Качества Стайлз Стилински

Питер устало вздыхает и указывает Стайлз: – Милая, будь лапочкой, сядь здесь и помолчи, хорошо? – А почему?.. – агрессивно начинает Стилински-младшая, но Скотт крайне оперативно затыкает подруге рот, неловко улыбается и усаживает ее на диван. Стая собирается впервые с того момента как на них напали вампиры. Поправка: вампиры, которые решили сделать Стайлз подругой главы их гнезда. Стилински, конечно, ни о чем не спросили. Главу, кстати, тоже. И уже потом, после того, как Дерек тщательно осмотрел Стайлз на предмет укусов – «Да не буду я снимать штаны! В бедерную что-то там меня точно не кусали! Уйди, чокнутый Альфа! Ско-о-о-от! Ско-о-о-а-а-а!.. Пи-и-и-и-итер! Спасибо, что спас меня. Нет, я не буду снимать штаны и пожалуюсь Лидии!» – он на нее наорал. От души. Альфа припомнил друиду их стаи всё. Все приключения, все проблемы, все ситуации, в которые она вляпывалась. Впервые в своей жизни Стайлз не смогла вставить и слова в свое оправдание. Честно говоря, она просто стояла и хлопала глазами. А потом, гордо вскинув голову и прищурившись в стиле неподражаемой Черной Лисицы, ушла, громко хлопнув дверью джипа – за неимением других дверей. Перед своей машинкой Стилински после долго извинялась под недоуменными взглядами отца, который поспешил уточнить, не вселился ли в транспортное средство дочери бес, как было с год назад. В общем, с тех пор Стайлз не общалась с Дереком, не приезжала в дом стаи, не помогала членам стаи, не… Она отстранилась. Плюнула на всех и вся. Конечно, стае это не понравилось. Конечно, они попытались это исправить. Хотя связывать собственного Альфу для разговора со Стайлз – это явный перебор. – Что теперь? – смотрит на дядю мрачно Дерек. – Скажешь, где сесть мне? Питер молча оглядывает его, усмехается, видя, что племянник дергает руками, примотанными за спинкой железного стула к этому самому железному стулу. Чтобы привязать Дерека понадобилось десять метров цепей, три амбарных замка, двадцать метров заговоренных и вымоченных в аконите веревок… ну и железный стул, который добрые беты поставили посреди гостиной. И вот старший Хейл окидывает всю эту картину насмешливо-оценивающим взглядом, переводит взгляд на Стайлз, почти силой усаженную на диван и зажатую между Скоттом и Лидией, и сообщает: – Нет. Меня все устраивает. – Неужели, – хмыкает Дерек, – а меня – нет. И что тут делает бывший друид нашей стаи? – Значит, «бывший друид», – улыбаясь пусто повторяет Стайлз. – Скотт, пусти меня, пожалуйста. Я говорила, что херовенькая это идея. – Нет, – вскидывает руку Питер и смотрит на племянника: – Я же просил. К тому же ты не выгонишь Стайлз без нашего одобрения и другого друида. Ты знаешь законы стаи. Нам нужен друид. Тем более сейчас, когда у нас в стае появился молодняк. Лиам неловко вздыхает откуда-то из угла. Хейдан обнимает своего парня, улыбаясь ему одобряюще. Джексон хмыкает надменно и смотрит на Малию, подкрадывающуюся к нему. Эрика тихо шипит на оборотницу, вставшую ей на ногу. – Вы обещали молчать! – громко напоминает Питер, вздыхает, трет висок и просит: – Кори, отлепись от стены. Все мы прекрасно знаем, что ты притащил с собой Мейсона. Можете не прятаться, но сядьте куда-нибудь и молчите. Смущенный Кори проявляется и тянет за собой Мейсона на свободный уголок дивана. – И что ты задумал? – подозрительно уточняет Стайлз, перестав пытаться подняться с дивана. Питер выдерживает паузу и, вскидывая руки, говорит: – Примирение! Молчание. Все смотрят на него. Стайлз тычет Скотта под бок и, дождавшись звонкого «Ауч!» от друга, удовлетворенно кивает разбившейся паузе пафоса, а после уточняет: – А что конкретно ты задумал? Потому что ты, конечно, умен, но иногда от твоих идей меня в дрожь бросает! Буквально. – Не беспокойся, – отмахивается Питер. – Всего-то небольшой сеанс психотерапии. – Психотерапии? – уточняет Стайлз недоверчиво, ерзает неуютно, хмурится, обводит взглядом комнату и уточняет: – Что? При всех? – То есть, тебе есть что скрывать? – ухмыляется Джексон. – Хорошо, – кивает Стилински. – Хочешь, я всем расскажу, о чем мы разговаривали месяц назад? – Не надо! – поспешно восклицает Уиттмор и, вздохнув, признает: – У всех есть что-то личное и неприкосновенное. – Но мы его касаться не будем! – с улыбкой радостного психа вклинивается Питер. – Тебе даже я не верю! – замечает Кира. – Стайлз явно думает, что ты свихнулся, а Дерек… – Я подозреваю, что тебе нужно голову подлечить, – замечает Альфа. – И вбить в нее немного уважения к главе твоей стаи. Я могу этим заняться. Буквально. – Для этого тебя сначала надо развязать, – замечает Стайлз и снова оглядывает Дерека. – Слушай… Знаешь… Меньше одежды, больше кожи – и тебя бы в любом БДСМ-клубе с руками оторвали! – А ты откуда знаешь? – с подозрением уточнил Айзек. – Это Стайлз, – напомнила Эллисон, устраивая свою голову на плече Лейхи. – Ей положено… наверное. – По делам стаи, между прочим, там была, – довольно усмехается Стайлз и замолкает, разрешая остальным гадать, кто, когда и как вляпался в БДСМ. А самое ужасное, что чужие секреты Стилински не раскрывала. Так что только и оставалось, что гадать. – Может, вернемся к сути встречи? – вздохнув, предлагает Питер. – И прошу всех помолчать. Или вам придется удалиться. Все дружно и охотно кивают. И готовятся к шоу. Питер смотрит на Стайлз, которую все еще подпирают с двух сторон, чтобы она не сбежала, переводит взгляд на Дерека, складывает пальцы и озвучивает условия: – Вы должны назвать по пять положительных качеств каждого из вас. Дерек – для Стайлз. Стайлз – для Дерека, соответственно. Если после этого вы даже не задумаетесь о примирении, то мы вас отпустим и более не будем предпринимать никаких решительных шагов для устранений той пропасти непонимания, что полегла между вами. – Меньше пафоса! – насмешливо требует Стайлз, смотрит внимательно на Дерека и уточняет: – По очереди? – Да, – соглашается Питер, оглядывается по сторонам, шугает из кресла Бойда и устроившуюся на его коленях Эрику, устраивается и повелительно машет: – Приступайте! – Ты бы еще платочком махнул, – цедит Стайлз, вздыхает, оглядывает Дерека и, выдохнув, сообщает: – Ты притягательный. – Что? – возмущенно смотрит на подругу Лидия. – Стилински, ты обещала, что попробуешь… – Я и пробую! – огрызается Стайлз, складывает ногу на ногу и сцепляет замком пальцы на обтянутом джинсовой тканью колене пальцы в замок. – Ты привлекательный. Красивый. Ты притягиваешь к себе, если того захочешь. Ты с легкостью можешь манипулировать людьми и нелюдями, которые тебя не знают. Тебе достаточно только улыбнуться и выпустить ту притягательность, что живет в тебе. И к тебе тянутся. Тянутся за тем, чего, кстати, не существует, – Стилински усмехается. – Но несмотря на это в фоновом режиме всегда остается что-то такое, что заставляет принимать тебя точно таким хмурым мудаком, каковым ты являешься. – Она усмехается, качает головой и сообщает: – Твоя очередь! Дерек кивает, сводит на мгновение брови на переносице и медленно поднимает взгляд. Он оглядывает красные кеды, обтрепанные штанины – когда ты последний раз обновляла гардероб, Стайлз? Это ведь те самые, в которых они охотились за брауни в прошлом году – джинсов, и примерзает взглядом к длинным нервно сцепленным пальцам – с обломанными кое-где ногтями, с пластырем на среднем пальце, с царапиной на большом… – Ты – человечная, – тихо говорит Дерек, не поднимая глаз, глядя на эти нервные пальцы. – Мы видим этот мир иначе. И нам часто не хватает этого – человечности. Твоей слабости. Твоей силы. Твоей храбрости. Твоей безрассудности, но и ума. Твоего умения видеть иначе. Ты – человек, Стайлз. – Он поднимает глаза и смотрит в лицо сжавшей губы в нить Стилински. – Храбрый. Безрассудный. Слабый. Человек. – Он выдыхает. – Твой черед. Стайлз кивает, хмурится, оглядывает Дерека с ног до головы, словно ища в нем что-то, что можно похвалить. И это бесит Альфу. Остальные напрягаются, чуя его раздражение, но привычная к этому Стайлз усмехается и сообщает: – Ты любишь свою стаю. Надеюсь, тут не надо пояснять. Это порой так мило. Как ты заботишься о сестре. Как раздаешь Скотту подзатыльники, а сам смотришь на него почти с гордостью, зная, что он, между прочим, станет Истинным Альфой, зная, что ты воспитываешь из него Альфу. А как ты тренируешь Малию и Кору! И в такие моменты я понимаю, что ты не совсем конченный мудак. Ты, чувак, просто до фанатизма предан своей семье. И иногда тебя конкретно так заносит! – Стайлз эмоционально всплескивает руками и осекается. – Кстати, где Кора? – Мы ей не сказали, – мило улыбается Питер и кивает Дереку: – Твой черед, племянник. Дерек хмурится. Брови забавно сходятся на переносице, а их владелец выдает: – Умная. – Серьезно? – возмущается Стайлз. – Нет, знаешь, Хейлы и это ваше «ты же умненькая девочка»!.. – Заткнись, – бросает на нее сердитый взгляд Дерек. – Ты умная. С этим ничего не сделать. С тем, что ты можешь связать две несвязанные вещи и найти правду там, где ее никто не заметит. Ты – умная, Стайлз. Точка. Говори. Стилински хмурится, вздыхает и предупреждает: – У меня закончились положительные качества Дерека. Джексон пытается что-то сказать по этому поводу, но Малия быстро и с силой наступает ему на ногу. Уиттмор намек понимает. Все прочие – тоже. От Малии отодвигаются, а в разговор больше не лезут. – Говори, что в голову придет, – милостиво разрешает Питер. – Ладно, – кивает Стайлз. – Тогда… Ты – чистокровный. Ты, блин, рожден для того, чтобы быть волком, чтобы вести за собой стаю. Вот, как-то так. Дерек усмехается и признается: – Я тоже не знаю, что говорить. – Он окидывает взглядом Стилински. – Пальцы, пожалуй. – Стайлз нервно сжимает пальцы. – Пальцы и руки. То, как по ним можно угадать, о чем ты думаешь, о чем переживаешь. – Брови, – усмехается в ответ Стайлз. – Чувак, я могла бы написать целый переводчик с языка твоих бровей на человеческий! – Что? – не выдерживает Лидия. – А что? – разводит руками Стайлз. – Дерек реально может говорить бровями! – Альфа вскидывает одну бровь в недоумении, и Стилински торжествующе вопит: – Вот! Видите! Все дружно изучают брови Дерека, и Питер признает: – Видим. А теперь, дорогой племянник, твой черед. – Наблюдательность, – пожимает плечами Альфа, чуть звякнув цепями. – А разве это не с умом? – недоуменно уточняет Кира и под дружными взглядами смущенно теребит подол юбки. – Ну, Дерек же что-то такое говорил, вот я и подумала, что… – Она права, – прерывает лисичку Питер и просит страдальчески: – МакКолл, не смотри так жалобно на свою подружку! Обнять и утешить ее ты сможешь позже. У нас всего по пункту осталось! – У него – два! – обвиняюще тычет в Дерека Стайлз. – И что? Неужели во мне нет ничего, что можно считать положительным?! – Рот! – рычит Дерек и смущенно затыкается. Все же преисполненная любопытства стая – это страшная сила. – Ну, Стайлз всегда говорит… Иногда это раздражает. Иногда – успокаивает. – Погоди, – вскидывает пальцы Стайлз и чуть подается сторону Дерека. – Ты сказал «рот». Не «речь». Не «слова». Ты сказал, – она облизывается, и ловит на своих губах взгляд Дерека, – «рот»… О… Стайлз садится прямо. Хмурится. Глядит куда-то сквозь. Вскакивает. Остановить ее не пытаются, впрочем, она никуда и не убегает, смотрит на Дерека – уже прямо, а после выдает зло и как-то устало: – Если ты просто хочешь меня трахнуть, то так и скажи. Если у тебя свербит эта верность стае и желание сберечь слабого члена стаи, просто скажи. Если ты, гребанный ты идиот, наблюдаешь за моими пальцами, губами, то тебе нужно понять, черт возьми, какого хрена ты смотришь на меня. На меня, понимаешь? На никого! У меня нет ничего. Ни шикарных волос, ни обалденной красоты от природы, да я в мальчишечьих шмотках хожу! И что во мне может быть привлекательного?! – Ноги, – выдает Дерек, на эти самые ноги глядя. Стайлз столбенеет, смотрит на Дерека, невнятно жестикулирует, а после выдает: – Не, это выше моего понимания. Я пойду, о’кей? Вы тут промойте своему Альфе мозг на тему «что он хочет от Стайлз Стилински и как скоро он скажет, что ему это все нахрен не нужно?», хорошо? А я пойду с Корой кофе попью. И да, Скотт, я это тебе припомню. И Мейсон – никаких уроков для друидов. Пошли вы все! И уходит. На этот раз дверью она хлопает еще громче и звучней – до дребезжания стекол. Стая с осуждением смотрит на Дерека. Тот упорно смотрит в пол. Тарахтение сотни раз починенного и все равно умирающе вопящего уезжающего джипа слышат все. И именно он приводит Альфу в чувство. Он смотрит на Питера, звякает цепями и напоминает: – Вы обещали развязать. И не вмешиваться. Он зол. Ярость поднимается в нем и обжигает любого, на кого падает взгляд Дерека. Только у Питера, кажется, давно выработался иммунитет. – Ключ подходит ко всем замкам, – сообщает он, поднимаясь, вытаскивает из кармана ключ, бросает его на кресло и сообщает: – Развязывайся сам. Я больше вмешиваться не буду. – Что? – смотрит на него Дерек, а в глазах его сверкают алые искры. – Чтоб ты знал, Стайлз была влюблена в тебя, – усмехается Питер. – И она в огонь и в воду – за тобой. Вы могли быть вместе. Вести за собой стаю вместе. А ты окатывал ее презрением. Я говорил тебе. Все говорили тебе! Только ты не желал слушать. А сейчас… Она перегорела. А ты зажегся и срываешься на ней за это. Знаешь, я даже не знаю, Талия была умна. Ее муж – тоже. В кого ты уродился? И уходит. Стая тянется за ним. Дерек остается сидеть на железном стуле. Его стая ушла. И никто и слова не сказал. Просто Стайлз тоже была в стае. Она была их друидом. Их сердцем. Их душой. И нельзя просто так поменять сердце. Нельзя сменить душу. А вожака всегда можно сместить. И Дерек сидит на своем железном стуле и смеется – над собой, конечно. Конечно, только над собой. Так уж получалось, что именно он регулярно изгаживал собственную жизнь. Кого винить, если ты знаешь, что главный твой враг – в твоем собственном отражении?.. Стайлз находит Дерека через три часа. Она осторожно открывает дверь, просачивается в холл, делает осторожный шаг… спотыкается о собственные ноги. И замирает, ожидая, что сейчас все сбегутся сюда. Да, обычно тут кто-то да обретается. Не сегодня. – Я здесь один, – тихо говорит Дерек, разглядывая ее из темноты. Стилински поворачивается в его сторону, орет, отшатывается, хватаясь за сердце, стукается затылком о дверь, шипит, вскакивает и сообщает: – Каждый раз пугаюсь этим твоим красным глазам из темноты. – Это после того, как тебя гоблины похищали, – усмехается Дерек, разглядывая ее – несуразную, несобранную, настоящую, а цепи едва слышно звенят. – Тебя не расковали? – удивляется Стайлз. – Я справлюсь, – сквозь зубы цедит Дерек. Его настроение стремительно опускается. – Сломаю стул… – Ты даже сдвинуть его не сможешь, – хмыкает Стайлз. – Он же специально для вашей братии ковался. Она подходит – не цокая каблуками, как Лидия, не стеля шаг, как Эллисон, без звериной грации оборотней. Просто подходит, чуть шаркая подошвами кед по ламинату. Касается веревок, цепей, взвешивает амбарный замок и уточняет: – Мне сгонять за инструментами к джипу или Питер оставил ключ? – На кресле, – отвечает Дерек. И молчит. И смотрит на нее. На то, как она спокойно раскрывает замки, как разматывает цепи, как возится с веревками, как осторожно касается тех мест, где голая кожа соприкасалась с веревками. Ласково. Невесомо. Даря успокоение и позволяя исцелиться. Дерек перехватывает ладони Стайлз, зажимает тонкие нервные пальцы и просит: – Не надо. – Надо, – отвечает Стайлз спокойно, а после совершенно нелогично нервно хмыкает и добавляет: – Если я, конечно, все еще твой друид. И Дерек отпускает ее руки. И вздрагивает, когда ее ладони скользят по его шее, по рукам, по ногам до колен, заставляя тело двигаться. – Ты не сказала, – тихо замечает Дерек. – Что? – откликается Стайлз, касаясь его груди со странной для нее неловкостью. – Пятое мое положительное качество, – напоминает Дерек, поднимаясь на ноги. Они стоят близко. Очень. И сердце Стайлз колотится. Она смотрит на него снизу вверх – длинные ресницы, знакомый чуть насмешливый взгляд. Губы, изогнувшиеся в недо-усмешке. Дерек осторожно поднимает руку, касается родинки на щеке, скользит к следующей и думает, что шестым пунктом шли бы именно родинки – хаотичные созвездия его личной вселенной. Седьмым были бы эти глаза – яркий взгляд, насмешливый янтарь и… У него было время подумать. У него было время, чтобы снова увидеть ее – четко разбирая ее образ, отметая то, напускное, что он лелеял, не позволяя себе задуматься, что есть в этом желании ее защитить от всего мира… что-то. – Ты. Шепот странный. Не похож на голос Стайлз – сдавленный, нервный, почти чужой. Дерек не понимает. Смотрит в ее глаза. Соединяет родинки или просто ласкает светлую, едва тронутую весенним загаром кожу. Вдыхает ее запах – восьмой пункт? тысячный? – Я тут намекаю, что неплохо бы меня поцеловать! – фыркает Стайлз, и Дерек выныривает из этого странного чувства зыбкой, нереальной романтики. – Твоя язвительность, – усмехается Хейл. – Тысячный… Или тысяча первый?.. И глаза Стайлз – удивленные, недоверчивые. А губы – мягкие, податливые. И яростные, напористые, когда до нее доходит, что ее целуют. Она вцепляется в него, вжимается, становится с ним единой… – А я думал, что его нужно спасать, – хмыкает Джексон, застывая на крыльце. – Судя по звукам, они там нехило так мирятся… – Это Стайлз, – напоминает Лидия, дергая входную дверь. – С той же вероятностью… Стой!.. Стайлз перестает душить Дерека Хейла и удивленно смотрит на банши. – Что? Уже хочется по нему покричать? – Пока – нет, – складывает руки на груди Мартин, – но с твоей упорностью – до этого недалеко. Отошла от Альфы на пять шагов. Стилински ворчит, поднимается с Дерека, подходит к Лидии, хмурится, когда та хватает ее за руку и, как маленькую, выводит из дома. – На свидание пригласишь дня через три, – советует Джексон. – Вы же не думаете!.. – возмущенно начинает Дерек. – Ты бы видел себя сейчас, – скалится Уиттмор. – Нет, Альфа, ты вляпался, конкретно так вляпался прямиком в Стайлз. И лучше пригласи ее на свидание. С вашей удачей, оно обернется чем-то эпичным, и вы точно останетесь вместе. …Через три дня, закидывая восторженно попискивающую Стайлз на плечо и утаскивая ее подальше от дракона, Дерек поминает Джексона злым неласковым словом… А. Да. Свидание выходит крайне эпичным.