь, пожалуйста. Король Огненных земель дёрнулся ещё раз, но сдался, послушно выпивая воду, но не отрывая взгляда от дома. Тот оставался спокойным и недвижимым, кажется, ни о каком пожаре речи и не шло, так что Уилсону пришлось признать: он выбыл из испытания. И, судя по всему, выбыл первым. — Простите, — король Уэйд посмотрел на Чарльза с какой-то бесконечной грустью. — Приходите в себя, ваше величество, — принц улыбнулся мягко и светло. — Это всего лишь Турнир, и он не стоит вашего разума. По приказу Шоу один из его помощников сделал отметку — первый участник испытания покинул комнату через десять минут после его начала, и это уже было своеобразным рекордом, сам советник был уверен, что первый сдастся через две или три минуты, насколько сильны были травы, из которых Себастьян создавал отвар для сегодняшнего дня. Пока короля Уэйда приводили в чувство, его соперники боролись со страхами, подступившими со всех сторон. Король Южных земель слышал крик конкурента, но и не думал улыбаться по этому поводу, потому что вопль быстро перерос в какой-то ирреальный звук, забравшийся в голову мужчины и отдающийся там эхом, от которого было невозможно скрыться. Хоулетт опустился со стула на пол, закрывая уши руками, лишь бы унять этот крик, но тот, казалось, звучит уже в самом мозгу охотника. И вдруг… рык. Король Джеймс дёрнулся в сторону от этого звука, до боли в глазах вглядываясь в темноту. Так рычали в его лесах медведи, дикие и голодные, готовые разорвать любого, кто встретится им на пути. Южанин схватил нож со своего пояса, но в руке у него оказался лишь воздух — ведь они оставили всё своё оружие за пределами этой комнаты. Хоулетт задышал часто, широко раздувая ноздри и прислушиваясь к окружению. Жуткие, знакомые ему голоса раздавались со всех сторон: разъярённые кабаны, раненые волки, хитрые рыси и шипящие змеи окружали охотника, который лишил жизни не одного представителя их семей. Они подбирались всё ближе, и королю Джеймсу было нечем от них защититься, он знал, что идти на хищника с голыми руками означало верную смерть, а уж если их было несколько… Удар из темноты — и Хоулетт вскрикнул, хватаясь за руку, на которой были оставлены глубокие царапины. Рана тут же засаднила, напоминая о том, что он всё ещё жив, и южанин подрагивающими пальцами перехватил ключ крепче, освобождаясь из оков, чтобы защититься, но не успел — и следующий удар пришёлся по бедру. Ещё несколько глубоких борозд остались на коже, король Джеймс буквально чувствовал, как силы покидают его, как кровь, хлынувшая из ран, уходит из тела, оставляя его слабым и беспомощным. Хоулетт хотел победить, да, безумно хотел, он был триумфатором после прошлого испытания, но здесь он мог погибнуть — и оставить свой народ без правителя и защитника… Король Джеймс с трудом добрался до двери, толкая её и буквально вываливаясь на улицу. К нему тут же подскочили приближённые, подхватывая на руки, а помощник Шоу плотно затворил вход. — Ваше величество, — Чарльз подошёл, отправив одного из пажей за лекарем, — что случилось? — Там звери… — король помотал головой из стороны в сторону, словно отказываясь в это верить. — Я не знаю, откуда они взялись, но там звери, дикие, голодные… Если кто-то есть внутри, надо их вытащить, иначе их разорвут… Принц помог усадить южанина на землю и дал ему воды; кажется, король Джеймс и дальше бы продолжал говорить про хищников, если бы не заметил уже начинающую запекаться кровь под своими ногтями. Он кинул короткий взгляд на раны, чтобы понять: они неглубокие, такие бы не оставил ни один зверь, это след от ногтей человека. — Кажется, мой разум всё-таки меня обманул… — он посмотрел на принца и покачал головой. — Простите, ваше высочество. — Отдыхайте, — младший Ксавье сжал руку Южного короля и улыбнулся ему ободряюще. — Главное, что Вы целы. И Ваш разум. Спустя двадцать минут внутри комнаты, наполненной дымом, осталось пять человек — и одним из них был принц Джейми. Именно его сбил король Уэйд, покидая этот дом страха, и горец рухнул на пол, не сумев сориентироваться — и ударяясь головой. Ему потребовалось немало времени, чтобы понять, что он в сознании, грань между реальностью и забытьём расплылась, оставив его гадать о том, когда он пришёл в себя. Разлепив тяжёлые веки, принц Гор попытался приподняться — и тут же замер, как был, на четвереньках, с неподдельным ужасом вглядываясь в бесконечную пропасть под собой. Он был на мосту, на подвесном мосту, который нещадно раскачивало ветром из стороны в сторону — и принц снова растянулся на досках, крепко за них хватаясь. Сердце подскочило сразу до горла, не давая нормально дышать, и Фрейзер хватал воздух ртом, жадно, словно это могло помочь ему удержаться на какой-то чудовищной высоте. Левую руку тяготила цепь — и горец, проследив её взглядом, похолодел внутренне. Огромный камень был на другом конце его оков — и этот камень с каждой секундой приближался к краю моста, должен был вот-вот соскользнуть с него. И утянуть своего пленника следом. Принц Джейми начал шарить свободной рукой по доскам, каким-то чудом находя ключ, выпущенный им в падении, совсем рядом, он выронил его снова, потому что пальцы дрожали — и камень уже накренился, готовый сорваться, но в этот момент Фрейзеру удалось вставить ключ в скважину и выскользнуть из наруча. Камень полетел вниз с пронизывающим до самых костей свитом, принц же выдохнул, чувствуя, что на лбу выступил пот от напряжения. Он попытался встать, но мост тут же начал гулять из стороны в сторону — и горец прижался к нему, закрывая глаза и пытаясь уверить себя в том, что он сам — дитя гор, что высота не должна его пугать, что… Звук лопающихся канатов заставил юношу вскинуть голову. Доски под принцем Джейми заходили ходуном, и ему не надо было долго раздумывать, чтобы понять, что происходит: мост рушился. Рушился и падал, и Фрейзер чувствовал, что у него есть пара секунд на принятие решения. И он его принял. Подскочив на ноги, горец рванул в обратную от обрушения сторону, он бежал, казалось, вечность — и уже был практически у противоположного края, он уже почти добрался до скалы, к которой крепился мост, он… С размаху влетел в дверь, едва не сорвав её с петель — и бежал бы дальше, если бы не оступился на пороге, зацепившись за него ногами. Горец оказался на земле с криком, полностью уверенный, что он падает в самую большую пропасть, которую ему только довелось видеть, и на этот раз сознание точно покинуло его. Конечно, принц Чарльз оказался рядом первым, он перевернул Фрейзера на спину, жестом прося принести воды — и плеснул её прямо в лицо принцу Гор под общий вздох. Конечно, приличия не позволяли такого, но наследнику Центральных земель нужно было убедиться, что безумие коснулось разума принца Джейми лишь на время. — Ваше высочество?.. — Чарльз сглотнул, вглядываясь в голубые, как и у него самого, глаза. — Если это рай, то я согласен умереть… — едва слышно проговорил горец, и принц выдохнул, понимая, что худшее позади. Полчаса прошло, и претендентов на победу осталось четверо, дурманящий разум отвар добирался до их сознания долго, но тем болезненнее должен был стать его удар. Король Энтони игнорировал все звуки, которые слышал так отдалённо, словно стоял посреди болота и был одним из потерявшихся путников. Он повторял себе, что должен победить, что должен переиграть своих соперников, что у него есть преимущество — он мало чего боялся в этой жизни, но вдруг один из звуков оказался чётче остальных. Это был голос. Это был его собственный голос, который звал его по имени, хрипло, но перепутать было невозможно. Король Западных земель встряхнул головой, отгоняя от себя морок, но голос зазвучал снова. «Ты проиграешь, Энтони, — говорил он. — Ты проиграешь и оставишь свою страну лишь с позором. А потом ты её разоришь. Твоё королевство рухнет, Энтони, и ты погрязнешь в нищете и болезни, как это бывает с бедняками. Ты проиграешь…» — Замолчи, — Западный король дёрнулся, зажмуриваясь. — Замолчи! «Ты ничего не можешь, Энтони, ты ни на что не способен без своих богатств…» Старк медленно, словно в воде, поднял руку с ключом, освобождаясь от оков. Он поднялся со стула, оглядываясь, но всё затянуло белым дымом, и в темноте невозможно было разглядеть даже собственную отведённую в сторону руку. Король Энтони сглотнул, осторожно оборачиваясь вокруг своей оси. — Где ты? Покажись! «Ты даже не можешь меня найти… Бесполезный, беспомощный, никудышный…» Король Западных земель шёл на голос сквозь дым, и слепая ярость заполняла его душу до краёв, как этот туман заполнил комнату до самого потолка. Он собирался убить этот голос, расправиться с ним прямо здесь и сейчас, чтобы никто и ничто не смели колебать его веру в себя, ведь от неё зависела сила его королевства. Старк даже слегка подрагивал, пытаясь понять, куда он идёт и как далеко в этом доме он продвинулся, как вдруг голос зазвучал совсем рядом. «Маленький глупый мальчишка, лишь тень своего отца, его жалкая копия, подобие, карикатура на настоящее величие…» — ЗАМОЛЧИ! Король Энтони кинулся прямо на голос, понимая, что у него нет ничего из привычного оружия, но он был готов справиться с ненавистным говоруном и голыми руками. Его точная копия сидела на стуле, точно таком же, как у него самого — и Западный король вцепился в горло двойнику, начиная его душить. Сохранять спокойствие было непросто, но король Стивен с этим успешно справлялся — ровно до того момента, как кто-то схватил его за шею двумя руками и начал сжимать пальцы так отчаянно, словно встретил своего худшего врага. Король Речных земель дёрнулся, пытаясь перехватить руки обидчика, но левая не доставала, а правой было недостаточно. Он потратил столько времени, чтобы совладать с иллюзиями, которые подкидывало ему сознание… Сначала Стренджу казалось, что комната заполняется водой — и он утонет, если не освободится, затем ему слышался голос принца Чарльза, молящего о помощи, но и с этой галлюцинацией Речной король совладал. Наконец, самым жутким было видение того, как на него несётся огромный водный поток, вот-вот смоющий его вместе со всеми претензиями на победу, но, добравшись до мужчины, вода исчезла, потому что он в неё не поверил. Сейчас же потусторонний свет выхватил из темноты лицо нападающего — и король Стивен похолодел, потому что его душил его старый друг, король Центральных земель. Речной король ещё раз дёрнул левую руку, он никак не мог освободиться, потому что ключ выпал из ладони в борьбе, и теперь Стрендж задыхался, жадно хватая губами воздух. Он моргнул — и крик застрял в пережатом горле. Теперь его пытался убить сам принц Чарльз, и этого разум Речного короля уже не мог вынести. Он не слышал, как хрустнули кости в его запястье, когда рывком освобождался от наруча, он не почувствовал боли, когда хватал юношу за камзол на груди, отталкивая от себя, он не понял, как они оба оказались на полу… Всё завертелось, закружилось, но у Речного короля была цель — вырваться из этого кошмара и вытащить из этой комнаты принца, который точно погибнет, если пробудет там ещё хоть немного. Ведь, если он был в доме, значит, тоже пил этот отвар, значит… Поток мыслей короля Стивена был прерван ударом справа, а через секунду Стрендж вытолкнул своего оппонента на улицу, каким-то чудом нащупав дверь за его спиной. Они повалились на землю сразу — и сразу же их окружили, растаскивая, потому что король Энтони продолжал нападать, не видя, кто перед ним. Несколько глубоких вдохов, казалось, едва не разорвали лёгкие — и два короля смотрели друг на друга огромными глазами, не в силах осознать, что произошло. Дверь в дом снова была плотно закрыта помощником Шоу, и пути назад ни для Речного, ни для Западного владык уже не было. — Король Стивен! — испуганный голос принца Центральных земель прорезал тишину, прерываемую лишь тяжёлым дыханием только что сражавшихся мужчин. — Ваша рука!.. Кисть Стренджа висела безжизненно, пальцы с трудом слушались его, а запястье уже раздулось, начиная синеть. Синяки же проступили на шее Речного короля, следы от пальцев короля Энтони, и младший Ксавье уже двинулся к Речному королю с водой, но крик одной из поданных короля Западных земель заставил его резко обернуться. Тело Старка как будто свело судорогой на несколько секунд, но почти сразу у него начались конвульсии — и приближённые с трудом удерживали его на месте. Король Энтони широко распахнул глаза, открыв рот, но не мог произнести ни звука, и принц в несколько шагов оказался рядом с ним, поддаваясь непонятному порыву и вливая прозрачную воду в приоткрытые губы. Она начала выплёскиваться на прекрасный камзол Западного короля — и Чарльз зажал его рот ладонью, опускаясь рядом на колени и мягко обнимая второй рукой Старка за шею. — Пейте, ваше величество, — голос его был неожиданно спокойным и размеренным, невероятным усилием воли принц Центральных земель сдерживал свою панику. — Пожалуйста, пейте. Не прерывая зрительного контакта, король Энтони с трудом сделал глоток, преодолевая спазм в горле, и через мгновение конвульсии прекратились. Чарльз в жизни не смог бы объяснить, откуда, но он точно знал, что вода стала их союзником в борьбе с мороком — как и воздух, она очищала, помогая разуму вернуться в свои владения, и Западный король на секунду накрыл ладонь юноши своей, теперь коротко её целуя. «Спасибо…» — произнёс он едва слышно, потому что на большее сил не было, и Ксавье кивнул, мягко и тепло улыбаясь. За сорок минут выбыли пятеро — и двое соперников остались друг с другом в одной комнате, полной белого дыма, но меньше всего их обоих волновали другие участники. Каждый был сосредоточен на том, чтобы сохранить спокойствие и контроль над своим сознанием. Король Нур нашёл идеальный способ — он неотрывно смотрел на часы, про которые остальные как будто забыли. Медленный бег песчинок умиротворял, блики свечей отражались в стеклянном корпусе часов, и Восточный король пересчитывал огоньки раз за разом, отвлекая свой разум этой простой задачей. Крики и падения, грохот мебели и звуки борьбы доносились до него так слабо, словно их вообще не было, и легко было представить, что это и есть иллюзия, а единственная реальность сейчас — часы. Под взглядом короля Нура они то вырастали, то уменьшались, то начинали неистово вращаться, но оставались неизменно настоящими, и это не позволяло ему потерять контроль. В отличие от всех остальных, Восточный король освободился от оков сразу — и теперь обе его руки покоились на коленях, сложенные вместе, мужчина не двигался и старался не дышать глубоко, подозревая, что и в дыме есть какой-то дурманящий разум компонент. Когда сознание начинало «уплывать», король Нур возвращал его на место рывком, словно задумавшегося пса, которому было приказано сидеть. Он был в шаге от победы, но совершил ошибку — на мгновение, лишь на одну секунду подумал о том, что песок в часах напоминает ему о родных пустынных просторах. В тот же миг песчаный поток пробил стекло, высыпаясь на пол, и Восточный король моргнул, пытаясь избавиться от наваждения, но не мог. Что-то пошло не так — и теперь вся комната заполнялась песком, кажется, его было бесконечно много, и довольно скоро шероховатая волна накрыла ступни мужчины. Король Восточных земель верил, что если он не будет двигаться, то морок исчезнет, но с каждой минутой песка становилось больше и больше, постепенно он добрался до середины икр, потом до коленей, потом накрыл ладони — и Нур понял, что сейчас окажется похороненным заживо. Он плохо помнил, как прорывался к выходу, чувствуя лишь бесконечные песчинки, засыпающиеся за шиворот, забивающие уши и нос, попадающие под веки… Он не издал ни звука, но снаружи четверо его приближённых, как по команде, оказались у двери, подхватывая своего короля, едва он, покачнувшись, оказался на пороге. Он открывал и закрывал рот, резко бледнея, и не мог вдохнуть, вдруг вскидывая голову и взглядом прося о помощи. К этому моменту Чарльз уже был рядом с ним, поднося кубок с водой к губам Восточного короля и помогая ему выпить. Судорожный вздох вырвался из груди Нура, когда он жадно втянул воздух носом, и принц обхватил ладонями его красивое, но как будто преждевременно изрезанное морщинами лицо — след солнца, которого в его стране было так много. — Дышите, ваше величество, — голос принца Центральных земель убаюкивал, но и возвращал в реальность. — Просто дышите. Всё позади. Себастьян посмотрел на закрытую дверь, стараясь не выказать своего беспокойства. Он сам делал ставку на Восточного короля, считая его хладнокровность и равнодушие отличным подспорьем для прохождения этого испытания, но и для него пятьдесят минут были огромным сроком. И внутри оставался ещё один участник Турнира, теперь его появления ждали и все остальные — но не ради его проигрыша. Каждый представитель королевства впервые за весь Турнир испытывал страх за своего соперника — они все понимали, что значит побывать в этом аду. Короли и принцы переглядывались между собой, обменивались вопросительными взглядами, пожимали плечами и качали головой. Никто не знал, чем всё закончится, но одно они понимали все точно: первый раз за все испытания они объединились бы против силы, которая едва не лишила разума их всех. И теперь с ней сражался лишь один человек — принц Севера. Принц Эрик, заходя в эту комнату, почему-то был твёрдо уверен в том, что не выдержит первым. Все местные обычаи, все эти задачки и ребусы были лёгкими для остальных участников, которые из года в год поддерживали отношения с Центральными землями и между собой. Он же был гостем из мест, про которые давно забыли, и мало что знал о том, как сражаться на чужих правилах. Это незнание подводило его из испытания в испытание, мешая достигнуть такой заветной и необходимой победы. Северянин думал о полученной пощёчине — и его гордость бунтовала, но даже она была не так сильна, как злость на самого себя за слабость и недальновидность. В тот вечер он мог заручиться поддержкой самого прекрасного человека во всех восьми королевствах, но в итоге поторопился — и оказался позади всех претендентов на сердце принца. Леншерр хотел злиться и на него, но не мог, вдруг с какой-то приятной обречённостью осознавая, что уже полюбил его, как ни пытался откреститься от этого чуждого ему чувства. Он сидел в комнате, полной белого дыма, и чувствовал, как постепенно этот дым холодеет, превращаясь в ледяной плен. Температура, кажется, упала ниже нуля, принц точно видел, как с его губ слетает облачко пара, а огоньки свечей вдруг стали отливать синим, словно принадлежали газовым горелкам. Дым забирался через ноздри внутрь тела — и обжигал всё холодом изнутри, перестать дышать северянин не мог, так что пришлось терпеть. Принц Эрик думал о том, что веточка незабудок исчезла из виду — и хотел надеяться, что Ксавье забрал цветы с собой. Мышцы каменели от мороза, который заставлял кожу покрываться мурашками, который проникал под одежду и ласково скользил между тканью и телом, крадя бесценное тепло. Леншерр чувствовал, как постепенно теряет всякую возможность двигаться, как становится лёгкой добычей для любого, кто решит разобраться с ним в этой бело-ледяной тьме. Принц Севера думал о той нежности, с которой наследник Центральных земель брал на руки волкособа, привезённого ему из холодных просторов северного королевства. Ресницы покрылись инеем, как и брови, северянин чувствовал, что его лицо превращается в ледяную маску, что открывать глаза с каждой минутой всё сложнее и сложнее. Глазам становилось холодно, слишком холодно, сердце билось всё медленней, кровь, кажется, перестала добегать до конечностей, Леншерру казалось, что, двинься он сейчас, одна из частей его тела рассыплется в снежную крошку. Принц Эрик думал о том, что видел сегодня свой подарок — перстень с сапфиром в когтях дракона — на руке принца Центральных земель. Сердце гулко ударило в груди. Подумало — и ударило ещё раз. Подумало чуть дольше — и ещё один удар раздался где-то внутри. Принц Севера открыл глаза, с трудом разлепляя веки. Из тьмы и белого дыма к нему шагнул дракон, чья голова была больше Леншерра, даже если бы он поднялся со стула. Глаза зверя были голубыми и холодными, словно озеро, заледеневшее на морозе; сам дракон был белым, как будто снег покрывал каждый сантиметр его массивного тела, которое никак не могло поместиться в этой комнате, но помещалось. Он приблизился вплотную к принцу, который чётко осознавал, что это существо одним коротким плевком огня способно уничтожить его, просто стереть с лица Земли, превратить в пепел… Но дракон лишь смотрел, смотрел, поднеся свою морду к лицу человека, так что их разделяло не больше двадцати сантиметров. Принц Эрик чувствовал его дыхание — и оно было дыханием смерти. — Открывайте! — принц Чарльз резко развернулся к двери, едва последние песчинки в таких же, как и внутри дома, часах покинули верхнюю половину. — Но, мой принц, он должен выйти сам… — Себастьян даже попытался возразить, но младший Ксавье кинул на него такой взгляд, что советник невольно сделал шаг назад. — Час прошёл, — чётко и медленно проговорил юноша, краем глаза видя, что дверь уже открыта: сэр МакКой предпочитал не медлить, он достаточно насмотрелся за эти долгие шестьдесят минут. — Он выдержал испытание. Хэнк не сразу справился с оковами, потому что не смог разжать руку северянина, которой тот сжимал ключ. Недолго думая, рыцарь вытащил свой меч, вставляя в одно из звеньев цепи и с усилием его проворачивая: металл звякнул о металл, и овал разошёлся по шву, освобождая пленника. Сэр МакКой вынес последнего из семи участников на руках, потому что принц Эрик не отзывался. Когда первый рыцарь появился в дверях дома, присутствующие ахнули от ужаса, а принц Чарльз зажал себе рот ладонью, гася крик. Все выпившие отвар появлялись бледными, но северянин… Он был белым, словно снег, и неподвижным, словно уже окоченевший труп, не меняя позы в руках сэра МакКоя. Хэнк осторожно опустил его на землю и посмотрел на своего друга, не зная, что делать дальше — и есть ли смысл что-то делать. — Он жив? — юноша склонился над принцем Севера вместе с лекарем, который пытался привести Леншерра в себя. — Да, но он… не в себе, — лекарь прощупывал слабый пульс, качая головой. — Я не знаю, что это, ваше высочество… Он как будто замёрз до смерти… — Но он жив, — принц Чарльз одной ладонью накрыл крепко сжатый кулак северянина, а второй осторожно коснулся его щеки, чувствуя настоящий холод, но отказываясь верить в то, что один из участников Турнира покинул его навсегда. Принц Севера смотрел прямо перед собой широко раскрытыми глазами — и ни на что не реагировал, хотя подданные не прекращали попыток дозваться его, по очереди окликая Леншерра. Он оставался неподвижен и безучастен к происходящему, но принц Центральных земель не терял надежды. Вдруг он наклонился, выдыхая на холодную руку северянина, начиная растирать её обеими ладонями. Советник попытался было сказать, что это бесполезно, но младший Ксавье лишь отмахнулся, сетуя на то, что они не могут дать пострадавшему воды — губы было не разжать. — Принесите одеяло. Три одеяла. И Натиска. Помогите же мне! С помощью оказавшегося рядом мгновенно Фрейзера он поднял принца Севера с холодной земли, король Уэйд выволок один из стульев из дома, ему было легче всех туда войти, потому что он уже полностью отошёл от встречи с кошмаром. Король Стивен накинул на Леншерра свой плащ, остальные подошли ближе, ведя за собой своих приближённых, словно стремясь собрать всё тепло, которое было. Тремя одеялами, принесёнными сразу же, Ксавье с МакКоем укутали северянина, Натиск уже запрыгнул к нему на колени, прячась под последним покровом, без лишних слов понимая, что от него требуется. Принц Чарльз наклонился вперёд, беря лицо Леншерра в свои ладони и заставляя посмотреть на себя; глаза принца Эрика оставались неподвижными, серо-стальная радужка как будто покрылась слоем льда, но наследник Центральных земель не позволил себе отказаться от надежды. — Пожалуйста, ваше высочество, — он говорил тихо, осторожно проводя ладонью по светлым волосам молодого гостя из Северных земель. — Принц Эрик, пожалуйста… Вернитесь к нам… Принц Чарльз почувствовал, как самообладание покидает его. Да, этот человек был заносчивым и самодовольным, слишком самоуверенным, невоспитанным и наглым, но он был живым. И прибыл сюда ради участия в Турнире — значит, если он погибнет, то по его, Чарльза, вине. Все выходки северянина вдруг показались такими далёкими, а он сам — таким близким, таким необходимым прямо здесь и сейчас, что молодой Ксавье молниеносным движением стёр покатившуюся по щеке слезинку, не позволяя ей быть кем-то увиденной. Он не заметил, что этими же пальцами вновь коснулся щеки северянина, и крохотная капля, согретая теплом сердца принца, перебралась на кожу наследника Севера. Мгновение, ещё одно… Принц Чарльз знал, что ему никто не поверит, но он видел, как трещинки на поверхности серой радужки исчезли одна за другой — и Северный принц моргнул, потом ещё раз и ещё, не понимая, где он и что происходит. Он уставился на оторопевшего юношу перед собой и сам замер, не без труда размыкая губы: — Я проиграл?.. Он бы хотел сказать: «Я умер?» — но сейчас, когда тепло ладоней принца Центральных земель ощущалось так сильно, когда он сам смотрел так обеспокоенно, когда он смотрел на одного лишь северянина… Принц Эрик бы предпочёл смерть проигрышу. Юный Ксавье же не сдержал судорожного вздоха — и тут же улыбнулся, светло и счастливо: — Вы вернулись.