Дракон, да не тот

Подниматься на вершину было легче, чем я ожидал, потому что, как оказалось, я недооценил степень своей адаптации к условиям высокогорья, и иной раз мог сделать даже шагов десять, прежде чем остановиться отдыхать. Арнгейр, правда, качал головой и грустно утверждал, что всё очень плохо, и что лично он поднимается на вершину Глотки Мира вообще без остановок. Но с другой стороны выше Высокого Хротгара висели плотные облака, и нам приходилось идти в густом тумане с видимостью метров двадцать, не больше. Кроме этого ветер здесь был ещё сильнее, чем на высоте монастыря, и при некоторых его порывах я всерьёз начинал опасаться, что он просто снесёт меня вниз. Правда, из хорошего ещё было то, что здесь была дорога – занесённая снегом, местами обледенелая и крутая – но всё же была, и нам не приходилось карабкаться без альпинистского снаряжения по скалам. Как я и опасался, на вершину мы поднялись, только когда начало темнеть. Облако закончилось, и я увидел, что до вершины – плоской, но окаймлённой острыми скалами – уже рукой подать, и в это время я почувствовал… Почувствовал присутствие чего-то могущественного, величественного, чего-то такого, от чего захватывало дух. Мне даже пришлось остановиться, потому что мне показалось, что я задыхаюсь от переизбытка воздуха. Мы с Арнгейром поднялись на вершину. Я ожидал увидеть какой-нибудь домишко, в котором живёт учитель-отшельник Седобородых, но никаких построек здесь не было, а на одной из скал сидел светло-серый дракон… Я даже не испугался. Аура этого места была такой мощной, что ощущение величественности и могущественности забило меня под завязку, и мои эмоции просто уже не были способны к восприятию других чувств. Не спуская глаз с дракона, я подошёл ближе. У меня не возникло даже мыслей, что этот дракон может меня убить, или что он убил учителя Седобородых и сейчас поджидает следующую жертву. И почему-то я не усомнился, что он меня ждёт. Он был не таким, как вайтранский и айварстедский драконы – с хелгенским я сравнивать его не мог, потому что находился тогда в таком состоянии, что мало что запоминал. В отличие от тех двоих этот был… живым. Те двое, даже когда ещё не стали трупами, были лишь бледными тенями этого дракона, в них словно бы не было жизни, как нет её в поломанной и выброшенной кукле. И когда он неторопливо повернул голову и посмотрел на меня, я увидел его глаза – внимательные, умные, и любопытные. - Фёдор, - произнёс дракон, наклонив ко мне голову, а я от его голоса едва не рухнул на землю, - дрем йол лок… Здравствуй… - Здравствуй… те, - запнувшись, ответил я, силясь понять, что не так в нашем разговоре. И только спустя несколько секунд меня пробрало – дракон заговорил со мной по-русски! - Как? – вскричал я. – Откуда ты… вы знаете русский? Здесь были русские? Он придвинул ко мне голову, и я увидел в его глазах весёлые искорки. - Дова… Драконы – это не просто раса. Это – старшая раса, ей много ведомо. Дова не нужно учить язык, чтобы уметь говорить на нём. Дова читает из тебя твой язык. - И ты можешь говорить на любом языке? - На языке любой младшей расы. Лишь язык предвечных Ану и Падомая дове не подвластен. - А ты… вы… ты можешь вернуть меня в мой мир? «А мне это надо?..» - Не дова привёл тебя в этот мир, мун. Не знает дова, как именно и где именно пролёг твой путь из-за Нирна, кросис. - Тогда можешь сказать, как я попал сюда? - Язык, не зови возле Трона, - на местном языке произнёс Паартурнакс. - Лишь Лорхану ведомо, Кто придёт из-за Нирна. Точка одна предначертана – Копьё Славное, Что Горло Мундуса перекрывает. Слышал же я уже это, слышал… В библиотеке Высокого Хротгара читал. Но и что? «Язык» – это тот, кто знает драконий язык. «Трон»… Вряд ли здесь имеется в виду кресло ярла… Трон… Чёрт, Толфдир же что-то говорил… Я несколько минут усиленно пытался вспомнить, а потом меня резко осенило: Осенняя сторожевая башня, дохлый дракон – и вырезанное из камня гигантское сидение с какими-то письменами. Вот то сооружение он и называл Троном. Троном Дракона. И что получается? Нельзя произносить Слова около Тронов Драконов, иначе кто-то придёт из-за Нирна, то есть, видимо, из другого мира? - Именно так, мун, - подтвердил Паартурнакс. – Ты пришёл в Нирн, когда возле Трона на Склоне Древних прозвучали Слова… - Ульфрик! – выдохнул я. – Ульфрик Штормовка! Больше некому! - Да… Ульфрик… Тот, кто должен был стать Седобородым, но не выдержал Пути… Дова слышит каждое Слово, произнесённое внизу. За мгновение до того, как ты вошёл в Нирн, Ульфрик Кричал LokVahKoor… «Чистое небо». Значит, хотел развеять метель. Но бой проходил в условиях снега и ветра, а значит, с произношением или интонацией не справился. Если бы справился – погода была бы ясной. - Да, не справился… Итак, один ответ есть. Я теперь знаю, кто виноват в том, что я попал в этот мир. Ульфрик Штормовка, чтоб ему неладно было. - Мне казалось, - вспомнил я, - что я слышал, как он Кричал. Хотя я мог перепутать… - Ты не перепутал. Когда начался бой, Ульфрик призывал HunKaalZoor. Защитника из Совнгарда. Нда… Самый опасный Крик из всех существующих, потому что напрямую прокладывает проход между Нирном и Совнгардом. Его даже Седобородые без долгой подготовительной медитации не решались произносить. - И опять ошибся в произношении, и защитник не пришёл? – констатировал я. - Здесь Ульфрик не ошибся, и защитник пришёл. - Я, что ли? – опешил я, но потом с облегчением сообразил: - Нет, он звал Защитника уже после того, как я здесь появился. - Думай, Фёдор. У тебя это хорошо получается. Ага, особенно на высоте шести тысяч метров и с отмерзающими пальцами на руках и ногах. - Но его в засаде тогда никто не спас от плена. - Он был спасён от казни. - И что?.. Что?! – до меня дошло. – От казни?! Но от казни его спас… Алдуин! Ох ты ж!.. - Да, - в голосе Паартурнакса послышалась грусть. – Алдуин всегда отличался буйным нравом. Он выполнил то, ради чего его призвали, но не посчитался с ценой. - Но ведь звали не его! - HunKaalZoor призывает любого защитника из Совнгарда. Любого, мун. Ты никогда не думал, почему Седобородые медитируют, перед тем как произнести этот Крик? Потому что по зову придёт тот, кто ближе зовущему по настрою. Ульфрик был в пылу битвы и жажде разрушения – и пришёл тот, кто ему соответствовал. Алдуин. Докричался что называется… - Кричать возле Трона, - помолчав, заговорил Паартурнакс, - может только довакин, ибо довакин никогда не сможет нечаянно вызвать кого-то из-за Нирна. И неверно произносить Слова можно только довакину. Его ошибка не перетрёт ткань бытия. - А это не одно и то же? Прийти из-за Нирна и перетереть ткань бытия? - Нет, мун, о нет. Зря Арнгейр не хотел учить тебя книгам… Прийти из-за Нирна – это прийти из другого мира. Перетереть ткань бытия – это освободить силы природы. Э-э-э… - Землетрясения, лавины, наводнения, грозы, - пояснил он, – это перетереть ткань бытия. - Ты хочешь сказать, - я попытался собрать в кучку плывущий от гипоксии мозг, - что… Если Кричать возле Трона, то можно вызвать кого-то из другого мира, а если Кричать с ошибками в любом месте – это вызвать природные катаклизмы? - Верно. - Тогда получается, что когда я учусь произносить Слова, то я создаю условия, при которых люди из других миров могут попасть в этот? - Копьё Славное и Горло Мундуса… Ты уже понимаешь, как нужно разгадывать загадки. Ты сам можешь разгадать эту загадку. Ну хорошо, попробуем рассуждать. «Горло Мундуса». Мундус – это мир здесь, значит, «Горло мира»… Как?! Горло мира?.. Глотка Мира! И Копьё… Я идиот!.. «Копьё» на нордском – GEIR, «славный» - HROD! «Славное копьё» - HRODGEIR. Хротгар! - Значит, - выдал я результат, - только в Высоком Хротгаре можно произносить Слова с ошибками, и они не вызовут природных бедствий? - Верно, мун, - он чуть улыбнулся. - И тогда в Рог Юргена тоже можно дуть только в Высоком Хротгаре? Потому что он тоже вызывает природные катаклизмы, если про него говорится… - Язык, будь осторожен С Ветра Призывом, - продекламировал Паартурнакс. - В Гласе неверную Ноту возьмёшь – Лишь Лорхану ведомо, Где перетрётся ткань бытия… Ты умён, мун, - он качнул головой. – Только каша у тебя в голове. Рог Юргена не покидал своего фолук… убежища со времён Тайбера Септима. И Рог Юргена не перетирает ткань бытия. - Но как… Ведь Ветра Призыв – это Рог Юргена? - Нет, мун, о нет… Рог Юргена призывает дова. Истинного дова. Но Рог поёт только в устах владеющего ту’умом, то есть довакина. «Язык» - это тот, кто выучил Слова и Крики, а «владеющий ту’умом» - это довакин. Слова вплетены в ветер, и зовущий призывает Слова… Я поднапряг размякший мозг: - Хочешь сказать, что «Ветра призыв» - это не Рог Юргена, а Слова и Крики? - Теперь верно, мун… Фёдор, если у тебя закончились вопросы… пока… Позволь мне спросить тебя… Дова, - в глазах Паартурнакса заблестели весёлые искорки. – Что такое дова? - Дракон что такое? – не понял я. – Ну, существа, как ты. Два крыла, две лапы, голова, хвост. Летают и плюются огнём. Ну, если аргонианина увеличить в размерах и приделать ему крылья, то получится дракон. Он хохотал долго. Меня его хохот сбил с ног, отнёс назад на несколько метров и впечатал в скалу, а сверху ещё обрушил сугроб из слежалого снега. Арнгейр стоял чуть в сторонке и, судя по его реакции, знал, с чем имеет дело, потому как, стоило Паартурнаксу проявить первые признаки веселья, бросился на землю и накрыл голову руками. Где-то ниже по склону сошли лавины, а гору пару раз хорошо тряхнуло. - Учитель, - укоризненно произнёс Арнгейр. - Аргонианин… С крыльями… Ха-ха-ха… Я по-пластунски переполз за скалу в паре метров от себя и попытался окопаться. К сожалению, снег был спрессован до состояния камня, а из орудий труда у меня были только руки, поэтому от затеи пришлось отказаться. - Фёдор, - наконец взял себя в руки Паартурнакс, - дова давно так не смеялся… Ха-ха… Нет, если аргонианину приделать крылья, он не станет дова… Гы… Дова – старшая раса. В любом мире есть дова. В Нирне дова выглядит вот так, - он поднял голову и расправил крылья, показывая, как именно выглядит дракон, затем снова сложил крылья и наклонил голову ко мне. – В твоём мире, мун, он выглядит по-другому, и в тебе его кровь. - Ты хочешь сказать, что я довакин? – я почувствовал досаду. - Почему ты так решил? - Потому что я вижу в тебе душу драконорождённого, - ответил он и улыбнулся, обнажив клыки. - А может, я не подхожу для спасения этого мира, потому что я родился в другом? - Спасать мир? - Паартурнакс посмотрел на меня сначала одним глазом, затем другим. – Хм… Лайн… мир нуждается в спасении? Я пожал плечами: - Мне так все твердят. Алдуин спалил и разрушил Хелген, Мирмулнир уничтожил башню под Вайтраном. Ещё один дракон умер недалеко от Айварстеда. Все говорят, что вернулся Алдуин и хочет пожрать мир, и появление драконов – это первый шаг к этому. - Мирмулнир, - пробормотал дракон. – Мирмулнир… Мир-Мул-Нир! – последнее имя он выкрикнул в небо. Меня окатила ударная волна и уронила на землю. В небе над нами образовался словно бы циклон, такой, какими они видны из космоса, и из него вылетел дракон и плавно спланировал на вершину Глотки Мира. Сел на одну из скал, сложил крылья и изящно наклонил голову в приветствии. Это был не вайтранский дракон. Очень похож, но не он. Движения этого дракона были изящнее, чем у того, и сам он имел гораздо более насыщенный рыжий окрас. И – самое главное – он был живым. Как Паартурнакс. А там, возле Западной сторожевой башни, дракон был никакой. - Мун, - Паартурнакс наклонил ко мне голову, - этот дракон был около Вайтрана? - Нет. Тот был похож, - я помолчал и добавил: - Этот дракон живой, а те были… просто оболочки. - Оболочки… - глаза Паартурнакса потемнели. – Оболочки… Только истинный довакин может чуять дова, может видеть жизнь дова… Ты видишь жизнь дова… Фёдор, - он прямо посмотрел на меня, - Алдуин сжёг Хелген, но кроме него в Нирн со времён Мартина Септима не приходил ни один дракон… - А ты? – не понял я. – А он? – я показал на Мирмулнира. - Фёдор, вершина Глотка Мира не принадлежит Нирну. Ниже Высокого Хротгара – Нирн, выше Высокого Хротгара – это не Нирн. - Но я же сам видел там, внизу, двоих драконов. Кто тогда они были? - Дова далёк от людских дел, но дова точно знает: кроме Алдуина в Нирн драконы не приходили. - Значит, - я оглянулся на Мирмулнира, сидящего на скале и с вежливым интересом, написанным на морде, прислушивавшегося к нашему разговору, - тот дракон, что убили около Вайтрана, не был Мирмулниром? - Тот дракон, которого убили около Вайтрана, - подтвердил Паартурнакс, - не был Мирмулниром. Он не был дова. - Но кем тогда, если не драконом?! - Мун, дова не знает людских дел. Дова слышит Слова и видит дела, вызванные Словами. Дова видит дова и дела, которые творят дова. Но людских дел дова не знает. - Значит, - я не мог поверить своему счастью, - мне не нужно спасать мир? - Лайн, - он внимательно посмотрел на меня, - мир не нужно спасать от драконов. Возможно, его нужно спасать от чего-то другого. - Но что может вызвать появление драконов, которые на самом деле не драконы? В его глазах заплясали весёлые чёртики: - Ищи ответ внизу, мун… - Хорошо. Но… Если те драконы, которые умерли внизу, не были драконами, то как я смог поглотить их души? - Тень… Тень того, что было бы, если бы это был настоящий дракон. Только душу дова нельзя поглотить… Люди называют это поглотить душу, но это не так. Это только слова… - Но… - Мирмулнир… - пророкотал Паартурнакс. – Сразись с Мирмулниром, Фёдор, убей его – и пойми, что значит поглотить душу. - Что?! – вскричал я. – Паартурнакс, и ты туда же?! Идите вы все со своими драконами знаете куда?! - Сразись с Мирмулниром, мун, - серьёзно повторил Паартурнакс. Ага, с драконом, который имеет высоту трёхэтажного дома. На высоте шести тысяч метров, где даже разговор в состоянии покоя вызывает одышку, а каждое движение – так и вовсе желание лечь и больше не вставать. Кроме того я безоружен – меч остался в монастыре, Лидия – там же, а идти на это гору костей, мышц и чешуи с кинжалом и дохленьким огненным шариком… - Сразись с Мирмулниром, довакин… Я кисло посмотрел на Мирмулнира. Тот ответил мне взглядом, полным сомнения, затем снялся со скалы и, шумно хлопая крыльями, завис надо мной. Я сделал несколько шагов назад, освобождая ему место, и он аккуратно приземлился передо мной. Наклонил ко мне голову, скептически посмотрел на меня, затем расправил крылья и встряхнулся. Когда он остановился, я с изумлением увидел, что он стал меньше размерами раза в два. Он снова смерил меня взглядом, встряхнулся снова, потом ещё раз, и в результате через несколько минут передо мной стоял дракончик, всего на голову выше меня. Он снова оценил мои габариты, видимо, решил, что хватит, и вопросительно посмотрел на меня, словно бы спрашивая, можно ли начинать. - Нет, - придя в себя от потрясения, заявил я. – Я не хочу убивать. Он мне ничего не сделал. Мирмулнир боднул меня головой, и я свалился на землю. Попытался пнуть его ногой, даже попал, но от резкого силового движения пульс резко участился, в глазах потемнело, а из носа пошла кровь – шесть тысяч над уровнем моря всё-таки. Чтобы прийти в себя, мне понадобилось, наверно, несколько минут. Когда я наконец смог подняться на ноги, а перед глазами перестали мельтешить мушки, я обнаружил, что Мирмулнир теперь ростом мне по пояс и явно показывает, что намерен продолжать «бой». Я постоял, не горя желанием начинать первым, он тоже постоял, потом опять боднул меня. Я отмахнулся, не сдвинувшись с места. Он зашёл справа, примерился и впился зубами мне в правую руку, а лапами упёрся в ноги, в результате чего я потерял равновесие, упал на него, услышал хруст, и дракончик подо мной перестал шевелиться. Когда я сел на колени, я обнаружил, что при падении шея Мирмулнира наткнулась на острый камень, а когда я свалился сверху, я своим весом переломал ему её. Меня охватила злость на всех, из-за кого это ненужное убийство произошло, я уже хотел было встать и уйти отсюда, чтоб никого из них больше не видеть, но в это время мёртвый дракончик начал искрить и наливаться светом. Через несколько мгновений его охватило сияние, Мирмулнир растворился в нём, а сияние окутало меня. В голове вдруг прояснилось, по телу разлились тепло и бодрость и дышать стало легче. Потом сияние погасло. - Сейчас, - услышал я голос Паартурнакса, - произошло то, что люди называют поглотить живую душу дова, довакин. Ты почувствовал это? - Да, - я, шатаясь, поднялся на ноги. – Паартурнакс, зачем нужно было это убийство? Мирмулнир мне ничего не сделал, я не хотел его убивать! Он улыбнулся: - Довакин, - пророкотал он, - позови Мирмулнира. - Мирмулнир, - сказал я. – И что? - Позови. Вспомни того, кого ты победил в честном бою, и позови. Я представил себе дракончика и, чувствуя себя совершенно глупо, позвал: - Мирмулнир… По телу прошла волна тепла, и я захлебнулся им на последнем слоге имени и закашлялся. На второй попытке я отвлёкся на свои ощущения, и мой язык запутался во всех этих «эр» и «эл» его имени… В общем, раз на десятый я, сосредоточившись, смог чётко произнести его имя, почувствовал, как меня накрыла волна тепла, и увидел перед собой рыжего Мирмулнира ростом мне по пояс. Он насмешливо посмотрел на меня, начал встряхиваться и через минуту вырос до своих прежних размеров. - Понимаешь, довакин? – спросил меня Паартурнакс. - Нет, - честно признался я. Паартурнакс наклонил ко мне голову. - Тело дова можно убить, если дова этого захочет. Но дова убить нельзя. - Душу дракона убить нельзя? – подумав, уточнил я. - Сил, - задумался Паартурнакс. – Душа… Пусть будет душа, если ты не можешь понимать по-другому. Дова – это принцип… Понимаешь? - Нет. - Что ж, значит, ещё не время, - флегматично согласился Паартурнакс. - Тогда для чего нужно поглощать душу?.. Ну, или что там происходит, что мы называем этим словосочетанием? - Чтобы раскрыть в себе дова. - Э-э-э, - опешил я. – Ты хочешь сказать, что если я буду поглощать души драконов, я превращусь в дракона?! - Если ты имеешь в виду, что ты получишь тело, как у дракона… Аргонианин с крыльями, гы-гы-гы… Нет, ты не покроешься чешуёй, у тебя не вырастут хвост и крылья. Твое тело останется телом человека. Но ты раскроешь в себе дова. - И… Что будет? - Ты станешь дова. - Что это значит, стать дова? - Стать дова – это стать дова, довакин. - Ясно, - констатировал я тот факт, что мне ни черта не ясно. Паартурнакс посмотрел на меня сначала одним глазом, затем другим: - Возвращайся, Фёдор, в Высокий Хротгар. Это место, Глотка Мира… Здесь плохо смертным долго находиться. И… Арнгейр, - он повернул голову к старцу, смиренно стоявшему в сторонке, и сказал уже на местном наречии: - Отпусти Фьодора вниз. Не готов ещё ученик. - Как скажешь, Учитель, - поклонился ему Арнгейр. Когда мы с Арнгейром уже начали спускаться по тропе, Паартурнакс сказал: - Фёдор, если у тебя будет желание, приходи сюда. Поговорим. - Хорошо, - обернувшись, серьёзно пообещал я. – Я вернусь… …В ту ночь, впервые за всё время моего пребывания в Высоком Хротгаре, мне было тепло.