***
Марыська пришла в магазин перед обедом. В отличие от предыдущего гостя, девочка сначала чуть приоткрыла дверь, просунула в щель голову и внимательно оглядела зал. Убедившись, что кроме Линара в магазине никого нет, Марыська проскользнула за дверь и замерла на пороге, вероятно ожидая, что её, в лучшем случае, просто прогонят. — Проходи, проходи, — улыбнулся юноша, шагая навстречу девочке, — я как раз думал, а не забыла ли ты о том, что обещала зайти? Ты, наверное, мысли читать умеешь, если сразу появилась? — Неа, — мотнула замотанной в платок головой Марыська, — ежели умела б, мамка меня колдунам отдала бы, а я ни на что не годная, — она вздохнула и посмотрела на Линара, — а игрушку правда можно любую выбрать? — Да, — кивнул юноша, — какую душа пожелает, та и твоя. Я же говорил, что никогда не обманываю. — Ага, — девочка шмыгнула носом, быстро вытерла его рукавом грязной кофточки, — вы хороший дяденька, и мне денежку дали, и барчука вчерась спасли. Я видела, как тащили его, кровищей залитого... Его та дама... покусала? — всё-таки спросила Марыська, с любопытством глядя на Линара. На мгновение юноша замешкался, не зная, что ответить, рассказывать о бруксе не хотелось, чтобы не напугать ребёнка, которому и без того не сладко, но и соврать он не мог. Да и... будет лучше, если Марыська узнает, кто на самом деле эта дама, и в случае чего не пойдёт за ней в переулок, как пошёл Анри. — Да, — наконец-то сказал Линар, глядя в зелёные глаза девочки, — она... была не совсем человеком, а... — Вампирихой, да? — закончила за него Марыська. — Слыхала я, что бродят они по улицам по ночам и воруют детей, а потом находят тех детей белыми, ровно снег, и почти без крови, и умирают многие. Мамка говорила, что нельзя с чужаками болтать и ходить с ними никуда нельзя, ежели жить охота. А барчуку тому мамка, видать, ничего не сказала, вот он и пошёл с вампирихой. — Его мать умерла, когда он родился, — пояснил Линар, поражённый осведомлённостью девочки, — но со мной-то ты разговаривала, а я ведь тоже чужак... — Но вы ж меня никуда не позвали и денежку сразу дали, — пояснила Марыська, — чудища так не делают. — Ясно, — улыбнулся юноша, — ну, давай, выбирай себе подарок, не буду мешать. Линар вернулся за прилавок, видя, что девочка по-прежнему смущается и опасается его, а значит — скорее всего, выберет не то, что действительно хочет, а то, что подешевле. Открыв одну из тетрадей, юноша склонился над ней, делая вид, что полностью поглощён писаниной, и не видит ничего вокруг. Почему-то он был уверен: Марыська не попытается что-то украсть, не научилась она ещё лгать и пакостить. И он не ошибся. Прошло совсем немного времени, и девочка подошла к прилавку, прижимая к груди тряпичную куклу: — Вот, можно её? — спросила робко и замерла, ожидая ответа. — Конечно, — улыбнулся Линар, — я же сказал: всё, что захочешь. Нравится кукла? — Девочка кивнула и осторожно погладила рыжие нитяные волосы игрушки. — Значит, она твоя. Благодаря тебе мальчик, которого я искал, будет жить. Жаль, я больше ничего не могу для тебя сделать... — вздохнул юноша и хотел добавить что-то ещё, но тут в дверь негромко стукнули, а спустя пару мгновений в магазин вошла средняя дочь трактирщика Зося, неся поднос с едой. — День добрый, Линар, — широко улыбнулась девушка, — ваш обед. Отец вчера свинью заколол, так что я вам колбасок свежих принесла, да жаркого с травами, ручаюсь: с роду вкусноты такой не ели! Хотела пива нашего ещё прихватить, да вспомнила, что непьющий вы, — девушка поставила поднос на прилавок, — ешьте на здоровье! — Спасибо, Зося, — сказал юноша, ощущая восхитительный аромат блюд, прикрытых чистой холстиной, — и передайте мою благодарность вашему отцу, и это, — он протянул девушке монеты — плату за обед. — Благодарствую, — она присела в поклоне, ловко спрятала монеты в передник, окинула взглядом магазин, явно не спеша уходить. Заметив стоящую у прилавка маленькую побирушку, девушка скривилась, но не сказала ничего, просто презрительно фыркнула и снова обратилась к Линару: — Пойду я, не то отец хватится, ругать будет. До завтра, — она повернулась и пошла к двери, но, уже взявшись за ручку, на секунду обернулась, подмигнула юноше и выскользнула за дверь. Облегчённо вздохнув, Линар повернулся к Марыське и заметил, как она сглатывает голодную слюну, увидел, что взгляд девочки прикован к подносу с едой, а потом в животе у неё заурчало так громко, что это нельзя было не услышать. Стараясь не думать о том, когда она в последний раз ела, юноша откинул холстину, открывая блюда, и сказал: — Да тут роту солдат накормить можно! Одному мне сроду это не съесть, — пожаловался Марыське и добавил: — Поможешь? Вдвоём мы быстро управимся, а потом заберёшь куклу и пойдёшь, согласна? Девочка колебалась ещё мгновение. Вероятно, опасалась, что в итоге её всё же обманут, но голод оказался сильнее, и вскоре она сидела за прилавком напротив Линара и уплетала за обе щеки колбаски и мясо, оказавшееся действительно очень вкусным. Гречневую кашу в горшочке юноша почти всю отдал Марыське, сам взял только пару ложек, а потом усердно отворачивался, чтобы не смущать девочку. Впервые в жизни Линар видел, чтобы ели вот так: безо всяких приборов, немытыми руками, жадно, чавкая и почти давясь кусками. И снова, как тогда в переулке, острая жалость сжала сердце — почему ребёнок, у которого есть мать, обречён на нищенское, полуголодное существование? Почему для этой девочки обычный обед — просто королевский пир? Почему даже сейчас она бросает на самого Линара недоверчиво-боязливые взгляды? Если боги действительно существуют, почему допускают это?.. Покончив с едой, Марыська сыто рыгнула, даже не подумав прикрывать рот, тщательно вытерла об одежду жирные руки, и только потом подняла на Линара осоловевшие от сытости глаза: — Спасибочки вам, дяденька, не иначе как сама Мелитэле вас мне послала, дома у нас совсем еды нету, — она сокрушённо вздохнула, — а я теперя до завтра сытая буду... — она зевнула, потёрла глаза, — спать только охота, ну да это не беда, залезу на сеновал к дядьке Владеку да и покемарю до вечера. И за Марту спасибо, — она прижала к себе куклу, — мамка мне обещалась купить такую, да всё забывает, — девочка икнула и добавила: — А вам ежели чего надо, постирать там или заштопать, мне скажите, я живо сделаю. — Хорошо, — кивнул Линар, а потом проводил Марыську до двери, стараясь не вспоминать о звериной жадности, с которой девочка ела, и не думать о том, что, по сути, не спасает, а просто продлевает агонию существа, пока ещё живого, но заведомо обречённого. От этих мыслей становилось тошно, настроение испортилось окончательно, и в тот день юноша лёг спать сразу после закрытия магазина, не сказав вампиру ни слова.***
А на следующий день Марыська снова пришла в магазин, но только не одна и явно не по собственной воле. Это случилось почти в обед, Линар как раз собирался поесть, закрыв на это время магазин. Юноша направился к двери, чтобы повернуть табличку в окне и задвинуть засов, но даже подойти не успел. Дверь распахнулась, и в магазин вошла ярко накрашенная женщина в платье, выставляющем напоказ её тело и недвусмысленно намекающем на нетяжёлое поведение. Следом, громко топая подкованными сапогами, вошёл обнажённый по пояс здоровенный мужик, судя по сильному запаху рыбы и самогона — один из докеров, тащивший за руку... Марыську, которую Линар узнал по обмотанной чёрным платком голове. — Добрый... день... — не сразу нашёлся юноша, внимательно глядя на странных посетителей. — Чем обязан? — Значит так, красавчик, — хрипловатым голосом заговорила женщина, — баба я простая, а потому и базар у нас простой и прямой пойдёт. Войтек, двери запри-ка, не то принесёт кого нелёгкая, а разговор у нас деликатный будет, — обратилась она к докеру, тот кивнул и, не выпуская руки Марыськи, выполнил приказ. — Вот, так-то лучше, — довольно улыбнулась она покрытыми алой помадой губами. — Ни к чему нам тут ухи лишние... пока что. Ежели дело миром решим, то тут оно и останется, а ежели нет... — Послушайте, — начал Линар, совершенно не понимая, что всё это значит, — может, вы изволите представиться и пояснить, в чём, собственно дело? — Реверансы крутить хотишь? — приподняла бровь женщина. — И впрямь, видать, из благородных, не соврали бабы. Звать меня Роза, это, — она ткнула указательным пальцем в докера, — Войтек, мужик мой ноненшний, а с дочкой моей ты познакомиться уже успел. И столковаться успел... шустрик. — Вы о чём? — снова спросил юноша, по-прежнему не понимая, к чему всё это. — Да, я знаком с Марыськой и что в этом плохого? — А ничего, — усмехнулась Роза, — было бы. Ежели бы ты хер свой в штанах держал, а не совал девке, у которой титьки ещё не выросли! — Что? — ошеломлённо уставился на мать Марыськи Линар, начиная понимать, что именно она имеет в виду, и ужасаясь этому открытию. — Что вы несёте? Как вы вообще могли подумать, что я... Марыська ребёнок совсем, разве можно... — Хуй ровесников не ищет, слыхал такое? — прогудел докер и загоготал, откидывая голову назад. — Ишь, как запел, — покачала головой женщина, — сладко, что твой соловей... Да только не вчера родилась я, знаю, что даром никто кормить чужую девку не будет, игрушки не подарит и деньги не даст! И что мужику от девки надо — знаю, сама такой как Марыська была, когда за амбар утащили, — Роза усмехнулась криво и страшно, — только одного ты не учёл: за меня некому вступиться было, а у Марыськи мать есть и... Войтек! — Прекратите, — отступая на шаг, выдавил Линар, — прекратите нести чушь! Я не коснулся вашей дочери и пальцем! Марыська, — обратился он к девочке, — скажи им правду, не молчи! Но она даже головы не подняла, молчала, стоя тёмной тенью рядом с докером. — Пальцем ты может и не касался, — вроде бы согласилась Роза, — да в этом деле не палец главное, красавчик! Утром дочка моя девкой была, а домой вернулась порченной, и видели люди, что в магазин твой она заходила и вышла оттуда довольной да с игрушкой. — Вы что же... проверяете её... каждый день? — не веря своим ушам, переспросил Линар. — И проверяю! Чего зенки вылупил?! — упёрла руки в бока женщина. — Мне маркиза Серенити обещала к себе Марыську взять, как подрастёт чуток, да только условие поставила — чтоб девкой дочка была и точка. Я слово дала, взяла задаток, а теперь что? Кому она, порченая, нужна? А чтобы лясы не точить долго, я так скажу: маркиза мне двести крон дала, взять мне их негде, потому как проели давно, а отдавать придётся. Ты девку испортил — тебе и платить. С процентами за... — Роза наморщила лоб, вспоминая, и добавила, — моральный ущерб! За то, что ребёнка мудями своими до полусмерти напугал вчерась, да и порвал ей манду, жеребец эдакий! Давай пятьсот крон, и разойдёмся полюбовно, я ж не дура, понимаю: молодой ты, горячий, трахаться страсть как хотелось, а Марыська у меня красивая, хоть и зелёная совсем. Да порой зелёные яблоки послаще переспелых, да? — она пошло хохотнула, подмигивая Линару, и он ощутил, как к горлу поднимается тошнота, смешанная с яростью. — Убирайтесь отсюда, — процедил юноша, глядя женщине в глаза, — я не дам вам ни гроша, потому что не касался Марыськи. Ищите того, кто с ней это сделал, и с него требуйте свои... пятьсот крон! — Ишь ты, какой борзый! — женщина прищурила жирно подведённые глаза. — Думаешь, напугал меня до уссыку? Не хочешь платить добром? Хорошо, Войтек сейчас тебе по-своему пояснит, по-мужицки, он это дело любит! Давай, Войтек, нечего кота за яйца тянуть! — И то верно, — докер наконец-то отпустил руку Марыськи, оттолкнул от себя девочку, она не удержалась на ногах и, плюхнувшись на пол, тихонько захныкала, закрывая лицо руками. — Поди сюды, петушок, ща я из тебя каплуна сделаю! — Не так быстро, — послышалось за спиной Линара, он оглянулся и увидел Детлаффа, стоящего у выхода из мастерской, скрестив руки на груди. — Будет лучше для всех, если вы немедленно отсюда уберётесь. — А ты ещё кто такой? — визгливо заорала Роза. — Я — хозяин этого магазина, — холодно процедил вампир, — который был здесь вчера и видел, что между вашей дочерью и моим продавцом ничего не было. И я могу подтвердить это в любом суде. — Воооойтек, — протянула женщина, нисколько не тушуясь, — да их тут двое, развратников! А я-то думаю, с чего манду-то Марыськину так разворотило, а они её на пару, выходит, оприходовали! Ясное дело, ты скажешь, что не было ничего, потому что у самого рыло в перьях! — это она адресовала уже Детлаффу. — Только судья не вас, извращенцев грязных, слушать станет, а мать, горем убитую, а лекари, как на Марыську глянут, всё сразу поймут. И пиздец тогда лавочке вашей! Накроется медным тазом, потому как никто сюда больше не придёт! Так что не выёбывайся, хозяин, а плати за него пятьсот и за себя пятьсот, и разойдёмся по-хорошему, а не то Войтек из вас обоих дерьмище выколотит, правда, милый? — Ясное дело, — усмехнулся докер, шагнул к Детлаффу, показывая огромный кулак, — видал? Плати, сука, пока зубы целы. — Платить? — усмехнулся вампир, а Линар похолодел, понимая, что сейчас снова начнётся бойня, как тогда, на берегу реки, а потом им придётся покинуть город, поскольку это невозможно будет скрыть. — Хорошо, я заплачу, — юноша увидел, как расплылся в довольной улыбке Войтек, но уже в следующую секунду он захрипел, пытаясь разжать пальцы вампира, стиснувшие горло. Ноги докера болтались в нескольких дюймах от пола, глаза всё сильнее выпучивались, лицо стало красным, потом — бордовым, а после — начало стремительно синеть. Роза, увидев это, завизжала и бросилась на Детлаффа с кулаками, но ударить не успела. Не меняясь в лице, вампир отшвырнул её от себя, толкнул вроде бы не сильно, но она отлетела к прилавку, ударилась о него спиной, а её крик утонул в испуганном и громком: — Мама, мамочка!.. — Марыська метнулась к матери, прижалась, закрывая её собой, а потом подняла голову и с ужасом уставилась на Детлаффа. Линар только сейчас увидел, что под глазом девочки красовался синяк, на губах отпечатались следы зубов, а глаза были красными от слёз. Неужели её мать не лгала, и кто-то действительно... Додумать мысль юноша не успел, помешал грохот падающего тела — это Детлафф отшвырнул посиневшего, полузадохнувшегося Войтека к стене, и тот сполз по ней, словно разом лишился костей. — У вас есть три минуты, чтобы убраться отсюда, — громко произнёс вампир, шагнул к прилавку и взял с него песочные часы, которые Линар постоянно забывал убирать в ящик. — И если я узнаю, что вы распускаете грязные сплетни о моём продавце и магазине, достану обоих из-под земли и уложу в неё же навсегда. Уяснила? — этот полный угрозы и холодного презрения вопрос, он адресовал Розе, успевшей с помощью Марыськи подняться на ноги. Женщина истово закивала, напуганная нечеловеческой силой этого мрачного мужчины в чёрном сюртуке, а Детлафф продолжил, глядя уже на Войтека, ошалело вращающего глазами: — А теперь — вон отсюда. Время пошло, — вампир перевернул часы и поставил на прилавок, а сам скрылся в мастерской. Линар так и не смог сдвинуться с места до тех пор, пока не остался в магазине один. Юноша наблюдал, как незваные гости тащатся к выходу, постанывая и кряхтя. Он видел, как Марыська прижимается к матери и бросает на него самого испуганные взгляды, как Войтек всё ускоряет шаг, желая оказаться подальше от странного мужика, оказавшегося сильнее его в несколько раз. А когда дверь за ними наконец-то закрылась, Линар повернул голову к мастерской, увидел, что Детлафф снова стоит на пороге и сочувственно смотрит на него, и спросил едва слышно: — Как они могли? Как додумались до... будто я... — он не договорил, стыд и гнев перехватили горло, и юноша в сердцах треснул по стене кулаком, разбивая в кровь костяшки. — Я же просто хотел помочь ей! У меня и в мыслях не было... — Знаю, — успокаивающе произнёс вампир, мгновенно оказавшийся совсем рядом, — ты ничего не должен доказывать ни мне, ни этим тварям, никому. — Почему она промолчала? — поднимая на Детлаффа совершенно больные глаза, спросил Линар. — Марыська знала правду, но промолчала... Почему?! — Ты видел её лицо? — осведомился вампир. — Страх запечатывает рот посильнее магии, — он положил руку на плечо юноши, на мгновение привлёк того к себе: — Сегодня ты получил ещё один урок: не делай людям добра — не получишь зла. Надеюсь, ты хорошенько его запомнишь. — Плевать на уроки! — горячо воскликнул Линар. — Марыську ведь действительно кто-то... — он не смог произнести это вслух, покраснел и опустил голову. — Я узнаю, кто это, и убью его, — добавил мрачно, не поднимая глаз. — Зло должно быть наказано! — Согласен, — коротко обронил Детлафф, вспомнив, как сильно пахло от Марыськи страхом, кровью и Войтеком, а от докера — сексом и девочкой, и добавил: — А сейчас закрой магазин и просто отдохни. Сомневаюсь, что сегодня ты сможешь стоять за прилавком. — Спасибо, — криво усмехнулся Линар, направился к двери, запер её, повернул табличку, а потом поднялся к себе и рухнул на постель, прекрасно понимая, что никогда не сможет забыть этот отвратительный день.***
Пиво в «Золотом осетре» всегда нравилось Войтеку. Оно было горьким и крепким, шибало по мозгам и превращало в сильного и дикого зверя, неутомимого и ненасытного жеребца. Правда, был у пива один небольшой изъян — от него зверски хотелось ссать, и почти после каждой кружки приходилось выходить до ветру на задний двор. Но это был сущий пустяк, по сравнению с силой, которой хмель наполнял мощное тело докера. А вместе с силой, крепло желание наведаться в поганый магазин игрушек и вломить пизды обоим: и хозяину, и продавцу. Сейчас Войтек был уверен: смазливого петушка сломает о колено, словно хворостину, а мрачному мудиле сначала оторвёт яйца и заставит сожрать, а потом милосердно свернёт шею. Не зверь же он на самом деле! А когда оба долбоёба получат своё, он вернётся в дом этой шлюхи Розы и хорошенько отдерёт обеих: сначала Марыську, небось, очухалась уже после их первой ночи, а потом и саму Розу, поскольку в койке она чудеса творила и могла мёртвого поднять. — Блядь, — выругался Войтек сквозь зубы, понимая, что напрасно вспомнил о бабах. — Курва, и как теперь поссать? — он уставился на собственный вставший член, как на врага. — Чего б такого паскудного вспомнить-то... — докер задумался, на мгновение прикрыв глаза, а когда открыл, увидел, что вокруг него кружится странный багровый туман. — Э, а это что за херь? — испуганно вытаращился на неведомо откуда взявшуюся дымку Войтек. — Пшло нахуй отсюда, — он замахал руками, надеясь разогнать туман, но тот вдруг исчез сам, а вместо него перед мужчиной возник... хозяин магазина игрушек. Правда сейчас его лицо мало напоминало человеческое, а оскаленные клыки и длинные когти напугали Войтека до икоты: — Ты?.. Какого ху... — начал он, отступая и хватаясь за нож, но вытащить оружие не успел: уже знакомая железная рука ухватила его за горло, а через секунду в шею вонзились клыки. Войтек потерял сознание задолго до того, как Детлафф, утолив жажду, свернул ему шею и отшвырнул тело подальше в кусты. Холодно усмехнувшись, вампир подумал, что наказывать за преступления иногда очень приятно, во всяком случае, кровь у докера оказалась на редкость вкусной.