Закат в горах прекрасен

♫ Soundtrack/Cast Album – Marcia Romana (From the Movie "Ben Hur") ♫ Mark Mothersbaugh – Arena Fight (Thor: Ragnarok OST)

Чарльз старался дышать медленно и глубоко, чтобы ничем себя не выдать, но пальцы его всё равно мелко подрагивали, стоило лишь слегка расслабиться, так что принцу Центральных земель приходилось контролировать каждое своё движение. Впрочем, как и всегда. Волнение младшего Ксавье было связано прежде всего с проведением последнего испытания Турнира, к которому вовсю шла подготовка, и принц даже посетил конюшни, чтобы проверить, всё ли идёт по плану. Проблем не было, все лошади были на своих местах, все колесницы готовы, конюхи действовали быстро и слаженно, не хватало только главных действующих лиц — участников, но им пока и нельзя было появляться. А жаль. Вторая причина сильнейшего волнения Чарльза была связана с ночным визитёром, который пробрался в комнаты принца с не самыми добрыми намерениями. О том, что случилось, юноша рассказал только Хэнку, опасаясь поднятия паники во дворце. Паники отца, прежде всего, он бы точно сразу бросился всех проверять, а подобный досмотр занял бы не меньше суток, и в таком случае Центральные земли могли бы обвинить в задержке Турнира, что им было совершенно не нужно, так что… Так что они решили справиться своими силами, и сэр МакКой весь день следил за происходящим во дворце, надеясь найти виновника, а у них было за что зацепиться: кем бы ни был человек, решивший пробраться в комнаты принца, он должен был хромать. Утром на полу обнаружился обрывок чёрной ткани и капли крови, почти незаметные, потому что их было немного, но даже по этим следам можно было сделать вывод: Натиск кого-то очень хорошо цапнул. Но наблюдения Хэнка остались тщетными: никто из попавшихся ему на глаза участников не хромал и не ходил как-то странно, добраться до остальных не представлялось возможности, так что первый рыцарь Центральных земель вернулся из своего разведывательного похода ни с чем. — Я буду тебя сопровождать на ипподром, — сэр МакКой хмуро наблюдал за тем, как Чарльз измеряет комнату шагами. — Кто бы он ни был, он вряд ли нападёт при всех, — покачал головой принц, пока что он мог делать это легко: до сборов было достаточно времени, и корона ждала его на столе на специальной подушечке. — Думаю, меня собирались украсть. — Согласен, — кивнул Хэнк. — Но кто? — Из всех участников я бы исключил только короля Стивена, — Чарльз остановился, смотря в окно. — И короля Уэйда. Все остальные на это вполне способны. — Уилсона я бы исключать не стал, — рыцарь только фыркнул в ответ на вопросительный взгляд юного Ксавье. — Он кажется тихим, спокойным и уравновешенным, но, клянусь тебе, у него что-то не в порядке с головой. Он похож на психа, Чарльз, и похож сильно. — Не знаю, — принц пожал плечами. — В любом случае, теперь мы узнаем это уже во время испытания. И вот теперь принц Центральных земель находился на своей трибуне, оглядывая ипподром и последние приготовления. Это сооружение было построено довольно давно, но гонки в обычное время не проводились: ипподром служил исключительно для последнего испытания Турнира, которое вот уже тысячу лет оставалось неизменным. Все остальные годы его держали закрытым, правда, уже старший Ксавье подумывал о том, что можно было бы использовать столь крупный зал для показа выступлений хотя бы циркачей, но пока что не было идей, как это реализовать. Ипподром же вмещал в себя достаточно большое количество зрителей — и не стоило опасаться за возраст этих трибун, за состоянием каждой дощечки, скамейки, ступени в Столице следили очень тщательно, стадион уже несколько раз реставрировали, так что всё должно было пройти хорошо. Отец запаздывал, то есть, Чарльз приехал раньше, несмотря на то, что король Центральных земель был этим не очень доволен. Он отпустил принца только при условии, что сопровождать его будет сэр МакКой, что для самого Хэнка было само собой разумеющимся. Он всюду ходил за юношей, то и дело оглядываясь, чтобы убедиться, что за ними никто не следит. Первый рыцарь королевства не смог бы объяснить, с чем это связано, но его с самого утра не покидало дурное предчувствие. От нехороших размышлений сэра МакКоя отвлекала красота его друга, который сегодня был как-то особенно хорош, но, услышав это даже от Хэнка, тотчас насупился, всем своим видом выражая недовольство. Небесно-голубой камзол был расшит золотом, принцу больше по душе было серебро, но отец настоял, напоминая, что, во-первых, он принадлежит к королевскому роду, а во-вторых, корона была золотой тоже, так что не стоит спорить с традициями. В кои-то веки Чарльз уступил, и результат был прекрасен: костюм юноше шёл невероятно, перевязь в цвет камзола с богатой вышивкой по краям держала шпагу, голубой платок украшал шею принца, а на тёмно-русых, чуть вьющихся волосах сапфирами сверкала корона. Восемнадцатилетний принц Центральных земель был действительно прекрасен, даже конюхи оборачивались на него, когда Ксавье заглядывал в конюшни, не говоря уже о зрителях, которые постепенно заполняли ипподром. Фигура принца на королевской трибуне привлекала к себе внимание сразу, Чарльз и сам временами вскидывал руку, чтобы приветствовать своих подданных, которых любил искренне и всем сердцем. И которых так не хотел покидать. Была ещё одна причина, не дававшая принцу покоя. Король Стивен отказался переносить испытание из-за своей руки, аргументировав это тем, что и так уже один раз из-за него всем приходилось ждать. В день последнего испытания Приз не мог видеться с участниками до их непосредственного появления на ипподроме, так что у Чарльза не было возможности поговорить с речным королём лично и убедить его не рисковать рукой, и теперь наследник Центральных земель искренне переживал за него. Но лекари в их королевстве были мастерами своего дела, и Чарльз надеялся, что они смогут минимизировать риски. — Будешь за кого-нибудь болеть? — голос отца рядом заставил Чарльза вздрогнуть. Король мягко положил ладонь на плечо сына, ему было тяжело, он не хотел отпускать сына в чужую страну, сегодня особенно сильно не хотел. Он был готов на всё, лишь бы ещё немного продлить пребывание Чарльза дома, но правила Турнира были ему неподвластны, так что приходилось мириться. Юноша приподнял уголки губ. — Все они одинаково далеко от нас, даже не знаю, кто мне может приглянуться. Старший Ксавье коротко рассмеялся и слегка хлопнул сына по спине. Чарльз на этот смех улыбнулся шире, хотя мысли его были отнюдь не радостные. По крайней мере, большая их часть, потому как вопрос отца вызвал в памяти эпизод с горцем, который требовал пообещать ему, что принц Центральных земель будет болеть за него, и юноша даже вздрогнул от этого. Каким страстным огнём горели глаза принца Джейми… Чарльз мог бы сказать, что никогда не видел ничего подобного, если бы не воспоминания о глазах северянина, за льдом которых как будто всё время бушевало пламя. — Надеюсь, ваше высочество, вы запаслись терпением, — советник короля попытался встать по другую сторону от принца, но это место уже было занято Хэнком, и уступать он его не собирался. — Гонки колесниц — очень опасное испытание, и здесь вам появляться непосредственно на поле никак нельзя. Принц Чарльз коротко кивнул, сдвинув брови, и снова перевёл взгляд на дорожки, которые активно готовили к забегу. Королевский ипподром был огромным, он всегда был рассчитан на семерых участников, правда, такого не случалось вот уже три Турнира… Северяне игнорировали главное соревнование всех земель — по каким-то своим причинам, никому не известным, но на этот раз колесница Севера готовилась, как и все остальные. Принц понимал, как тяжело ему будет смотреть гонку, история Турнира насчитывала немало травм и даже смертей, случившихся в ходе именно этого испытания. И Себастьян был прав: тут не вмешаешься и не выскочишь с трибуны, придётся заставить себя сидеть на месте. — Вы здесь, значит, и участники тоже? — Чарльз посмотрел на отца. — Да, они уже прошли к своим колесницам, — король Центральных земель кивнул. — Скоро начнём. — Почему мы не можем отказаться от этого жуткого испытания? — юноша сжал кулаки. — Сколько лет прошло с первого Турнира? Колесницы уже не используются нигде, кроме этого ипподрома, так зачем… — Того требуют правила, Чарльз, — отец прервал его, не дав договорить. — И ты это знаешь не хуже меня. Чарльз знал, действительно знал, потому что история Турнира Семи королевств у него отскакивала от зубов. Можно было разбудить принца посреди ночи, и он бы перечислил всех победителей в хронологическом порядке, уточнив при этом, кто и в каких испытаниях был первым. И, если исходить из того, что он помнил, лишь трижды за всё время существования Турнира случалось так, что к последнему испытанию участники подходили без конкретного фаворита. Сейчас же по одной победе было у пяти участников: королей Огненных, Речных и Южных земель и принцев Горных и Северных. Принц Чарльз отгонял от себя мысль о том, что уже сегодня решится, чьим Призом он станет. В глубине души он надеялся на победу короля Западных или Восточных земель, тогда исход Турнира получил бы ещё хоть небольшую отсрочку, но… Но сердце подсказывало юноше, что всё свершится сегодня. И он не мог бы сказать, чьей победы желал. — Что ж, пора начинать. «Нет!» — чуть не сорвалось с губ принца, но он сдержался, приказывая себе быть сильным. Его готовили к этому с детства, он знал, что всё так будет, он думал, что за время Турнира успеет смириться со своей судьбой, но… Но теперь Чарльз ловил себя на мысли, что не хочет окончания этого состязания. Время, которое гости семи королевств проводили в Столице, было напряжённым, но вместе с тем бесконечно интересным и насыщенным событиями. Если бы только Турнир был чем-то вроде дружеских соревнований… Да, это было бы замечательно, тогда его с подредактированными правилами можно было бы проводить хоть каждые пять-десять лет, ведь общение глав государств в неформальной обстановке носило поистине беспрецедентный характер. И это было бесценным. Принц не забыл своё обещание — и намеревался после всего поговорить с речным королём, чтобы узнать, не сможет ли он как-то помочь Восточным землям, и таких переговоров велось немало, если собеседники были готовы обсудить какие-то вопросы. И юноша не мог не замечать, что Столица, которую и без того нельзя было назвать скучным городом, в эти недели просто наполнена жизнью до самых верхушек дворцовых башен. И принцу Центральных земель это нравилось, действительно нравилось, а уж если говорить об участниках… Они приехали сюда — все настолько разные, что с трудом могли переносить друг друга в одном помещении, даже если был огромный тронный зал. Но буквально вчера эти люди, каждый из которых прибыл в Столицу исключительно за победой, сидели за одним столом, разговаривая спокойно и без намёка на агрессию. Принц Чарльз тоже изменил своё отношение, если поначалу ему казалось, что ему предстоит терпеть семерых чужаков, претендующих на то, чтобы по правилам тысячелетнего Турнира увезти его в свою страну против его желания, то теперь… Теперь он знал о них всех чуть больше, и этого самого «чуть больше» было достаточно, чтобы сердце ныло при мысли о том, что надо будет прощаться. Он бы хотел поговорить ещё, он жалел, что не сделал этого раньше, и все образы составлял на основе каких-то случайных разговоров, которые значили, оказывается, так много. Каждый из участников Турнира запал принцу в душу по-своему, и даже в северянине, который пренебрегал половиной правил приличия и вёл себя временами просто отвратительно, было что-то такое, что заставляло младшего Ксавье думать о расставании с тоской. Как будто уходила какая-то огромная часть жизни, которую он больше никогда не сможет пережить заново. Король Центральных земель дал сигнал глашатаю, и тот подошёл к специальному металлическому рупору, зафиксированному на поднятой трибуне, целью которого было донести слова говорившего до как можно большего числа зрителей. По традиции участники объявлялись в том порядке, в котором они прибыли на Турнир. — Стивен Стрендж, король Речных земель! Чарльз устремил взгляд к въезду на ипподром — и в тот же момент разделил общее восхищение, прокатившееся по стадиону. В полумраке конюшен нельзя было оценить всю красоту колесниц, каждую из которых участники привозили из своего королевства, но теперь, при лучах яркого солнца в небе, от великолепия можно было ослепнуть. Колесница речного короля была обтянута тёмно-синей тканью, как и его камзол, и расшита серебристыми нитями, как внутренняя сторона плаща Стренджа. Спицы на колёсах изгибались подобно волнам, сверкая на солнце, переднюю стенку украшал герб Речных земель: хитросплетение рек, заключённое в рамку геральдического щита. Солнечные зайчики разбегались и от шлема короля, который тот уже надел — обязательный элемент, призванный защитить голову участника гонки. На висках шлема по блестящей поверхности металла проходили две тёмно-синие полосы-реки, символ королевства. И всё-таки Чарльз смотрел на руки короля: одна из них, та самая, что пострадала во время прошлого испытания, была заключена в жёсткий каркас, к которому крепились поводья. Принц содрогнулся, представляя себе, какой боли стоит Стренджу участие в гонке, но ещё больше юноша боялся того, как король Стивен будет управляться с колесницей. — Эн Сабах Нур, король Восточных земель! — объявил глашатай следующего участника. Принц вновь вернулся взглядом к въезду, с трудом сдерживая новый восхищённый возглас. Колесница восточного короля была цвета песков, но это по большей части оставалось незамеченным: вся она была украшена драгоценными камнями, каждый из которых весело играл на солнце, приковывая внимание. Они же украшали центры колёс, они же были элементом шлема Нура, который, в отличие от классической формы шлема Стренджа, больше напоминал восточную накидку на голову, только из металла: никакой пики на макушке, всё было округлым и гладким. Две детали в образе восточного короля особенно выделялись для Чарльза: он не мог не заметить, что глаза мужчины подведены тонкими чёрными линиями, что, как он знал из обычаев Восточных земель, делалось лишь по самым торжественным случаям; вторым моментом стал пояс, расшитый камнями — тот самый, который принц преподнёс восточному королю в качестве дара. Должно быть, именно сам Нур помешал Чарльзу сразу разглядеть рисунок, в который складывались украшения колесницы на передней стенке, но юноша всё-таки успел подметить, что там было солнце. Прекрасное, сверкающее солнце Восточных земель. — Джейми Фрейзер, принц Горных земель! Вот теперь сердце Чарльза подскочило в груди. Да, он не мог забыть, с каким жаром горец просил его поддержки, как она была нужна ему, как он стоял на одном колене, словно уже делал предложение принцу Центральных земель… Впрочем, кажется, оно так и было. По крайней мере, выразительный взгляд принца Джейми, который сразу смотрел лишь на одного человека, ловко управляя четвёркой своих лошадей, говорил о намерениях горца выиграть это испытание больше, чем что-либо другое. Одет Фрейзер был так же, как и во время своего прибытия в Столицу: сапоги, парадный килт, накидка, перехваченная на плече металлической пряжкой, которую принц Чарльз подарил гостю. Шлем был бы обычным, если бы не ткань с рисунком точно таким же, как на килте, широкой полосой натянутая по кругу, она захватывала виски и затылок на уровне глаз. Как и все шлемы на этом испытании, головной убор горца был без забрала, так что решительность, написанную на его лице красноречивее, чем могли бы выразить любые слова, видели все. Клетчатой же тканью была обтянута колесница Фрейзера, она была простой и крепкой, без излишков — и только изображение гор украшало переднюю стенку, напоминая о королевстве участника. — Джеймс Хоулетт, король Южных земель! Колесница южанина была ещё проще, чем у его предшественника. Обитая кожей, она внушала зрителям иррациональный ужас, хотя Чарльз уже знал, что это была имитация, и он знал почему: Хоулетт не стал бы тратить столько бесценного материала на колесницу, даже если она предназначалась для выступления на Турнире. Украшали переднюю стенку корона и скрещенные под ней шпага с ружьём — символы Южных земель, но помимо этого можно было разглядеть несколько ремней с металлическими пряжками, которые как будто перехватывали колесницу. Ремень же держал шлем на голове южного короля, одетого в свой лучший костюм: лёгкая кожа идеально обхватывала его сильное тело, вызывая восхищённые возгласы, длинные волосы под шлемом были собраны в хвост, чтобы не мешались во время гонки, хищный взгляд мог заставить поёжиться любого, но не принца Центральных земель, который успел разглядеть настоящее, живое сердце под всей этой личиной беспощадного охотника. Хоулетт присоединился к остальным, останавливаясь перед королевской трибуной. — Уэйд Уилсон, король Огненных земель! А вот теперь стадион по-настоящему ахнул. Колесница короля Уэйда как будто пылала — такими яркими натуральными выглядели языки пламени, украшающие поверхность его колесницы. На передней стенке был изображён, разумеется, вулкан, причём в самый пик своего извержения, художник постарался на славу: казалось, что лава вот-вот начнёт капать прямо на землю. Сам владыка Огненных земель был одет в свой тёмно-красный камзол из грубой кожи, перчатки скрывали обезображенные руки, а вот шлем… Его Уилсону заменила кожаная маска с прорезями для глаз, надетая на всю голову, и принц тут же наклонился к отцу: — Разве король Уэйд может участвовать в гонке без шлема? — В маску вшиты металлические пластины, я проверял её, — отозвался король Центральных земель, наблюдая, как Уилсон подъезжает. — Свои функции она выполняет. Это кубок, который ты преподнёс в качестве дара? Чарльз присмотрелся к огненному королю получше и вскинул брови: действительно, к поясу его одеяния одним из ремешков был пристёгнут кубок, неужели король Уэйд решил захватить его в качестве талисмана? Впрочем, не он один, так что было ли в этом что-то удивительное? — Энтони Старк, король Западных земель! Теперь была очередь Чарльза ахать. Он не мог оторвать взгляд от колесницы, которая появилась на ипподроме, впрочем, как и все присутствующие: мастера Западных земель, кажется, при создании её превзошли сами себя, но, должно быть, лишь принц Столицы знал маленький секрет: в изготовлении этого чуда король Энтони принимал непосредственное участие. Причудливые изгибы металлических пластин разделяли чередующиеся отрезки ярко-красной и ярко-жёлтой тканей, кажется, это был бархат; всё вместе складывалось в удивительный по своей геометрической красоте рисунок, органично включающий в себя корону на передней стенке, которая выделялась по оттенку и конкуру — сверху по ткани был пришит горный хрусталь, прозрачный и оттого невероятно переливающийся на солнце. Принц Чарльз был уверен, что драгоценные камни Старк приобрёл у соседей-горцев — как раз для своей колесницы. Богатый камзол ярко-красного цвета был украшен сегодня металлическими элементами, а вот на груди… Привычная брошь скрывалась под великолепной перевязью, и Чарльз в очередной раз узнал свой подарок. На шлеме западного короля, от макушки к затылку, красовались три металлических пера, придающие Старку ещё более внушительный вид, но он переживал — это было видно по лицу, так что принц Центральных земель приподнял уголки губ, ободряюще улыбаясь. — Эрик Леншерр, принц Северных земель! Седьмой участник спокойно выехал на ипподром, и если предыдущие колесницы вызывали восхищение или трепет, то эта заставила трибуны замереть в ожидании чего-то… жуткого. Четвёрка чёрных, как ночь, лошадей словно плыла над поверхностью земли. Чёрной же была сама колесница, обтянутая тканью, которая как будто поглощала свет; украшали конструкцию меховые вставки, как на накидке принца, в которой он появился во дворце впервые. В чёрное был одет и сам северянин — с ног до головы, из чёрного же металла был сделан его шлем, из макушки которого спускался небольшой хвост чёрной курчавой шерсти. Бледное лицо принца выглядело при всём этом совершенно потусторонне, казалось, что колесницей управляет сама смерть, и только когда гость Северных земель подъехал ближе, Чарльз смог разглядеть контур дракона на передней стенке, вышитый тонкой серебряной нитью. Как и все до него, принц Эрик снял шлем, прижимая к себе одной рукой и поднимая взгляд к королевской трибуне; принц Центральных земель замер, заметив крохотную ветку незабудок, продетую в петлицу камзола Леншерра. — Приветствуем участников Турнира Семи королевств! — старший Ксавье раскинул руки в приветственном жесте, и трибуны огласились овациями. — Вы прошли долгий путь в пять испытаний, шесть, если считать танец одним из них, как это было в старые времена, — король Центральных земель чуть улыбнулся. — И сегодня вам предстоит финальная гонка! Вы все достойно показали себя, но победитель может быть только один. Если же победу в последнем испытании одержит тот, у кого на счету ещё не было ни одного достижения на Турнире, по правилам мы прибегнем к ещё одному состязанию. А пока — принц Чарльз обратится к вам со своим словом. Отец чуть отступил, пропуская Чарльза вперёд, и юношу вдруг посетило жутчайшее чувство дежавю. У него была заготовлена короткая речь, но сейчас, ощущая на себе семь взглядов, как и в первый день состязаний, чуть подрагивая — почти так же, как тогда, на ристалище, младший Ксавье вдруг понял, что не может сказать ничего другого, кроме того, что требует сказать сердце. Краем глаза принц Чарльз заметил, как Себастьян положил перед ним мешочек с синими цветками и лепестками, которыми по традиции Приз должен был благословить участников перед финальным состязанием. — Я желаю вам удачи, — он обвёл всех участников внимательным взглядом голубых глаз, осторожно запуская пальцы в мешочек, — и после этого испытания я хочу видеть вас всех целыми и невредимыми. Пусть победит сильнейший — в честной гонке! Ладонь принца взметнулась вверх — и цветки васильков, фиалок, гиацинтов, гортензий, колокольчиков, льна и незабудок полетели вниз, осыпая семерых участников Турнира. Ни один из них не закрыл глаза, не отвернулся и не оторвал взгляда от Приза, которого больше никто так не называл даже про себя. Они любили его. Семь гостей семи королевств любили принца, каждый по-своему, но любили — и были готовы сражаться за него всеми силами. Было что-то зачаровывающее в образе наследника Центральных земель в его голубом камзоле, осыпающего их цветами, и это волшебство проникало под доспехи и камзолы, забираясь в самое сердце, чтобы согреть изнутри и подарить уверенность в своих силах. — Прошу проехать участников к старту, — король Центральных земель сделал жест рукой, указывая. — И да пребудет с вами удача. Короли и принцы надели шлемы как по команде — и направились к линии, с которой должна была начаться гонка. Старшему Ксавье пришлось слегка потянуть сына за рукав, чтобы тот отошёл от перил и сел на своё место, Чарльз не мог не проводить участников взглядом, долгим и обеспокоенным. Он опустился на небольшой трон по правую руку от отца, медленно, словно был околдован. Нехорошее предчувствие не покидало принца, всё это время, но сейчас… Шум трибун, лошадиное ржание, негромкие переговоры представителей свит участников в соседних ложах, скрежет металла и собственный пульс — всё смешалось в один бесконечный гам, забивающий уши и заставляющий голову кружиться. Ароматы духов гостей, запах пота и крепкий дух конюшен, который обычно не вызывал у принца какой-то особой реакции, сухой запах песка, едва не скрипящего на зубах, и железа, пока холодного, но уже попавшего под лучи солнца — всё это разом ударило по обонянию, вызывая тошноту. Принц вдруг зажмурился, чувствуя боль оттого, каким ярким был свет, но тут же распахнул глаза, устремляя взгляд к старту, где шли последние приготовления. Он хотел подскочить, крикнуть: «Стойте!» — остановить всё это безумие, которое могло закончиться только бедой, но сильная рука легла на плечо Чарльза, заставляя его остаться на месте. Всё, что вырвалось из груди принца — сдавленный вздох, на который тут же обернулся отец, с тревогой глянувший на Чарльза, а затем на Себастьяна, державшего его за плечо. — Ты очень бледен, — Ксавье наклонился к сыну. — Всё хорошо? — Нет… — принц слабо покачал головой. — Отец, гонку надо отменить… — Мы не можем её отменить, — король выглядел не на шутку обеспокоенным и обратился к своему советнику. — Пусть принесут ему воды и веер. Должно быть, душно. Он мягко сжал руку Чарльза в своей, чувствуя в глубине души, что сын прав: самого короля Центральных земель не покидало ощущение, что на этой гонке что-то случится. Он поморщился, отвлекаясь на боль, но тут же вернул себе самообладание, садясь прямо. Гонка, только гонка сейчас имеет значение. Принц Чарльз наблюдал за всем отстранённо, как будто видел сон, ему действительно стало нехорошо, так что вода оказалась настоящим спасением. Хэнк быстро обмахивал друга веером, несколько напуганный его состоянием, но наследник Центральных земель взял себя в руки, придерживая корону и чуть встряхнув головой. — Всё в порядке? — сэр МакКой наклонился к нему, вглядываясь в бледное лицо, на котором веснушки теперь выделялись ещё сильнее. — Нет, — Чарльз был хмур и решителен. — Что-то не так, и я это чувствую. Будь наготове, пожалуйста. Хэнк не стал ничего спрашивать и просто кивнул, выпрямляясь и устремляя взгляд на ипподром. Принц Центральных земель чуть подался вперёд, сглатывая. Выбора нет, так что… — На старт, — один из судей поднял руку с флагом. — Внимание… МАРШ! Грохот, с которым колесницы рванули вперёд, был сравним с раскатами грома в сильнейшую грозу. Трибуны, притихшие перед стартом, тут же загалдели, поддерживая своих участников: за время Турнира каждый из королей и принцев обзавёлся своими болельщиками в числе жителей Центральных земель. У подданных Ксавье были свои причины выбирать любимцев: они любили принца Чарльза и желали ему счастья, раз уж судьба отбирала его у них. Те, кто болел за короля Стивена, считали, что в Речных землях принц будет чувствовать себя прекрасно: с таким мудрым супругом, который любит книги, он мог бы прожить долгую и спокойную жизнь. Это ли не идеальная партия для юного Ксавье — понимающий и поддерживающий король рядом? Были и те, кому король Восточных земель пришёлся по душе больше: Нур, по их мнению, окружил бы принца любовью и достатком, боготворил бы его, а в том, что Чарльз покорил владыку Востока, ни у кого не было сомнений. За принца Джейми болели многие: горячий горец покорил не одно сердце своей пылкостью и красотой. Его называли «молодым горным львом» и пророчили победу на Турнире с первого его появления во дворце, юность и сила всегда привлекали людей, а уж в его любви к принцу Чарльзу были уверены все. Южный король вызывал и страх, и уважение; сильный охотник, он внушал уверенность в том, что принц всегда будет как за каменной стеной, к тому же — жизнь в Южных землях была максимально приближена к природе, которую так любил молодой Ксавье. Неожиданно большая группа поддержки обнаружилась у короля Огненных земель. Пусть он был обезображен ожогами, но слух о том, с какой нежностью король Уэйд смотрит на принца — и с каким благородным спокойствием реагирует юноша на его внешний вид, разнёсся по всей Столице, и люди были уверены, что именно этот человек будет любить Чарльза по-настоящему. Разумеется, многие болели за короля Энтони, потому что считали, что его несколько сумасбродный характер будет уравновешиваться прекрасным упрямством принца, они были такими разными — и всё-таки отлично смотрелись вместе. Да и Западные земли были, пожалуй, идеальным местом для принца, как считали поклонники Старка. Наконец, принц Эрик мог быть доволен: его хладнокровие, самоуверенность и таинственность внезапно отозвались в душах жителей Центральных земель, которые разглядели за всем этим умение любить так сильно, что даже снега не помешают. Те, кто поддерживал северянина, были полностью уверены: ради принца Чарльза этот человек готов на всё. Гонка состояла из семи кругов — и два уже были пройдены, силы распределились странным образом: впереди шёл южный король, не жалеющий ни себя, ни лошадей. Король Стивен отставал от него буквально на полкорпуса, потом шли едва ли не плечом к плечу западный и восточный короли, после них — король Уэйд, а два принца замыкали список участников. Каждый раз, когда колесницы проносились мимо королевской трибуны, принц Чарльз вздрагивал всем телом, мечтая лишь об одном — чтобы этот кошмар закончился как можно скорее. Круги ипподрома были длинными, всё могло ещё не раз поменяться, но зрители уже сходили с ума, силясь перекричать своих соседей в попытке поддержать участника, за которого болели. Ложи недолго оставались спокойными — и гости из всех королевств включились в эту игру, не удерживаясь, каждая свита болела за своего монарха, и страже пришлось напрячься, как бы дело не дошло до драки среди дворян разных земель. Пошёл третий круг, и… принц Чарльз вскрикнул, тут же прижимая ладони ко рту, видя, как тетрипон* короля Стивена, огибая поворотный столб, вдруг резко уходит вбок, и владыку Речных земель бросает из стороны в сторону. Лошади продолжали бежать, и Стрендж не мог их остановить, потому что потерял равновесие — и не мог освободиться, ведь его рука была привязана к поводьям. Юноша обернулся, чтобы сказать Хэнку, что нужна его помощь, но не обнаружил рыцаря рядом, а через секунду уже увидел его фигуру на ипподроме: сэр МакКой скакал верхом по ходу движения гонки, не сразу, но нагоняя колесницу речного короля и останавливая её. Хэнк помог королю Стивену выбраться, отвязывая поводья, и только после этого Чарльз смог выдохнуть. Но, стоило предотвратить одну трагедию, как едва не случилась вторая: от колесницы южного короля оторвалось колесо, и он должен был бы остановиться, но вместо этого Хоулетт боевым кличем и ударом кнута призвал своих лошадей ускориться, балансируя на одной стороне. Принц наблюдал за этим с ужасом, сердце его забилось быстро-быстро, предчувствуя беду, и не зря — через секунду колесница рухнула на землю, и южанин вылетел из неё, всем телом влетая в заграждение. К нему тут же бросились наблюдатели, присутствие которых на ипподроме было обязательным. На этот раз даже рука советника не помешала Чарльзу вскочить — и только то, что король Джеймс смог подняться, пусть и с чужой помощью, заставило его выдохнуть. Завершилось уже четыре круга гонки — и следующий удар был нанесён по огненному королю. На повороте песок под копытами и колёсами тех, кто шёл впереди, взметнулся слишком высоко, мешая видеть, но самих лошадей как будто что-то напугало — и они вскинулись на дыбы, заставляя владыку Огненных земель рухнуть на дорожку из тетрипона, прямо под колёса горца и северянина. Принц Чарльз весь похолодел, до боли в пальцах сжимая ограждение, он боялся вдохнуть, пока пыль не рассеялась — и только тогда можно было увидеть, что Уилсон жив, пострадала только нога, но к нему уже спешили наблюдатели. Ещё три круга… Пульс стучал в висках и просто оглушал, в гонке остались два короля, которые не одержали на Турнире пока ни одной победы, и два принца, у каждого из которых на счету было по единственной заветной монете. Обе пары участников шли очень близко друг к другу, не сдавая позиций, но спустя круг колесницы северянина и горца одновременно начали ускоряться, сравниваясь с лидерами. Принц Эрик ловко ушёл от столкновения с восточным королём на повороте — и теперь даже опережал его, но в этот момент лошади короля Западных земель вдруг как будто получили второе дыхание — и ускорились так сильно, что король Энтони казался абсолютно недосягаемым. Он вышел вперёд быстро и легко, солнце отражалось в металле его костюма и колесницы, и Старк даже пригнулся, чтобы уменьшить сопротивление воздуха — и именно в этот момент одна из его лошадей рухнула, как подкошенная, потянув за собой остальных, и западный король, словно кукла, вылетел из своей колесницы, тяжело падая на землю. Его сдавленный крик разнёсся по трибунам эхом, и принцу стало жутко от развернувшейся картины: одна из пластин, что должны были защищать короля, сейчас торчала из его бока, он держался за неё, силясь вытащить, но не мог. Юный Ксавье в ужасе обернулся на отца, который побледнел, но король Центральных земель молча указал на Хэнка, который снова был верхом — и не один, он вёз к королю Энтони лекаря. Один круг и три участника… Лошади бежали словно в последний раз, колесницы гремели, грозя вот-вот развалиться, зрители кричали, срывая голоса, а принцу не хватало воздуха от страха за оставшихся на дорожках. Шнурок на волосах принца Джейми лопнул, и рыжие кудри разметались под шлемом, падая на лицо; горец в ярости сорвал его, отшвыривая, лишь бы видеть финиш, он издал боевой клич, подгоняя своих лошадей. Принц Эрик последовал его примеру, для него шлем вообще был лишним и только мешал, так что теперь северянин с удовольствием избавился от этой детали, хватаясь за поводья и коротким движением заставляя чёрную четвёрку ускориться. Он бежал по внешней стороне, горец — по внутренней, а восточный король оказался между ними и теперь неизбежно отставал, уступая колесницам принцев. Пыль летела в глаза и забивалась в нос, но никто не собирался уступать, никто не собирался останавливаться, никто не остановился бы, даже если бы от этого зависела его жизнь, и Леншерр почувствовал, как его лошади набирают ход ещё чуть-чуть — и колесница северянина вышла вперёд. Он кинул короткий взгляд в сторону, тут же жалея о том, что сделал это. В пальцах короля Восточных земель сверкнул нож, тонкий, словно жало, и такой же опасный. Он легко управлялся с лошадьми одной рукой, второй сжимая рукоять оружия, направленного точно в шею принца Гор, который не видел никого и ничего, полностью поглощённый гонкой; до удара, который, без сомнений, станет смертельным, как и до финиша, оставалось одно мгновение. Сердце подпрыгнуло, застревая в горле, и Леншерр стиснул зубы. «Будь ты проклят!» — мимолётно подумал принц Севера и резко дёрнул поводья влево.