Равноценный обмен

— Почему ты не хочешь возвращаться домой? — спросил Детлафф, сидя в тени дерева на берегу реки и наблюдая за тем, как юноша, зайдя по колено в воду, старательно умывается и в который раз прополаскивает рот. — Тебе угрожает опасность? — Нет, — ответил Линар, шагая к берегу и не глядя в глаза вампира, — отец... хочет меня женить. — А невеста, наверное, горбатая, кривая и со скверным характером? — в голосе Детлаффа ясно слышалась ирония, но глаза оставались серьёзными и по-прежнему холодными. — Нет, — покачал головой юноша, садясь на траву боком к собеседнику. Повернуться спиной не позволяло воспитание, а смотреть в глаза было сложно и... страшно. Говорится же в легендах, что вампир может одним взглядом заставить человека сделать что угодно: — Мариэла красива и добродетельна, но... — Но? У тебя есть другая? — Нет, — в третий раз повторил Линар, а потом всё же повернулся и посмотрел в серые, почти прозрачные глаза своего спасителя, — я не люблю её. Как я могу поклясться в вечной верности той, которую не желаю всем сердцем?.. Ответом ему стал хриплый смех вампира, оборвавшийся так же резко, как жизни тех разбойников. — Не вижу ничего смешного, — буркнул юноша, — не знаю, как у вас, а для нас, людей, любовь — не пустой звук! — Разве? — приподнял бровь Детлафф, внимательнее всматриваясь в юного графа. — Сколько тебе лет, твоё сиятельство? — Линар, меня зовут Линар. Без титула, если можно. И я давно не мальчишка, мне уже восемнадцать! — Всего-то? — усмехнулся углом губ вампир. — Даже для вашего мотылькового века это немного. Ещё вчера ты сосал грудь матери, а сегодня стал специалистом в области любви? — Я этого не говорил! — юноша вскочил на ноги. — Просто... я не смогу солгать, стоя у алтаря, и не хочу притворяться всю жизнь, играть, словно в театре. Только актёры после спектакля снимают костюмы и маски, а мне пришлось бы постоянно... врать. Я не хочу так. Не могу. Не буду. — Ты уже познал женщину, Линар? — вопрос был прямым до неприличия, но не ответить тому, кто только что спас твою шкуру, было нельзя, и юноша пробормотал, опуская голову и чувствуя, как заливает щёки краска: — Нет, но какое это... — Прямое. Всё может оказаться совсем не так плохо, как ты думаешь. Ночь на супружеском ложе сделает возможным то, что кажется нереальным сейчас, — спокойно и глухо пояснил Детлафф. И удивился, услышав: — Не сделает. Прежде, чем слить тела, нужно соединить сердца и души, только тогда это будет настоящая любовь, а то, о чём вы говорите, просто похоть. То же самое я могу получить в любом борделе от первой попавшейся шлюхи, — щёки юноши по-прежнему пылали, а тёмно-карие глаза светились яростной решимостью и... уверенностью в своей правоте. — А я не хочу так! — Хм, — задумчиво протянул вампир, — забавно. Ты судишь о том, чего пока не знаешь. Это так... по-человечески. В конце концов, даже если полюбить жену ты не сможешь, что помешает тебе найти любовь в другом месте? — Клятва, — не отводя глаз, сказал Линар, — во время обряда я дам слово хранить верность Мариэле. — И что? Люди дают клятвы для того, чтобы их нарушать. — Не все! — горячо возразил юноша. — Вы плохо знаете людей, Детлафф! — Возможно, — не стал спорить вампир, — ваш вид никогда не казался мне интересным или привлекательным. Ваше единственное достоинство — кровь, да и то сомнительное. — Сомнительное? Но вы же питаетесь ею! И без неё... — Глупость. Такая же, как россказни об осиновых кольях, серебре и чесноке, которых мы, якобы, не выносим. Ваша кровь значит для нас то же самое, что для вас — вино. Без этого легко обходиться десятками, а то и сотнями лет, — спокойно пояснил Детлафф, — но мы отклонились от темы. Сейчас речь идёт о тебе. Любовь любовью, но неужели ты готов отказаться от титула и богатства из-за того, что тебе не нравится будущая жена? Равноценен ли обмен? — Да! И не смейтесь, пожалуйста, — Линар шагнул к вампиру. — Вы правы, наша жизнь действительно слишком коротка для того, чтобы тратить её на ложь. — Твоя могла закончиться сегодня, — напомнил Детлафф. — И кроме того, что ты умеешь делать? Чем собираешься зарабатывать на жизнь? — Я... — начал юноша и осёкся, потому что только сейчас в полной мере осознал, что на самом деле не умеет ничего. И если перед Линаром де Вареном двери лучших домов распахивались, словно по волшебству, то перед Линаром без-роду-племени, и, что ещё хуже, без гроша в кармане, поскольку деньги скоро закончатся, они вряд ли откроются. — Я умею придумывать и рассказывать сказки, — сказал он совсем тихо, но вампир прекрасно расслышал и тут же безжалостно оборвал крылья мечтам и планам Линара: — Это умение, в лучшем случае, даст тебе миску похлёбки, кусок чёрного хлеба и место для ночлега на сеновале или в людской. Ты готов к такой жизни? Только правду, граф де Варен, — титул был произнесён громко и чётко, а светло-серые глаза напоминали сталь. — Я не вернусь домой, — не сразу ответил юноша. — Не знаю, смогу ли довольствоваться чёрным хлебом и сеновалом, но врать всю жизнь не стану. Обмен равноценен. Услышав это, Детлафф смерил юношу долгим, тяжёлым, изучающим взглядом. Смотрел, не говоря ни слова, и чувствовал в словах искренность. Линар не лгал, он действительно думал именно так. Сейчас. Как надолго хватит его решимости? Как скоро пожалеет он о совершённом и пожелает вернуться домой? Сумеет ли сохранить чистоту, которой дышит каждое слово? Сломается? Прогнётся? Выстоит? — Ты забыл ещё кое о чём, — произнёс вампир, — отец будет тебя искать, совсем скоро твои портреты будут висеть на каждом перекрёстке, и рано или поздно тебя отыщут, вернут домой и тогда... — Я скажу «нет», стоя у алтаря, — обречённо обронил Линар, — будет несусветный скандал, но иначе я не смогу. Мариэла ещё может быть счастлива с другим, но со мной — никогда. — Никогда? — вскинул бровь Детлафф. — В устах восемнадцатилетнего это звучит неубедительно. — Всё равно, — мотнул головой Линар. — Я благодарен вам за то, что спасли меня, и никогда этого не забуду. Я не знаю, что случится со мной завтра, может, мне снова встретятся разбойники и просто убьют, но... это мой выбор, господин Детлафф ван дер Эретайн. — Просто Детлафф, — вампир скупо улыбнулся, не разжимая губ. — И можно на «ты». Так будет проще. — Согласен, — теперь улыбнулся и Линар, впервые за этот безумный день, — но нам пора... прощаться. До ближайшего города путь неблизкий и мне бы хотелось до темноты добраться до таверны. — И то верно, хоть для меня время суток не имеет значения, — Детлафф помолчал, раздумывая и словно на что-то решаясь, и потом продолжил: — Я направляюсь в Новиград, если хочешь, можешь присоединиться. — Буду рад. Это достаточно далеко от моего дома, надеюсь, там отец меня не найдёт, — Линар несмело улыбнулся и протянул вампиру руку. И вздрогнул, когда сильные пальцы с длинными ногтями крепко стиснули его ладонь, а тонкие губы раздвинулись в улыбке, открывая острые зубы, совершенно не похожие на человеческие. — Клянусь, что не стану обузой для... тебя. — Никогда не обещай того, в чём не уверен до конца, — уже не улыбаясь, сказал Детлафф, — слова, расходящиеся с делом — пустые звуки. — Я всегда держу слово, — буркнул юноша, поднимая свой дорожный мешок и косясь на кошель, потемневший от крови. Он колебался ещё пару мгновений, а потом решительно сжал губы, высыпал из кошеля монеты, быстро прополоскал их в реке, завязал в свой платок и сунул в карман. Вампир наблюдал за этим молча, ни говоря ни слова, и так же безмолвно повернулся и пошёл к дороге, до сих пор ощущая вкус и запах крови, пролитой и выпитой сегодня. Впрочем, о последнем он уже успел пожалеть: слишком много было в ней дешёвого алкоголя, придающего горечь и портящего удовольствие, от которого Детлафф не собирался отказываться в отличие от Региса. Регис. Друг, брат, отыскавший его после почти панического бегства из Боклера. Тогда он, словно загнанный зверь, забился в своё логово, надеясь, что раны, нанесённые ложью Сианны, вскоре затянутся. Что боль, разъедающая изнутри, словно яд, постепенно стихнет, и уйдёт бешеная злость, в первую очередь, на себя самого. Как он мог быть таким идиотом? Почему слепо и безоглядно верил человеческой женщине? Почему ни разу не пришла в голову мысль, что она лжёт? Почему ни на мгновение не усомнился в ней? Верил, что отдавая тело, Сианна точно так же отдаёт ему сердце и душу? Так же, как делал он сам? Похоже, именно в этом и состояла главная ошибка — нельзя судить других по себе, тем более, представителей другого вида, о котором ты знаешь так мало. Эта ошибка стоила несколько сотен жизней и продолжала терзать самого Детлаффа. Признавать, что тобой воспользовались, было невыносимо горько, и горечь не проходила. Его, высшего вампира, прожившего не одну сотню лет, Сианна обвела вокруг пальца, словно сопливого мальчишку, такого же, как шагающий рядом Линар. Регис тогда принёс много своей знаменитой настойки из мандрагоры, ворох новостей и сочувствие: безмолвное, искренне, настоящее. И в первый же вечер, накачав Детлаффа выпивкой под завязку, Регис буквально заставил его высказать всё, что терзало и не давало покоя. И, странное дело, это принесло небольшое облегчение, во всяком случае, ярость уже не кипятила кровь при одном упоминании Сианны. — Её больше нет, друг мой, — негромко и мягко говорил Регис, сидя у костра напротив Детлаффа, — за ложь она заплатила самую высокую из всех возможных цен. Она мертва и похоронена, а ты — жив. И сейчас самое время оставить прошлое за спиной. Забыть, вычеркнуть из памяти. — Я не могу, — прорычал тогда Детлафф, оскаливаясь, — легко давать советы, когда твоё сердце не раздирает боль, когда не хочется взять и вырвать его из груди, — мгновенно удлинившиеся когти вспороли ткань, превращая одежду в лохмотья, и оставляя на коже вампира кровоточащие полосы. — Каждую ночь я вспоминаю Тесхам Мутна, Регис, каждую проклятую ночь! — Я знаю, потому и пришёл сюда, — Регис протянул Детлаффу полный стакан, — иногда не стоит оставаться одному. В этом мы не слишком отличаемся от людей. — А жаль, — жадно глотая обжигающую гортань жидкость, процедил Детлафф, — фледерам и гаркаинам живётся на порядок проще. — Возможно, но разве хотел бы ты жить, как они? — пристальный взгляд тёмных глаз Региса не оставлял ни единой возможности отмолчаться, а лгать Детлафф просто не умел, и потому ответил, после подозрительно длинной паузы: — Нет. Но и жить так, — он обвёл жестом пещеру, в которой они сидели, — не хочу. — И не нужно, — улыбнулся Регис, снова наполняя стакан, — но об этом мы ещё поговорим. Твоя беда в том, что ты совсем не знаешь людей, брат. — И не хочу их знать. Хватит, — криво усмехнулся Детлафф, — сыт по горло человечьим враньём! Они зовут монстрами нас, а на самом деле — сами чудовища. Лживые, подлые, корыстные твари. — Не все, — спокойно возразил Регис, — вспомни Геральта. Разве он обманул тебя? — Он не человек, — парировал Детлафф, постепенно успокаиваясь, потому что воспоминания о ведьмаке не ранили совершенно, — и знает, что такое быть чужаком в этом мире. — Геральт только недавно вышел из тюрьмы, куда угодил по приказу княгини, — ровным тоном сообщил Регис, — и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы его не отправили на виселицу. — Прекрасная иллюстрация человеческой благодарности, — саркастично бросил Детлафф, — не находишь? — Он не выполнил приказа, не принёс княгине твою голову, вместо этого подставив свою. Как думаешь, почему? Вы не были друзьями или близкими знакомыми, чёрт, вы даже почти не знали друг друга, но... — У него не было шансов убить меня, — усмехнулся Детлафф, — и ты это знаешь. Выйти живым из такого боя он смог бы только в одном случае: если бы вмешался ты. И, как бы там ни было, я рад, что до этого не дошло. Против него я никогда ничего не имел, а ты... Ты мой брат и проливать твою кровь из-за лживой человеческой самки... Слишком неравноценен обмен. Она не стоит такого. — Но если это так, то почему ты до сих пор не забыл о ней? Почему сидишь здесь, карая себя одиночеством? — прямо спросил Регис. — Она тут не при чём. Я просто не хочу больше видеть людей. Никогда. — Должен тебя разочаровать: это вряд ли получится. Разве только ты удалишься в логово Скрытого, правда, не думаю, что это разумно и тебе там будут рады. Я напомнил тебе о ведьмаке с одной целью — доказать, что не все люди такие, как Сианна. Я рассказывал тебе о том, как мы с Геральтом искали Цири. — И как ты едва не умер, защищая его... — напомнил Детлафф. — И я до сих пор не понимаю — почему. Он хоть и ведьмак, но его жизнь в любом случае будет недолгой, а ты рискнул всем ради... — Друга. И я знаю, что Геральт сделал бы то же самое для меня, не колеблясь ни минуты. Не будем далеко ходить: это он уговорил Сианну встретиться с тобой, принял твои условия, хоть это и было ему не по душе, — Регис усмехнулся, вспоминая, как колебался ведьмак, принимая решение. — Он сумел понять тебя, друг мой, хоть и не одобрял того, что ты сделал с городом. — Плевать на город, а что касается ведьмака, я уже сказал: он не человек, вот и всё, — Детлафф протянул Регису свой стакан. — Хорошо, а что ты скажешь о Лютике? Он приехал в Туссент, чтобы выручить Геральта, хоть прекрасно знал — княгиня до сих пор на него зла и вполне могла приказать отрубить голову, вместо того, чтобы выслушать, — Регис вылил остатки настойки в стаканы и отставил пустую бутылку. — Исключение, и хватит о людях. Сианна преподала мне урок, забыть который не получится, даже если бы я и хотел. Человеческих женщин для меня больше не существует, — решительно рубанул ладонью воздух Детлафф, — а остальные люди... Не думаю, что встречу кого-то, способного бескорыстно помочь незнакомцу, не выискивающего выгоду везде, где только возможно, не лгущего и не лицемерящего. Если они и были, то давно вымерли, наверное, сразу после того, как мы оказались здесь. — Посмотрим, — не стал спорить Регис, и больше они не говорили о людях. Этот разговор Детлафф вспомнил в трактире, когда незнакомый юнец зачем-то уплатил его долг. Сделал это, не глядя на вампира, а потом просто ушёл в комнату, не обратив ни малейшего внимания на пристальный взгляд трактирщика. И, конечно же, мальчишка не знал, что, спустя пару часов, трактирщик рассказал о нём паре вооружённых громил подозрительного вида. Зато вампир слышал каждое слово и понял, что завтрашний день станет для юного глупца последним. Трактирщик старательно описал его бандитам, заверил, что денег у дворянчика много, путешествует он один, а значит — легче добычи не придумать. Тогда Детлафф решил не вмешиваться. Нет ему никакого дела до чужой жизни, одним человеком меньше, и что? А потом вспомнилось сказанное Регису: «Не думаю, что встречу кого-то, способного бескорыстно помочь незнакомцу...» Выходит, ошибся? Но уже завтра труп этого мальчишки будут жрать волки или гули, трактирщик получит свою долю, как наводчик, а бандиты станут богаче на несколько сотен. Так и случится, если... Убивая разбойников, Детлафф был уверен: уйдёт сразу же, как сдохнет последний жадный до чужого добра мудак, но зачем-то заговорил со спасённым, как выяснилось, графом. Зачем? Возможно, для того, чтобы узнать, почему тот уплатил долги незнакомца и даже не подошёл к нему потом? Или просто устал от одиночества и от общества низших вампиров? Ответов Детлафф не знал, но собирался их найти, тем более Линар оказался куда более занятным существом, чем могло показаться на первый взгляд. Сбежать из дома, чтобы не жениться без любви? На это способен только честный до мозга костей или глупый? Или слишком молодой для того, чтобы сначала думать, а потом — делать? Нет, в том, что сейчас Линар искренен в желаниях, вере и словах, Детлафф не сомневался, но люди так легко ломаются и меняют свои убеждения. И кто знает, как быстро полуголодное, нищенское существование бродячего «сказочника» заставит юнца наступить на горло собственной песне и вернуться домой? Или гораздо быстрее он вляпается в очередную переделку и погибнет, потому что совершенно не способен себя защитить. Второе казалось куда более похожим на правду, и возникал следующий вопрос: что с ним делать? Усыпить и доставить к отцу? Идея показалась Детлаффу разумной, но только на первый взгляд. Стоило вспомнить, какой решимостью горели глаза юноши, чтобы понять: он снова сбежит при первой же возможности и тогда... Взять с собой в Новиград? Там у вампира уже давно было одно из многочисленных временных пристанищ: дом с небольшим магазином игрушек на первом этаже и парой жилых комнат на втором. Детлафф сам не знал, почему починка поломанных детских игрушек так ему нравится: успокаивает, помогает размышлять и, чего уж тут греха таить, радует. Особенно то, как улыбаются потом маленькие владельцы, увидев своих обновлённых любимцев. В такие моменты вампиру казалось, что если в людях и сохранилась искренность и чистота, то только у детей. Взрослея, они утрачивают невинность, превращаясь в точные копии своих лживых и лицемерных родителей. И запах. Дети изумительно пахли, их аромат кружил голову, и порой было очень сложно не поступить так, как Ориана. Соблазн был велик, но... это не осталось бы незамеченным, поскольку маленькие посетители магазина не были сиротами, и свежие раны на их шеях не ускользнули бы от внимания родителей. Проследить взаимосвязь между походом в магазин и укусами не составило бы труда для городской стражи, и тогда Детлаффу пришлось бы навсегда покинуть Новиград, а как раз этого вампиру и не хотелось. Чтобы не искушать себя лишний раз, он никогда не появлялся за прилавком, нанимал продавца, а сам наблюдал за происходящим, оставаясь невидимым. А если жажда становилась невыносимой, всегда можно было найти отрубившегося алкаша и выпить столько, чтобы не убить это никому не нужное существо. Кровь, смешанная с алкоголем, — та ещё амброзия, но... Лучше так, чем стать абстинентом, как Регис. — Твоё сиятельство не сочтёт оскорблением работу за прилавком? — спросил Детлафф, когда они сделали очередной привал неподалёку от какой-то деревни. — В смысле? — переспросил, морщась, Линар, рассматривавший свои стёртые от непривычно долгой ходьбы ноги. Сапоги он сбросил, опустил горящие ступни в прохладные воды небольшой речушки, на берегу которой они сидели. — И никакое я не сиятельство больше. — Уже жалеешь? — Жалею, что у меня не нашлось сапог поудобнее, — скривился юноша, — хоть босиком иди. — Не сможешь, — озвучил очевидное Детлафф, бросая взгляд на кровавые мозоли Линара, — к сожалению или к счастью, ты не крестьянин, твои подошвы слишком нежны для местных дорог. — Плохо... но плевать на это, объясни, что значит «работа за прилавком»? И вампир пояснил. Спокойно, неспеша и максимально понятно. Линар слушал внимательно, а когда Детлафф замолчал, сказал: — Ты предлагаешь мне работу и кров, от такого только дурак откажется. Считать и писать я умею, а большего и не нужно. Я не утаю от тебя ни гроша, никогда, клянусь. — Не сомневаюсь, — усмехнулся Детлафф и добавил: — И тебе совсем не страшно? Не боишься, что однажды ночью я превращусь в нетопыря и выпью твою кровь до последней капли? — Боюсь, — честно ответил юноша, — хотя... если бы ты хотел, уже сделал бы это. — А если сейчас я просто не хочу напиваться? — приподнял бровь Детлафф, внимательно наблюдая за реакцией Линара. — Двум смертям не бывать, — философски заметил тот. — Только... если до такого дойдёт, сделай это быстро. Я боюсь... боли. Обещаешь? — Нет, — коротко бросил вампир, увидел, как побледнел юноша, и продолжил, — гораздо больше пользы ты принесёшь мне в магазине. Дети любят сказки. Более того, за свою работу ты будешь получать деньги. Немного, но всё же больше, чем заработал бы, бродя по деревням и городам. Скрыть облегчённый выдох у Линара не вышло, ведь на самом деле Детлафф здорово его пугал и... одновременно притягивал. Не каждый день встречаешь настоящего вампира и остаёшься жив. К тому же, юноше ужасно хотелось узнать побольше о вампирах, потому что, как выяснилось, сказки и легенды безбожно лгали во всём, что касалось «кровососущих чудищ».