I have crossed the horizon to find you I know your name ♫ OST Moana - Know Who You Are Remember me now, time cannot erase I can hear your whispers in my mind I've become what you cannot embrace Our memory will be my lullaby ♫ Alan Walker - Sing Me To Sleep ♫ OST Beauty And The Beast - Transformation
— Что значит «мы не можем его найти»? — Эрик поднялся с трона, хмурясь и сжимая кулаки. — Ваше величество, мы обыскали весь замок, принца нигде нет, — Янош покачал головой. Беспокойство короля передавалось им всем, ведь пропажа принца грозила не самыми лучшими последствиями, но, что было важнее, она могла лишить их правителя. То, что Эрик полюбил юношу, которого привёз из Центральных земель, давно перестало быть тайной, равно как и то, что любовь эта невероятно велика. И вот принц исчезает, стоит ли говорить, как это могло повлиять на молодого короля, который ещё не оправился от смерти отца? — Обыщите ещё раз! — Леншерр чуть повысил голос. — Обыщите город! Мой супруг пропал из королевского замка — зачем здесь тогда вообще стража? Появившийся в этот момент в тронном зале Азазель грозно сдвинул брови, но промолчал, потому что не хотел ставить под сомнение королевский авторитет. Он спокойно подошёл к владыке Севера и знаком попросил отойти в сторону, понижая голос: — Эрик, возьми себя в руки, — первый рыцарь говорил чётко и жёстко. — Принц утром уехал из замка верхом — с первым советником. — Он что, сбежал? — сердце северного короля сжалось от этой мысли, а сам он как будто весь похолодел изнутри. — Вряд ли, с крохотной сумкой через плечо не сбегают, — Азазель качнул головой. — Да и какой резон? Думаю, это как-то связано с вашим отцом. — Что? Почему? — Он довольно долго что-то говорил Чарльзу перед тем, как покинуть нас, — мужчина смотрел на Эрика, стараясь понять его реакцию. — Говорил очень тихо, я ничего не смог расслышать. А потом надел на него свой оберег. Прошло семь дней, Эрик. — День перехода… Леншерр глубоко вдохнул и медленно выдохнул, смотря прямо перед собой; он погрузился в свои мысли, отходя к окну, и подданные, находящиеся в зале, притихли, наблюдая за своим королём. День перехода наступал через неделю после смерти, северяне верили, что в эти двадцать четыре часа душа умершего могла попрощаться со всем, что было ей дорого в этом мире, прежде чем отправиться в мир иной. Сакральное время для семьи мертвеца: считалось, что всё, сказанное сегодня, уходящий обязательно услышит, а на что-то может и ответить. На день через неделю после похорон часто назначали важные походы, битвы, переговоры, потому что умерший мог помочь и подсказать, ведь он знал и видел всё. Эрик посмотрел на поднимающуюся метель, которая злилась всё больше, и вдруг всё разом потемнело, заставив людей ахнуть. — Что это? — Мортимер почти сразу оказался у окна, как и остальные, и с ужасом смотрел на чёрное солнце в небе над Северными землями. — Затмение, — леди Фрост проговорила негромко и задумчиво. — Не может быть… — Что не может быть? — король Севера повернулся к женщине, которую помнил столько, сколько помнил себя — и она всегда была молода и прекрасна, что не могло не поражать, но как будто никого не волновало. — В одной из старых легенд есть пророчество, в котором есть упоминание чёрного солнца и которое обрывается на последней строке, — Эмма указала на один из гобеленов, на котором была выткана гора с замком и городом под ней, полностью покрытыми снегами, а над вершиной сияло торжественное чёрное солнце; она подошла ближе к полотну, осторожно касаясь его ладонью: — Зимой самой долгой спасенья дождёмся, Когда не помогут все семь королей, Когда северянин с победой вернётся, Когда он окажется прочих сильней. Спаситель цветком для людей обернётся, И не остановят мороз и метель Того, кто зажжёт в небе чёрное солнце. И явится он… — …из Центральных земель, — закончил Эрик, не отрывая взгляда от гобелена, словно всегда знал эти строки; голос короля заставил присутствующих вздрогнуть. — Эмма, когда была найдена эта легенда? — Чуть больше трёхсот лет назад, ваше величество, — леди Фрост повернулась к нему, зная, что он уже всё понял. — Никому не выходить из домов, передайте приказ всем горожанам, — король Севера говорил громко и чётко. — Стражников по периметру замка завести внутрь. Пусть все укрываются в тепле. Патруль — раз в час по городу, чтобы проверить, никто ли не замёрз на улицах. Не задерживаться там надолго. — А как же принц, ваше величество? — Азазель внимательно посмотрел на своего правителя, поражаясь тому, как он спокоен. — Нам надо найти советника, — Эрик подошёл к своему первому рыцарю. — Он куда-то отвёз Чарльза, и я уверен, это путешествие нельзя назвать безопасным. Возможно, принцу нужна помощь. Азазель кивнул и отошёл к своим людям, чтобы отдать приказ, северный король же приблизился к гобелену, около которого всё ещё стояла Эмма. Леди Фрост тоже рассматривала полотно, словно ища в нём подсказку. — Он вернётся? — голос чуть подвёл Эрика, но он справился с этим, вперившись взглядом в чёрное солнце над горой. — Не знаю, — Эмма покачала головой. — Но верю в это.* * *
Чарльзу казалось, что он ходит кругами. Тёплая северная накидка с шерстью вместо меха, которую по приказу Эрика сшили специально для него, спасала от холода, но не от страха, что он потеряется, хотя принц набрал холодных углей из камина, чтобы отмечать свой путь. И сейчас юноша этих отметин не видел, хотя каменные коридоры пещеры казались совершенно одинаковыми, и принцу ничего не оставалось, кроме как идти дальше. Перед очередной развилкой Ксавье нырнул рукой в сумку, доставая один из углей, пальцы его были чёрными от них, но Чарльз не обращал на это внимание. Из левого коридора веяло холодом, словно он вёл к выходу, но сердце подсказывало идти туда — и принц послушался, делая метку и направляясь в эту половину развилки. Масло в фонарь уже дважды пришлось подливать, и юноша очень надеялся, что запаса ему хватит. Чарльз потерял счёт времени, он даже приблизительно не мог сказать, сколько находился внутри, поэтому от любого звука настораживался, ожидая в какой-то момент увидеть Натиска, а в том, что волкособ его найдёт, принц не сомневался. Вдруг его охватила паника, такая сильная, что Чарльз замер, тяжело привалившись к стене и жадно дыша через рот, воздуха не хватало. Он решил, что уже потерялся, что не выберется отсюда, что больше никогда не увидит ни отца, ни… Эрика. Горячие слёзы подступили к горлу, и принц был готов заплакать от сковавшего его ужаса, просто упасть прямо на землю и заплакать, а память словно решила добить своего хозяина, и в голове всплыли слова почившего северного короля: «Вы, ваше высочество, при всём вашем желании помочь — лишь Приз. Не наследник и не правитель Центральных земель. Вы — приятное дополнение к бесценному союзу…» Слеза обожгла щёку, и в этот миг Чарльз судорожно выдохнул, понимая, что точно погибнет, если не возьмёт себя в руки. Он зажмурился, изо всех сил вспоминая дом, вспоминая дорогих людей, вспоминая отца… «В каких бы землях тебе ни пришлось оказаться, кто бы рядом ни был с тобой и что бы тебе ни говорили, помни: ты мой сын, принц Центральных земель и законный наследник этого трона. И так будет всегда». Младший Ксавье сжал пальцы, которыми так отчаянно цеплялся за стену, и медленно выпрямился, пока не открывая глаз. Отец был прав: он не игрушка и не пустышка, он принц и наследник трона Центральных земель, он защитник своего народа и народа Севера, а значит, он не сдастся и будет продолжать поиски. Если судьба выбрала его, значит, она поможет исполнить предназначение. И нельзя было забывать о том, что рассудок северного короля был помутнён, когда он говорил эти жуткие слова, значит… — Ты — наш последний шанс на спасение… — прозвучало где-то совсем рядом чётким шёпотом, и Чарльз едва не подпрыгнул, резко разворачиваясь к темноте. — Кто здесь? Кулон на его шее как будто дёрнули — и амулет упал на землю. Принц Центральных земель поспешно наклонился, светя себе фонарём, чтобы найти дар короля Севера, который, к счастью, никуда не отскочил. Юноша медленно выпрямился, смотря на чёрное солнце на ладони, шнурок каким-то невероятным образом развязался, и… Чарльз повернул голову, уловив что-то краем глаза. Он крепко зажал амулет в ладони, второй рукой крепче перехватывая фонарь и освещая себе путь. Принц подошёл к стене, которая, как ему показалось, появилась здесь только что, потому что мгновение назад молодой человек видел странное свечение в этой стороне. Ксавье поставил фонарь на землю и быстро завязал новый узел на кулоне, надевая его, а затем внимательно осмотрел стену, даже ощупывая её руками. Ничего. Обычная стена. Но он же видел… Принц Центральных земель вздрогнул, делая шаг назад. Видел, да, но глазами ли? Чарльз посмотрел в сторону, боковым зрением стараясь уловить хоть что-то, и ему казалось, что за стеной есть какое-то мерцание, которое никак не поймать взглядом, а стоило повернуться — оно и вовсе исчезало. Ксавье снова повернулся к стене, подхватывая фонарь и осторожно светя им перед собой, впрочем, понимая, что это не понадобится. Принц закрыл глаза, изо всех сил представляя себе свечение, думая о нём, почти что чувствуя его, и сделал шаг вперёд. Ещё один. И ещё один. Чарльз прошёл не меньше десяти шагов, когда решился открыть глаза — и ахнул. Стены не было. Был высокий коридор, безусловно, один из тех, что внутри пещеры, только вот он весь светился, словно между камней были спрятаны крошечные свечи с бело-синим пламенем. Принц сглотнул и заставил себя двинуться дальше, не оборачиваясь, почему-то казалось, что смотреть назад ни в коем случае нельзя. Юноша шёл одновременно долго и быстро, ему казалось, что он шагал вдоль светящихся стен вечность, но поворот стал сюрпризом — и перед тем, как направиться туда, вдруг отчаянно захотелось зажмуриться. Здесь было холодно. Очень холодно, но Чарльз почему-то не мёрз, подумать о причине этого феномена у него не было ни единого шанса, потому что принц всё-таки повернул, и в тот же миг лампа едва не выскользнула из его пальцев, а губы приоткрылись в немом шоке. Перед ним развернулась пещера, потолок которой юноша был не в силах разглядеть, впрочем, как и дальнюю стену. И в центре этой пещеры спал огромный, как сама гора, Дракон.* * *
Натиск заскулил и прижался к ногам Эрика, опуская уши, и Леншерр вынырнул из своих мыслей, наклоняясь и почёсывая волкособа. Король даже обнял питомца, чувствуя, как стучит преданное сердце, которое, как и его собственное, явно находилось не на месте. — Всё хорошо, он скоро вернётся, — Натиск перестал скулить, прислушиваясь к голосу северянина. — Я тоже волнуюсь. Волкособ послушно улёгся рядом, буквально полчаса назад он сам выбрался из комнат и нашёл короля Севера, от которого теперь не отходил ни на шаг. Прогонять его не было смысла — да и вряд ли бы кто решился, а Эрику было так даже спокойнее, какой-то частью разума он понимал, что между Натиском и Чарльзом есть связь, необъяснимая и ирреальная, но есть, и волкособ первым почувствует, если что-то случится. Первого советника всё ещё не могли найти, никто даже не видел, возвращался ли он в замок, а метель за окном всё усиливалась. Патрули нашли уже двух горожан, заблудившихся в этом белом плену, к счастью, обоих удалось спасти. Затмение длилось и длилось, леди Фрост стояла у окна, то и дело поглядывая на небо. — И долго оно продлится? — Азазель подошёл тоже, уставившись на чёрное солнце, напугавшее простых северян своим появлением. — Пока принц не вернётся, — Эмма покачала головой. — Ваше величество! — один из стражей забежал в тронный зал, заставляя Эрика тут же подняться на ноги. — Пришло послание с границы! К нам едут чужаки! — Чужаки? — Азазель кинул короткий взгляд на северного короля. — Как они пересекли границу? — Не знаю, — Леншерр сдвинул брови. — Но если они всё ещё живы, значит, они не враги. Или пока не показали свои намерения. Выслать два отряда, чтобы встретить их. В такую пургу могут замёрзнуть насмерть. — Ваше величество… — первый рыцарь хотел было сказать, что может, и следовало бы дать им замёрзнуть, но умолк, когда Эрик на него посмотрел. — Раз письмо пришло с границы, значит, они уже близко, — король Северных земель оглядел присутствующих. — Если они представляют угрозу, мы просто выбросим их на улицу, а зима всё сделает сама. Натиск настороженно вскинул уши, но не поднялся, наблюдая за королём, который вернулся на трон. Зал снова погрузился в молчание, и Эрик был благодарен волкособу, придвинувшемуся чуть ближе. Если бы Леншерр не был королём, он бы уже сам скакал верхом, обыскивая город и окрестности в поисках супруга, и сердце болело при мысли о том, что его сокровище где-то в этом смертельном холоде. Но что-то подсказывало Эрику ждать — и он не мог спорить с этим. У него не было выбора. И он ждал.* * *
Чарльзу понадобились все внутренние силы, чтобы заставить себя не сойти с ума и сделать хотя бы один шаг вперёд. Дракон был белым, как снег, и огромным, настолько огромным, что голова его была едва не в три раза больше в высоту, чем принц. В том, что Дракон был живым, можно было не сомневаться — громадное тело приподнималось от тяжёлого дыхания, и пещера оглашалась шумными вдохами и выдохами. Принц Центральных земель не мог поверить в то, что видит, он знал, что Дракон — символ Северных земель, их хранитель, но для него, как и для всех остальных, это было лишь легендой, красивой сказкой, объясняющей суровый нрав северян. Сейчас же Ксавье видел его, точно такого, каким описывал зверя Эрик после испытания духа, своими глазами, которым не мог поверить, но верил сердцу, а оно говорило, что это правда. Фонарь опустился на землю, Чарльз медленно выпрямился, заставляя себя подойти к Дракону. Если бы он наткнулся на такого зверя случайно, он бы ни за что не рискнул его будить, но принц явился сюда именно затем, чтобы хранитель Севера проснулся, а значит, стоило что-то сделать. Разум паниковал, уговаривая бежать, повторяя, что пробудившийся Дракон первым делом сожрёт того, кто нарушил его покой, сожрёт или сожжёт дотла одним огненным плевком, но Ксавье не слушал его, двигаясь медленно, но неотвратимо, пока не подошёл к Дракону вплотную. Гигантские ноздри расширялись, втягивая воздух, и принц старался не попасть под этот поток — на случай, если тот был правда обжигающе горячим. Чарльз не имел ни малейшего понятия, как будят Драконов, так что начал с первого, что пришло в голову: преодолев страх, он коснулся белоснежной чешуи на морде ладонью, и в этот же момент гору тряхнуло так, что юношу бросило на Дракона всего. Ксавье замер — ни жив ни мёртв; он чувствовал, как всё тело зверя пришло в движение, но Дракон не поднялся, а лишь вдохнул глубже, и принц Центральных земель поспешно отступил от него подальше, тут же вздрагивая всем телом. Огромные веки разлепились, и теперь хранитель Севера смотрел на юношу голубым глазом, приковывая к земле. Чарльз не знал, бежать ему или оставаться на месте, говорить что-то или молчать. Он даже забыл, как дышать, и вдруг в голове зазвучал голос: низкий, глубокий, пробирающийся под кожу и словно отражающийся эхом внутри тела: — Какой ты горячий, едва не обжёг меня… Как тебя зовут, дитя? Чарльзу понадобилось несколько долгих мгновений, чтобы понять, что голос принадлежит Дракону, который каким-то образом говорит, не открывая рта. Кажется, хранитель Северных земель был прямо в мыслях юноши, поэтому тот его и слышал. Сглотнув, Ксавье-младший шагнул чуть ближе: — Я Чарльз Ксавье, принц и законный наследник Центральных земель, супруг короля Северных земель, защитник народов центрального и северного королевств. Я пришёл к вам за помощью. — О-о-о, дитя… — в голосе Дракона слышалась тихая радость. — Ты прибыл сюда из Центральных земель… Что у тебя на руке? Покажи мне, это кольцо? — Да, — Чарльз поднял руку, разворачивая её камнем к глазу зверя. — Это подарок Эрика Леншерра, моего супруга, обручальное кольцо. — Сапфир — красивый камень, — слова растягивались, обволакивая принца с ног до головы, и он боялся утонуть в них. — Твой камень, я вижу, голубой, как твои глаза… Значит, северянин выиграл Турнир? — Да, — Ксавье кивнул, опуская руку. — Но какое-то проклятье лежит на Северных землях, их сковала вечная зима, а покинуть королевство северяне не могут. Люди решили, что вы умерли, поэтому ваше дыхание больше не согревает землю… — Я спал так долго и не мог проснуться… — Дракон медленно закрыл глаза и тут же открыл их вновь. — Мне так тяжело, дитя, сил почти не осталось… — Что случилось?.. — Чарльз сам не заметил, как подошёл близко-близко, и негромко охнул, увидев старые шрамы на морде зверя, размеры которых ужасали. — Это случилось давно, так давно, что люди забыли, с чего всё начиналось, — Дракон тяжело выдохнул. — Сядь, дитя, обещаю, ты не замёрзнешь, а история эта долгая… Ксавье опустился на землю, не отрывая взгляда от хранителя Севера, даже немного жалея, что не может видеть оба глаза — слишком велика была голова Дракона. Он не обманул, земля была удивительно тёплой, должно быть, согретая дыханием проснувшегося зверя, и принц Центральных земель подобрал ноги по себя, одновременно веря и не в силах поверить, где он находится и с кем говорит. — Это было так давно, что исчезли легенды, которые бы могли рассказать о старых временах. Люди забыли, что задолго до того, как они появились в этих землях, здесь не было ничего, кроме…* * *
…бесконечного простора, пустого и простого, как чистая страница книги. Холод и зной, огонь и вода, леса и горы — всё это окружало голую землю, и невозможно было ни жить здесь, ни даже добраться сюда. Мы с братьями путешествовали по миру, не находя себе дома нигде, хотя облетели уже столько, что сами начали забывать, где побывали. Нас было семеро, семеро родных братьев-драконов, равных по достойности и благородству, готовых защищать друг друга до последней капли крови. Это был долгий полёт, и мы остановились здесь, чтобы отдохнуть. Сейчас сложно вспомнить, кто первым заметил его… Но уже через несколько секунд мы все оказались рядом, боясь лишний раз выдохнуть. Цветок, прекрасный, как сама жизнь, он цвёл среди пустоты, один-единственный и оттого особенно притягательный. Голубые лепестки словно соткало небо, они казались нежными, как ласка матери, и пленительными, как губы возлюбленной. Мы смотрели на него, не в силах вымолвить ни слова, а потом… Я не скажу, кто начал первым, потому что не могу вспомнить, но мы, родные братья, схлестнулись не на жизнь, а насмерть — за право обладания этим Цветком. Никто не хотел ни уступать, ни делиться, у нас не было других вариантов, кроме как стать единственным для него, и мы бились семь дней и семь ночей, не останавливаясь и не щадя ни себя, ни других. Мы бы перебили друг друга — и мёртвые тела погребли бы под собой Цветок, но на восьмой день яркая вспышка озарила небо, а потом всё затянуло чёрными тучами, и хлынул ливень, которого раньше не видели эти земли. Израненные и обессилевшие, мы подобрались к Цветку, чтобы закрыть его от воды, которая бы затопила наше сокровище, а там… Там нас встретил Волшебник. Он окружил чарами Цветок, и тому потоки не были страшны, мы готовы были возобновить битву, но маг обратился к нам. «Вы можете убить друг друга — и тогда этот Цветок останется без защиты, — сказал нам Волшебник, останавливая. — Сюда придёт кто-нибудь с чёрным, как уголь, сердцем, и сорвёт его, уничтожив. Хотите ли вы этого?» Мы замерли, понимая, что Волшебник прав, впервые осознавая, что мы, равные по силе, просто изничтожим друг друга, и наше сокровище, пустившее корни в каждое из семи драконьих сердец, останется одно в этом огромном жестоком мире. Маг указал на Цветок, который начал увядать от пролитой на землю крови, и нам стало страшно, ведь мы сами едва не убили его. И тогда мы спросили Волшебника, как же нам быть, если мы не можем договориться между собой — и уйти не можем. «Пусть он принадлежит вам всем, — сказал маг, обводя рукой пустые земли. — И каждому единолично — на сто лет. Вы будете сменять друг друга, оберегая своё сокровище от всех бед, и больше не придётся идти против своих братьев». Мы согласились с тем, что это мудрое решение, и попросили Волшебника наложить на нас чары, чтобы мы могли охранять Цветок, и маг согласился нам помочь. Мой брат Монс, коричневый дракон, опустился среди гор — и они окружили его, покрыли его тело, скрывая от глаз; дыхание Монса разогрело землю, а от ливней, вызванных Волшебником, горы обросли лесами и зеленью. Мой брат Эоус, жёлтый дракон, лёг рядом с ним на Востоке — в пески, и ветер занёс его тело этими песками, пряча под дюнами; ливни превратили часть пустыни в оазисы, а дыхание Эоуса не позволяло песку высушить их. Мой брат Меридис, зелёный дракон, лёг рядом с ним на Юге, он вскопал землю своими когтями, зарываясь в неё, и покрыла земля его тело; дыханием своим согрел Меридис её, и под ливнями выросли леса новые, ещё гуще прежних. Мой брат Игнис, красный дракон, лёг рядом с ним, закидав огонь пластами земли и накрываясь ими, и ливни остудили их, не позволяя лаве пролиться там вновь, и дыханием своим загонял Игнис огненные потоки обратно в вулканы. Мой брат Оксиденс, серый дракон, лёг рядом с ним — на Западе, и взрыл он землю когтями, вытаскивая породы из неё, и дыханием своим расплавил их, и огромные залежи металла покрыли тело Оксиденса, а ливни обмыли их, не давая скрыться. Мой брат Амнис, синий дракон, лёг рядом с ним, ударив хвостом по бескрайним водам — и устремились ввысь потоки, земля покрыла тело Амниса, и бесконечные реки устремились по земле этой, когда вода вернулась. И прекратил Волшебник ливни, обернувшись ко мне, я должен был первым стеречь Цветок — по праву старшего брата. Маг подошёл ко мне близко и коснулся ладонями чешуи: «Арктус, белый дракон, ты старший из семи драконов, и на твою долю выпадет самое тяжкое бремя. Равны по силе вы, но ты мудрее остальных — и ты будешь следить за порядком. Каждый из твоих братьев будет просыпаться на сто лет — и засыпать на шесть сотен, ты же не сможешь спать никогда, лишь одним глазом, чтобы вторым бдить за миром в этих землях. Согласен ли ты на такое, друг мой?» «Я согласен». Я согласился, не раздумывая, потому что братья мне были дороги так же, как и Цветок, я знал, что мог их одолеть в бою, но сердце моё разорвалось бы от горя — и я умер бы в тот же миг, как понял, что остался один. Я лёг на Севере, в холодных горах, и Волшебник наложил на меня чары сна, позволяя мне спать лишь одним глазом. Он сжалился надо мной, и три месяца раз в год я мог засыпать полностью, а затем пробуждался, чтобы снова следить за спокойствием. Цветок, окружённый нашей любовью и силой, расцвёл ещё прекраснее — и земля, оказавшаяся в кольце драконов, превратилась в волшебный сад, который был всегда рад и солнцу, и дождю, и не было великолепнее места, чем Центральные земли, а мы смотрели на них и были счастливы — ведь счастлив был Цветок, которому нечего было бояться с такими стражами. И на земли эти пришли люди, и в каждые из семи окружных земель пришли люди, и жизнь поселилась везде и всюду, а потом… А потом желание обладать Цветком и Центральными землями поселилось в сердцах людей, словно они тоже были драконами — и начались кровопролитные войны, которым не было конца. Чары, наложенные Волшебником, вернулись вновь — и никто не мог добраться до Цветка, пока не уничтожит шесть других королей, как было с нами, когда мы бились за это сокровище. Цветок начал угасать, пролитая кровь печалила его — и силы покидали Центральные земли. Игнис, чья очередь была стеречь Цветок, хотел подняться и просто избавиться от людей, спалив их огнём, он предлагал мне разбудить наших братьев, но Цветок умолял пощадить неразумных — и даже горячий нравом красный дракон затих, прислушиваясь к нему. Я сделал единственное, что мог — воззвал к Волшебнику, помощь которого снова была нам нужна. И он пришёл, и собрал семерых правителей в Центральных землях, и составил для них Договор, подкреплённый силой нашего драконьего решения. Волшебник пришёл ко мне и сказал, что лишь состязание сможет примирить людей, что их мудрости недостаточно для осознания беды, которую они могут принести, и попросил меня говорить с братьями, когда они будут пробуждаться. Договор был очень силён — и не мог действовать в отрыве от нас, драконов, поэтому столетнее обладание Цветком доставалось тому, человек с чьей земли одерживал победу в Турнире. Это было жестоко, ведь мы скучали по Цветку, но готовы были пойти на это, лишь бы сохранить его. И каждые сто лет мы отправляли с нашими людьми дары Цветку, чтобы напомнить ему, как мы его любим, а он отправлял нам что-то в ответ — и мы набирались сил, чтобы продолжить наше немое ожидание и вечную стражу. Я был единственным, кто не скрылся целиком — и люди увидели меня однажды, они испугались, хотя я не хотел этого. Должно быть, они почувствовали, что я им не враг — и больше не беспокоили меня, хотя, возможно, стоит сказать спасибо Волшебнику, кажется, именно он спрятал меня от людей в итоге. Я следил за порядком много сотен лет, я будил братьев в положенный час и наблюдал за людьми, которые соблюдали Договор, как и мы, а потом…* * *
— …я не смог проснуться вовремя после своих трёх месяцев сна, сил было так мало, что глаз не открылся, и я проспал ещё год, затем ещё и ещё. Я пытался проснуться, и я бы смог, если бы северяне привезли дар Цветка из Центральных земель, но… — Дракон тяжело вздохнул. — Но они отказались от участия в Турнире — и до сегодняшнего дня я не пробуждался. — Вы устали… — Чарльз говорил тихо, смотря прямо на Дракона. — Пока все остальные спали по шестьсот лет, вам давалась едва ли четверть от этого срока — и то урывками… — Милое дитя, какое доброе у тебя сердце, — зверь снова вздохнул, но теперь без грусти, лишь устало. — Силы покидают меня… Холод забрался внутрь, и без силы Цветка мне не освободиться, а я не чувствую дара, который бы привёз участник Турнира… Голос Дракона слабел, и принц Центральных земель вскочил на ноги, в ужасе смотря на зверя. Он разбудил хранителя Севера, которому оставалось сил лишь на то, чтобы спать, и даже такой короткий период бодрствования выпил из него все соки, и теперь… Теперь Арктус, белый дракон, угасал на его глазах. Дар, дар… Ксавье хватал губами воздух, паникуя, но заставил себя замереть, возвращаясь мыслями к тому дню, когда он принимал подарки от участников Турнира — и что-то обязательно отдавал им в ответ… Чарльз сглотнул, вспоминая слова тогда ещё принца Севера, который во всеуслышанье отказался от дара, от накидки, в изготовлении которой сам Ксавье-младший принимал участие, ведь они должны были быть готовы и к тому, что все участники явятся, так что тёплый плащ, обшитый несколькими слоями шерсти, был подарен Эрику, но сейчас юноша понимал, что даже не знает, взял ли он его с собой. — Мне осталось времени на один всполох пламени, дитя… — Дракон начал закрывать глаз, слова звучали всё тише. — Спасибо, что выслушал меня… Может быть, память о нас, защитниках Цветка, не исчезнет бесследно… — Нет!.. — Чарльз бросился вперёд, теперь без тени страха прижимаясь к огромной морде, пытаясь обнять Дракона, насколько хватало рук. — Пожалуйста, нет!.. «Можете не преподносить мне ответный дар. Уверен, я получу главный Приз, остальное неважно». — Я — дар! Я — дар Центральных земель, меня привёз северянин! — отчаянно прокричал принц в попытке дозваться Дракона, который дышал всё медленнее; Чарльз всхлипнул, утыкаясь в белую чешую лицом и шепча вдруг севшим голосом: — Я привёз тебе силу, Арктус, белый дракон, пожалуйста, не уходи… Дракон затих весь. Горячие слезы потекли из голубых глаз принца Центральных земель, капая одна за другой на морду Дракона. Ксавье плакал беззвучно, сердце его разрывалось от боли: он своими руками убил хранителя Севера и подвёл весь северный народ, он не выполнил последнюю просьбу короля, он подвёл своего супруга… И вдруг Арктус вдохнул так глубоко, что свечение на секунду исчезло, погрузив пещеру во тьму, и гора содрогнулась. Чарльз замер, не веря тому, что происходит, но Дракон ожил, и невольно отпрянувший юноша увидел, как распахнулся голубой глаз. Зверь нашёл принца взглядом сразу, он смотрел поражённо и… любяще. — Мой Цветок… — голос Дракона звучал бесконечно нежно. — Ты дитя Цветка… Ты рождён с его силой и был прислан сюда им, чтобы спасти меня… О-о-о, мой прекрасный Цветок, ты спас меня… — Ты и правда сокровище, — зазвучал в голове Чарльза голос короля Севера. — Эрик был прав, когда в запале сказал мне, что привёз сюда самое дорогое, что можно было найти в Центральных землях. Прекрасный цветок… Принц обернулся — и на доли секунды увидел старшего Леншерра, чья светящаяся фигура стояла чуть поодаль. Король Севера улыбнулся юноше, благодарно кивнул ему — и растворился, Чарльз же поднял руку, сжимая в ладони оберег монарха. «Спасибо», — проговорил он одними губами, теперь понимая, почему не заблудился в этой пещере. — Дитя, я всё ещё очень слаб… — Дракон заговорил вновь, и принц повернулся к нему, подходя ближе. — Мне никак не проснуться полностью, я очень устал — и братья не слышат мой голос… Я прошу тебя, побывай в шести королевствах, скажи им, что я жив и вернусь на свой пост, как только наберусь сил… — Конечно, — Чарльз кивнул, смотря на зверя и тихо радуясь, что тот справился. — Сколько тебе нужно времени? — Я не знаю, дитя… — Арктус моргнул медленно, но снова разомкнул веки. — Подойди… Не бойся, я не причиню тебе зла… Ксавье приблизился вплотную и осторожно обнял Дракона ещё раз, прижимаясь к нему левой щекой. Чарльз мягко погладил белоснежную чешую ладонью — и в этот момент короткая вспышка ослепила его, словно опалив жаром, но на секунду, и принц не отстранился, выдерживая. — Не забывай обо мне, Цветок… — голос Дракона разлился по телу, загоревшись в семи точках на левой части тела: на виске и скуле у глаза, на шее под ухом, напротив сердца, на запястье, на безымянном пальце под кольцом, у пупка и на щиколотке. Чарльз повернул голову, с удивлением обнаруживая на руке, единственном месте, которое мог увидеть сразу, цветочный узор, выступивший на коже, словно татуировка. Кажется, это и была татуировка: переплетающиеся стебли с цветами обхватывали его запястье браслетом, и принц был уверен, что точно такие же знаки появились и в других местах. — Дитя… — голос Дракона прозвучал неожиданно испуганно. — Ты ведь не забудешь обо мне?.. — Я не забуду, мои дети — не забудут, и дети их детей, и дети детей их детей, и столько поколений, сколько будут — все будут помнить о тебе, — Ксавье осторожно провёл ладонью по чешуе и прижался к огромной морде Дракона лбом, закрывая глаза вместе с ним. — И когда ты проснёшься и согреешь своим дыханием Северные земли, северный народ вернётся на Родину. А сейчас — засыпай. Арктус шумно выдохнул — и погрузился в сон, но на этот раз не тяжёлый сон угасающего дракона, нет, теперь он спал крепко и сладко, согретый любовью Цветка и готовый защищать его, как только наберётся сил. Чарльз отошёл медленно и осторожно, кидая последний взгляд на Дракона, и тут же бросился бежать, подхватывая фонарь на ходу. Ему нужно было спешить в замок, чтобы сказать Эрику, что им нужно уходить, пока Дракон не погрузился в сон совсем глубоко, ведь тогда мороз точно не выпустит их из королевства, надо было уводить северян немедленно — и принц Центральных земель бежал, надеясь, что его конь, заведённый в пещеру, спасся от холода.* * *
Эрик не обращал никакого внимания на Азазеля, который ходил за ним следом, пытаясь отговорить от шальной мысли, что пришла в голову королю Севера. — Волкособ не возьмёт след в такую метель, ты просто погибнешь, — первый рыцарь отобрал седло у молодого мужчины, чтобы хоть как-то обратить на себя его внимание. — Я еду за Чарльзом, — прорычал Леншерр, рывком забирая седло обратно; он собирался сам, Натиск был тут же, нетерпеливо виляя хвостом. — Это самоубийство! — Мой супруг где-то в этих чёртовых снегах, а твои люди не могут найти единственного человека, который знает, где он, — огрызнулся король, закрепляя седло. — И я не собираюсь больше… «…сидеть сложа руки», — хотел сказать он, но в этот момент Натиск с оглушительным лаем вскочил на ноги, а дверь конюшни распахнулась, и в проёме появился Чарльз, с трудом заводящий лошадь внутрь. Лицо его было красным от ветра, одна из перчаток потерялась, но принц вцепился в поводья обеими руками, чтобы быстрее завести своего спасителя в тепло. Он не успел обернуться, как оказался в объятиях Эрика, который бросил седло прямо на пол, в один прыжок оказываясь рядом с супругом. Леншерр обхватил его обеими руками, крепко прижимая к себе и целуя так горячо, словно они не виделись не полдня, а минимум год. Чарльз брыкнулся, ослеплённый снегом и мало что видящий в тёмной конюшне, но почти сразу понял, кто рядом с ним — и обнял Эрика в ответ, судорожно выдыхая. — Клянусь тебе, — шептал король Севера ему на ухо, боясь, что сердце выпрыгнет из груди. — Сбежишь так ещё раз — я сам тебя убью… — Не сбегу, — юноша улыбнулся, целуя его в подбородок и почёсывая одной рукой Натиска за ухом, волкособ уже вовсю лез к хозяину, радуясь его возвращению. — Ты… — Эрик чуть отстранился и тут же распахнул глаза, обхватывая лицо супруга ладонями и поворачивая к себе левой стороной, непонимающе разглядывая цветок, появившийся на коже у глаза. — Что это?! — Я всё тебе расскажу, — Чарльз накрыл его руки своими. — Но позже. Нам надо выводить людей, у нас очень мало времени. Сейчас — получится. Я обещаю, получится, но ты должен мне поверить и поднять всех на сборы немедленно. Король Севера кинул короткий взгляд на улицу, лишь теперь замечая, что затмение кончилось — и тёмный круг уходил в сторону, возвращая им солнце. У него был миллион вопросов, требующих немедленного ответа, но Эрик лишь кивнул, не удерживаясь оттого, чтобы ещё раз, пусть и коротко, поцеловать супруга. — А если вы закончили, — подал голос Азазель, стоявший в стороне. — Тут есть новости. Оба обернулись на него, пристыженные тем, что забыли про первого рыцаря — и, как выяснилось, не про него одного. Рядом с ним стоял первый советник, он многозначительно глянул на Чарльза, всем своим видом показывая, как рад видеть принца живым, а затем перевёл взгляд на поджавшего губы Леншерра; Эрику ещё предстояло с ним поговорить о том, что у советника не должно быть секретов от короля, особенно связанных с его супругом. — У нас гости, ваше величество, — спокойно проговорил советник, словно не замечая сдерживаемого гнева и явного укора в глазах короля Севера.* * *
Эрик распахнул двери тронного зала — и замер на пороге, не веря своим глазам. Чарльз выглянул из-за его плеча и не сдержал радостного возгласа, тут же привлекая к ним внимание всех присутствующих. Закутанные в непривычные для себя тёплые накидки, но настроенные, судя по всему, достаточно решительно, их ждали семь человек: короли Южных, Западных, Восточных, Речных и Огненных земель, принц Горных земель и первый рыцарь Центральных земель. Сэр МакКой даже не пытался скрыть счастье в голосе, когда шагнул вперёд, к властителям Севера: — Простите за вторжение, ваше величество, но нам показалось, что вам нужна помощь, — он улыбнулся Чарльзу и, кажется, впервые — Эрику. — И мы прибыли помочь.