♫ Hans Zimmer - Woad to Ruin (King Arthur OST)
— Вам нельзя ехать с нами, — принц Эрик подъехал к первому рыцарю Центральных земель, окидывая взглядом его одеяние. — К сожалению, вам придётся остаться. Хэнк побледнел так сильно, что принц Севера ему почти посочувствовал, кажется, этому молодому человеку было бесконечно страшно отправлять своего лучшего друга одного в чужую страну. Что касается Чарльза, он подъехал тут же, легко управляясь со своей лошадью, и по лицу принца Леншерр понял, что объяснять свою позицию всё-таки придётся. — Сэр МакКой — благородный рыцарь, он будет служить верой и правдой Северным землям, — младший Ксавье обеспокоенно поглядывал на друга. — Неужели вы в этом сомневаетесь? — Я — нет, — принц Севера качнул головой. — Но у нас не любят чужаков. Если вы хотите, чтобы сэр МакКой расстался с жизнью уже на границе, то можете, конечно, взять его с собой. И здесь северянин совершенно не лукавил: если Чарльза ещё получится защитить, как минимум потому, что они связаны узами брака, то с первым рыцарем, каким бы он ни был героем в местных землях, могут разобраться очень быстро, а Леншерр не хотел видеть, как его очаровательный цветок страдает — это и так, судя по прощанию со Столицей, было в программе их путешествия. Принцу Эрику невероятно нравилось называть про себя младшего Ксавье цветочком, хоть он и знал, что характер у юноши далеко не такой очаровательный, каким выглядит. Воспоминания об укушенном носе, звонкой пощёчине и вине, выплеснутом в лицо, были ещё свежи, настолько свежи, что за каждое из них северянин планировал отыграться, но для этого было необходимо добраться до дома. И, конечно, сохранить Чарльза в целости и сохранности. Сейчас юный Ксавье стал бледен, как и его рыцарь, и спешился, чтобы попрощаться с другом. Хэнк тоже спустился на землю и мотал головой из стороны в сторону, не веря в то, что им придётся расстаться. Чарльз осторожно обнял его, стараясь заставить голос не дрожать. — Мы скоро обязательно встретимся, друг мой, — он почувствовал, как трясётся один из самых смелых людей Центральных земель, не готовый отпустить своего принца одного. — Всё будет хорошо. — Ваше высочество… — сэр МакКой смотрел умоляюще. — Пожалуйста, я смогу убедить их… Я… — Я не буду тобой рисковать, — Чарльз осторожно погладил его по щеке. — Мы прощаемся не навсегда, так что не печалься. Младший Ксавье с трудом заставил себя отойти от Хэнка, кидая короткий взгляд на отца, как бы прося его позаботиться о человеке, который и вправду готов был умереть за их семью. С королём Центральных земель они уже попрощались, как и с участниками из других шести королевств — они присутствовали тут же, молчаливо наблюдая за отъездом принца в Северные земли. Обычно проводы были праздником, в котором участвовали жители Столицы, делегацию победителя с его Призом провожали шумно и весело, желая супругам счастливой жизни, но до Северных земель было ехать очень долго и очень далеко, так что лучшим вариантом было отправиться на рассвете. Принц Центральных земель снова поднялся в седло, чуть кутаясь в свою накидку, сшитую лучшими мастерами Столицы и подаренную Чарльзу на память; шерсть украшала капюшон плаща, ей же была покрыта вся внутренняя сторона, и юному Ксавье пришёлся по душе этот подарок: овец для этого стригли, а не убивали, так что можно было его спокойно носить. Северянин предпочёл промолчать по поводу этого одеяния, чтобы никого не оскорбить, но уже приготовился к тому, что в пути надо будет переодеть принца, чтобы он не замёрз насмерть. Небольшая свита принца уже была готова отъехать, но сам Леншерр супруга не торопил, понимая, что тот впервые в жизни покидает дом без мысли о том, что сюда можно будет вернуться. Их провожали король Центральных земель, сэр МакКой, несколько слуг из дворца, наиболее приближённых к принцу, и участники из других шести королевств. Короли и принцы смотрели на Чарльза с тоской, любуясь короной на тёмно-русых кудрях, сапфиры в которой переливались в лучах поднимающегося солнца, но больше — глазами юноши, ведь Чарльз то и дело кидал на них взгляд. Принц улыбнулся им ободряюще, чем вызвал очередную волну сожалению по поводу того, что Турнир семи королевств подошёл к концу и никто из них не стал победителем. Никто, кроме северянина, конечно, на которого короли и принцы старались не смотреть, хотя сегодня он вёл себя непривычно скромно. — Вы готовы, ваше высочество? — наконец, принц Севера обратился к своему ныне законному супругу, подъезжая ближе. — Да, — младший Ксавье натянул поводья, разворачивая лошадь и ещё раз смотря на провожающих, вскидывая руку в прощальном жесте и даже улыбаясь им, чтобы грусти в моменте расставания было как можно меньше. — До встречи! — В добрый путь, — голос короля Центральных земель чуть подрагивал, но он сдерживал слёзы, хотя сердце разрывалось от боли — Ксавье не хотел отпускать своего мальчика. Пять королей и один принц подняли руки тоже, каждый из них мысленно пожелал принцу Чарльзу удачи; и каждый же про себя предупредил северянина, что тому выпала огромная ответственность — сберечь принца Центральных земель. И лучше бы ему справиться со своей задачей, потому что иначе… Да, они все пообещали сохранять мир. Но если мир был заключён в одном человеке — не стоит ли в случае чего наказать того, кто сделает этому человеку больно?* * *
Принц Эрик покачивался в седле, погрузившись в свои мысли. Янош ехал чуть позади, пристально следя за принцем Центральных земель, который тоже молчал, смотря куда-то перед собой, но как будто не видя дороги, Азазель был впереди, указывая путь. Эмма ехала в одной из трёх карет, подаренных королём Центральных земель новоиспечённым супругам, в первой ехали вещи Чарльза и приданное с прочими подарками (как раз там и находилась леди), вторая была нагружена провизией, собранной в дорогу, третья, самая красивая и богато украшенная, пока пустовала, если не считать Натиска, который ехал внутри — она была предназначена для принцев, если они устанут двигаться верхом. Три кучера, тоже из числа северян, управляли каретами. Замыкал процессию Мортимер, который то и дело начинал вертеть головой, словно высматривал засаду. В какой-то момент один из рыцарей придержал коня и, перекинувшись парой слов со своим напарником, поравнялся с Эриком, позволяя Яношу увести принца Центральных земель чуть вперёд, благо, ни один из юношей не обращали внимания на то, что происходит вокруг. Голос Азазеля заставил северянина вздрогнуть, резко поворачивая голову: — Ты был в шаге от проигрыша, и тогда мы бы вряд ли вернулись домой, — мужчина с большим шрамом, проходящим через всё лицо, был самым старшим из них. — Я поехал с тобой, потому что поверил в тебя, а ты нас чуть не подвёл из-за неожиданно взыгравшего благородства. — Я не мог позволить ему ударить горца, — Леншерр огрызнулся, сразу хмурясь. — Представь на секунду, что выяснение происходящего пошло бы по другому пути — и во всём обвинили бы меня. — Ты сказал, за тебя даже вступились, — Азазель выгнул бровь. — Потому что я лежал с проткнутой насквозь ногой, — принц Севера повёл плечом. — Не факт, что кто-то захотел бы меня защищать, будь я цел. — Значит, следовало задуматься о своём положении раньше, — рыцарь был непреклонен, — и не доводить ситуацию до критического момента, когда всё зависит от одного испытания. Ты поставил нас под удар, всех нас, кто поддержал тебя. Пора взрослеть, Эрик. Азазель не дал ему ответить, чуть пришпоривая коня, чтобы снова оказаться во главе их небольшой процессии. Леншерр только поджал губы, понимая, что этого человека убедить в том, что он достоин трона, будет едва ли не сложнее, чем отца. Азазель был его ментором и наставником, причём наставником строгим, требующим от юного принца полной отдачи столько, сколько Эрик себя помнил. Вряд ли правая рука короля Северных земель задумывался о том, что однажды его подопечный пойдёт против воли отца, чтобы принять участие в Турнире семи королевств, который северяне игнорировали вот уже больше трёхсот лет, но как будто чувствовал это, не давая юному Леншерру спуску ни в чём. Он действительно поддержал принца, но преследовал и свои цели, помимо прочего: каким бы строгим Азазель ни был, он не хотел лишиться своего ученика, так что был готов за него заступаться перед королём, когда они вернутся. Но Эрику знать о том, что его любят, было совершенно необязательно, поэтому рыцарь оставался суровым в своём отношении к принцу Севера. Сам Эрик всё ещё не мог до конца осознать, что у него всё получилось. Когда он пришёл в себя и первый раз услышал, что его признали победителем Турнира, он не поверил. И только визит короля Центральных земель заставил северянина убедиться в том, что это не шутка — и он действительно лучший. Леншерр был уверен, что шок читался на его лице слишком явно, потому как старший Ксавье даже мягко похлопал его по плечу, поздравляя; кажется, как и у сына, у него было слишком доброе сердце, не способное сохранять зло, даже если будущий супруг Чарльза был ему не по душе. С Чарльзом, кстати, до церемонии они виделись всего раз, хотя северянину говорили, что принц приходил его проведать, когда он ещё был без сознания. Разговор получился коротким и скомканным, наследник Центральных земель поздравил его с победой и сказал, что будет рад соединить их судьбы, Эрик поблагодарил за заботу и заверил, что будет достойным мужем, и уже это высказывание заставило Чарльза покраснеть, ему всё ещё сложно было смириться с тем, что у него будет муж, так что северянин отпустил своего суженого, хотя больше всего хотелось его обнять и прижать к себе. Леншерр решил, что может ещё немного подождать, раз уж Приз был уже его, а каким сладким был первый поцелуй… Кажется, только этот момент и мог развеять в мыслях северянина тучи, которые сгущались всё сильнее с приближением к дому. Эрику предстояла встреча с отцом, которого он ослушался, но принц Севера привёз домой победу и необходимый им союз с Центральными землями, без которого их королевство могло погибнуть, так что, возможно, отец даже не отправит его в изгнание. И всё равно Леншерр не мог не думать о том, что разговор этот будет тяжёлым и болезненным, а слова Азазеля не прибавляли уверенности в себе. Эрик глянул на рыцаря с укором, хоть и знал, что тот не увидит, а после перевёл взгляд на спину принца Центральных земель, которого теперь мог на законных основаниях называть супругом. И пусть первой ночи у них ещё не было — в соответствии с традициями Турнира Приз последнюю ночь во дворце проводил один, прощаясь с домом, — право на то, чтобы разделить ложе со своим прекрасным цветком, грело северянина. Будь его воля, он бы овладел юным Ксавье хоть на шкуре, лишь бы наконец почувствовать жар его тела и нежность кожи, лишь бы заставить выстанывать своё имя, но в то же время Эрик не хотел, чтобы принц запомнил это как что-то плохое — он будет первым у Чарльза, в этом Леншерр нисколько не сомневался. Им предстоял долгий путь с тремя остановками, две на территории Центральных земель и одна — Северных, и Эрик уже не мог дождаться первой. Они заночуют в каком-нибудь небольшом городке, где в местной гостинице победителю Турнира и его свите с удовольствием предоставят несколько комнат, и в одной из них он сможет, наконец, лечь в одну кровать с принцем, ради глаз которого готов был убивать. И не просто лечь, но и обнять, и поцеловать, и уснуть, прижимая его к себе. Да, Леншерр очень этого хотел — и дорога казалось невыносимо долгой, но тем слаще будет награда. Принц Севера верил в это.* * *
Чарльз никак не мог поверить в то, что он действительно больше не вернётся домой и что домом теперь нужно будет называть совсем другое место. Размышления об этом оказались по-настоящему тяжёлым грузом, справиться с которым было непросто, как Ксавье ни пытался. Всё его напускное спокойствие и умиротворённость исчезли, стоило гостям из Северных земель с их трофеем покинуть Столицу, и принц погрузился в невесёлые мысли о своём будущем, которое теперь казалось совершенно печальным. Нет, принц не считал северян варварами или разбойниками, но… Но легенды о Северных землях ходили такие, что ехать туда было жутко, а уж жить… И тоска по дому уже одолела сердце юного Ксавье, первый день пути едва подходил к концу, и за всю дорогу они с принцем Эриком перекинулись лишь парой слов, кажется, у северянина тоже были свои веские причины для молчания, Чарльз же боролся с желанием развернуть лошадь и броситься прочь, обратно домой, и пусть хоть все люди мира его осудят — он не был готов к тому, чтобы жить в чужом замке и в окружении чужих подданных. Но такое поведение грозило войной, а принц Центральных земель не мог рисковать миром, как бы горько и больно ему ни было. Свою последнюю ночь во дворце Чарльз не смог провести в своей кровати, так что, словно маленький ребёнок, сбежал к отцу, едва все улеглись. Конечно, король Центральных земель не спал, он бы при всём желании не смог нырнуть в объятия Морфея — сердце заходилось при одной мысли о том, что его маленького Чарльза увезут в холодные Северные земли, где метели уносят жизни людей чаще, чем болезни. Появившийся на пороге принц сначала заставил старшего Ксавье впасть в небольшой ступор, но ровно до того момента, как юноша крепко обнял его, беззвучно шмыгая носом, после чего всё сразу стало понятно. Король держал своего сына в объятиях почти до рассвета, слегка покачивая и уговаривая не переживать, всё-таки принц Севера в итоге оказался по-настоящему благородным человеком, вдруг они и правда все в нём ошибались. Принц думал о Хэнке, которому пришлось отказаться от своей идеи поехать вместе с ним в последний момент, и сердце сжималось сильнее. Он бы мог быть не один… Он бы мог быть с другом в чужом королевстве, и было бы легче, но нет — даже этой радости Чарльза лишили. И, хотя большинство свиты северянина относилось к нему хорошо, неприкрытое сомнение в выборе принца Севера пронизывало каждый взгляд рыцаря, который ехал первым. Азазель, если Чарльз правильно запомнил, кажется, с большим удовольствием бы сбросил его с обрыва, а в Северных землях сообщил, что супруг Эрика погиб по дороге, какая жалость, зато союз с Центральными землями заключён. Возможно, это были лишь домыслы, продиктованные страхом перед чужими владениями, но юный Ксавье не мог не чувствовать этой неприязни. Больше всего принцу хотелось проснуться дома в своей постели и вдруг понять, что всё это сон, что он никакой не Приз, что он волен сам выбирать свою судьбу, что он свободен и не принадлежит никому, кроме себя. Но он принадлежал. Чарльз обернулся, кидая короткий взгляд на северянина, который почему-то был мрачнее тучи. Да, принадлежал — и принадлежал навеки.* * *
Они остановились в небольшом городке, в котором, разумеется, уже знали, что путь победителя Турнира пролегает через их населённый пункт, так что принца Севера и принца Центральных земель встретили радостно и гостеприимно, их накормили лучшими блюдами, что только нашлись в запасах горожан, и напоили лучшим вином, которое достали из самых дальних погребов. Принц Чарльз сердечно благодарил всех, не переставая улыбаться, тепло родных земель грело его и придавало сил, несмотря на непростой путь. А люди были рады возможности пожелать своему принцу удачи и счастья, они не могли просто отпустить его в чужое королевство, так что в карете с приданным к моменту появления в столице Северных земель могло и не остаться места. Комнаты, в которые их поселили на ночь, оказались небольшими, но светлыми и прибранными, их точно ждали. Широкая кровать занимала почти всё место в спальне, складывалось ощущение, что её принесли сюда специально для супружеской пары, и принц Центральных земель был благодарен за заботу, но не мог не подрагивать при взгляде на это ложе. Неужели сейчас? Неужели уже сегодня?.. Натиск жался к принцу и просился на руки, он провёл весь день в одиночестве в карете и теперь очень хотел ласки, так что Чарльз подхватил его, старательно почёсывая за ухом и позволяя лизнуть себя в нос. Ксавье отвлёкся на волкособа так сильно, что не заметил, как северянин бесшумно появился в комнате, осторожно прикрывая за собой дверь, и лишь скрип петель выдал его в последний момент. Принц Центральных земель резко обернулся, не выпуская своего маленького защитника из рук, и тут же покрылся мурашками: от взгляда принца Эрика можно было воспламениться, удивительно, что гость с Севера может смотреть так горячо. Чарльз тут же уставился в пол, продолжая машинально поглаживать Натиска, который за Леншерром следил настороженно; он помнил, кто привёз его в Центральные земли, но хозяином однозначно признал младшего Ксавье, так что был готов за него вступиться, если тому будет угрожать опасность. — Я думал, вы уже подготовились ко сну, ваше высочество, — принц Севера кинул короткий взгляд на приготовленные на кровати костюмы для сна. — Будете спать в рубашке? — Да, — поспешно отозвался Чарльз, мысленно взывая ко всем известным богам, чтобы подобный вопрос действительно означал отсрочку. — Хорошо. Леншерр обошёл принца, проходя к одному из стульев, что стояли тут же, и начал медленно раздеваться. Юноша отвернулся, осторожно опуская волкособа на пол и тут же мысленно себя одёргивая; на щеках уже загорелся предательский румянец от осознания того, что они действительно будут спать в одной постели — и хорошо, что они будут хотя бы в рубашках… Чарльзу очень хотелось выйти и сменить одежду в другой комнате, но он понимал, что это сразу вызовет неодобрение и вопросы — как минимум у его супруга, так что просто разделся максимально быстро, стоя спиной к северянину, и натянул ночную рубашку. У них не было слуг, которые бы помогали с туалетом, Чарльз и дома по большей части справлялся сам, прибегая к помощи лишь на торжественных мероприятиях, потому что камзолы для них всегда были чертовски неудобными, а отец хотел, чтобы всё было идеально. Здесь же брать кого-то с собой было просто нельзя, а северяне обходились без помощников, даже леди Фрост, что было удивительно, но в то же время вызывало восхищение. Трое северян, что выступали в роли кучеров, занимались оружием, лошадьми и колесницей принца Севера, и уж точно не годились для подобных бытовых обязанностей. Думая обо всём этом, принц Центральных земель пропустил момент, когда принц Эрик забрался под одеяло — и хорошо, что пропустил… Повернувшись к кровати, Чарльз замер, широко распахнув глаза: северянин был по пояс обнажён и, судя по всему, не только по пояс, просто одеяло скрывало всё ниже пупка, сам же Леншерр лежал, закинув руки за голову и безо всякого стеснения разглядывая юношу. — Вы… — Чарльз даже запнулся, кашлянув. — Вы будете спать так? — Хочу ещё немного насладиться теплом вашего королевства, — принц Севера чуть усмехнулся. — В наших землях обнажённым не поспишь. Ксавье сглотнул, незаметно сжимая край ночной рубашки в пальцах так сильно, что мог бы порвать ткань, если бы вовремя себя не остановил. Он медленно приблизился к кровати и забрался под одеяло, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди, а голова начинает предательски кружиться. Принц Центральных земель сделал над собой усилие — и лёг полностью, шумно вдыхая, а через секунду уже повернулся набок, подбирая колени к груди и отворачиваясь от Леншерра, старательно делая при этом вид, что так просто удобно спать. Натиск устроился у кровати с его стороны, свернувшись на ковре. Эрик попытался было повернуться к принцу и приблизиться, но, стоило ему чуть перекатиться набок, как острая боль пронзила ногу, ослепляя его. Молодой человек схватился за бедро, беззвучно хватая губами воздух, и Чарльз тут же сел: — Всё в порядке? — Да, — Леншерр заставил себя усмехнуться, несмотря на боль. — Спите сладко, ваше высочество. Юноша посмотрел обеспокоенно, но не стал спорить, укладываясь снова. Эрик дышал тяжело, чувствуя, как пульсирует рана, проклиная её и себя. Он не мог повернуться к своему Призу, не мог попросить его придвинуться и тем более — поменяться местами, это бы заставило его почувствовать себя слабым, так что… Так что Леншерр просто уставился в потолок, погасив лампу на тумбе рядом с кроватью. Кажется, ночь будет очень долгой, по крайней мере, он точно не уснёт. Принц Севера не знал, что его супруг думал о том же самом: Чарльза вымотали переживания, но он при всём желании не смог бы уснуть, поэтому просто смотрел в темноту, спиной чувствуя чужое присутствие. К сожалению, пока действительно — чужое.* * *
Вторая остановка прошла примерно по тому же сценарию, с той лишь разницей, что на этот раз принц Эрик попытался устроиться на другой половине кровати, но приблизиться к супругу нога всё равно не позволила — боль после езды верхом была такой сильной, что простое лежание на спине казалось райским наслаждением. Рана начинала ныть от любого движения, и, в отличие от первой совместно проведённой ночи, эти мучения принц Центральных земель слышал, но не решился обозначить свою бессонницу, равно как и побоялся предложить помощь, вспоминая усмешку, которой встретил его беспокойство северянин в прошлый раз. Забираться в седло было всё тяжелее, но принц Севера упрямо не показывал этого — он и так то и дело ловил на себя взгляд Азазеля, который как будто говорил: «Ты выиграл Турнир по случайности, ты слаб и смеешь это показывать», — от этого становилось так тошно, что Леншерр был готов умереть от боли, но не попросить передышку или помощь. Ближе к вечеру они пересекли границу Центральных и Северных земель, а через несколько часов суровый нрав этого королевства начал набирать силу. Сильно похолодало и, хотя до метелей было далеко, Чарльз уже почувствовал разницу между дорогой в своих землях и этой. Начинало темнеть, но эту ночь они должны были провести в пути, потому что в противном случае могли просто замёрзнуть и не добраться: с каждым часом температура опускалась всё ниже, останавливаться было никак нельзя, потому что, прежде всего, негде. Принц Чарльз сильнее закутался в свою накидку, понимая, что она его не спасёт, но не успел об этом задуматься. Он старался поменьше смотреть на Леншерра или кого-то из его спутников, но сейчас зацепился взглядом за принца Севера, который выглядел очень нехорошо. Принц Эрик изо всех сил старался не показывать, что что-то не так, но вены на его шее и висках вздулись, а руки сжимали поводья так сильно, что, казалось, могут их просто разорвать — всё это говорило о том, насколько сильна испытываемая им боль. На секунду наследник Центральных земель задался вопросом, почему его законный супруг не пересядет в карету, но в этот момент Азазель обернулся, коротко глянув на Леншерра, и всё стало ясно. Решение пришло на ум мгновенно и само собой: Чарльз совсем чуть-чуть пришпорил коня, поравнявшись с молодым человеком, и чуть к нему наклонился. — Ваше высочество, я замёрз… — голос Ксавье был негромким и чуть подрагивающим, тут он не соврал: ледяной ветер пронизывал его до костей. — Вам стоит пересесть в карету, — Эрик как будто забыл о своих мучениях, с непередаваемым выражением глянув на накидку своего собеседника. — Да, с удовольствием, но… — Чарльз понизил голос до шумного шёпота, отлично понимая, что его всё равно будут слышать все — по сути, этого и добиваясь. — Чтобы спрятаться от ветра, надо будет закрыть окна, а там страшно даже при свете лампы… Брови принца Севера взлетели вверх, но он тут же чуть усмехнулся и, не отрывая взгляда от широко распахнутых голубых глаз, дал команду остановиться. Им понадобилось совсем немного времени, чтобы обоим пересесть в королевскую карету, чему Натиск был несказанно рад, лошадь Эрика повёл Азазель, выразительно глянув на своего подопечного, а лошадь Чарльза — Янош, ловко перехвативший её поводья. Дверь кареты закрылась, сама она двинулась — и принц Центральных земель зажёг лампу, решительно приказывая волкособу сидеть. — Снимайте штаны. — Что? — едва устроившийся на сидении северянин опешил то ли от приказного тона, то ли от содержания фразы. — Снимайте штаны, ваше высочество, — Чарльз рылся в своей небольшой дорожной сумке, находя нужный пузырёк. — С вашей раной надо что-то делать. Принц Эрик смотрел на него во все глаза, только теперь понимая, что его, как и всех остальных, обвели вокруг пальца. Может быть, наследник Центральных земель и замёрз, но уж точно он не боялся темноты, и весь этот спектакль был разыгран для подданных Леншерра, чтобы они поверили, что Чарльзу действительно нужна компания, хотя сам юноша лишь хотел облегчить боль северянина. Помедлив, принц Севера слегка спустил брюки, обнажая рану, перетянутую повязкой, и от одного взгляда на неё Ксавье стало плохо. Он отвернулся, но лишь на секунду, делая глубокий вдох и поворачиваясь снова к молодому человеку. Чарльз снял бинты, которые уже ни на что не годились, и осторожно залил давно открывшуюся рану содержимым бутылька, тут же накрывая её платком. Эрик стиснул зубы, вцепившись в сидение, но не издал ни звука. — Верхом вам больше нельзя, — принц Центральных земель вытащил из всё той же сумки, заботливо собранной одним из его ближайших слуг во дворце, новые бинты, осторожно перехватывая ими рану. — До Столицы будем ехать в карете. Принц Северных земель не мог произнести ни слова, поражённый тем, насколько умнее его оказался этот юноша — и насколько ловко у него получилось перевязать рану. Не идеально, конечно, ведь Ксавье не был лекарем, но всё же это была свежая повязка. Впрочем, принц Эрик и не подозревал, как сильно он может удивляться, но понял это, когда Чарльз пересел к нему на сидение, решительно устраиваясь под накидкой северянина и запахивая её на них двоих. — Вам ни в коем случае нельзя замерзать сейчас, — он проговорил тихо, прижимаясь к Леншерру и позволяя Натиску устроиться у них в ногах. — Попробуйте подремать. — Хорошо… — пробормотал Эрик, не находя больше никаких других слов и неловко обнимая юношу за пояс одной рукой, не встречая при этом сопротивления. Янош поравнялся с Азазелем, коротко кивая в сторону кареты и даже не скрывая насмешки в голосе: — Кажется, Эрик всё-таки везёт домой девушку. Бояться темноты… — Эрик везёт домой Приз, — перебил его рыцарь, чуть усмехаясь. — И очень ценный. Мальчишка умён, это было понятно ещё на Турнире, но он оказался ещё и смекалистым. И хитрым. — Почему? — сэр Квестед вскинул брови вопросительно, и Азазель не удержался от смешка. — Например, потому что обманул тебя, — он повернулся, внимательно смотря на карету, из которой уже не доносилось ни звука, хотя до этого, пусть и тихо, слышались голоса. — И покорил нашего ледяного принца. Посмотрим, справится ли с королём.