Treason doth never prosper: what's the reason? For if it prosper, none dare call it treason Sir John Harington
Мятеж не может кончиться удачей, - В противном случае его зовут иначе. (пер. с англ. С.Я.Маршака)
Супруги и их визитер вошли в кабинет Ильчиэллы. Королева присела за свой стол, кивнула графу Роану на кресло возле стола. Умари расположился в кресле напротив. – Извини, Ильчи, – замялся Роан, – очень конфиденциальная у нас с тобою должна быть беседа… Умари холодно взглянул на него, потом – вопросительно – на Ильчиэллу. – Нет, – сказала королева, – извини, но я не могу без него говорить с тобой. – Я очень рискую, – тихонько возразил граф. Умари поднялся. – Нет, нет, – сказала Ильчиэлла, – что бы ты ни хотел сказать, ты можешь спокойно говорить при нём. Так даже лучше. В руках Умари – наша безопасность. Консорт сел на место и снова поглядел на графа холодно и спокойно. – Я имею честь управлять Департаментом охраны, – пояснил он гостю. – Дело в том, – сказал Роан, почему-то шёпотом, глядя преимущественно на королеву, – что… Ильчи, я искренне боюсь… – Чего боишься? – удивлённо спросила королева. За двенадцать лет особенности поведения троюродного брата, конечно, отчасти позабылись, но королева не припоминала ни одного случая, чтобы Роан признался в своём страхе. – Моя жена, – проговорил Роан, – Кастуся, и королева Генна просят тебя, Ильчи, о помощи… – О какой помощи? – также тихо, в тон ему проговорила Ильчиэлла. – Ты знаешь о том, что мы собираемся напасть на Люберию? – Да. – Так вот, они просят, чтобы ты поддержала Аэленда в этой войне, – ещё тише промолвил граф. – Поддержала вашего врага?! – тут от удивления Ильчиэлла заговорила в полный голос. Она взглянула на Умари, на лице которого тоже было непонимание. – Да, – тихо кивнул Роан. – Именно так. Они ждут, что ты выступишь на стороне Люберии. Прошу тебя, Ильчи, говори тише… Я боюсь, хотя и понимаю, что не может быть ушей в твоём кабинете... При этих словах он бросил взгляд на Умари: – Верю, что Его Высочество позаботился об этом. – Можно без титулов, – холодно сказал супруг Ильчиэллы. – Меня зовут Умари. Для вас, во всяком случае... Ильчиэлла бросила на мужа неопределенный взгляд и обратилась к брату: – Роан, как же ты решился прибыть сюда с подобной миссией? – Я прибыл с другой миссией, – с горечью ответил граф. – Меня послал король. Мне велено звать тебя на коронацию и убедить подружиться со Славией… Но моя жена и её мать – королева Генна – узнав, что я еду к тебе, сказали, что ты, Ильчи, – их единственная надежда на справедливость… – На что же рассчитывает Генна в случае победы Люберии? – спросила Ильчиэлла, подумав. – Доверие славийского народа к Силлону будет подорвано, и Генна сможет отвоевать свой престол, – отозвался Роан. – Она считает приход Силлона к власти несправедливым… – Это была последняя воля Флаолина, если мне не изменяет память, – возразил Умари. – Да, но в Славии разброд: часть дворянства поддерживает Генну. Многие боятся близости герцога Ч* к трону… – Это они правильно боятся, – заметил Умари хладнокровно. – Поэтому вы и решились на измену? Роан гордо выпрямился. – Я верен своей королеве! – проговорил он. – Не хотел вас задеть, – произнёс Умари также хладнокровно. – Но то, что вы сейчас совершаете, называется государственной изменой и, полагаю, также сурово карается в Славии, как и в нашем государстве. Я далек от мысли осуждать вас, и, уверяю, что с нашей стороны не будет предпринято никаких шагов для того, чтобы выдать вас вашему королю. Роан помолчал и вздохнул. – Если бы нам удалось предотвратить коронацию, – проговорил он после паузы, – войны с Люберией могло бы не быть… Но нам нужна твоя помощь, Ильчи. Своих сил нам не хватит. Треть дворянства нас поддержит, ещё примерно треть – на стороне короля и герцога Ч*. Оставшиеся будут с теми, кто сильнее. Дай нам войска! Или выступи на стороне Аэленда во время войны. Генна будет благодарна тебе за любую помощь… Вот с чем я приехал к тебе, сестра, – граф снова вздохнул. Супруги переглянулись. – Роан, – сказала королева, – нам с Умари нужно обсудить услышанное наедине… …– Он что, не понимает, что в королевском кабинете его подслушать не могут? – спросил консорт, проводив графа хмурым взглядом. – Его страх объясним, – возразила королева. – Он – свойственник короля, его посол – втайне ведет переговоры от имени врагов короля. Представь, что его ждёт, если Силлону станет известно, чем занимается в Вэтландии его поверенный… – Твой кузен должен был знать, на что идёт, – отозвался Умари, пожав плечами. – Сидел бы дома и не совался в политические игры, если уж так трусит… Тут в двери кабинета постучали. Вбежал Фарли, в крайнем оживлении и с перевязанным пальцем. – Вы видали этого сурка?! Павилина держит у себя сурка! Никогда не встречал такой опасной твари! Это чудовище укусило меня за палец! Оба супруга расхохотались. – Фарли, ты ничуть не изменился, – сквозь смех проговорила королева. – Расскажи, как у тебя дела? Как твое обучение? Фарли тут же забыл про палец: – Ваше Величество, ну почему же в нашей стране нет ни одного органа?! Как Вэтландия может существовать без органов?! Это же не жизнь, это прозябание! Орган – это лучшее изобретение человечества! О чем вы только думаете, господа? – В данный момент мы думаем о просьбе Роана, – отозвалась Ильчиэлла. – Фарли, тебе известно о цели его визита? – Ах, да, – спохватился молочный брат королевы, – вот о чем я хотел вам поведать…***
…Фарли вышел в мартовский теплый вечер из консерватории, ещё под впечатлением от собственной игры. В его ушах звучал торжественный плеск волн, шум ветра в соснах, плач раненой львицы… – всё, что мог выразить голосом его любимый инструмент. Он чувствовал слияние себя с органом; он казался себе органом: пальцы его были клавишами, стопы – педалями, сердце – блестящими, стройными трубами…Чудные звуки, рождаемые им самим, пели у него внутри, и дурманящие вечерние запахи, ласточки, реющие на фоне большой луны, лёгкий ветерок, обдувающий лицо, дополняли это блаженное чувство… Он был зван в этот вечер в гости к другу, графу Роану, младшая свояченица которого была влюблена в нашего музыканта. У ворот замка Роана он был встречен дворецким и препровождён в домашнюю гостиную. Отужинав, и рассказав сестрам-принцессам о сданном экзамене, Фарли, приглашённый Роаном побеседовать, прошёл в его кабинет. Их ожидал ликер на столике, две чашки с дымящимся кофе и доска для игры в рэкст. Фарли развалился на своём любимом диванчике, а Роан присел в кресло и взял рюмку с ликёром. – Скажи мне, дружище, – обратился он к Фарли, – ты хорошо знаешь Энель? Молочный брат королевы Вэтландии удивился вопросу. – В каком смысле? – ухмыльнулся он. Роан нахмурился. – Я тебя не понял… – Скажи мне, Роан, ты – солидный человек, отец семейства и примерный муж – с какой целью интересуешься, насколько хорошо я знаю Энель? – полюбопытствовал Фарли. – Я надеюсь, ты не хочешь сказать, что ты и Энель… – проговорил Роан также сурово. – Я?! С невестой вашего короля? Опомнись, дружище!.. – Фарли усмехнулся и взял чашку с кофе. – Мы вчера танцевали с ней на балу у короля… – задумчиво сказал Роан. – Ты знаешь, она – прелестная женщина… – Знаю, – кивнул Фарли с явным сарказмом. – При вэтландском дворе в этом никто не сомневается… – Ты что-то скрываешь? – спросил Роан, повернувшись к Фарли и глядя на него в упор. Фарли посерьёзнел: – Почему ты спрашиваешь, наконец? Танцевали, ну, и что же дальше?.. – Фарли, ты мне друг, и я должен рассказать тебе о том, что меня тревожит, – Роан поставил рюмку с ликёром на столик и подвинул своё кресло поближе к дивану. – Ты знаешь о том, что нас ждёт война с Люберией? Фарли кивнул. – Король отправляет меня к Ильчиэлле. Я должен договориться с ней о том, чтобы Вэтландия в войну не вмешивалась. Как вэтландца, как родственника королевы, как друга её детства… – Ну?.. – Кастуся просит меня… – Роан приблизился к Фарли и тихо заговорил ему прямо в ухо. Лицо у Фарли изменилось. Он сделал огромный глоток кофе и подавился. Он посмотрел в глаза приятеля с вопросом. – Я готов пойти на это, – сказал Роан вслух, сев глубже в кресло. Фарли задумался. – Опасно, опасно, очень опасно, – тихо проговорил он. – Но ты молодчина, Роан, если сделаешь это. – Почему ты так думаешь? – Потому, – сказал Фарли, – что знаю герцога и Энель. И если судьба Славии тебе небезразлична, я одобряю такой шаг. Да. Но почему в начале нашего разговора ты спросил меня об Энель? – Я раньше совсем не знал её и привык думать о ней плохо – до вчерашнего вечера… Генна и Кастуся ненавидят её, но я не понимаю – за что? Неужели только из-за того, что Силлон предпочёл её Астанде? Между нами – на его месте я сделал бы тоже самое… Нет, я понимаю – герцог, он опасен. Его нельзя допускать до власти, но причём тут Энель?.. – Слушай, – сказал Фарли, – ты знаешь, что такое герцог Ч*. Теперь представь его, но только женщиной. Она – её брат в юбке. – Совсем не похоже, – заметил Роан. – Ты спросил меня. Я тебе ответил. Я знаю, что не похоже. Но если ты доверяешь мне, то поверь на слово. Роан, с сомнением, покачал головой. – Ты когда собираешься в Вэтландию? – спросил Фарли, видя, что друг не хочет продолжать. – Через три дня, а что? – Я поеду с тобой, – решил Фарли. – Я хочу видеть свою молочную сестру, и у меня каникулы. А тебе, приятель, я очень советую: не слушай Энель, не связывайся ни с ней, ни с её братом… Ничего из этого не выйдет хорошего! – Я рад, что ты со мной поедешь, – проговорил Роан и подвинул поближе доску для рэкста. – Партию?.. …– Полагаю, что Энель присмотрела себе очередную жертву, – закончил Фарли. – Рад, что мы уехали, но не уверен, что за эти три дня – после нашего разговора – он больше с нею не виделся… – А если виделся? – спросила Ильчиэлла. – Тогда, возможно, он что-то скрывает или недоговаривает. – Я выясню это, – сказал Умари. – Однако, Ильчи, если верить в его искренность, что нам делать с его заявлениями? – Необходимо понять, чем всё это может быть полезно, или, наоборот, опасно для Вэтландии, – отозвалась королева. – Я думаю завтра собрать в малой переговорной Совет, и выслушать мнения придворных…***
…Роан, в задумчивости, бродил по зимнему саду, время от времени останавливаясь у розовых кустов и сбивая пальцем иней с их листьев. Неожиданные заморозки в Вэтландии губили нежные растения. В Славии в это время уже зацветали яблони… Дверь в зимний сад распахнулась – вышел Умари, в плаще с меховым воротом. Он прикрыл за собой дверь. – Граф Роан, мне нужно поговорить с вами, – сказал он. – Хочу прояснить кое-что для себя. Роан взглянул на него, тщательно пряча своё неудовольствие. Он предпочёл бы общаться с родной по крови и когда-то любимой Ильчи, а не с её холодным и суровым супругом. Но деваться было некуда. – Мне приходилось встречаться с герцогом Ч* и его сестрой, – продолжал Умари. – Я знаю, что имея с ними дело, легко поддаться их влиянию и перестать быть собой; особенно это касается сестры. Я должен задать вам вопрос, и прошу вас не считать этот вопрос оскорбительным. В каких отношениях вы с Энель? – Почему вы спрашиваете? – вздрогнув, поинтересовался Роан. – Мне показалось, я только что объяснил, почему спрашиваю. Вы не услышали меня? – Умари смотрел на него в упор и говорил жёстко. – Умари, ну если я представляю интересы врагов короля, если я – как вы сами выразились – совершаю государственную измену, – почему вы спрашиваете, в каких я отношениях с невестой короля?.. – Почему вы не отвечаете на мой вопрос? – В чём вы подозреваете меня? – Роан устал от тяжёлого взгляда собеседника. – Теперь вы отвечаете вопросом на вопрос, – заметил Умари. – Вы убеждёны, что вправе допрашивать меня, сударь? – Убеждён, что если вы не ответите на мой вопрос, вашу миссию в Вэтландии можно будет считать законченной, – отрезал Умари. – Я бы хотел говорить со своей сестрой, – сказал Роан. – Что-то заставляет вас думать, что я действую вопреки интересам вашей сестры?! – спросил Умари, и граф почувствовал, что его визави подошёл к пределу своего терпения, избытком которого консорт, очевидно, не отличался. – Хорошо, – сказал Роан. – В конце концов, теперь я в ваших руках. Отвечаю. У меня с Энель никаких отношений нет. – А вот теперь вы врёте, – ровным голосом сказал Умари. – И мне бы очень хотелось знать, зачем вы это делаете… – Послушайте, перестаньте! – воскликнул Роан взбешённо. – Хорошо, – неожиданно спокойно согласился Умари. – Перестану. И скажу вам сам: вы неравнодушны к этой женщине. Я должен понять, на чьей вы стороне. Я не могу допустить провокации. Если вы искренни в своём желании помочь Генне, – мы продолжим переговоры, но если вы хотите втянуть нас в игру, правила которой нам неизвестны, – мы вынуждены будем попрощаться с вами. Роан как будто бы успокоился, выслушав речь своего оппонента. Он помолчал, оторвал веточку от розового куста и, пристально разглядывая её, ответил: – Ну что же, судите сами. Моя жена ждёт ребёнка. Мы с Кастусей надеемся, что это мальчик. Если у власти будет Генна – мой сын наследует трон. Если ребенок наш родится после коронации Силлона, путь к престолу ему будет закрыт: наследуют дети Силлона. – Вот оно что, – задумчиво сказал Умари. – Звучит убедительно… Не держите зла, – добавил он, сменив тон. – Я должен был выяснить это, прежде чем вынести на обсуждение Совета ваши предложения. – Совет?! – с ужасом спросил Роан. – Разумеется. Королева не может принять решения, не узнав мнения ближайших придворных. Не волнуйтесь – Совет надёжен. Цель вашего визита в Вэтландию сохранится в строжайшей тайне. Он кивнул и оставил Роана одного в зимнем саду, предоставив того своим размышлениям.***
«Что она в нём нашла? – думал Роан. – Право же, единственная дочь короля Ильдара, повелительница такой мощной державы, как Вэтландия, могла бы выбрать в мужья уж если не особу королевской крови, то уж точно кого-нибудь получше этого… кто он… бывший дознаватель, что ли?.. Дознаватель и есть… Что можно было разглядеть в нём привлекательного? – внешность заурядная: он недурён и неплохо сложен, но видным его не назовёшь; манеры сухи и холодны… Одет так просто, словно не супруг монархини, а какой-нибудь канцелярист; если бы камзол его не был сшит из благородной ткани, да ещё эта перевязь для шпаги не смотрелась так дорого, – я принял бы его за третьего помощника пятого министра... Умён, бесспорно, но этого недостаточно, чтобы завоевать сердце королевы!.. …И как этот, без роду и племени, господин смеет меня допрашивать?! И что ему за дело до моих отношений с… – Роан сердито оторвал от розового куста ещё одну веточку и нервно раскрошил. – И откуда он знает?.. Фарли рассказал ему? Тоже мне, друг. Зря я доверился Фарли… Да в том-то всё и дело, что нету у меня с нею никаких отношений!!..» Перед глазами его возник нежный овал лица, точёный носик, мягкая линия подбородка и живые, тёмные глаза. Руки его ощутили воздушную ткань платья и хрупкость талии… «Эх, куда же вас занесло, граф Роан?!.. Забыть, не думать, забыть. Невеста короля, сестра герцога Ч*… – злейших врагов моей жены и тёщи!..»***
Вечером Роана ждал торжественный ужин и бал в его честь. Родители его давно умерли, а старенькая тетушка была не в силах добраться до Лавэнны из родового замка Роана, где она проживала, но прибыли из разных мест прежние товарищи графа по детским играм и юношеским развлечениям, дальние и очень дальние родственники… – огромный обеденный зал был полон, и настроение царило самое радужное. За столом Роан имел удовольствие услышать море приветствий, ответить на кучу вопросов и вспомнить счастливые времена беззаботной юности, проведённые при вэтландском дворе. Утренняя конфиденциальная беседа и неприятный разговор с консортом отошли на задний план; королева с супругом, – во всяком случае, королева, – разделяла общее веселье, а сидевший рядом с графом Фарли, по части шуток и острот, превзошёл самого себя. В соседнем зале заиграл знаменитый королевский оркестр; гости весело поднялись из-за столов и потянулись на звуки музыки. Бал, как следовало по традиции, открывал танец королевы с супругом, и, хотя танцевать Ильчиэлле уже было тяжеловато, а Умари никогда особенно не любил, нарушить традицию было невозможно. Церемониймейстер объявил первый танец, Её Величество положила руку на плечо Его Высочеству, и бал был открыт. Стоявшие кругом придворные следили глазами за танцующей парой. Консорт держался строго и прямо, и, хотя движения его были немного скованы, супруга Ильчиэллы делала грациозным нежность, с которой он вёл партнершу. Лицо консорта было внимательным и серьезным, а глаза его смотрели в глаза королевы, будто он ловил её мысленные токи и, так же мысленно, им отвечал. Смотрелись они красиво. Роан даже немного позавидовал гармоничности этой пары, поэтому отвёл глаза и решил пошептаться с Фарли. …– Вот ты мне объясни, Фарли, что она в нём нашла? – А ты что, ревнуешь? – спросил Фарли, шутливо подёргав графа за рукав его камзола. – Я? Ревную? С чего бы вдруг?.. Я просто хочу понять, что королевы могут находить в таких мужчинах, как Умари. – Да нет, он славный, – сказал Фарли. – Возможно, резковат, но только по первости. «Да уж, славный», – у Роана мурашки по коже пробежали, когда он вспомнил взгляд Умари во время разговора в зимнем саду. – Ну хорошо, допустим – влюбилась. Ну и спала бы с ним, зачем же было делать его консортом? Догадываюсь, чего это ей стоило… – Её тогда не отговаривал только ленивый, но она никого не слушала. – Но тебе, например, – ты её с детства знаешь, – как она это объяснила? – Она сказала: либо выйдет за него замуж, либо отречется от престола, потому что прятаться по углам им обоим надоело. – По углам прятаться? Слово-то какое! Ну, а всё-таки, как же ему удалось её добиться? – А он её не добивался. – Как – не добивался? – Даже не мечтал. Он тихо-мирно служил в своём Департаменте и страдал молча, пока не случилась одна история... Герцог Ч* и твоя любимая Энель сыграли с Умари злую шутку, и королева решила, что он – шпион герцога. Он тогда и признался в любви, – просто от безвыходности, но Ильчиэлла ему не поверила. А потом вдруг поверила, и… – Ах-ах, как романтично. Расскажи поподробнее, что они сделали – герцог и Энель – чтобы выдать его за шпиона, – с большим интересом попросил Роан, встрепенувшийся при упоминании о герцогине. – Спроси об этом у него самого, ладно? – усмехнулся Фарли. – Я тебе и так рассказал слишком много…