Феномен

      Ледяной водой окатил лицо. Затем ещё раз. Ещё раз. Не помогало. Кожа продолжала гореть, мысли в суматохе бились о виски, в голове воцарился сущий хаос, который он всеми силами пытался усмирить. Потеря контроля над собой — самое страшное, что могло с ним произойти.       Адам прижимал ладони к сдавленным векам, чтобы погрузить себя в темноту, и начал глубже дышать, изредка сбиваясь на активные вздохи, словно он, не умея плавать, выныривал из воды и жадно заглатывал кислород. Снова умыл лицо. Стукнул по ручке крана — ванная погрузилась в тишину. Он оперся руками на раковину и хмурым взглядом уставился в пол.       Испугался. Как сопляк.       Шея заныла, парень тронул её пальцами — кожа ответила болью. Прикрыл веки, пытаясь выровнять дыхание, и сердито отметил скачущее сердце в груди.       Слабак.       Влажными ладонями зачесал тёмные волосы к затылку и хорошенько его помассировал, пытаясь как следует обдумать произошедшее. Сначала разорался как истеричка и, казалось, хуже уже быть не могло, но произошло это… Это всё — её вина. Что в первом случае, что во втором. Это ей должно быть стыдно, а всё, что ему требуется, — прийти в себя, сделать вид, будто его не пошатнуло, и вообще он сильнее и…       Адам сложил руки на краю раковины и, склонившись, прижался к ним лбом.       Как после такого нормально взаимодействовать? Всё, что ему хочется, — разорвать её на куски. Настолько он в бешенстве.       Кто-то заставил его чувствовать себя слабым, кто-то главенствовал над ним, кто-то был сильнее.       Вдох-выдох. Старался остудить мысли.       Просто будь выше всего этого. Всё в порядке. Ты сильнее.       За стеной он учуял Итана и резко выпрямился, включив воду и снова принявшись умываться. Прайс постучал в дверь, Адам подал голос — друг вошёл с такой миной, что Филлипс сумел отвлечься от своего состояния.       — У нас в гостях любительница коротких юбок и китайской еды. — Прайс порылся на полках в поисках таблеток от головной боли. — Голос она ещё делает такой высокий. Сдохнуть можно. — Обратил внимание на молчаливого Адама и заметил неестественную для него красноту на лице. — Всё в норме?       — Нормально… — Филлипс глубоко задышал, давя из себя слова: — Кто здесь? Джиа? Что ей надо? — Смотрел с прищуром, нервно покусывая губу.       — Вытрясти из меня душу, судя по всему.— Итан изогнул брови, наблюдая за поведением друга. — Точно нормально? Пережрал, всё-таки?       Пришлось кивнуть, чтобы не напороться на уточняющие вопросы. Наклонился и снова умылся. Прайс обеспокоенно за ним последил и, приняв таблетку, настоял:       — Тебе надо полежать.       Невольно Адама передёрнуло.       Нет. Лучше компания Джии, чем…       Уставился на свои ладони, замерев от неверия. Бежит от ситуации? Так он докажет свою слабость. И сам себе шею свернёт.       Итан вышел из ванной и направился вперёд по коридору. Филлипс вяло последовал за ним, вниманием скользя по полу. Разминал пальцы, словно готовился к бою.       Всё нормально, будь собой. Чтобы какая-то девка вывела меня из строя? Ага, щас.       Прайс, открыв дверь, вошёл в комнату. Адам замедлил шаг, проклял себя за это и насильно ускорился, правда, хмурый взгляд не поднимал, даже когда оказался на пороге.       Идиот, просто соберись! Нейтралитет. Всё забыли. Ничего не было. Действуем дальше.       На вдохе поднял глаза и совсем немного растерялся. В комнате Терезы не оказалось.       — Зачем окно открыли? — Прайс подошёл к нему, намереваясь захлопнуть, но заметил под ногами телефон и наклонился. — Вещами разбрасывается. — Но тут что-то щёлкнуло в голове, и он покосился на друга: — Где она? Поссорились опять?       Адам отвёл взгляд к стене, опробовав пространство, но присутствие Фрей не обнаружил, поэтому вопросительно посмотрел на окно. Итан последовал за его вниманием и оторопел:       — Думаешь?.. Так сильно поссорились?       Филлипс, замявшись, провёл ладонью по волосам.       — Ну, не настолько, чтобы она сиганула в окно. — И всерьёз прикинул: — Хотя она же чокнутая, вполне могла.                     «Дыши». — Звон колокольчика пробудил ото сна.       Тереза высвободилась из водной глади. Глотку рвал хриплый кашель, от холода сводило мышцы и сдавливало грудную клетку. Она неумело двигалась, с трудом удерживая себя на плаву, и еле разлепила мокрые веки, с паникой озираясь по сторонам.       Не веря, что это опять происходит.       Тяжёлое ночное небо. Чёрная поверхность озера. Со всех сторон окружали высокие хвойные деревья.       Плюясь и выдыхая пар, Фрей быстро, что есть мочи, поплыла к берегу, не обдумывая наперёд, где могла бы отыскать безопасность — такого понятия здесь просто не существовало. Силы покидали спешно, никакие внутренние ощущения не пропали, голод Джозефины продолжал измываться над телом и сознанием, вызывая рябь перед глазами. Она сильно сдавливала веки, но шевелиться не переставала, пугаясь возможности камнем пойти ко дну.       «Отдайся мне».       Босые ноги почувствовали скользкое дно. Тереза, замычав, пальцами хваталась за мох, ползла вперёд и, наконец, рухнула на влажную землю. Громко дышала. Не могла перевернуться на спину. Мокрое белое платье-сорочка липла к коже. Девушка заставила себя открыть глаза — ничего нового не увидела и не почувствовала. Вокруг — ни души, ни единого источника энергии.       Справляясь с судорогой, Тереза приподнялась на локтях, затем встала, кое-как разогнув ноги. Обняла плечи. И с кашлем завертелась на месте.       Ужас парализовал. Она и без того чувствовала себя неважно, теперь вовсе не была способна на рациональные и взвешенные действия.       Продолжала пробовать на вкус окружение с жалкой надеждой ощутить присутствие хоть кого-нибудь, но вместо этого уловила совершенно иные вибрации и медленно повернулась к озеру, в страхе присматриваясь к воде. Кажется, она проронила тревожный вздох, когда сверкающая гладь задрожала, и отступила, споткнувшись о выступающий корень, руки развела в стороны для поддержания равновесия, а из воды показалась половина серого лица с чёрными впадинами вместо глаз.       «Отдайся мне».       — Боже… — Тереза продолжала отходить, а Она медленно приближалась, длинными руками хватаясь за заросшее дно.       Фрей качнула головой, со слезами бросившись куда-то в лес. Мчалась сквозь чащу, не успевая разбирать дороги. От усталости немели ноги, в груди тянущей болью отдавались удары сердца. Девушка давилась хриплыми короткими вздохами, постоянно оглядываясь, и более не было в её голове ни намёка на рассудительность.       Она измотана и голодна. Перед глазами плясали искажения — белая пелена полностью затянула их.       От бессилия бег сменился вялым шагом. Спотыкалась, падала, ползла, обдирая колени, вставала.       «Не останавливайся»,— иной голос, голос ребёнка повторял это, и она повторяла за ним, прислушиваясь к звону колокольчика, надеялась тем самым продлить осознанность, но чем дольше шла, тем более забывала, кто она и где находится. Покрывающая мысли дымка окутала рассудок.       Голод.       Тронула рыхлый ствол дерева, подтолкнув себя вперёд.       Голод.       Почему Она требует ещё?       Остановилась, белые глаза медленно поднялись с земли к старой заброшенной церкви с двенадцатиконечной звездой. Тишина засела в уши. Фрей больше не оборачивалась. Содрогаясь от животного желания, она, не отводя взгляда, приблизилась к ветхому строению.       Ни единой подозрительной мысли. Ничего.       Ладони потянули на себя одну из дверей. Та не издала скрипа, поддалась легко, словно была сделана из картона. Тереза шагнула в зал с высоким потолком, расслышав хлопок за спиной, и замерла, разглядывая алтарь с знакомыми образами. Горели свечи. Вдоль стен стояли лавки. Ступая по влажному сену, Фрей игнорировала присутствие людей в белых одеяниях, что сидели на коленях по обе стороны от прохода, низко склонив головы, их руки были подняты, ладони смотрели в сторону икон. Фрей вновь замерла. Впереди на возвышении стояла нагая девушка с рыжими волосами и смазанным лицом. Под ключицами была вырезана звезда, кровяные подтеки обрисовывали грудь. Тереза сглотнула, подавляя тошноту, и вдруг очнулась, стоило прихожанам нарушить тишину мычанием. Они по-прежнему не шевелились, всё громче и громче давя гортанный звук сквозь сжатые губы. Он нарастал, вызывая панику, с которой Фрей уставилась на саму себя и напугано дёрнулась назад.       Лицо её двойника серело, медленно теряло красоту, вытягивалось, глаза впадали внутрь черепа, а уголки рта спускались к скулам. Тело деформировалось, утончалось, вырастало, руки, словно лианы, опускались ниже к полу. Она ссутулилась, скривилась, напоминая паука, и вытаращила на Фрей пустые глазницы.       Замерла.       Терезу затрясло.       Она готовилась к прыжку.       Девушка в ужасе рванула назад и рухнула на сено, которое иголками кусало голую кожу, множество рук сдерживали её за ноги, она дёргала ими, пытаясь ползти, но прихожане, переходя с мычания и истошные вопли, хватали за руки, за платье, за волосы, не позволяя подняться и бежать. Сил драться не нашлось. Плача, Фрей тянула руки к двери, когда её насильно развернули и, удерживая, усадили на колени, лицом к алтарю, где замерли трое мужчин в чёрных одеяниях, скрывающих лица.       Тереза перестала бороться, руки, плечи, колени, ноги, шею — всё сдавливалось чужими пальцами. Её взгляд примёрз к женщине в сорочке, которая стояла на коленях у самого края пьедестала. Дыхание затихло. Восторженный гомон вокруг не прекращался.       Мама?       Женщина смотрела куда-то поверх головы, скрестив руки на груди, пока позади стоявший пастырь уложил ладонь ей на макушку, громко зачитывая неизвестную молитву.       — Мам! — Тереза звала охрипшим голосом, вновь предпринимая попытки вырваться.       Джессика не реагировала, не моргала, не двигалась.       Один мужчина подошёл к ней справа, схватив за волосы и откинув голову. Второй очутился слева и резким движением резанул кинжалом по шее. Брызнула кровь.       Фрей порвала горло криком, что слился с воплем прихожан, склонившихся к её лицу.       Кричали. Оглушали.       Затылок Джессики не опускали, её руки упали к полу, тело содрогалось, а изо рта и пореза наружу брызгала кровь.       Не переставая кричать, Тереза сжала веки и склонила голову, чувствуя, как на неё наваливаются окружившие люди. Ужасная картина продолжала стоять перед глазами, а в нос ударила вонь человеческой плоти.       — Тесса?.. — Кортни мягко поглаживала её плечи, пытаясь наладить зрительный контакт, но Фрей, хоть и перестала трястись, продолжала отворачивать голову от яркого света лампы, горящей на тумбе.       — По-моему, ей дурку надо вызвать. — Не удержалась какая-то девушка у двери.       — Хватит. — Кортни неодобрительно нахмурилась, глянув на неё. — Выйди.       Девушка закатила глаза и покинула комнату, вернувшись на первый этаж дома, где продолжалось веселье — праздник в честь дня рождения двойняшек, Кортни и Тейва, который изредка, но возвращался в этот захолустный городишка, радуя всех своей харизмой и любовью к шумным тусовкам.       Белокурая девушка провела ладонью по волосам Фрей и заговорила тише:       — Воды хочешь?       Тереза туманным взглядом скользила по помещению, не узнавала его, оттого тревога усиливалась, благо Кортни объяснила, высматривая на её лице болезненную потерянность:       — Это моя комната.       Музыка эхом доносилась снизу, пол дрожал, звучали голоса.       Как её сюда занесло? Почему именно сюда? Который час? Какой день?       Фрей задышала активнее, схватившись за голову.       — Сейчас принесу воды и… может, успокоительное? — Кортни с волнением подскочила, перебирая варианты: — Может позвонить твоей маме?       Тереза продрогла, волна тошноты подступила к глотке, желудок выворачивало. Страх обуял сознание — перед глазами танцевали огни, в ушах звучал вопль десятков голосов.       Мама.       Кортни не стала дожидаться ответа и поспешила вниз раздобыть аптечку. Дверь прикрыла.       Фрей еле разогнула спину — тело продолжало находиться во власти ужаса, рассудок не стремился выплывать из бездны, а сама девушка не вытягивала себя из омута. Всё, о чём заботилась её человеческая часть, — мать. Всё, о чём заботилась сущность, — голод. Он сводил с ума, нет, уже свёл, ведь Тереза более не была собой.       Бледные зрачки перекатывались из стороны в сторону.       Прислушивалась, настраивалась, улавливала вибрации. Её более не волновало, как она очутилась здесь.       Неупокоенный сам пришёл к скоплению энергии — вот всё объяснение.       Рябью шла картинка перед глазами. Фрей привстала с кровати, долго восстанавливала равновесие. Практически полностью истощённый организм действовал только благодаря иной сущности.       Голод.       Глубоко втянула носом воздух, заглатывая бурлящие внизу эмоции. Пьяная молодёжь — прекрасный источник питания.       Моргнула — оказалась у двери. Моргнула — ступила за порог в тёмный коридор. Покачивалась, медленно шаркая вдоль стены. Втягивала энергию неразборчиво, всё, что могла ощутить и попробовать.       Больше. Мне надо больше. Ярче.       Застонала от нестерпимого желания.       Голод. Голод. Голод.       Быстрее. Вниз. К ним. Быстрее…       Со стороны лестницы показался человек. Тереза приросла ногами к полу, плечом прижавшись к стене, и, хмурясь, пыталась сфокусировать на незнакомце взгляд. Судя по телосложению, парень. Он пару секунд стоял на месте, после чего, сунув ладони в карманы джинсов, расслабленным шагом двинулся в её направлении.       — Привет. — Голос... знакомый.       Фрей напряглась, сквозь мрак различив черты лица и, главное, светлые, будто снег волосы.       Она его уже встречала… где-то…       Парень с любопытством изучал Терезу, принюхиваясь к знакомому аромату, и заулыбался, остановившись сбоку, практически вплотную, из-за чего девушка прикрыла веки, бесконтрольно втягивая в себя чужую энергию.       Сладкая. Как ликер. Пьянящая.       — Голодна? — Он с удовольствием делился собой, следя за белыми глазами Фрей.       Её должно было обеспокоить происходящее, но она так хочет…       Грубо схватила парня за локоть, стукнувшись затылком о стену. Тянула. Глотала, разомкнув губы. Ресницы дрожали.       Ещё…       Он по-прежнему усмехался, нависая над ней, совсем близко, с наслаждением наблюдая за тем, как тряслись её руки от удовольствия, и наклонился носом к уху, хрипло зашептав:       — Хочешь больше? — Свободная ладонь вынула из заднего кармана складной ножик. Тереза не отвечала, ей было всё равно, лишь бы поглощать. Тело наливалось силой, мыслительный процесс активизировался, резко преобразовываясь в сумбур.       Становилось жарко.       Парень провёл остриём ножа вдоль запястья, разрезая кожу, и дурман мощным ударом выбил рассудок. Тереза вниманием вцепилась в живую тьму. Чёрная жидкость каплями потекла к изгибу локтя, пачкая её пальцы. Всего мгновение — и она рывком поднесла его запястье к губам.       Пей. Больше. Ещё.       Парню показалось, она замурчала, будто кошка.       — Ты дочь которого отца? — поинтересовался, убирая локоны ей за ухо. — Наверняка, я хотя бы косвенно знаком с твоей семьей.       Не реагировала. Пила. Без остановки. Кусала зубами.       — Ты будто зверёк. — Он поморщился от лёгкой боли и вдруг осознал — голова закружилась. — Не перебарщиваешь?       Никакого ответа. Терезе плевать. Дай пить. И всё.       Голубые глаза парня налились холодной темнотой, почернели. Он нервно облизнулся, с большим желанием наблюдая за дикой девчонкой, и вновь наклонился к её лицу.       — А мне можно? — Носом провёл от щеки к виску, осторожно попробовав энергию Фрей на вкус. Его предчувствие не подвело — по коже рассыпались мурашки. Смесь из возбуждения и тревоги. Что-то ещё… он не смог разобраться. Потёрся виском о её лоб, ощутив охватившую тело дрожь.       Что-то было ещё…       Поднёс к её шее ножик и осторожно резанул. Тереза скривилась, но от его запястья не оторвалась.       Тейв прильнул губами к порезу и вмиг был охвачен мощным вожделением.       — Чёрт… — прошептал, теснее прижавшись к её телу, и глотнул чёрную жидкость, обомлев от охвативших его ощущений. Сильнее рванул зубами кожу. И только хотел приступить к обмену, как вдруг Тереза опознала знакомые ощущения и оттолкнула его от себя, прижав тыльную сторону ладони к губам.       Тейв приподнял руки, отступая:       — Извини. — Привлекательно улыбался. — Думал, ты не прочь повеселиться.       Девушка, задыхаясь, рванула по коридору, спустилась вниз, расталкивая людей, и понеслась к двери.       Скорее, подальше от скопления энергии.       Помчалась вперёд по ночной улице. В груди в экстазе колотилось сердце, внутри — довольно вибрировала сущность, наконец, напитавшись вдоволь. У неё появились силы, поэтому не останавливала даже боль в босых стопах. Глаза заслезились от холодного ветра. И он же терзал горло.       Мама.       Застонав, Тереза ускорилась, стараясь не поддаваться панике.       Одри. Нона. Вэй.       Что если…       Прерываясь на мычание, девушка еле разбирала дорогу. Благо, она знала этот район, а ещё ей удалось запрыгнуть в полупустой салон автобуса. Конечно, водитель посмотрел на неё как на умалишённую, но всё это не было важно.       Важно только одно.       Мама.              Ключей у неё не было. Телефона при себе — тоже, поэтому она неслась обратно, домой к Итану. Автобус выпустил её на остановке, за время поездки сердце немного успокоилось, но только не тревога. У неё ныла грудная клетка, на вдохе где-то внутри прокалывала боль, да и голова стала шальная. Чем-то напоминало зарождение панической атаки, и, борясь с ней, Фрей добралась до дома Прайса, заметив, что в комнате Итана горит свет.       Слава богу.       Застучала по двери. Нервно озиралась, подозревая, что кто-то её преследует. Забарабанила усерднее, когда поняла, что сейчас от тревоги она может лишиться сознания, — и, наконец, дверь отворили, но на пороге её встретил сонный мистер Прайс. Тереза не устыдилась, затараторила взволнованно:       — Простите, что разбудила.       Мужчина окинул её с ног до головы взглядом и разом проснулся:       — Всё в порядке? Что-то случилось?       — Порядок, — продолжала активно дышать. — Потеряла обувь. Можно? — Указала в коридор.       Дело в обуви? Вовсе не это вызывало вопросы. Что за грязь на её лице, шее и груди?       — Проходи…— С сомнением он пропустил её и запер дверь, полагая, что стоило бы всё-таки вызвать полицию — с девушкой явно что-то произошло. С этой мыслью он оглянулся и… заметил, что её уже и след простыл. Видимо, отправилась к ребятам.       Мужчина почесал щетину, понадеявшись, что его сын с этим непонятным Адамом ситуацию решат. Не ему же навязывать свою помощь…       Тереза распахнула дверь комнаты и застыла. Да, свет горел. Но никого не было. Она заметила на столе свой телефон, заперлась и, подбежав, схватила его, в панике выискивая мамин номер в контактах.       Послышались гудки. Девушка быстро бродила по комнате, тряся свободной ладонью — она не могла подавить этот тик.       Ответа пришлось ждать мучительно долго, но стоило услышать знакомый голос, Фрей рухнула на край кровати, обеими руками вцепившись в телефон.       — Мам?       — Что такое? — Женщина замычала. Видимо, спала. — Что случилось?       Тереза снова встала и начала ходить из стороны в сторону.       — У тебя всё хорошо?       Джессика недолго помолчала, оценивая голос дочери.       — Да… Что с тобой?       Фрей расслышала нотки беспокойства, поэтому заспешила объясниться:       — Мне просто вдруг стало очень тревожно за тебя. Вот.       Снова молчание. А за ним — уже давящий тон родителя:       — Ты принимаешь лекарства?       — Да. — Она проникла пальцами во влажные волосы. — Сон просто бы мерзкий.       — Со мной всё хорошо, — Джессика принялась её успокаивать. — И день сегодня у меня был хороший.       — Хорошо. — Тереза нервно заулыбалась.       — Давай ты отоспишься как следует.       — Да.       — Сон — основа твоего состояния.       — Да. Знаю. Прости, что разбудила.       — Ничего. — Мать повторила: — Не переживай за меня.       — Хорошо. — Сглотнула. — Пока.       — Ложись спать.       Фрей отвела телефон от уха и сбросила вызов. Замерла на месте. И стояла долго. Немного покачивалась. Жуткое волнение отступало, оставляя после себя месиво в голове. Девушка прижала ладонь к груди и глубоко задышала.       Всё в порядке. Она в порядке.       Села обратно на кровать и перевела дух.       Ладно. Всё хорошо.       Вдохнула. Выдохнула. Пригладила волосы. И посмотрела на экран, вяло набирая сообщение Итану.       «Где вы?»       Потёрла веки, чувствуя, как энергия продолжала бурлить внутри, но теперь она лишь усиливала тревогу. Телефон завибрировал, но она сбросила вызов, понимая, что не может сейчас говорить — расплачется.       Прилетело сообщение.       «Где ты?!»       «Дома». — Напечатала.       Снова звонок. Она снова сбросила, в новом сообщении уточнив:       «У тебя дома».       Кажется, на той стороне поняли, что звонить без толку, поэтому какое-то время Фрей молча сидела, поникшим взглядом наблюдая за дрожанием рук.       Стала ждать, не позволяя ни единой мысли возникнуть в голове, не позволяя себе отдаться в размышления чего бы то ни было. Она насильно поддерживала тишину в голове, в душе, понимая, что, если возникнет хотя бы нотка какого-нибудь чувства, она тут же утратит рассудок. Самым жалким образом ждала остальных. Они должны ей помочь.       Надеялась только на них. На кого же ещё?              Где-то через час послышались шаги. Тереза прикрыла веки, набираясь моральных сил и выдержки, но в глотке всё равно встрял ком. Девушка смахнула слёзы с век и глубоко вдохнула, когда дверь распахнул Итан.       — Господи. — Он подошёл и сел рядом. — Мы искали тебя. Где ты была?       За ним вошла Джиа и также приблизилась, остановившись напротив и уперев руки в бока, — смотрела недовольно. Адам показался последним и не сразу переступил порог, нервно перебирая пальцами край футболки. Конечно, всё это время он полагал, что его наполняет злость, так оно и было, правда, в данную секунду весь его вид демонстрировал, скорее, осторожность. Парень чувствовал наполнившую комнату энергию и сторонился погружения в неё.       И чего таить — сторонился Фрей. Потому что лицо опять начало гореть, словно у него начался жар и поднялась температура.       Шенг опустилась на корточки, изучая бледную Терезу, и вдруг ладонью наклонила её голову, чтобы лучше рассмотреть шею.       — Что это?       У Адама сердце замерло, зубы сжались, а мысли в суматохе спутались.       Дура.       Итан встал рядом с Лисицей и непроизвольно отшатнулся, пока Джиа аккуратно трогала рану. Тереза слегка поморщилась, продолжая избегать зрительного контакта.       — Вампиры всё-таки существуют? — неловко отшутилась охотница.       Никто не улыбнулся.       Адам вперил взгляд в Прайса. Напряжение того нарастало, в глазах отражалось всё больше недоверия. Процесс пошёл. И Филлипс сглотнул, когда друг искоса на него глянул.       Тереза, сжав кулаки, смиренно призналась:       — Я пью кровь неупокоенных.       Адам прикрыл веки, прошипев тихо: «Блять».       Наступило гробовое молчание. Даже Джиа выпучила глаза и вниманием заносилась по комнате, не зная, как верным образом могла бы отреагировать, не нарушая поддерживаемый образ. Итан заморгал, медленно анализируя услышанное.       — Что? — Он какое-то время смотрел в стену. — Погоди… — Тронул пальцами виски.       Фрей зло сощурилась, стрельнув взглядом в сторону Адама. Тот её удар выдержал, а вот внимание Прайса его подкосило.       — Вы можете пить кровь? — Итан обратился к нему с давлением.       Филлипс качнул головой, выжав из себя:       — Нет.       — Я пила кровь. — Тереза была на грани с истерикой, поэтому начала повышать голос. — И какой-то тип пил мою кровь. — Вскочила. — Мы пили кровь. Кто-нибудь наконец-то объясните мне, что происходит?!       Вновь повисло молчание. Фрей в надежде посмотрела на Джию, вдруг, она что-то знает. Адама она видеть не хотела — он продолжал лгать.       Прайс потирал запястье. Внутри него началось настоящее сражение, но, кажется, сейчас побеждала сторона, не отвечающая за разум.       — Ты в… — Он запнулся. — В порядке?       — Не притворяйся. — Ей стало неприятно. — Я чувствую. Тебе противно.       Прайс вдруг повысил голос:       — Ты забываешь свою челове…       — Итан. — Адам с явным шоком одёрнул друга. — Хватит.       — То есть, это нормально? Может, ты тоже жрёшь людей?       Джиа с интересом наблюдала за развернувшимся конфликтом, впервые замечая за Филлипсом столько серьёзной сдержанности.       — Очевидно, он не был человеком. Это другое.       — Ты тоже это делаешь? — Итан повторил мучающую его догадку.       Они оба замолчали, напряжённо всматриваясь друг другу в глаза. Тереза продолжала чувствовать, сколько отвращения бурлило внутри Прайса, и опустила взгляд, с обидой объяснив:       — Я была голодна. — Не знала, зачем вообще пыталась оправдываться. Просто… ей казалось, они должны понимать. Она сама не знала, как ей работать и существовать со всем тем, что теперь являлось частью её сущности. Ждала поддержки и помощи, как бы глупо это ни звучало.       Прайс упёр руки в бока и вскинул раздражённый взгляд в потолок, чем окончательно вывел Фрей из себя:       — По-твоему, что мне делать? — Её стальной голос резанул по ушам. — Что. Мне. Делать. — Распалялась за считанные секунды. — Объясни, ты чёртов…       — Мы не люди. — Адам оборвал её, поспешив продолжить прошлую мысль: — Точно также, как ты из раза в раз напоминаешь мне, кем мы должны являться, я напоминаю тебе, кто мы есть.       — Она пила кровь, — Итан повторял одно и то же. — Это не нормально.       — Мы слишком мало знаем о нашей сущности, чтобы говорить, что есть норма.        — Я боюсь отсутствия контроля. — Прайс повернулся к Терезе. — Ты можешь быть опасной для людей и… для нас.       Девушка нервно усмехнулась.       — Если верить в одно из предположений, во мне сидит какая-то безумная бабка, которая нужна безумным каннибалам. Что во мне может быть безопасным? Просто… — замялась, со стыдом проявляя слабость. — Чего вы ждёте от меня? — С волнением потёрла ладони, чувствуя, как начинает задыхаться. — Ч-чего вы… Вы…       Они молчали. Тереза решилась в последний раз довериться Адаму, но он по-прежнему избегал её взгляда, поэтому девушка, отбросив любую сдержанность, зарычала:       — Да ну вас к чёрту! К чёрту! — Взмахнула ладонью, быстрым шагом направившись к порогу, на котором обернулась, выкрикивая: — Вы не помогаете, вы только осуждаете и заставляете меня чувствовать себя отвратительной! — Указала на Филлипса, который непроизвольно отступил от неё. — И ты! Слабак и лжец! — Парень стиснул челюсти. — Слабак! — повторила и посмотрела на Итана, в глазах которого уже читалась вина, но ей было наплевать. — Я и так знаю, что мерзкая! Я знаю, что всё это — безумие! И что мне делать?! Пошли вы все! — Развернулась и быстрым шагом направилась к лестнице.       Шенг развела руками, пребывая в шоке от бездействия ребят, и поспешила за Фрей.       Филлипс тихо вздохнул, куснув нижнюю губу, и уставился на Итана, который, ура, начинал отходить от собственных эмоциональных качелей, немного подключая мозг.       Почесал макушку. Ссоры с представительницами прекрасного пола — явно что-то новенькое в их биографии и совершенно неизученное. Прайс с похожими мыслями сверлил взглядом пространство перед собой.       — Я просто переживаю. — Виновато посмотрел на друга. — Мне самому тяжело всё это переварить. Каждый день узнаёшь новый пиздец.       Филлипс, смирившись, кивнул, хранил молчание, словно все слова встревали в глотке. Итан медленно опустился на кровать, внимательно на друга смотрел, вновь принявшись разминать ладони. Адам почувствовал себя ребёнком, которого вот-вот отчитают за провинность.       Слабак.       — Пьёшь, да?       Филлипс поднял глаза и выдохнул:       — В детстве часто пили. Пока из Туманной не забрали. После — всего пару раз.       Итан прижал кулаки к губам, задумчиво смотря в сторону, и нахмурился. Адам еле удержался от жалкой улыбки: если друг так реагировал на эту информацию, что произойдёт, если он узнает чуть больше.       — Это поддаётся контролю, если ты не голоден, — пытался снизить беспокойство Прайса. — Если ты сильно голоден, то сложно удержаться. Полагаю, она была голодна.       — А человеческая кровь? — вдруг спросил Итан.              …Он следил за ним суровым взглядом, не мигая, молча, в ожидании. Пламя свечи в темноте вибрировало, отражаясь блеском в детских глазах. Стоя на коленях, мальчишка держал в ладонях сырой кусок мяса. Запах ему не нравился, да и внутри что-то сопротивлялось воле пастыря, который продолжал смотреть на него с давлением.       Адам заглянул ему за спину.       На полу лежало разорванное женское тело. Вокруг него продолжали работать женщины, срезая кожу, вынимая внутренности.       Мальчик снова поднял глаза на пастыря. На лице того мелькнуло недовольство, которого в деревне все страшились.       Если ослушаешься, разочаруешь богиню. Разочаруешь богиню, будешь омертвлён.       Адам поднёс к губам кусок чужой плоти и, стараясь не дышать, открыл рот…              Филлипс моргнул.       Слабак и лжец.       Его заминка всё объяснила, Итан сел ровнее, широко распахнув глаза. Адам с гулко бьющимся сердцем решил, что раз суждено разойтись, значит, чего оттягивать?       — Я не могу пока. — Сглотнул. — Я не готов говорить об этом.       Прайс не сводил с него взгляда. Филлипс чувствовал, как нарастает в нём буря, и, не успев в ней толком разобраться, начал защищаться:       — Ты не можешь винить меня за то, что я пережил. Ты не знаешь, каково это.       — Я боюсь, ты рехнёшься. — От волнения у него в груди заныло. — Я не хочу… — прервался, опустив глаза, и активнее захрустел пальцами.       Адам, наконец, взял под контроль свои чувства и прислушался к чувствам Прайса, обнаружив, что испытывал тот далеко не отвращение.       Итан потёр лоб и вновь посмотрел на Филлипса.       Не считая отца, у него больше никого не было. Тем более, никого ближе, чем Адам. Да и не мог никто быть ему настолько нужным. Слишком много было пережито. Слишком многое их связывало.       Джиа вернулась в комнату, проворчав:       — Все вы истерички. — Поясницей оперлась на край стола, руки сложила на груди. — Вы — команда или кто?       Прайс отогнал неприятные мысли и постарался переключиться:       — Где она?       — Уехала она. В припадке бешенства, и я её в этом поддерживаю. Дала ей ключи от своей машины. Не будет же она носиться по городу в таком виде. — Так посмотрела на Итана, что тот был моментально пристыжен. — Тебе стоит перед ней извиниться. Она права. Что ты хочешь? — В голосе скользнул яд. — Хватит жить в иллюзии. — С демонстративным раздражением вновь покинула помещение.       А злость её посетила по довольно обычной причине — в детстве ей пришлось столкнуться с осуждением со стороны таких же как она.       И стать изгоем. Наверное, именно так себя ощущала Фрей.                     Дом встретил тишиной и эмоциональной пустотой. Казалось, Тереза давно не оставалась в одиночестве, мысли об уединении подорвали её уверенность, но возвращаться к людям, которые видели в ней зло и опасность, не хотелось. Постепенно в душе закрадывались сомнения насчёт их неоднозначного союза: может, они держали её при себе как раз потому, что просто желали контролировать, а не стремились совместными усилиями искать ответы на миллионы возникающих вопросов?       Фрей бросила одежду в стиральную машину и выпрямилась, посмотрев в зеркало. Действительно, она выглядела не лучшим образом, собственно, иного ждать не приходилось. Неудивительно, что Итан испугался и почувствовал отвращение, но оправдывать его Тереза вовсе не собиралась.       Пускай работают одной командой. А её не трогают.       Да. Верно…       Девушка словно очнулась ото сна, эмоции отступили. Она поняла, что в принципе не особо расстроена, скорее, даже рада, что более не будет погружена в тот ужас, итог которого всё равно неизбежен. Вышло, как вышло. Ничего не поделаешь. Надо постараться пожить ещё какое-то время.       В груди образовалось тепло. Наверное, то было знаком смирения, не совсем здорового, но всё же Тереза почувствовала успокоение.       Как вдруг перед глазами вспыхнула неразборчивая картинка — быстрый кадр, который она не успела рассмотреть, и пока Фрей тёрла веки, в нос ударил…              …запах крови.       Подвальное помещение с высоким потолком. Ни единого окна. Вдоль стен — кандило с горящими свечами. В центре — круглый дубовый стол, с краев которого стекала темно-красная густая жидкость.       Тишина разбавлялась бормотанием присутствующих — мужчины в одеяниях, скрывающие лица под капюшонами, неслышно общались, распивая алый напиток.       Эдвард стоял подле стола. Не моргая, смотрел на распоротое женское тело. Один из мужчин проник пальцами внутрь, под ребра, и рванул кусочек мяса, который после положил в рот.       В руках парня дрогнул сверкающий бокал, когда ладонь отца легла на плечо.       На его языке сохранилось неприятное…              …металлическое послевкусие.       Адам, хмурясь, тронул губы. Ему показалось, на пальцах остались алые пятна, но это лишь жалкая галлюцинация, означающая одно.       Он ускорил шаг, ворвавшись в комнату, где Джиа и Итан рассматривали страницы украденной книги, и с тревогой оповестил:       — Снова жертва.