Игра без правил

Малая переговорная представляла собой огромный зал с овальным, инкрустированным темным мрамором столом посередине. В простенках между окнами стояли исполненные в готическом стиле статуи, изображавшие Мудрость, Совершенство и Справедливость: три одинаковые женские фигуры, различающиеся лишь направлениями взглядов: у «Мудрости» глаза смотрели вверх, у «Совершенства» были опущены, а «Справедливость» глядела прямо перед собой. «Малой» переговорная называлась потому, что за столом было только шесть мест. Королева с супругом вошли в зал, собравшиеся на Совет придворные встали. Их было трое: генерал Ланс; старый советник господин Астор, начинавший службу ещё при деде Ильчиэллы; и министр иностранных дел, господин Мэлиот. Королева сделала жест, разрешающий присутствующим сесть, и прошла на своё место. Умари, встав за своим креслом, заговорил: – Господа, сегодняшнее совещание строго конфиденциально. Обсуждать услышанное здесь, с кем бы то ни было, и даже друг с другом за стенами этого кабинета, недопустимо. Мы должны принять решение по следующему вопросу: в Славии, через три недели, состоится коронация герцога Силлона. После того, как король вступит в законные права, он намерен объявить Люберии войну. Королева Генна и часть знатных особ Славии против прихода Силлона к власти. Они просят нас выступить в поддержку Люберии в этой войне или оказать им военную помощь в организации государственного переворота… Он остановил свою речь и внимательно обвёл глазами слушающих. Генерал Ланс, главнокомандующий войсками и министр обороны, нахмурил свои густые брови и сидел с недоверчивым выражением лица. Господин Астор внимательно смотрел на Умари и, поймав его взгляд, вопросительно приподнял бровь. Лицо министра иностранных дел было непроницаемо. – Итак, – сказал консорт, – у нас есть выбор. Мы можем не вмешиваться в баталию, подписав со Славией мирное соглашение. Мы можем вступить в эту войну на стороне Люберии. И, наконец, чтобы не допустить этой войны, мы можем оказать Генне тайную поддержку в организации государственного переворота. Я прошу каждого подумать и высказать своё мнение. – Вам слово, генерал, – произнесла Ильчиэлла после глубокой паузы. – Война, – коротко сказал генерал Ланс. Видя вопросы во взглядах он пояснил: – Я всегда был сторонником военных действий в отношении Славии, вы знаете об этом, Ваше Величество. Если мы не вмешаемся, герцог Ч* разобьёт Аэленда, захватит власть в Люберии и первый нарушит мирное соглашение с нами! Его цель – завладеть всем островом Хаатро! – Спасибо, генерал, я поняла. Ваше мнение, господин Астор? – Мир, – сказал старый придворный. – К чему кровопролитие? Пусть Аэленд рассчитывает на свои силы… У него должно достать их, чтобы сопротивляться Славии и герцогу Ч*. Я согласен с древними: справедлива лишь та война, которая… – Откуда у него силы? – перебил Астора генерал Ланс. – Мне известна численность люберийского войска и их возможности! Они… – Генерал, мы выслушаем все мнения, а потом их обсудим, – остановила его Ильчиэлла. – Справедлива лишь та война, которая необходима, – договорил Астор, с досадой взглянув на генерала. – Аэленд сам должен понимать, что войска союзников для него не менее опасны, чем армия противника. Я бы отказался от нашей помощи на его месте… – Пока он на своём месте, он просит помощи, а не отказывается от неё, – снова сердито заговорил Ланс, но, под взглядом Ильчиэллы, недовольно замолчал. – А нам война не нужна, – продолжил Астор. – Это лишние расходы, лишние жертвы. Таково моё мнение. – Спасибо, господин Астор. Говорите, Мэлиот. – Когда послы наши вернулись из Славии, куда ездили отдать последний долг королю Флаолину, – заговорил министр иностранных дел, – они рассказали о настроениях славийской знати. Часть её безусловно привержена герцогу Ч* и поддерживает Силлона, другие изо всех сил желают, чтобы Силлон не пришёл к власти, потому что боятся герцога Ч*. Шансы у Генны есть. Я согласен с генералом, что цель герцога – завладеть островом, и мирный договор он нарушит, не дрогнув. Чтобы кровопролитие было минимальным, мы можем договориться с Генной и тайно поддержать переворот. Я за третий вариант. – Говорите, генерал, – разрешила Ильчиэлла, видя, что Ланс снова рвется в бой. – Поддержать государственный переворот в чужой стране, – горячо заговорил генерал, энергичными жестами руки разрезая воздух, – влезть в чужие дела, – это недостойно Вэтландии, Ваше Величество, это гнусно, это низко, это позорно… – Не надо громких слов, – холодно перебил Мэлиот. – Мы говорим о том, что действительно выгодно для нас, и мы не собираемся афишировать наши планы: всё будет сделано тайно, тихо, история нас не осудит. Славийскому народу всё равно, кто им правит, лишь бы был порядок. Тихо добиться отречения Силлона от власти в пользу Генны… – Тихо?! – закричал генерал так громко, что Ильчиэлла машинально поднесла к ушам ладони. – Тихо?! Не выйдет, дорогой Мэлиот, не выйдет тихо, не на того напали! Я знаю Силлона – добровольно он не уступит свой трон никому и никогда!! – Я тоже знаю Силлона, – заметил Мэлиот. – Разве я сказал «добровольно»? Всегда найдется способ вынудить правителя отречься, нужно только хорошенько подумать об этом… – Я не знаю Силлона, – неожиданно произнёс Умари, всё это время стоявший возле своего места и молча слушавший спорящих, – но я знаю, что Флаолин подтвердил его право наследования, и что он – законный король. Мы не боимся Силлона, мы лишь хотим предотвратить нападение его будущего шурина, герцога Ч*, на Люберию, потому что, в перспективе, это опасно для нас. Господа, я прошу продолжать обсуждение именно в этом ключе… В зале на несколько минут повисла тишина. Ильчиэлла благодарно посмотрела на супруга. – Силлон и герцог Ч* – один сатана, их водой не разольешь, – пробурчал генерал Ланс. Ильчиэлла вопросительно взглянула Мэлиота: – Не разольешь, господин Мэлиот? Тот глубоко задумался. Потом взглянул на Умари: – Его Высочество хочет сказать, что Силлон не стал бы воевать с Люберией, не будь рядом с ним герцога Ч*? – Его Высочество, – сказал консорт, прищурившись, – хочет спросить об этом у вас, господин министр. Ответьте нам на два вопроса: на свой вопрос и на вопрос Её Величества. Снова повисла тишина. Генерал хмурился, Астор смотрел на Умари, а тот – пристально – на Мэлиота. Королева ожидала. – Мне кажется, – заговорил, наконец, министр иностранных дел, взвешивая каждое слово, – что новый король не должен начинать своё правление с захватнических войн, и, даже учитывая бойцовский нрав Силлона, он не стал бы этого делать, если бы ему непрестанно не нашептывал об этом герцог Ч*. Это – в ответ на второй вопрос, господин Умари. Что же касается отношений Силлона и герцога Ч*, – я подозреваю, что герцог овладел умом будущего короля, а сестра герцога – его сердцем, и он в их власти, даже не отдавая себе отчёта, до какой степени. Он не глуп и, уж точно, не слабоволен, – но герцог умеет найти подход и к таким людям… Консорт усмехнулся, вспомнив о своём, пятилетней давности, визите в замок герцога. – Таким образом, наша задача сама собой сводится к устранению влияния на Силлона герцога Ч*? – подытожил он. – Да это же смешно, – снова не выдержал Ланс. – О чём вы говорите? Кто поедет в Славию, чтобы рассорить там Силлона с герцогом и его невестой? Как вы себе это представляете?! – Всему своё время, генерал, и сейчас ваши вопросы неуместны, – заметил господин Астор. – Умари говорит дело. Кто поедет – частности, нам же нужно рассмотреть вопрос в общем: возможно ли, нужно ли, стоит ли… При дворе Умари называли то «Ваше Высочество», как было положено по протоколу, то – «господин Умари», – близкие королеве люди так обращались к нему в тесном кругу своих. Один лишь пожилой Астор иногда позволял себе называть консорта просто по имени. Умари воспринимал это спокойно: он знал, что Астор нянчил Ильчиэллу девочкой и был её крёстным. Прочие завидовали такой свободе старого советника, но повторить подобную фамильярность никто не решался. Кроме Астора только Блэйк, по старой памяти, и Фарли, по старой дружбе, называли по имени супруга королевы. – Ланс прав, – неожиданно сказал Мэлиот. – Я со своей стороны считаю, что проще помочь Генне прийти к власти, чем рассорить нового короля с герцогом Ч*. Тут замешана страсть Силлона к Энель, а мне известно, что страсть эта сильна. Что мы против страсти?.. – Силлон не глуп, и аргументы герцога за войну с Люберией должны быть вескими, чтобы Силлон на это пошёл, – заметил Астор. – Господин Мэлиот, чем привлекает Силлона Люберия? – Конечно, горы: золотые рудники, угольные копи, – восток Люберии интересен Силлону более всего, – ответил министр иностранных дел. – Король намерен подчинить страну своей власти, присоединить к Славии и сделать герцога своим наместником, таковы их планы. – Почему Силлон так уверен в победе? – спросил Умари. – Генерал, вопрос к вам. – Я думаю, не одна крепость в Люберии сдастся Силлону без боя. У герцога остались сторонники в Люберии, и они не дремлют! – Я бы, на месте Аэленда, укреплял Валион, – заметил Астор. – Он укрепляет Валион, – сказала Ильчиэлла. – Но затяжной осады Валиону всё равно не выдержать… Ему понадобится наша поддержка с западной стороны. – Господа, – сказал Астор, – я прошу вас учитывать то обстоятельство, что исход ни одной войны не может быть просчитан заранее. Я подчеркиваю – ни одной. И кучка храбрых воинов может разбить целую армию, если те одержимы любовью или идеей, а эти распущенны или не знают о том, что им противостоит лишь кучка воинов… А Аэленд уже сдается без боя, если просит нашей помощи. Глупо, просто глупо поддерживать такого слабого противника без намерения завладеть его территорией… – Вы снова читали перед сном Макиавелли, дорогой Астор, – с улыбкой сказала Ильчиэлла. – Напомню: пять лет назад мы подписали с Аэлендом мирное соглашение. После расторжения моей помолвки с Лоуленвилем… Причинять зло Люберии мы не будем. Все помолчали. – Война, война и ещё раз война, – повторил генерал. – Война на стороне Люберии. – Мир, – вздохнув, сказал Астор. – Мир и невмешательство. Мэлиот только развел руками и улыбнулся: – Я остаюсь при своём мнении. Поддержка королевы Генны. Ильчиэлла задумчиво оглядела Совет. – Спасибо, господа, – проговорила она. – Я узнала ваши мнения, и приму решение, обдумав всё услышанное. Ещё раз напоминаю о строжайшей конфиденциальности сегодняшней встречи. Все свободны. – Что ты скажешь? – спросила Ильчиэлла супруга, когда участники Совета покинули зал. Умари улыбнулся: – Три предложения и три мнения, – редкостное единодушие… Но генерал прав. Признаться, не имею никакого желания вмешиваться во внутренние дела Славии, даже будь Кастуся трижды беременна. Думаю, что надо помочь Аэленду, если он попросит нас об этом. А чем это обернётся для Славии – покажет время. Возможно, Силлон одумается. – Ну что же, Роана с этим и отпустим, – сказала Ильчиэлла.