Предатели Конохи

Орочимару окинул детей заинтересованным взглядом. Изящно изогнув тонкую бровь, он многозначительно цокнул языком. Ниндзя двигался вокруг Какаши медленно и плавно, руки непроизвольно извивались, словно змеи. Этот человек и сам по виду напоминал змею: мерзкий, скользкий, опасный. Ехидная улыбка не сползала с лица. Хатаке лишь внимательно смотрел за ним, не пропуская ни одного движения шиноби. — Дорого детишки стоят, Какаши, — протянул враг, вмиг оказавшись позади девочки. Он медленно потирал ее щеку костяшками пальцев. Хьюга втянула в себя как можно больше воздуха, боясь пошевелиться. Сенсей осматривал незваного гостя на предмет протектора, но никак не мог его увидеть. — Булл, готовься убегать. Я буду задерживать его столько, сколько потребуется, — красный глаз сверкнул в лучах солнца, опаливая шиноби гневным взглядом. — Прекрасный шаринган Обито Учихи, м? — ниндзя потеребил волосы мальчишки, ухмыляясь. Наруто пробубнил что-то оскорбительно-боязливое. Он трясся от каждого прикосновения, но на словах хотел казаться храбрым парнем. Хатаке медленно завел руку за спину, придумывая план отступления. Копирующий понимал, что, скорее всего, погибнет в этой схватке. Перед ним стоял один из великой Троицы — сильнейший джонин мира шиноби. Шансы на выживание, а тем более на победу, были крайне малы. — А что с детьми, Какаши? Если ты погибнешь от моей руки… — враг отошел от детей, подходя к оппоненту. Его желтые глаза любопытно всматривались в шаринган, — что тогда? — Вы хотите забрать их? Санин остановился, будто обдумывая слова собеседника, но Какаши знал, что именно сейчас из-под земли выпрыгнут две белоснежные тонкие змеи, которые попытаются схватить его за ноги. Едва ли Копирующий попался бы на такую уловку. Катана ловко перерезала чешуйчатых пополам. Звук тысячи птиц разрезал повисшую тишину. Булл уже отпрыгнул назад, Хатаке молниеносно устремился вперед, желая пронзить уже надоевшего оппонента. Хлесткий удар руки перенаправил кисть сенсея в землю. Орочимару склонился над ниндзя, шипя и треща языком, словно кобра. Десятки мелких змей переплетали руку Какаши, кусая и раздирая плоть, высвобождая кровь. — Техника огня - огненный феникс, — другой рукой Копирующий сложил печать и, пользуясь тем, что санин крепко закреплен к нему, выдул огненную птицу, сжигая кожу соперника. — А ты неплох, так быстро сориентировался, — он появился поодаль от Какаши, выплывая живой массой из-под земли и собираясь в человека, — даже смог задеть меня, — он показал пальцем на мелкий ожог на левой скуле. Хищно сверкнув клыками, Орочимару осмотрелся, но собаки с детьми уже не было. Хатаке судорожно продумывал план, обрабатывая каждый возможный поворот событий в своей голове. С таким противником надо готовиться к чему угодно. Местность не позволяет атаковать на расстоянии, придется принимать ближний бой. Ни сенсей, ни санин не были мастерами в тайдзюцу — это было хорошо. Соперники имели общие слабости, а значит не могли ими воспользоваться. Еще секунда — и враг буквально подлетел к Какаши, превращая руку в фиолетовую крупную змею. Из огромных клыков обильно сочился прозрачный яд. Одно попадание — смерть. Копирующий воткнул катану в глотку чешуйчатой по ручку, другой рукой вызвав чидори. Еще одна попытка. Санин отбросил свою руку, будто бы эта была лишняя деталь, и распался на сотни холодных животных. — Техника воды - великий водный водопад, — земля извергла тонны воды, за считанные секунды погрузив траву в жидкость. Дно окутала тьма, змеи исчезли под толщей воды, сдавленные силой и чакрой. Хатаке использовал последнее чидори, чтобы вызвать электрические разряды по водной глади, и та вскипела, жадно шипя и булькая. — Что ж, — сенсей вздрогнул от ехидного голоса возле уха, — не зря тебя прозвали гением. Но Итачи обгонит тебя, да и до меня еще далеко. Взмах катаны в пустоту позади. Скрылся. «Это начинает порядком надоедать, я теряю терпение». — Спокойно, Какаши, — появился прямо перед носом. Тело покрылось белой коркой и, засохнув, развалилось. «Это клон», — пронеслось в голове у Копирующего, и он понимал, где настоящий. — Остановись, собака, — Орочимару с веселой улыбкой перегородил путь животному, выставив руку вперед. Булл решил сохранять спокойствие. Шансы скрыться таяли с каждой секундой. Количество санина увеличивалось с каждой секундой, охватывая детей в тугое кольцо. Вокруг крутились ехидные лица клонов, которые так и кричали о скорой победе. Хината зажмурилась от нахлынувшего чувства страха и, выудив из поясной сумки кунай, кинула его во врага. Лезвие застряло в дереве позади соперника, пролетев совсем рядом, но не задев его. Орочимару такая выходка показалась непростительной. Мгновенно оказавшись позади детей, он сбросил девочку с собаки, мертвой хваткой ухватившись за её черные волосы. Пес громко зарычал, оскалив зубы, но не посмел ничего предпринять. — Отпусти ее, мерзкий болван, — Узумаки спрыгнул с пса, прожигая взглядом санина. — Пора научить вас хорошим манерам, — прошипел ниндзя, проводя языком по тонкой длинной игле, выуженной из бездны его глотки. Мягкая кожа Хьюги поддавалась острому, как бритва, лезвию, на лице появлялись кровавые полосы. Из глаз брызнули слезы; девочка из последних сил сдерживалась, чтобы не закричать. Страх сковал тело, соленая жидкость ухудшала видимость к нулю, горький привкус металла заполнял рот. Шиноби, казалось, получал необычайное удовольствие от происходящего. Он внимательно смотрел на каждую гримасу девочки, на дрожащие руки, которые хотели дать отпор, но боялись. — Я сказал, отпусти её! — мальчишка тем временем взял разбег, чтобы врезать наглецу с ноги, но появившаяся из-под земли змея отбросила его назад. Неожиданная боль в спине, нараставшая все сильнее с каждой секундой, заставила Орочимару отбросить девочку подальше от себя. Рот санина неестественно раскрылся, вдыхая как можно больше кислорода, клоны лопнули как надувные шары. Тело врага, словно тряпичная кукла, полетело далеко вперед, пробивая деревья на своем пути. Какаши устало смотрел вдаль, пытаясь определить, откуда может появиться его оппонент на этот раз, но все было относительно тихо, только редкие всхлипывания Хинаты нарушали молчание. Наруто валялся у дерева в мирной отключке, пока Булл пытался растормошить его. Шаринган выискивал в тени деревьев, шелесте листвы. Сейчас сенсей был сосредоточен как никогда. Оглянув детей, он остановил взгляд на девочке и замер. У неё были неестественно белые глаза; выпирающие вены сливались в одну пухлую и пульсирующую нить, ведущую к ним. Хьюга быстро и неровно дышала, пытаясь успокоиться. Встретившись взглядом с ниндзя, она отпрыгнула назад. — Какаши-сенсей, я вижу вас насквозь… — она хотела разрыдаться еще сильнее, но что-то не давало ей сделать это. Картина с иглой проносилась в голове все ярче, напоминая о недавней боли. На самом деле, это были лишь царапины, но моральная боль от такого меньше не становилась. — Успокойся, — доверительно начал Копирующий, чувствуя, что сейчас сам упадет от бессилия, — закрой глаза и постарайся не концентрироваться ни на чем. Расслабься. Где-то вдалеке промелькнул силуэт мужчины. Длинные черные волосы развевались на ветру, желтые глаза спокойно смотрели на группу людей. Обведя ожог на щеке языком, Орочимару сделал рывок, чтобы облокотиться на дерево. — К слову, я тоже нукенин Конохи. Жаль, что страна Огня теряет самых сильных, — он усмехнулся, — теперь я знаю, что ты сможешь о них позаботиться. До тех пор, пока детишки не понадобятся мне. Пока, Какаши-кун. Еще увидимся. Враг растворился в воздухе, словно его и не было вовсе. Хатаке упал на колени, закрыв глаза. Боялся ли он за себя, когда принял схватку с великим ниндзя? Нет. Боялся за детей? Да. Особенно когда и они, и Орочимару, исчезли с поля зрения. «Я чуть с ума не сошел, пока искал их» — он улыбнулся собственным мыслям. Хината с ужасом рассматривала свои ладони, видя искрящие потоки чакры. Толстые и тонкие голубые нити вились в её теле, словно корни дерева. Перед собой она видела грозные скалы и землю из камня, но на деле там стояли лишь тонкие редкие деревья и бескрайнее поле травы. Хатаке что-то кричал, уже оклемавшийся Узумаки прыгал перед её лицом в попытке привлечь внимание. Хьюга перевела взгляд на мальчика и вздрогнула. В отличие от нее и сенсея, в теле Наруто были и желтые нити, постепенно срастающиеся с голубым клубком чакры. Глаза неожиданно заболели, голова стала пудовой. Девочка почувствовала укол вины и упала в обморок, погружаясь в глубокий сон. — Эй! Отбой команды! Очнись! — мальчишка из последних сил кричал в никуда. Вены на лице Хинаты разгладились, а легкая складка меж бровей пропала. — Все хорошо, Наруто, — нукенин потрепал ученика по голове. Прошел как минимум час перед тем, как команда снова могла продолжить свой путь. «Я довел себя до предела. Снова». Подняв до сих пор спящую девочку на руки, Какаши подтолкнул мальчишку, заставляя его двигаться дальше. Как ни странно, первый час пути прошел в тишине и спокойствии. Узумаки никуда не убегал, ничего не говорил, лишь изредка дергался то влево, то вправо, едва заслышав странный шум, но всегда это оказывался либо ветер, либо пробегавшая мимо зверюшка. Поначалу Хатаке расслаблялся и был благодарен непоседе за тишину, но, когда прошел второй час, для Какаши все стало каким-то не таким. Он, повторяя за учеником, начал посматривать во все стороны. Пытался отвлечь себя другими мыслями, но физически давившая тишина не давала собраться. — Наруто… — Я знаю, Какаши-сенсей, я подвел, — пробубнил парень, глядя куда-то вправо. Его голубые глаза ненадолго застывали на каком-то предмете, чтобы потом переключиться на следующий. Не было в них ни огонька, ни былого мальчишечьего запала. — Хината постаралась защитить меня, а я ничего не смог. — Мы даже не начинали тренировок, не будь так строг к себе. Даже я не смог с ним справиться. Кажется, последняя фраза положительно повлияла на Узумаки. Его лицо сразу приняло довольное выражение. Наруто будто распустил павлиний хвост и теперь готов был покрасоваться. — Вот-вот! Но в следующий раз победа будет за мной, вы еще увидите! Даже помогать мне не надо будет! — Да что ты? — Копирующий усмехнулся, радуясь такой перемене настроения мальчишки. — А вы что, не верите в меня? Я стану самым известным ниндзя! — Ладно-ладно, — Хатаке посмотрел на заливающееся розовым небо, — только для этого надо много тренироваться. — Тренировки-шменировки! Главное — путь ниндзя, а он у меня очень прост - никогда не сдавайся, — на последних словах мальчик поднял палец к небу, чтобы выглядеть убедительнее. — Посмотрим, когда дойдем до Страны Камня. Там у границы есть закрытый со всех сторон горами город. Куда ни посмотри — скала. — А как мы тогда туда залезем, если он стоит среди гор? — Узумаки скептично посмотрел на сенсея, который явно забыл самый главный момент этого плана. И, судя по лицу Великого и Легендарного, он правда забыл. — Мы… пойдем по дороге жизни! — задорно, в стиле самого мальчика, ответил он и побежал вперед, глупо смеясь. Вопрос и правда застал его врасплох, но разве можно показать это несносному сорванцу? Потом будет до скончания жизни вспоминать свою победу в споре. Для такого было еще совсем рано. Наруто выдохся совсем нескоро, и Какаши отметил небывалую выносливость в его возрасте. До границы было рукой подать, но яркая ночь сломала все планы. Охрана Страны Камня славилась своей непомерной жестокостью, так что пролезать туда под видом лазутчика казалось самоубийственным. Сделав углубление в земле, Хатаке отправил гневного мальчишку спать, подавая ему плащ АНБУ. Уложив Хинату в искусственной пещерке, сам он лег в длинную траву, которая с лихвой закрывала его от назойливых разбойников и второсортных ниндзя. Но провалиться в сон под ужасное урчание живота Наруто было невозможно. Он постоянно перекатывался туда-сюда, шурша плащом. В последний раз они ели утром, так что сенсей и сам мечтал о еде, но вокруг была лишь зеленая горькая трава высотой в полметра. С другой стороны, Какаши считал это отличной проверкой способностей. Выдержит, не заревет, не попросится обратно в деревню — значит выстоял, смог. Впереди их ждет нелегкий путь, и голод является меньшей из зол. «Все ли я сделал правильно, Минато-сенсей? Я-то сам еще зелен», — плохие мысли лезли в голову и укоренялись в сознании. Ниндзя хотелось бросить все и уйти в закат. Стать отшельником, как другой санин или, может, вступить в преступную группировку и колесить по миру, требуя власти и денег. Но все это казалось совсем неправильным и аморальным. Что-то в сознании говорило, что он не украл детей, а спас их, не подверг опасности, а закалил в боях. Оправдания? Возможно. Но думать по-другому значит сомневаться, а на это не было ни сил, ни времени.