You're my only compass I might get lost without you (Could you tell me where to go?) ♫ The Neighbourhood - Compass I'm going, you tell me, I feel it, I say it I'm heading back into the tunnel for my soul to burn And I'm on fire... ♫ Kasabian - Fire Hold on love All the love is there Love is there All the love is there. ♫ Dan Balan - Hold on Love
Чарльз уверенно двигался по коридорам дворца, который уже почти полностью изучил в силу бесконечного любопытства, которое, кажется, сохранялось при любых обстоятельствах. Его знание нового места жительства объяснялось и ещё тем, что он в первые же дни отправился на поиски библиотеки, так что Яношу пришлось всё показывать и рассказывать, пока они туда добрались — нужное помещение оказалось достаточно далеко. Теперь же принц Центральных земель спокойно шёл к тронному залу, короткими кивками и улыбкой приветствуя стражей, которые понемногу начинали привыкать, что кто-то теперь и на них обращает внимание, а не проходит с каменным лицом, словно они — часть интерьера. Ксавье был настроен решительно, так что даже Эрик, появись он тут сейчас, вряд ли смог бы остановить своего супруга. В тронном зале короля, разумеется, не обнаружилось, да Чарльз и не особенно надеялся его там отыскать: насколько ему было известно, никаких встреч на сегодня не назначалось, а значит, надо искать старшего Леншерра в его покоях. Где находились эти самые покои, принц знал, потому что сложно не догадаться о месте, рядом с которым тебе запретили появляться. Стражи у комнат короля не стали препятствовать юноше, кольца с сапфиром, который держали когти дракона, на его безымянном пальце было достаточно, чтобы пройти в любую часть замка. Единственной причиной, по которой его могли не пустить, мог стать приказ короля Севера, но, судя по всему, тот не допускал мысли, что после его слов Чарльз рискнёт объявиться. Самого Леншерра принц Центральных земель нашёл в кабинете, где король изучал какие-то старые письмена, о возрасте которых легко можно было догадаться по состоянию бумаги, на которой они были написаны. Сейчас владыка Северных земель был без короны, видимо, как и все ныне живущие монархи, он предпочитал надевать символ власти только для торжественных или важных моментов. Мужчина оторвал взгляд от бумаг на столе, чтобы посмотреть на гостя, вошедшего, разумеется, после того, как он разрешил коротким «войдите», и брови старшего Леншерра взлетели вверх. Чарльз почтительно поклонился, словно не замечая изумления на лице северного короля, и подошёл к его столу вплотную. — Доброго дня, ваше величество. Прошу прощения, что врываюсь без предупреждения, но у меня к вам срочный разговор. — Должен признаться, я впечатлён, — северянин чуть усмехнулся, прищуриваясь и указывая на один из двух широких стульев перед столом. — Явиться сюда после того, как я встретил вашу компанию, это смело. Безрассудно, но смело. Он внимательно наблюдал за тем, как юноша опускается на сидение, размышляя о цели его прихода. За то время, что прошло с момента возвращения сына, король успел немного остыть, к тому же, Эрик сразу включился в работу, каждый день в чём-то помогая своему королевству, и, хотя Леншерр был строг, он не мог не отойти. Чуть спокойнее северянин стал воспринимать и факт женитьбы сына, Азазель рассказал ему об этом юноше достаточно, чтобы можно было представить себе его характер. И появление принца Центральных земель здесь было как раз предсказуемо, но король Севера всё равно этого не ожидал. — Я бы не посмел беспокоить вас, если бы не срочность дела, — младший Ксавье смотрел прямо и уверенно, голубые глаза словно околдовали мужчину, и он не мог отвести от них взгляд. — Так посвятите же меня в него, — король выгнул теперь одну бровь, выражая внимание. — Ваш сын во время Турнира семи королевств проявил себя как храбрый и благородный воин, — принц Центральных земель старался говорить спокойно, но собеседника сразу как будто опалило жаром его слов. — Во время предпоследнего испытания он сделал всё, чтобы выиграть, потому что победа в Турнире означала спасение для его народа, и… — Он едва не погиб, — король Севера перебил юношу, хмурясь. — Если бы он расстался с жизнью, он бы бесконечно подвёл своё королевство. Я не вечен, а стране нужен правитель. Если бы Эрик не вернулся, страна погибла бы вместе с ним. — Он рисковал ради их спасения! — горячо возразил Чарльз, подавшись вперёд. — А в последнем испытании он спас жизнь человеку! — Снова едва не расставшись со своей, — Леншерр чуть склонил голову набок. — Эрик всегда был импульсивным и несдержанным молодым человеком. Если не ошибаюсь, он пригласил вас на вольту? — Да, — принц Центральных земель чуть поджал губы. — Да, пригласил, вызвав этим общее возмущение. Потом попытался поцеловать, и я укусил его за нос. — Вы… что? — северянин моргнул пару раз. — Укусил его за нос, — повторил Чарльз, не скрывая удивления, он думал, что первый рыцарь рассказал своему правителю всё, но ошибался. Король Севера расхохотался в голос после секундного молчания. Он пытался сдержаться, искренне пытался, но, стоило представить сына, который никогда не отличался умеренностью в своём пафосе, которого кусают за нос в момент триумфа, как смех сам рвался наружу, мешая вдохнуть. В конце концов старший Леншерр закашлялся, хватаясь за грудь, и Чарльз даже подскочил на месте, собираясь звать на помощь, но король поднял вторую руку, останавливая его. — Возраст берёт своё, — король Севера вытер уголки губ шёлковым платком, шумно выдыхая. — Не стоит так пугаться, это просто кашель. — Вам надо к лекарю… — юноша смотрел обеспокоенно. — Лекари здесь не помогут, это старость. И разве вам не выгодна моя скорая кончина? Будете править вместе с Эриком, пусть и на позиции королевы, но всё-таки уже непосредственно на троне. Он посмотрел на Чарльза прямо, невольно подивившись тому, какой праведный гнев отразился в голубых глазах. Азазель был прав, у этого мальчика, судя по всему, был нрав, достойный Севера. Он мог быть мягким и добрым, беспокоящимся и ласковым, но сила духа сквозила в каждом его действии — особенно если принц был чем-то задет или хотел на чём-то настоять. Очевидно, что сейчас предположение короля Севера его оскорбило до глубины души, откровенно говоря, Леншерр и задался этой целью — проверить, хватит ли юноше выдержки закончить разговор после подобного обвинения. И он был приятно удивлён. — Вы отец моего супруга, — спокойно и твёрдо ответил Чарльз, даже сильнее выпрямляясь. — Значит, и для меня вы как отец, а я бы никогда не пожелал смерти своему отцу. — Мог бы сказать, что не верю, если бы не знал, как повезло с сыном королю Центральных земель, — северянин чуть улыбнулся. — Азазель рассказал, что вы не хотели уезжать. — Вряд ли найдётся хоть один человек, кому захочется уезжать из дома, если тебя там любят, — в голосе принца слышалась грусть, но он быстро с этим справился. — Вам тоже повезло с сыном, вы ему очень дороги. Вы и народ Северных земель. И он прав, вам надо уходить, чтобы спастись. — Вы только что сами говорили, что никто не хочет покидать свой дом, — король Севера перестал улыбаться, у губ легла жёсткая складка. — И предлагаете нам покинуть свой? Этого не будет. — Ваше величество… — Чарльз покачал головой. — Триста лет зима не уходит — и не уйдёт. Люди гибнут. В конце концов просто никого не останется, но если вы двинетесь сейчас, то можно будет спасти всех, кто живёт нынче в Северных землях, моё королевство готово помочь, мы… — Потомки тех горцев, что отказали нашим предкам в помощи, — спокойно перебил его Леншерр, откидываясь на спинку своего стула. — С чего вам так стараться теперь? — Потому что мы союзники, — принц Центральных земель заставил голос оставаться твёрдым. — Потому что мы бы пришли вам на помощь, если бы вы попросили. — Мы попросили однажды — и получили жёсткий и решительный отказ, — король Севера чуть приподнял подбородок. — Просить мы больше не намерены. А вы, ваше высочество, при всём вашем желании помочь — лишь Приз. Не наследник и не правитель Центральных земель. Вы — приятное дополнение к бесценному союзу, благами которого мы не можем воспользоваться, и не имеете никакой власти ни в своём королевстве, ни в этом. А значит, совершено бесполезны. Чарльз обомлел от этой речи, сцепляя руки в замок на своих коленях так сильно, что костяшки пальцев мгновенно побелели. Северный король смотрел на него прямо и строго, в его взгляде не было ненависти, презрения или пренебрежения, лишь холодная уверенность в своей правоте. Он взялся за подлокотники, тяжело отрываясь от спинки стула, чтобы чуть податься вперёд и, глядя в голубые глаза, закончить разговор. — Идите к себе, мой мальчик, ваше место — рядом с моим сыном. Ваша единственная задача — делать его если не счастливым, то удовлетворённым после долгого дня. Народ Северных земель не покинет свой дом, а вам не стоит лезть туда, где вы ничего не решаете. Он указал взглядом на дверь, и принцу ничего не оставалось, кроме как подняться и, коротко поклонившись, направиться к выходу. Чарльз двигался, словно во сне, медленно и плавно, слова короля поразили его в самое сердце и причинили настоящую боль, хотя Леншерр-старший не повысил голос и не произнёс ни единого ругательства в адрес своего собеседника. И всё-таки у самой двери Ксавье обернулся, обнаруживая, что его провожают внимательным взглядом; он посмотрел на короля Северных земель прямо и с бесконечной грустью, но голос остался Чарльзу верен: — Вы правы во многом, ваше величество, — Чарльз качнул головой, говоря негромко. — Но и во многом ошибаетесь. Он скрылся в коридоре, оставив короля Севера наедине с этой фразой, с которой Леншерр-старший не мог не согласиться. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул, понимая, что его сыну повезло с супругом больше, чем казалось до этого. Гораздо больше. Но сможет ли этот мальчик сохранить всё то, что было в нём так прекрасно? Этого северянин не знал, хотя и почувствовал, что только что чуть своими руками не убил какую-то часть этого. Он очень надеялся, что в этом деле не имел успеха.* * *
Эрик вошёл в комнаты тихо, стараясь появиться максимально незаметно. Стоило принцу Севера оказаться во дворце, как его тут же перехватил Азазель, для которого было делом чести сообщить своему подопечному о случившемся. Разумеется, подробностей первый рыцарь Северных земель не знал, но и того, в каком состоянии младший Ксавье покинул покои короля, было достаточно, чтобы понять, что ничего хорошего юноша там не услышал. Он ушёл к себе настолько погружённый в свои мысли, что даже не заметил Азазеля, наблюдающего за ним. Теперь Эрик хотел для начала услышать, не плачет ли его супруг, хотя какая-то часть разума настойчиво просила прекратить воспринимать его как слабохарактерного человека. Леншерр-младший убедился в том, что эта часть права: Чарльз не плакал, а тихо сидел с книгой в кресле у камина. Надо было рассердиться. Эрик знал, что надо было, этого требовало всё его существо: супруг ослушался его. Ему было прямо сказано: не лезть к королю Севера, не попадаться ему на глаза и, упаси бог, не говорить с ним, а Чарльз всё сделал наоборот и даже хуже, он сам пошёл к старшему Леншерру за разговором. Предмет беседы Эрику был известен, Азазель не стал скрывать, что в случившемся есть и его вина, и сразу рассказал, что именно он невольно спровоцировал принца Центральных земель. То, что Чарльз был жив и цел, уже было замечательно, хотя принц Севера и не верил, что отец способен причинить вред их гостю. Но надо было рассердиться, надо было поругаться, надо было напомнить, кто из них здесь решает, что можно делать, а чего нельзя, но… Но Эрик стоял на пороге и смотрел на юношу, который пока его не заметил, увлечённый чтением. Смотрел, не в силах оторвать глаз, потому что уже знал, что Чарльз пытался уговорить короля на диалог с Центральными землями, что он рисковал, чтобы вступиться за северный народ, что наверняка выслушал какую-нибудь грубость — и не ответил ничем, что могло бы оскорбить короля Севера, иначе бы его здесь не было. И на лице Ксавье отражалась какая-то невероятная печаль, что заставило Эрика осознать, насколько несдержанным был его отец; конечно, принц Северных земель помнил, что он и сам не раз срывался, взять хотя бы их первый день тут, но теперь внутри всё бунтовало против любой попытки обидеть его сокровище, а Чарльз для Леншерра-младшего действительно был даром, который принц был готов защищать ото всех, даже от отца. И от себя. Натиск увидел его первым — и бросился встречать, хотя до этого мирно дремал у ног Ксавье. Эрик потрепал подрастающего волкособа за ухом и двинулся к супругу, который тут же отложил книгу, изо всех сил стараясь улыбнуться как можно веселее; он был рад видеть мужа, но в то же время никак не мог избавиться от мрачных мыслей, одолевавших весь день. Принц Севера подошёл к нему, коротко целуя, сразу обнимая юношу в ответ, едва тот прижался к нему. Чарльзу было всё ещё неловко и даже стыдно выражать свои чувства, но он не мог удержаться от того, чтобы обнять Эрика после целого дня разлуки; Янош был прекрасным собеседником, но не был способен заменить младшего Леншерра, да это было и не нужно. Объятия продлились чуть дольше, чем обычно, принц Центральных земель как будто искал защиты у своего супруга, хотя никогда бы в этом не признался даже себе. Он попытался отстраниться, но Эрик не отпустил, крепко прижимая его к себе одной рукой, а второй беря за подбородок. — Он наговорил тебе гадостей, верно? Чарльз замотал головой, он хотел бы отвести взгляд, но не мог, и принц Севера отчётливо разглядел в голубых глазах глубину раны, нанесённой королём. Кажется, будь на месте принца Центральных земель кто-то другой, Эрика бы здесь уже не было: оскорблённая гордость потребовала бы ввязаться в ссору с отцом немедленно, ведь Ксавье принадлежал ему, а владыка Северных земель решил, что имеет право на оскорбления. Но в объятиях принца Севера был именно Чарльз, которого тот ни за что бы не оставил одного; судя по всему, юноша не собирался жаловаться, и это лишний раз стало подтверждением его благородства, которому, кажется, не было конца. — Он любит говорить гадости, — Эрик коснулся губами лба принца, говоря негромко и — неожиданно даже для себя — мягко. — Ты сам мне сказал, помнишь? Он не прав. И, что бы он ни сказал тебе, я уверен: это лишь затем, чтобы охладить твой пыл. Ты горячий, словно пламя, а снега боятся пламени. Ксавье лишь закусил нижнюю губу — и порывисто обнял Эрика снова, уткнувшись в его шею; принц Северных земель почувствовал лёгкую дрожь, происхождение которой никак не мог определить: он даже не понимал, дрожит ли юноша в его руках или он сам. Сердце в груди совершенно сбилось с ритма, ладони бесконтрольно заскользили по спине принца Центральных земель, беспрепятственно сняли с него камзол, осторожно выправили рубашку из-за пояса брюк… Чарльз дышал куда-то под ухом, горячо и неровно, то и дело касаясь бледной кожи северянина губами и как будто боясь сделать ласку более явной, но и этого было достаточно, чтобы Леншерр забыл, как должны работать лёгкие. Он ничего не говорил, боясь спугнуть своего супруга, который словно потерял понимание, что это реальность, позволяя отвести себя к кровати. Эрик осторожно уложил принца на покрывало, целуя его горячо и медленно, избавляя от рубашки с какой-то невозможной лёгкостью. Кожа Ксавье тут же покрылась мурашками, северянин же оторвался от него всего на секунду, чтобы сбросить всю одежду выше пояса, и тут же лёг сверху, прижимаясь тесно. Он целовал супруга долго и сладко, не позволяя остановить свою руку на пути к паху Чарльза, и принцу Центральных земель ничего не оставалось, кроме как сдавленно охнуть в поцелуй, когда горячие пальцы добрались до своей цели. — Даже не вздумай сопротивляться… — шепнул Эрик, рассыпая поцелуи по вытянутой шее. — Но нога… — Нам не помешает. Он спускался медленно, оставляя невидимую дорожку из обжигающих прикосновений губ, успел прихватить зубами сосок, тут же лаская его кончиком языка — и Чарльз кусал костяшки согнутых пальцев, чтобы молчать; лицо его пылало, словно он и правда был огнём, а Эрик улыбался хищно и довольно, стягивая с принца Центральных земель брюки и не давая ему ни единого шанса на хоть сколько-нибудь организованный бунт. Несколько поцелуев у самого паха, и Ксавье окончательно поплыл, а уж когда северянин обхватил его губами, нисколько не стесняясь того, что делает… Тут никакие попытки сдержаться не спасали положение, и Чарльз застонал, вцепляясь пальцами в платиновые волосы супруга. Леншерр исследовал его тело медленно, смакуя каждый момент и заводясь сильнее от мысли, что он первый. Да, первый, точно первый, первый и единственный, в этом Эрик не сомневался; одежда была уже чертовски тесна, и принц Севера выпрямился, чтобы избавиться от неё, а заодно влезть в тумбу у кровати. Азазель, хитрый негодяй, давно дал ему этот пузырёк с какой-то густой жидкостью, многозначительно обронив, что это им пригодится. Северянин лёг рядом, одной рукой раздвигая колени Ксавье, а пальцами второй, на которые вылил часть пузырька, скользнул по промежности, добираясь до судорожно сжавшегося от прохлады жидкости колечка мышц. Чарльз послушно повернулся к супругу, отвечая на поцелуй нежно и страстно, а от голоса Эрика пальцы на ногах поджались сами собой. — Скажи, что я у тебя первый… — он кружил подушечками у колечка мышц, словно отвлекая. — Вы первый, ваше высочество… — принц Центральных земель льнул к нему, боясь и желая того, что должно последовать дальше. — Не вы, а ты, — Леншерр прихватил его за нижнюю губу. — Скажи мне!.. — Ты первый, Эрик… От проникновения первого пальца Чарльз охнул и даже попытался соскользнуть, но северянин удержал его на месте, снова целуя долго и медленно, стараясь полностью перетянуть внимание юноши на это действие. Ксавье морщился от боли, но больше не отстранялся, позволяя делать с собой всё, что только придёт в голову принцу Севера. Ему было стыдно, чертовски стыдно, ему было страшно, ему было хорошо… Да, Чарльз готов был провалиться сквозь землю от осознания того, как ему приятно быть рядом с Эриком, и даже то, что Леншерр мужчина, не могло ослабить желание целовать его до бесконечности. Принц Центральных земель никогда не хотел разделить ложе с мужчиной, но что-то в северянине покорило его настолько, что доверие к принцу Севера оказалось сильнее всех сомнений и даже гордости, которая до сегодняшнего дня клялась, что ни за что ничего подобного не допустит. Эрик был ласковым. Ласковым и сдерживающимся, в паху уже всё пульсировало почти больно, но он не позволял себе торопиться, желая сделать их первый раз таким, чтобы Чарльз захотел продолжения. Принцу Северных земель пришлось, наконец, признаться себе: он полюбил этого мальчишку так сильно, что готов был жертвовать ради него всем, включая свой комфорт и своё право быть главным. Леншерр слишком хотел услышать, как этот голос произнесёт его имя — на выдохе, как имя это утонет в стоне, а сам северянин — в пламени, которое изо всех сил пытался покорить. Он оказался сверху легко и быстро, словно они оба всегда ждали этого момента и были готовы к нему, хотя Ксавье, судя по тому, как распахнулись его глаза при взгляда на обнажённого северянина, был совершенно не готов. Принц Севера поцеловал своего супруга коротко и нежно и тут же улыбнулся, говоря ему негромко и уверенно: — Позвольте вторгнуться в ваше королевство, ваше высочество. Чарльз обнял его за шею, справляясь с дрожью, смотря прямо и… совершенно влюблённо, а от горячего шёпота у Эрика закружилась голова: — Добро пожаловать в Центральные земли…* * *
Эрик открыл глаза, каким-то шестым чувством определяя, что солнце уже поднимается. Выбираться из кровати не хотелось совершенно, и главной причиной этого нежелания был принц Центральных земель, сладко спящий в объятиях супруга. Леншерр не удержался от улыбки, касаясь губами плеча, с которого чуть сползла ночная рубашка. Чарльз сонно завозился, но не проснулся, лишь сильнее зарываясь в одеяло и прижимаясь к северянину; он искренне возмущался тому, что Эрик заставлял его одеваться перед сном, а не давал просто уснуть после занятия любовью, но принц Северных земель точно знал, насколько суровыми могут быть ночи в их королевстве — и не хотел, чтобы его сокровище простыло. Чуть больше недели они оба спали крепко, потому что каждый день заканчивался в постели слишком бурно, по крайней мере, по взгляду Азазеля можно было понять, что Леншерр-младший выглядит слишком довольно, но Эрик игнорировал эти намёки, только фыркая. Чуть больше недели он проводил дни в работе в несколько раз усерднее, чтобы закончить поскорее — и оказаться в таких желанных и родных объятиях. Действительно — родных. Они говорили не только по вечерам — теперь Чарльз умудрялся просыпаться почти сразу, как северянин поднимался с постели. И в этих разговорах не было каких-то глубоких философских тем или размышлений, но находилось много важного для них двоих, того, что делало их ближе с каждым словом, кажется, даже больше, чем с каждым поцелуем. Эрик не смог отговорить Ксавье, когда тот вызвался поехать с ним — и был поражён в очередной раз, когда принц Центральных земель действительно провёл весь день в одной из горных пещер, вместе с северянами без тени страха исследуя её с фонарём в поисках намёка на месторождение драгоценных камней, которое было указано на старых картах. Подобная находка могла бы наладить положение дел в торговле с Речными землями, но пока удача ускользала. В тот день сил не было у обоих, так что Эрик потребовал свою «долю» утром, а Чарльз не мог ему отказать. Сегодня же принц Севера просто хотел побыть рядом ещё немного, он был рад, что Ксавье находился поблизости, но после подобных подвигов у юноши сильно поднималась температура, и Эрик всерьёз опасался, что тот простыл. — Доброе утро… — всё-таки Чарльз проснулся, сладко зевая и целуя Леншерра-младшего куда-то в подбородок. — Доброе, — Эрик осторожно приложил ладонь ко лбу принца. — Горячий… Сегодня никуда не поедешь. — Я всегда горячий, — Ксавье поморщился. — Всё в порядке. — Уголёк, — северянин усмехнулся, слыша фырканье и натягивая одеяло на супруга повыше. — Всегда горячий. Эрик не мог понять, как так получилось, что на Турнире он выиграл не просто Приз, а целого Чарльза Ксавье, принца Центральных земель и одного из самых упрямых людей во всех восьми королевствах. Да, он не понимал, как это произошло, не считал себя достойным такой награды и всё ещё боялся поверить в реальность происходящего, но… Но пока что чувствовал себя самым счастливым человеком в мире. — Знаешь, я… — начал было Эрик, но настойчивый, почти истеричный стук в дверь перебил его, и северянин нахмурился, садясь в кровати. — Войдите. — Эрик, — дверь спальни принца распахнулась, на пороге стоял Азазель, и лицо его было белее мела; приподнявшемуся Чарльзу хватило одного взгляда на первого рыцаря, чтобы сердце ухнуло куда-то вниз. — Его величество…