Феномен

      Покусывала ноготки, рвала заусенцы до крови, часто стреляла взглядом на настенные часы. В палате было тихо, за дверью шумела больничная суматоха. Тереза часто поднималась с койки, бродила от угла в угол, смотрела в окно. Изредка захаживала медсестра, предлагая свою помощь, но Фрей отказывалась от необходимого осмотра, сама обработала ссадины на коленках, одну из которых пришлось забинтовать. Не приняла даже больничную одежду, словно то означало бы её заточение в стенах этого здания. Единственное, от чего девушка не отнекивалась — таблетки. Конечно, это был не прописанный ей препарат, но вроде неплохой аналог. Требовалось унять тревогу, прекратить распространение своих чувств — она боялась, что её могут обнаружить сектанты.       А ещё Тереза боялась, что без матери её не выпустят отсюда.       Надо было что-то придумать.       Дверь отворилась, в светлую палату вошли двое уже знакомых полицейских — полный шериф с узкими глазами и высокий, совсем ещё молодой парень, который смотрел на Фрей с непонятным интересом.       Хотя… очевидно, понятным. Только так пялятся на психичек.       Шериф остановился в нескольких метрах от девушки, которая невольно прижалась поясницей к подоконнику, поддерживая максимальное расстояние с людьми.       Никому не доверяла.       — Мы связались с твоей матерью, — начал было мужчина, как Тереза зло перебила:       — Я в порядке!       — Тише. — Он приподнял ладонь. — Не напрягайтесь. Врачам стоило тебя осмотреть.       Думай…       Фрей нервно заиграла пальцами с тканью грязной майки и повторила с меньшей экспрессией:       — Я в порядке.       — Таблетки приняла?       Кивнула.       — Хорошо. — Шериф изучал её больно открыто, словно полагал, будто она того не уловит в силу своего нестабильного состояния и, наверное, умственных способностей.       Тереза не была против. Пусть считают её дурой.       — Нам позвонил Эдвард Томсон.       Фрей сверкнула глазами, невольно дёрнув краем губ от раздражения.       — Уверяет, что вы были вместе, — продолжил шериф, сунув ладони в нагрудные карманы. — Хочет тебя забрать.       — Да. — Девушка высокомерно вздёрнула нос, намеренно демонстрируя стервозное недовольство. — Мы с ним выехали на прогулку, поссорились, и я ушла. Из-за этого придурка я заблудилась. Пусть приедет немедленно, — потребовала, сложив руки на груди, и отвернулась к окну, обеспокоенно обдумывая происходящее.       Откуда Эд узнал?..       По спине побежали мурашки. Тереза не оборачивалась, чувствуя, с каким вниманием мужчины разглядывали её, после чего шериф, наконец, отдал команду напарнику:       — Набери ему. — А сам направился к двери, вынув телефон.       Палата осталась далеко позади, мужчина вышел на лестничный пролёт и, щупая под рубашкой кулон с острыми концами, набрал номер, слушая гудки. Когда те оборвались, он не тянул с молчанием, как было принято, и, скрывая неприязнь, поприветствовал:       — Истинный день, господин Томсон.       — Истинный, — послышалось в ответ — связь была плохой, холодный мужской голос звучал с перебоями.       — Вы дали слово, что ваш сын присмотрит за ней. — Сразу перешёл к делу — пустословие среди таких людей не было принято. — Всё под контролем?       — Да.       Шериф оглянулся, оттянув ворот рубашки — мужчина вспотел от дикого напряжения и заговорил тише:       — Если что-то пойдёт не так…       — Всё под контролем. — Равнодушный голос мистера Томсона должен был вселять надежду, но цена ошибки будет слишком высока, шериф уже сомневался, ту ли сторону выбрал.       Он был из тех, кому тоже хотелось занять место под солнцем, а не быть чёртовым слугой на побегушках. Томсон всем обещал большую власть.       — Эдвард заберёт её. Стоит проследить, чтобы она была доставлена в ваш дом?       — Ты сообщил её матери.       — Да. — Шериф сглотнул.       — А не стоило. Она скажет Коннору. И он задастся вопросом, если вдруг Тереза пропадёт. Чем дольше они в неведении, тем ближе мы к цели.       — Я волнуюсь, что…       — Эдвард должен быть обходительным, ты — следить, чтобы с ней ничего не произошло до следующего полнолуния. Я позабочусь об остальном.       Шериф потёр влажный лоб. Казалось, Томсон чувствует его эмоции через телефон.       — А если дочь Вейсмана будет готова? Если они проведут ритуал в следующее полнолуние? Тогда они заберут Фрей.       — Я узнаю об этом первым. И если оно будет так, мы разберёмся с его дочерью раньше.       — Но тогда у нас будет мало времени.       — Его будет достаточно.       — Если ритуал не сработает…       — Тогда мы все покойники. — На том конце приглушённо посмеивались. — Я, ты, Вейсман. Все мы. Я бы не рисковал, не будь я уверен. — Голос стал прежним, холодным и отрешённым. — Вейсман обманывает нас лишь потому, что хочет, чтобы именно его дочь получила всю силу. И ты понимаешь, что за этим последует.       — Да. — Шериф закивал, откидывая былые сомнения.       Он не хотел быть прислугой. Он хочет большего.       Быть жрецом.       — Повтори свои задачи, — потребовал господин Томсон.       Мужчина спокойно ответил:       — Обеспечиваю безопасность объекта, передаю ложную информацию, контролирую передачу за сутки до полнолуния.              Продолжая играть роль истерички, Тереза вынудила выпустить её в холл первого этажа. Здесь она почувствовала себя комфортнее, среди других людей и от близости к выходу. Напарник шерифа не отходил ни на шаг, и Фрей с раздражением зыркала на него, но не находила, что сказать. Этот тип продолжал наблюдать за ней с крайним любопытством.       Так обычно кошки наблюдают за домашними грызунами.       На неё все смотрели из-за внешнего вида. Отмыть одежду она не пыталась, обуться в предложенные тапочки — тоже. Всё, о чём думала, — уйти, скорее оказаться с теми, кому… доверяет? Да, наверное, именно эту тягу она ощущала. По крайней мере, теперь Тереза была уверена — Филлипсу доверять был смысл.       По ту сторону вестибюля показался знакомый автомобиль, заезжающий на парковку. Фрей вышла на улицу и изо всех сил старалась изобразить беспечность, когда из салона выбрался Эд.       Страх зачесался в груди.       Тереза натянуто улыбнулась и против воли ускорила шаг.       — Прости. — Она бросилась обнимать высокого парня, который в первый миг опешил. — Я забыла телефон. — Повисла на чужой шее, с неприязнью переживая прикосновение его рук к талии, и зашептала на ухо: — Забери меня отсюда, они меня достали.       — Д-да, — рассеянно реагировал Эд, посматривая в сторону полицейских, следящих за ними с крыльца больницы. — Спасибо. — С вежливой улыбкой махнул им ладонью, второй открывая дверцу машины. Тереза напряглась, эмоции исчезли с лица, взгляд застыл — она села и, пока Эд оббегал капот, покосилась на мужчин в форме.       Те продолжали молча наблюдать.       Парень занял водительское сидение и, несколько раз глянув на девушку, решительно заявил:       — Тебе сейчас лучше не быть одной. Поехали ко мне. Дождёмся возвращения твоей мамы. — Завёл мотор. Машина неаккуратно тронулась с места, выезжая обратно на дорогу, а Фрей вжалась в мягкую спинку.       Она ждала, что он начнёт расспрашивать её… о чём-нибудь, но парень молчал. Его пальцы барабанили по рулю, часто ладонь тёрла сухие губы и касалась переносицы. Тереза искоса следила за ним, крепче стискивая ткань шорт.       Откуда он мог знать? Как?       Чем дольше она размышляла, тем безумнее возникали предположения.       Этого не может быть. Она бы заметила или…       Закусила губу.       А в голове вновь зазвучал тот неизвестный голос. С нею говорила не Она. Кто-то другой.       «Беги».       Никому доверять нельзя. Если было чёткое ощущение страха, значит, надо было бежать.       Что она и планировала с самого начала.       Впереди загорелся зелёный свет для пешеходов, и машина медленно сбавляла скорость.       Сейчас.       Тереза сжала сидение, с силой сомкнула веки, намеренно вызывая головную боль, активнее задышала — пульс участился. Она не знала, как правильно это делать, но верным образом предполагала, что необходимо вздёрнуть эмоции.       Поморщилась от усиленного давления в висках и немного наклонила голову.       Эд напряженно смачивал губы, гипнотизируя светофор, и краем глаз заметил «мучения» Терезы, посему с беспокойством взял её под плечо.       — Тебе плохо?       Сейчас.       Фрей грубо схватила его за шею ладонями, в которых ощутимо билось давление, и на громком выдохе подала сильный импульс, отчего в глазах Эдварда потемнело, а в голове словно подорвались нервные клетки.       — Чёрт! — Он отбросил её руки и, накрыв ладонями лицо, неосознанно отстранился к своему окну, а Фрей, чувствуя себя не лучше, с панически колотящимся сердцем выскочила на проезжую часть, бросившись вперёд, меж зданий магазинов в сторону парка. Из носа струилась чёрная жидкость, глаза неприятно жгло. Она не думала останавливаться, не было времени перевести дух.       Бежать.       Не оборачивалась, все силы отдавала ногам, даже не вытирала нос и губы, не обращала внимания на прохожих, которые шарахались от неё.       А голос в голове поддерживал:       «Скорее. Беги».       Краем глаз она заметила белый блик, послышался весёлый девичий смех, не пугающий, а наоборот наполняющий её непонятным счастьем.       Кто-то мчался вместе с ней.       Усталость куда-то испарилась. Конечно, колени ныли, стопы ломило от боли, но Тереза с лёгкостью преодолевала расстояние и даже умудрилась заскочить в автобус, перепугав водителя и пассажиров. Девушка сдержанно и глубоко дышала, сев на свободное место в конце, и, чувствуя взгляды, уставилась в окно, теснее прижавшись к стене. Теперь-то она вспомнила про «кровь» и принялась активно вытирать нос.       Автобус с рёвом продолжил путь. А Фрей, не прекращая, следила за обстановкой.       И чувствовала себя как никогда живой.              Сколько сплетен пойдет в народ… Мама, крепчай.       Тереза вбежала в дом, захлопнув дверь и закрыв на все имеющиеся замки, после чего, не передохнув, помчалась наверх в комнату, чтобы скорее связаться с Адамом. Её переполняла нездоровая энергия, как тогда, перед полнолунием. Хороший то знак или нет — не важно, главное, у неё были силы справляться с трудностями. И она с ними справилась.       Забралась больными коленками на кровать, откопала в одеяле телефон, виновато проигнорировав множественные пропущенные вызовы, и отыскала номер Филлипса, поставив на громкую связь, чтобы параллельно строчить матери сообщения с извинениями.       Хриплые гудки надрывали динамик, Тереза нервно кусала ногти, заходив из угла в угол.       — Ответь. Ответь. Ответь…— бормотала, не тая волнения.       «Абонент не отвеча…»       — Чёрт. — Фрей сбросила и намеревалась повторить вызов, но на экране возник номер матери, девушка прижала сотовый к уху, торопливо заговорив:       — Со мной всё в порядке. Эти придурки приукрасили.       — Боже… — послышался слабый и тихий женский голос.       Стыд разом охватил её сущность, она прижала ладонь к вспотевшему лбу и попыталась проявлять как можно меньше энергичности.       — Мама, я в порядке, — заверила. — Не переживай.       — Я запишу тебя на приём, — строго и как-то холодно она поставила перед фактом.       Тереза не стала спорить. Её телефон вновь завибрировал, на экране высветился номер Адама, и девушка чересчур взволнованно затрещала:       — Мама. Перезвоню. У меня вторая линия. Я в порядке. Я гуляла. Я была с Эдом. А они подумали, опять брожу…       — Ты была без обуви, — беспристрастно перебила женщина, явно замечая нетипичное для дочери перевозбужденное поведение.       — Я её потеряла, потому что упала…       — Ты пойдёшь на приём. И не думай меня обмануть. Я свяжусь с доктором. Если он посчитает необходимым госпитализацию, ты ляжешь в больницу.       — Ма…       Звонок оборвался. Тереза опустила телефон. Чего она ожидала? Конечно, мама сразу же направит её к врачу.       — Чёрт возьми… — Девушка попыталась успокоиться и прийти в себя.       Ладони снова обдало вибрацией, Тереза вздрогнула и, ответив, в первый момент без доверия молчала в трубку.       На том конце молчали с тем же чувством, но недолго.       — Тереза? — знакомый голос прозвучал с опаской.       Фрей глубоко вздохнула, расслабленно сев на край кровати.       — Слава богу… — накрыла глаза ладонью. — Ты в порядке?       Адам внезапно разразился неконтролируемым гневом:       — Я охренеть в каком порядке! Где ты?!       — Дома, — оповестила спокойно и… поняла, как комично прозвучал её ответ.       — Дома? — парень процедил и затем его голос прозвучал в отдалении, словно он сообщал кому-то другому: — Она, блять, дома, ребят! — После снова заворчал в трубку: — Чай пьёшь, надеюсь?!       Несмотря на уместную злость, Тереза почему-то не могла сдержать улыбки и молча выслушивала всё, что Филлипс о ней думал.              В этом кабинете всегда царил полумрак, мистер Томсон терпеть не мог солнечный свет и всеми силами избегал его попадания на кожу. На столе лежала толстая записная книга, где он фиксировал все свои знания и наработки, рядом блестела рюмка со свежей человеческой кровью. Мужчина смотрел в окно на темнеющий горизонт, за спиной на часах стрелка близилась к шести вечера. А у двери стоял Эдвард. Его опущенная голова слегка подрагивала, плечи были покатаны, взгляд сверлил дубовый пол. Пальцы без конца сдирали корку с ссадины на костяшках, которые он разбивал изо дня в день, переживая о собственной значимости.       Он знал, он избран.       — Ты — никчёмный. — Отец не оборачивался. Его белое лицо оставалось неизменно суровым. — Не можешь взять девчонку под контроль? Твоя задача не была сложной — просто поддерживать её доверие. Теперь ясно, что она о тебе думает. — Зрачки метнулись к краям глаз, ведь за спиной Эда появился совсем ещё молодой парень в строгой белой рубашке и брюках — так было принято выглядеть. — Готовь остальных. Коннор положит её в больницу, — отдал мальчишке приказ, после чего резанул словами по сознанию сына: — Ты — не высовывайся. Нельзя теперь её спугнуть. Свободен.       Эдвард не сдвинулся. Руки тряслись. Не моргал, разжимая и сжимая губы. Язык еле слушался.       — Я не никчёмный, — с дрожью прошептал. — Я избранный.       Ему с детства твердили.       Это всё, что он из себя представлял.       Отец обернулся, сцепив руки за спиной, внимательно смотрел на сына, чувствуя, как от того тянуло подавленной агрессией и страхом.       — Верно, — не спорил, подпитывая его обсессию. — Истинный день наступит.       — Истинный день… — глухо отозвался парень.       Наступит. Потому что это предначертано. Потому что отец обещал. Потому что все знают — он избран. И весь мир узнает — он избран.       В нём был смысл.              Звонок двери не затихал, на него яростно давили, в надежде вовсе сломать механизм, чтобы ближайшие сутки этот бесконечный сигнал выжрал Фрей весь мозг, но девушка распахнула дверь с таким воодушевлением и радостью на лице, что Адаму в ту же секунду захотелось… переломить ей шею.       — Башку откручу. — Он угрожающе шагнул за порог, тыча пальцем ей в лоб, и готовился к словесной перепалке, хорошенько набрав воздуха в лёгкие, правда, тот так и застрял в глотке, когда Тереза, не сумев предотвратить порыв, прижалась к нему, крепким объятием стиснув шею.       Филлипс застыл как дурак, с тем же поднятым указательным пальцем, и Джиа с Итаном боялись шевельнуться, словно наблюдали нечто необыкновенное, что редко можно встретить в дикой природе.       Фрей было много. Опять. Адам чувствовал. И физический контакт с ней — не лучшее решение, правда, он всё равно не двигался, столкнувшись не с самыми очевидными ощущениями.       Нахмурился.       Девушка отстранилась, кажется, не замечая присутствия остальных.       — Куда ты делся? — Держала его за локти. — Я думала, с тобой что-то слу… Ай, — вскрикнула, ведь парень схватил её за ухо, потянув вверх.       — Так, не оторви. — Оживилась Джиа, потрепав его за плечо, но он не переставал наступление:       — Где тебя носило? Мы все кладбища перерыли! Уже думали в Туманную ехать!       Мы? Тереза, щурясь от боли, глянула на ребят и, наконец, оценила их внешний вид: все трое были в пыли, какие-то взбалмошные, растрёпанные и явно измотанные.       — Искали? — глупо уточнила.       — Нет, ты что. — Адам махнул ладонью. — На Нетфликсе вышел сериал новый, сидели, чилили.       Искали. Тереза почему-то сконфузилась и неловко потупила взгляд, благо Шенг прервала тираду Филлипса и тронула её за плечо, со всем вниманием заглянув в глаза.       — Где ты была?              Шумел кипятившийся чайник и открытый кран. Джиа старательно мылила ладони, смывая грязь, и оглядывалась на стол, за которым сидели остальные.       Итан по большей части помалкивал, не зная, в праве ли лишний раз вклиниваться в разговор, но тут не удержался от комментария:       — Тебе повезло. Мы давно подозреваем, что шериф в курсе происходящего.        — А Эд? Как он узнал? — Шенг подошла ближе, вытирая руки о полотенце.       Тереза ёрзала на стуле и нервно жестикулировала, рассуждая:       — Если это была ловушка…       — Это была ловушка. — Адам внимательно следил за её поведением. — Они хотели поймать тебя. Значит, Эд был в курсе. Вот и подсуетился, полагая, что ты совсем рассудка лишилась и отправишься к нему домой. Где вас бы поджидали.       — То есть, этот ваш смазливый Эдвард-д-д всё-таки при делах? — Джиа хозяйничала, наливая себе и Итану чай.       — Кстати, вы же ещё не в курсе, — Адам решил поставить остальных в известность, — он неупокоенный.       — Что? — Тереза прижалась спиной к стулу.       — Стал недавно, судя по всему.       — Он бредил о том, что, якобы, скоро что-то произойдёт, — рассказывал Итан. — Говорил, что всё предначертано. Вам.       Филлипс на секунду отстранился, мысленно обращаясь к мерзкому видению, что открылось ему в церкви.       — Ясно. — Фрей сглотнула, опустив сердитый взгляд.       А её мысли ускорялись. Картинка перед глазами становилась ярче. Она чувствовала — внутри что-то происходило.       — Случилось ещё кое-что, — призналась, хотя до сих пор не понимала, как объяснить произошедшее.       — Помимо того, что ты расквасила морду Шмагоу? — Филлипс уже ничему не удивится.       — В лесу от сектантов меня… утащила Она.       — Не знала, что Она имеет физическую оболочку. — Джиа села за стол напротив, поставив перед Итаном кружку, тот одними губами поблагодарил, с таким же вопросом уставившись на Фрей как все остальные.       — Мне показалось, только я Её видела и чувствовала. Возможно, физически для других Она отсутствовала. Не знаю, как это объяснить. Я просто так чувствую.       — Она хотела тебя сожрать? — уточнила Шенг.       — Нет. — Тереза замялась. — Она понюхала и ушла.       — Давно мылась? — вставил свои пять копеек Адам.       Фрей сощурилась. И он сощурился.       — Она сказала, что они делают что-то неправильное. Что они могут убить нас. И что нам это не нужно.       Лисица сцепила ладони и постучала им по подбородку, припоминая:       — Бабушка рассказывала, что были разные наработки, касающиеся возрождения богини. Но ни одна пока не доведена до идеала. Может, сектанты хотят провести обряд, который окончится неудачей, и Она об этом знает? В первую очередь Она о своей жизни заботится, это очевидно. Значит, не просто так уводит. Есть, над чем поразмыслить. — Отпила горячего напитка.       А Терезе явно не сиделось на месте, она подскочила как ужаленная и затараторила:       — Я бы отправилась в Туманную ещё раз. Хочу… кое с кем поговорить.       Ребята опять уставились на неё, затем обменялись взглядами друг с другом, и Фрей стало некомфортно — она понимала, что ведёт себя странно, но не могла вовремя остановить поток слов.       — Сейчас, — начала Джиа, — предлагаю притормозить и отдохнуть. Объявляю этот день — днём Адама.       Тот отклонился на стуле, чтобы увидеть её профиль.       — С чего вдруг?       Девушка пояснила с таким видом, будто говорила об очевидном:       — День лени и минимальной мозговой активности.       — Одобряю. — Он безропотно согласился.       Тереза не стала спорить, но бурлящая внутри энергия пугала, она боялась, что способна сама что-нибудь предпринять, например, в одиночку отправиться в путь, поэтому вынесла предложение, которое гарантировало бы наличие чужого контроля:       — Вы можете… остаться. С меня душ и еда. И одежда.       Ребята сначала окинули вниманием себя, затем опять обменялись взглядами, хотя в том не было необходимости.       И без того ясно, что им надо держаться вместе.              Итан провёл ладонью по запотевшему зеркалу и ещё раз умылся, прежде чем взглянуть в отражение. Да, душ был верным решением. Он смиренно ждал, когда Тереза отыщет для него футболку, мужскими вещами эта семья, оказывается, не обделена.       Устало он сел на бортик ванны и поднял глаза на вошедшего Адама, что мял в руках чужую футболку, подумывая ещё раз ополоснуть голову.       — На меня не хватило? — Итан с тоской вздохнул.       — Всем просто охота попялиться на твой пресс. — Филлипс усмехнулся, оставив футболку на стиралке, и, склонившись над раковиной, подставил затылок под струю холодной воды.       Прайс нехотя присмотрелся к его телу, усыпанному разными мелкими шрамами, один из которых Адам всячески скрывал, а если кто и замечал его, то не отвечал на вопросы.       В дверь два раза постучали, в ванную вошла Тереза.       — Ого. — Адам польщён. — Ты постучалась.       — Манерами не обделена, в отличии от тебя. — Протянула Итану футболку и окинула взглядом бедного парня с ног до головы. — Классный пресс.       Прайс в смущении выхватил вещь и, на ходу натягивая, поспешил покинуть душное помещение. Тереза не последовала за ним, на что рассчитывал Адам, а отобрала у него полотенце, повесив на батарею.       — Откуда столько мужской одежды? — Парень не поворачивался и, взяв футболку, поморщился. — Эдварда?       — Нет. — Фрей сложила руки на груди и открыто изучала его голую спину. — Отца.       — М, — коротко промычал, чувствуя её внимание, и, почему-то помедлив, натянул футболку, после с неохотой обернулся. Девушка постукивала ноготком по локтю, продолжая изучать мелкие шрамы на его руках и совсем свежие ссадины. Под её пристальным взглядом сделалось нехорошо, Филлипс даже не понял, отчего ему так некомфортно.       — Ты не рассказал, как выбрался. — Тереза прищурилась, шагнув ближе, чтобы лучше рассмотреть глубокий белый шрам-ямку на предплечье.       — Как обычно. — Адам отвёл руки за спину, чтобы опереться ими на раковину. — Пицца будет?       Фрей глянула на него удивлённо.       — Ты что голоден?       — Я бы что-нибудь пожевал. Это успокаивает.       — М. — Она без интереса кивнула и отвернулась, намереваясь выйти.       — А ты голодна?       Пришлось остановиться.       — Не могу определиться. — С сомнением почесала висок.       — Это тоже навык — оценивать голод, — объяснял, но, похоже, всё летело мимо её ушей, ведь в итоге Тереза заговорила совершенно о другом:       — Что ты видел?       Адам зачем-то принялся мылить ладони.       — М?       — Там в церкви. — Внимательно следила за его лицом. — Тебя что-то очень напугало. — Она помнила, в каком ужасе он пребывал.       Филлипс, естественно, отшутился:       — Знаешь, ночка в целом была напряжённой.       Фрей не сводила с него пристального взгляда. Парень изредка посматривал в зеркало, ощущая тяжесть её внимания.       А что он видел? Ему стоило подумать, прежде чем озвучивать предположения, так что проигнорировал всё, включая нарушения своих физических границ — Тереза подошла к раковине — и переключился:       — Доверие восстановлено? — Не смотрел на неё, смывая мыло.       Не получив ответ, Фрей недовольно цокнула и отошла ему за спину.       — Типа того.       Меж лопаток засверлило. Адам с напряжением уставился в зеркало, прислушиваясь к своим ощущениям: жжение приятной волной окатило спину, захотелось размять шею.       Он слишком хорошо чувствовал Терезу, а она не придавала значения тому, как её эмоциональное возбуждение могло влиять на окружающих.       Девушка села на край стиральной машины и уставилась парню в затылок.       — Доверять важно. — Он понизил голос, видя, как от зрачков к радужкам расплывается тьма.       — Да что ты? — Тереза с укором хмыкнула, ещё раз скользнув вниманием по его плечам.       Руки обсыпало мурашками, Филлипс сглотнул и прикрыл веки, отказывая себе в поглощении.       Над головой замерцала лампочка.       Адам резко обернулся — Фрей держала ладонь под носом, из ноздрей струилась тёмная жидкость, а зрачки затягивались белой плёнкой.       — Что опять? — Он тронул её плечо.       Девушка дёргано покачала головой.       — Нормально. Мне в душ надо.              Джиа с детским любопытством изучала книжные полки в комнате Терезы (похоже, Фрей предпочитала художественной литературе научную и научно-популярную), пока Адам и Итан, сидя на полу, жевали пиццу и обсуждали, как бы пробраться в дом шерифа и порыться в его вещах.       — Звучит, как преступление, — Шенг изредка вклинивалась, дабы вернуть парней с небес на землю.       — Думаешь, нам стоит напроситься к нему в гости? — Филлипс прыснул.       — Думаю, нам стоит перестать отрицать, что местная власть не причастна. — Девушка сцепила руки за спиной, развернувшись к ним, и подошла ближе, выбирая между сырной пиццей и пепперони. — Я уверена, этот ваш шериф — один из сектантов. Иначе никак не могу объяснить, почему дела об исчезновении людей так быстро закрываются. Как и все дела, сомнительного характера. — Села напротив, взяв сырную, и куснула, глянув в потолок с таким странным выражением лица, что оба парня вопросительно подняли брови.       Джиа жевала медленно, смаковала, с каким-то научным интересом.       — Ты никогда не ела пиццу? — догадался Итан.       — Не-а.       — Оно видно.       Джиа уставилась на него без понимания, и парень занервничал, путаясь в словах:       — В смысле… Ты худая и… Хорошо сохранилась…       Адам с полной жалости улыбкой наблюдал за лицом друга и пояснил:       — Это он комплименты раздаёт, если что.       Лисица продолжала щуриться, благо в комнату вошла Тереза и можно было сместить на неё внимание. Фрей всячески старалась скрыть своё неудобство: лучше бы ребята расположились на кухне, которую еще можно было показывать другим людям, её комната не была предназначена для чужих глаз.       Стыдно. Не хотелось бы, чтобы кто-то знал, в каких условиях она живёт. Совсем не как подростки из всех этих популярных фильмов.       — У тебя неплохой литературный вкус. — Джиа кивнула в сторону книг.       Адам присмотрелся.       — Шо там? Буквари?       Итан пропустил смешок, даже Шенг невольно улыбнулась — ситуация располагала, хотя она пыталась не забывать о поддержании образа холодной и закрытой личности.       Тереза закатила глаза и пнула Филлипса в спину. Он поморщился ради приличия. Девушка наклонилась взять пиццу, после чего хотела обойти парня и сесть на кровать, но Адам незаметно тронул пальцем её колено, дав короткий импульс, и ноги Фрей подкосились.       — Ты чё такая неловкая? — Филлипс подхватил за локоть и, игнорируя её желание всё-таки продолжить путь, силой усадил сбоку.       Чтобы контролировать.       Тереза решила не препираться. Энергии для того было уйма, но именно поэтому стоило притихнуть и полностью переключиться на сохранение душевного равновесия. После случая со Шмагоу лучше вообще постоянно медитировать и только таблетками питаться.       — Кстати, у меня же подарок. — Лисья маска спала с лица Шенг, она вдруг просияла и полезла в рюкзак, весело покачивая головой. — Только нужна ваша недо-кровушка. — Свободной рукой без разрешения оттянула ворот футболки Итана, отчего тот скованно вжался головой в плечи. — Ты снял? — казалось или она вопросила это с обидой? — Разве так обходятся с подарками?       Парень заметно засуетился и из своего рюкзака вынул кулон на веревочке, который послушно закрепил на шее.       — Что это? — Тереза потянулась к медвежьей голове из дерева. — Красиво…       Итан натянул улыбку и глянул на Адама, ожидая его недовольства, ведь эта безделушка — явно какая-то ведьмовская игрушка. А лицо Филлипса застыло. Стеклянный взгляд прицепился к кулону. Прайс напряженно оценивал его мимику и осторожно уточнил:       — Ты чего?       — Сними. — Его злость кольнула в рёбра.       Фрей с удивлением хлопнула чудилу по груди, и Адам, не моргая, впился в её лицо взглядом чернеющих глаз. Всего на мгновение — после вернулся к другу.       — Сними. Живо, — повторил.       — Круто, да? — Джиа общего настроения не разделяла и довольно захлопала в ладони.       У неё так редко получалось что-то мастерить.       — Что происходит? — Тереза не могла оценить поведение Филлипса. Он словно дикое животное сверлил взглядом кулон Итана и, кажется, вот-вот встанет на дыбы.       — Не чувствуешь его, да? — беспечно поинтересовалась Шенг. — Я вам тоже сделала. Тереза, дай руку.       Адам яростным взглядом пронзил лицо Лисицы, но та была так воодушевлена, что даже не ощутила дискомфорта. Тереза с сомнением протянула ей ладонь, палец быстренько укололи неизвестно откуда взявшейся иголкой.       — Ты меня не чувствуешь? — Итан в шоке схватил друга за плечо, Адам даже глазом не повёл, наблюдая за тем, как Джиа мазнула мордочкой кошки по пальцу Фрей, после чего воспользовалась своей кровью и, подышав на кулон, прижала в груди Терезы, ёрзая в трепетном ожидании.       Девушка приняла подарок и, покрутив, боязливо глянула на Филлипса.       — Давай, — поторопила в нетерпении Шенг.       Фрей завязала кулон на шее, особо ничего не почувствовала, зато лицо Адама стало в разы белее. Прайс даже перепугался, что сейчас этот тип к чертям набросится на кого-нибудь, но он наоборот оставался неподвижным.       — И… что? — не понимая, спросила Тереза, правда, поведение Филлипса говорило само за себя.       Он их больше не чувствовал.       Никого.       — Теперь ты, — Джиа протянула ему руку, и тут Адам отмер, с неприязнью хлопнув по её ладони.       — Это очень тупо, если надо кого-то найти.       — Но очень полезно, если надо от кого-то скрыться. — Шенг улыбалась.       Ему не нравилось. Он более не мог считывать, не мог понимать и предугадывать, не мог контролировать, он…       Его парализовало отсутствие энергетической связи, тёмный взгляд потерянно скакал с Итана на Терезу, которая продолжала рассматривать мордочку кошки.       — Здорово. — Она действительно была поражена. — Это очень круто.       Джиа не могла притупить эмоций и широко улыбалась. Ей нравилось приносить пользу, ведь всю сознательную жизнь она чувствовала себя бестолковой.       А вот Прайс, видя состояние друга, уже начинал сомневаться. Теперь он чётко понимал — несмотря на невыносимый характер, Адам крайне нуждался в контакте с другими. У обычных людей эта потребность иначе выражалась и компенсировалась, например, общением, прикосновениями. А неупокоенные для борьбы с одиночеством пользовались установкой связи.       Филлипс отвёл взгляд, с силой надавив кулаком на губы, и углубился в тяжёлые мысли.       С одной стороны, он понимал — вещь неплохая, Джиа права.       Но с другой…       — Кстати… — Фрей опомнилась. — Если во мне сидит эта безумная бабка-ведьма, и я могу что-то творить, есть ли смысл пытаться обуздать эти способности?       Шенг неловко почесала висок.       — Вообще… себе дороже может выйти. Бабушка меня пыталась учить, но я… не особо у меня получалось, — пришлось признаться в сокровенном — в слабости. — Я не умею управлять энергией и поддерживать баланс. Но могу рассказать то, что знаю.       — Было бы очень полезно. Не хочу случайно разорвать вас на куски.       — Хотя бы сейчас снимите, — встрял Адам, не вынося энергетической пустоты. Ему становилось дурно и чувствовал он себя некомфортно, словно… был лишним.       Будто его присутствие здесь неуместно.       Итан не стал мучить — снял и убрал в карман. Тереза тоже решила парня не беспокоить. Джиа поглядела на них и… развязала свою подвеску, чем заставила Филлипса не на шутку растеряться. Подобного он никак не ожидал и, что интересно, крепко стиснул зубы, стараясь не пробовать энергию охотницы на вкус, словно то было бы некультурно в сложившейся ситуации и выставило бы его в плохом свете. Хотелось забраться внутрь неё и понять все скрытые мотивы. Но не стал. Судя по всему, совершенного жеста было вполне достаточно, чтобы понять, что ею двигало.       А Тереза неумело вдохнула — и поразилась тому, насколько образ охотницы разнился с её робким внутренним миром.       Конечно, у Шенг затряслись руки, но она продолжала натянуто улыбаться, когда взяла ещё кусок пиццы, игнорируя заинтересованные взгляды ребят.       — Поиграем в игру? — предложила.       «Что?» — в один тон отозвались остальные.       — Ну как все обычные подростки на тусовке. — Шенг знала, ей стоило бы снизить градус эмоциональной возбудимости, но, не взирая на обстоятельства, ей хотелось повеселиться. — У тебя есть алкоголь?       — Ты хочешь выпить? — Итан удивился.       — Расслабиться. Как все обычные подростки.       Тереза с интересом наблюдала за переменой своего восприятия — Джиа вела себя как неугомонный ребёнок.       — Могу только у соседей украсть самоделку с балкона, — отозвалась.       — Отлично. — Шенг потянулась за третьим куском пиццы. — Тащи.       Фрей не стала перебрасываться с парнями взглядами, хотя они явно были в некотором замешательстве, и направилась на общий с соседями балкон.       — Во что хочешь сыграть? — Прайс не мог понять, что чувствует — вроде надо быть серьёзнее и заниматься решением навалившихся проблем, но какая-то его часть слепо отзывалась на предложение Шенг — просто побыть подростком.       Филлипс от таких идей только конфузился.       Фрей уже вернулась с бутылкой самодельного вина из груши на спирте — вылазка оказалась несложной.       — Предлагаю повысить наш уровень доверия друг к другу. — Джиа допила колу, чтобы освободить кружку. — Каждый сможет задать волнующий его вопрос. Если человек не сможет ответить — выпивает.       — Вау, — без эмоций проговорил Адам.       — Тогда мой вопрос первый, — неожиданно уведомила Тереза, сев на свое место и со стуком поставив бутылку в центр круга. — Джиа.       — Да-да? — Девушка уже наливала себе немного алкоголя.       — Какую цель ты преследуешь? — формулировать вопрос конкретней было сложно.       — По жизни?       — Ты поняла, о чём я.       Шенг притворно задумалась.       — Я приехала сюда не по вашу душу и даже не для того, чтобы истребить к чертям всех неупокоенных, мне на вас насрать. Я хотела увидеться с отцом. — И опрокинула вино в рот, заставив Прайса и Филлипса замереть в ожидании — похоже, кого-то придётся откачивать, но, к всеобщему удивлению, Шенг выжила.       — Ты же… — не понимала Тереза, — ответила на вопрос…       — Да пофигу. — Джиа, покашляв, накрыла ладонью загоревшееся от жара лицо и отмахнулась. — Теперь я. М-м-м… — Её глаза заслезились, а в носу пощипывало. — Итан.       Парень подсобрался, готовясь получить некомфортный вопрос.       Лисица загадочно прищурилась.       — Тебе нравятся «Сумерки»?       Адам не выдержал и прыснул, отвернувшись, дабы друг не испепелил его лицо взглядом. Тереза заулыбалась, а охотница продолжала выпытывающе смотреть на парня, который молча налил себе спиртяги и нерешительно глотнул, скорее переходя дальше:       — Адам.       Тот наигранно разволновался:       — Только не спрашивай про мои чувства к Карлайлу Каллену.       А Итан оставался серьёзным, пока покачивал сладкий «напиток» в кружке.       — Расскажи о своём детстве.       Филлипс тронул пальцами уголок пиццы и притормозил, пытаясь давить улыбку.       — Может, лучше про Карлайла?       Прайс молча ждал. Даже Тереза с Джией притихли. Адам чувствовал их интерес, причём, тот не был окрашен напряжением.       Им просто хотелось знать чуть больше.       Он взял бутылку, Итан разочарованно выдохнул. На что он надеялся?       — Вы и так знаете, что я вырос в Лощине, — ответил Филлипс, наливая себе вина.       Ребята уставились на него и, кажется, задышали в разы тише, лишь бы не спугнуть.       — Мать родила меня неупокоенным, я так понимаю, это был прорыв, потому что ранее то не удавалось, — Адам с неохотой говорил, в процессе выбирая, какую информацию и как лучше преподнести, в глаза не смотрел. — До конца не знаю, какую цель они преследовали, но на меня возлагали какие-то надежды. Говорили, я — избран богиней, целованный. — С каждым новым словом его накрывало большее равнодушие к личной истории и к тому, как на неё могут отреагировать. — Потом заявился Шенг с копами, всех расстреляли и забрали детей, в том числе меня. — Совершил короткий глоток и поморщился. Редкостная гадость.       Сильнее всего его напрягала реакция Итана.       Прайс смотрел прямо на него, Адам на взгляд не отвечал.       Хотел правду? Получай.       — Так. — Джиа не выдержала молчания. — Есть полноценные неупокоенные и недо-неупокоенные, обзовём вас так. Полноценные неупокоенные какое место занимают в вашей пищевой цепи?       — Задача неупокоенных добывать пищу для стада. Пища — это жертвы. Думаю, они прислуга для сектантов.       — Кто обычно становится полноценным неупокоенным?       — Изгнанные.       — Почему изгоняют?       — Слабость. Бесполезность. Обычно обращают простолюдинов и грешников.       — Насильно обращают?       — Конечно.       Фрей следила за лицом Прайса. В голове этого парня зашевелились шестёренки, мысли выстраивались в ряд предположений.       Предположений неприятных.       — Ты многое скрываешь. — Он будто сам с собой рассуждал.       — Не совсем.       — Как нам доверять тебе? — в голосе послышалась закипающая обида.       Тереза взволнованно открыла рот, но Шенг поспела раньше, недовольно пихнув парня в плечо.       — Я просто хочу, чтобы… — Итан сжал веки и потёр лоб, собираясь с мыслями. — Я думал… — Посмотрел на свою ладонь, выдерживая непростительно долгую паузу. — Почему ты не рассказывал?       Адам проявлял неожиданную собранность и отвечал предельно честно:       — У меня были сомнения.       Тут Прайс не удержался от хмурости.       — Насчёт?       — На чьей я стороне.       — Ты прикалываешься? — Парень повысил тон, за что Шенг вновь намеревалась стукнуть его, но он вдруг перехватил её ладонь, отчего девушка сама отдёрнула руку.       — Шенг был готов меня убить в любой момент. — Филлипс не избегал зрительного контакта. — Ты постоянно твердил мне о неправильности моего поведения. — И принялся цитировать: — Вы — зло. Правильно, что таких как ты, пытаются истребить.       Тереза невольно сделала пару глотков, а Итан с волнением забегал взглядом по комнате.       — Я чувствовал себя чужим, — казалось, Адам говорил расслабленно, но на самом деле его переполняло множество не озвученных ранее чувств. — Я всегда был неупокоенным. Для меня многое «ненормальное» норма. А ты вечно… — Наконец, выдержка дала сбой, парень с мрачным видом опрокинул вино в рот и зажал нос. Глотку обожгло.       Прайса замутило. Он с тревогой посматривал на друга, не находя, что мог бы сказать в своё оправдание — оно никому не было нужно.       — Прости, — молвил тихо.       Адам лишь вздохнул. Развивать эту тему не хотелось.       Шенг постукивала ноготками по кружке.       — Так… — попыталась осторожно уточнить, — твоя мать мертва?       Филлипс кивнул, не поднимая глаз.       — Они её скормили. Мне.       Тереза застыла, ведь в ту же секунду голос бабушки зазвучал из недр сознания.              «…Наконец, этот день настал».              — Что? — Итана накрыла новая волна ужаса.       Адам отнёсся к всеобщему шоку крайне брезгливо и беспечно пояснил:       — Это была часть ритуала. Она была ведьмой-неупокоенной. — Больше ему незачем притворяться нормальным, даже ради друга. — Чтобы впитать в себя все силы самки-матери, забрать её жизненную энергию, её надо съесть. Они кормили меня не молоком, а её кровью. — Он видел, с каким вниманием Джиа слушает, словно понимает, о чём он говорит. Наверное, она ранее читала об этом где-то.       Филлипс снова выпил.       Тереза не могла нормально дышать.              …Девочка подняла глаза на пастора, который протягивал ей высокий бокал. За его спиной горели десятки свечей, а с образов алтаря за сим действием наблюдали пугающие лица.       Рот наполнился густой кровью…              — Пиздец… — Прайс в панике забегал взглядом по полу.       — Какой кошмар… — Шенг спешно потянулась к бутылке, наливая Адаму ещё спиртного. Тот заметно растерялся.       — Ну не то, чтобы…       — Это кошмар. — Она всучила ему кружку. — Пей. Просто пей.       — Пиздец, — повторил Итан, Джиа и ему налила, затем себе. Все трое дружно выпили.       Фрей тронула пальцами грудную клетку. Дыхание не восстанавливалось. Чем глубже она глотала кислород, тем сильнее путалось сознание. Остальные существовали в каком-то общем треугольнике понимания, пока Тереза в одиночестве сражалась с ожившим внутри демоном — воспоминанием, давно утерянном в бессознательном.       Хотела поставить кружку на пол — опрокинула.       Ребята обратили на девушку внимание.       — Тебе плохо? — Итан боролся с туманом, что медленно захватывал рассудок.       Адам вдруг понял:       — Ты таблетки со спиртягой намешала?       Фрей поднялась, слегка качнулась и обошла ребят, с колотящимся сердцем выскочив в коридор, откуда поторопилась в ванную.       Джиа не помедлила и встала, отправившись следом.       К тому же, парней надо было ненадолго оставить вдвоём.       Они смотрела в сторону порога, прислушиваясь к суете, творящейся где-то вдали коридора.       — Неужели, — Адам без весёлости усмехнулся, — ей стало настолько мерзко? — Он не рассчитывал подобное озвучить, просто реакция Фрей почему-то его особенно задела.       Прайс глубоко вздохнул и, опустошив кружку, разглядывал её дно.       Он никогда не был против Филлипса. Но сражался с сущностью внутри него. Пора было принять как факт: Адам являлся неупокоенным, а неупокоенный являлся Адамом. Одно целое.       — Прости, — нарушил молчание, во время которого Филлипс выпил ещё кружку.       — Уже неважно.       — Я хреновый друг. — Итан убежденно закивал и, не утаив своего страха узнать неприятную истину, решился спросить о важном: — Так ты… все ещё в сомнениях?       Адам же особо не раздумывал и непринужденно пожал плечами.       Прайс, готовый принять любую правду, попросил:       — Расскажи. — Ему хотелось узнать, что он чувствует.       Филлипс редко обращался к своим эмоциям, потому что это не в стиле неупокоенных. Парень смотрел на дно кружки, постукивая пальцами по её стенке.       Итану показалось, он вовсе никогда и не знал настоящего Адама, а своим лучшим другом считал того, кого сам придумал, тот образ, который сам породил, а Филлипс просто подстраивался под него.       Адам сдержанно вздохнул, чувствуя, как начинают гореть мысли.       — Я не нахожу себе места, — заговорил с комком в глотке. — Казалось бы, ну, тусуюсь я с вами. Ну, весело, забавно, небезопасно. Но сущность просит иного. — Взгляд на Итана не поднимал. Тот внимательно слушал. — Быть в стаде. Со своими. — Выражение его лица переменилось, глаза стали стеклянными, мелькнула злость в холодном тоне. — Почему от меня так легко отказались? Что я сделал не так? Я ведь был избран. Я не был слаб.       Замолчал. Обдумывание прошлого воспаляло мозг, заставляя его вновь переживать всё то, с чем он не мог смириться.       Прайс старался поддерживать своё спокойствие.       — Для чего ты был избран? — спросил шёпотом. Может, он всё-таки помнит?       — А кто его знает. — Филлипс потёр горячую шею. — Просто мне все так говорили. Все меня любили. Все мне были рады.       Итан нервно облизнул губы, на время отвёл взгляд, собираясь с силами, чтобы озвучить то, что не давало ему покоя:       — Если бы… Если бы у тебя появилась возможность вернуться к ним. Ты бы вернулся? — С опаской посмотрел на друга, который нахмурился и всерьёз задумался, отслеживая свои ощущения.       — Сущность хочет этого. — Не стал лгать. — Чувствую, он реагирует на эту возможность. А я уже не знаю. Я вообще ничего не знаю. Я просто есть. И всё. — Он как-то грустно улыбнулся, наконец, сумев взглянуть в ответ на Итана, и обнаружил, что с такой же печалью тот смотрел в ответ.       И чувствовал, сколько внутри друга роилось эмоций.       Адам начал переживать и решил признаться кое в чём:       — Не помню, видел ли я в детстве перевоплощение в полноценного неупокоенного, но сейчас это не вызвало трепета. Я про Шмагоу. Скорее… меня напугала мысль, что это может произойти со мной. — Почесал висок, смутился, будто ему было стыдно за свою реакцию, ведь он же неупокоенный, почему он этому противится? — Наверное, есть какой-то смысл жить в постоянной борьбе с сущностью.       От Прайса потянуло надеждой, из-за которой Филлипс почувствовал себя ещё хуже, ведь он только сильнее путался.       — Я не знаю, Итан, это тяжело. — Он уже не мог с уверенностью определиться в себе. — Я ещё представил, как… — запнулся, — Если бы ты был неупокоенным и начал обращаться. Я представил и… я не хотел бы, чтобы с тобой это произошло. В этом нет ничего красивого. Ты перестаёшь существовать. Отныне будет только животное, безропотный слуга, выполняющий поручения высшего руководства. Я знал, что у нас есть свои типа касты. Но никогда не задумывался о том, какая судьба уготована изгоям и слабакам. Просто рабочее мясо. — Тихо дышал, продолжая размышления: — Вот есть я, да? И меня больше не будет. Обращение — это не продолжение твоей жизни в новом облике. Это совершенно чужая жизнь. Раньше я об этом не задумывался. Сейчас меня это злит. Обращение преподносилось как священный переход в высшую форму. А на деле всё наоборот. Во благах живут только представители высшей касты. Они убеждают, что обращение приравнивает тебя к божеству. Прихожане верят. И обращаются в рабов.       Опустил голову, ноготком царапая край стакана. Итан смотрел на него уже расслабленно.       — Я хотел бы сохранить рассудок. — Адам подытожил свои терзания. — Вот, в чём я точно уверен. Но порой бывает сложно отделить себя от сущности. — Налил себе ещё и большими глотками выпил, хотя знал, что алкоголь дурно влияет на контроль.       Прайс задумчиво потягивал настойку, после чего заговорил тихо:       — Мне кажется, твой отец дал тебе больше, чем все те пастыри и сектанты.       У Филлипса всё сжалось внутри.       — Стивен был первым человеком, к которому ты пропитался чувствами. Мне кажется, он сформировал твою человеческую сторону. — Итан знал, как Адам не любил говорить о нём, поэтому не ждал ответа, а просто продолжил: — И раз тебя как неупокоенного изгнали из стада, почему ты не хочешь стать частью человеческого стада? Почти человеческого, у нас тут сборная солянка. — Заулыбался. — Ведьма-охотник, тупо человек, избранный неупокоенный да неупокоенная ведьма, она же бо... — Вдруг замолчал, уплыв в сторону каким-то неоднозначным взглядом.       Филлипс даже разволновался:       — Что?       — Избранный богиней. — Итан явно сдерживал смех. — Джозефина ваша богиня, так? То есть, чисто теоретически, ты сейчас со своей богиней тусуешься? — прыснул. — Ты стебёшь и подкалываешь свою богиню?       Адам рассмеялся — вот оно, влияние алкоголя. Прайс рассмеялся вместе с ним.       — Нет, серьёзно, погоди! — Парень тряс его за плечо. — У тебя… у тебя был обмен с богиней?       Филлипс перестал смеяться, а Итан не мог перестать шутить:       — И ты считаешь себя изгоем после этого? Ты, блин, переспал с божеством. — Заметив выражение лица друга, глубоко вдохнул и произнёс почти равнодушно: — Я не хотел богохульствовать…       Адам, кажется, опять потонул в анализе своих чувств, которые сейчас были куда понятнее, потому что всплывали на поверхность под воздействием алкоголя. Он подпёр щёку кулаком. Итан с весёлостью вторил ему, наблюдая за его лицом. И чем дольше Филлипс молчал, тем загадочнее на него смотрел Прайс.       Наконец, Адам дёрнул головой, будто насильно вырвавшись из дум, и поднёс к губам стакан.       — Мне больше нравится думать, что обмен был с Терезой.       Итан вскинул брови от удивления. Просто… не ожидал, что он заявит об этом так открыто.       Филлипс подавился и, кашляя, дополнил сказанное:       — Вдруг Джозефина блондинка? Блондинки не в моём вкусе. И Терезу я хотя бы знаю. — Отшутился. — С незнакомками не обмениваюсь, я не такой.       Но Прайс продолжал смотреть на него… поражённо. Из-за чего у Адама усилился кашель, взгляд старался не отводить, но делать вид, будто он непоколебим, не получалось.       — Может, тебе всё это время не хватало солидарности? — Итан стал серьёзным. — Я не могу полностью понять тебя, твои ощущения, твою сущность. У вас с Терезой, наверное, больше общего.       Губы Филлипс напряженно сдавил.       — Она неупокоенный, ты неупокоенный. Может, тебе стало морально легче от осознания, что рядом ворчит такая же сущность, мол, в одном котле варитесь, и потому тебе не так одиноко. Вы вместе бегаете за Гранью. Переживаете одно и то же. Тебе хочется быть с такими же как ты, ладно, понимаю. Ну вот тебе Тереза. Вроде вариант не такой плохой. — Прайс задумчиво потягивал вино. — А ещё, признайся, с её появлением мы словно сдвинулись с мёртвой точки. Чертовщина закипела, что-то постоянно происходит. Ужасно прозвучит, но с её приходом я словно… больше чувствую смысл в том, чем мы занимаемся. Это не отменяет того, в какой заднице мы сидим, но мне, например, больше не хочется лежать пластом. Хочется двигаться, что-то делать.       Адам отвёл взгляд, не желая того, начал размышлять, зная, что позже пожалеет.       — Я кое-что скажу. — Прикрыл веки, переходя на шёпот. — Пообещай не комментировать.       Итан напрягся, готовясь внимать.       Филлипс потёр веки и просто позволил себе говорить:       — Мне кажется, после обмена сущность стала реагировать на неё. Я не отрицаю, что это было… круто. Даже как-то не ожидал. Но я могу контролировать своё поведение, а вот сущности только дай повод.       Прайс действительно не стал подкалывать:       — Поэтому на Эда сорвался?       — И мне это не нравится. — Адам расправил плечи, хрустнул шеей и открыл глаза. — Как отделить свои чувства от желания неупокоенного?       У Итана и на то было, что сказать:       — У тебя черта такая есть… Ты часто оправдываешь свои эмоции и поведение тем, что это, мол, всё неупокоенный. Может, и в этот раз оправдываешься.       Филлипс не выдержал и закатил глаза, готовясь начать отпираться в привычной для себя манере, но Прайс приподнял ладонь, прервав поток его яда:       — Я не говорю про влюблённость, верни глаза на место. Просто согласись — интерес у тебя к ней есть.       — Да. Ведь интерес выражается в попытках вывести предмет воздыхания из себя.       — В твоём случае — да. Ты только так чувства и проявляешь обычно. Я, например, только так определял раньше, что тебе на меня не насрать. Ты о-очень пытаешься делать вид, что тебе насрать. А ещё! — Прайс указал на него пальцем, Филлипс готовился к ещё одному удару по своей самооценке: — Не пытайся врать. Ты намеренно выводишь её, чтобы поглощать. Ты ведь привереда, чувак, ты всё подряд не жрёшь. Только то, что на вкус тебе нравится.       Адам с равнодушной миной уставился на него. Итан уставился на него с таким же лицом, только спустя мгновение то заиграло новыми эмоциями, а во взгляде промелькнул огонёк озорства.       — Как думаешь, — он посмотрел на друга с пытливым интересом, — она могла бы понравиться тебе в человеческом смысле?       Филлипс не мигал глазами. Знал же, что до этого дойдёт.       — Итан. Ты перебрал?       — Просто... — Он решил не объяснять, с чего вдруг вообще подумал об этом — кажется, Адам будет отрицать всё, что делает его хоть немного человеком. — Способны ли неупокоенные на привязанность?       — Способны. Повторюсь, мы — стадные животные. У нас есть истинные пары и самки, и… — Адам запутался в том, что хотел сказать, и приложил кружку ко лбу, хмурясь. — О чём мы говорим вообще?..       Прайс рассмеялся, не в силах проигнорировать такое потерянное выражение на лице друга. Он явно заставил того задуматься о чём-то крайне неуместном для себя, за что Филлипс пихнул его локтем.       — Ты эти свои приколы… — Голос оборвался, взгляд взлетел в сторону двери.       Итан, еле прогоняя сонливость, несколько раз повернулся к порогу и, стоило глазам Адама почернеть, испуганно обронил:       — Что?       А Филлипс уже вскочил.       — Бобманёт! — Рванул в коридор.       Прайс, не думая, кинулся следом.              Тереза сжала край раковины, взгляд кое-как фокусировался на струе ледяной воды. По вискам ползли капли холодного пота, с синих губ срывалось хриплое дыхание.              «Кровь и плоть твоя».              — Что с тобой? — Джиа гладила её по спине, клонясь к лицу, чтобы рассмотреть глаза — те затягивались белой плёнкой.              «Отныне ты — целостная».       Во рту остался металлический привкус.       Густая холодная жидкость медленно ползла по глотке.       Чья это кровь?              Тереза замычала, опускаясь на корточки, продолжала держаться за раковину, с ужасом прислушиваясь к голосам в голове.       — Тихо. — Шенг присела следом. — Дыши.       Фрей накрыла ладонью губы, её глаза широко распахнулись.              Расплывчатый образ мужчины мягко тронул её щеку, выдыхая у самого уха.       «Теперь ты идеальна».              Засверкала лампочка, завибрировали стены, на полках задрожали тюбики и баночки, зубные щётки попадали в раковину. Джиа в страхе озиралась, крепче ухватив Терезу за плечи, которая продолжала мычать в ладонь, не справляясь с охватившим её ужасом.       На языке — вкус крови.       В носу — запах крови.       В ванную ворвались ребята, Шенг на автомате подскочила, подняв ладони, словно парни могли посчитать её виновницей происходящего.       — Я-я не знаю, она не в себе. — Взволнованно отступила, когда Адам быстро оказался рядом, схватив Фрей за шею, и дёрнул на себя, рассматривая белые глаза.       И впитывая весь тот ужас, которым она была охвачена.       Итан осматривал дрожащие стены, без доверия упёр взгляд в потолок — посыпалась пыль, штукатурка. Он подхватил Шенг за локоть и отвёл подальше от полок, с тех начали падать вещи.       Кто? Кого они ей скормили?       Тереза накрыла ладонями уши, её обезумевший взгляд замер на половом коврике.       Я схожу с ума.       Адам это чувствовал. Он, встав, подтянул девушку и скорее подвёл к ванне. Прайс среагировал, поспешил на подмогу, а Шенг осталась на месте, не в силах вернуть лицу непоколебимость.       Ей было страшно.       Филлипс усадил Фрей, Итан сдёрнул душ и переключил воду — ледяной поток рванул наружу, заставив Терезу вскрикнуть и прижаться всем телом к бортику. Адам давил ей на плечи, удерживая на месте, и старался хотя бы немного поглощать эмоции. Те истошным воплем гудели в ушах.       Ужас.       Фрей громко кашляла, накрывая голову руками.       Ужас. Ужас. Ужас.       — Всё, хватит. — Филлипс хлопнул друга по руке, Итан с сомнением перекрыл воду.       Трое разумных уставились в немом ожидании на Терезу. Та шмыгала носом, дрожала и скрывала лицо, еле справляясь с дыханием и жгучими слезами.              «Идеальна».              Прикусила запястье, выпуская наружу чёрную кровь.       Джиа схватила полотенце, торопясь накрыть им спину Фрей, но Адам потребовал подождать и, присматриваясь к белым глазам, осторожно впитывал чужую энергию.       И вдруг в его собственном рассудке послышался до тошноты знакомый мужской голос:              «Приведи её ко мне».