Сага о Пути Королей

Так произошла первая встреча викингов с краснокожими обитателями Земли Закатного Солнца, среди которых им предстояло прожить некоторое время. Потому что, когда отдохнувшие и отоспавшиеся странники принялись за починку своего драккара, оказалось, что это непростое дело, которое займет весь остаток лета. Требовалось заменить не только поврежденные доски, но и соседние, на которые перекинулась гниль, занесенная морской водой. И вот, в лагере викингов закипела работа. Целыми днями возле драккара стучали топоры, горели костры, на которых кипятили бочки со смолой. Найдя в лесу крепкие сосны, викинги рубили их, тесали доски, парили и гнули там, где требовался изгиб, чтобы соединить с остальными, составлявшими борт "Молота Тора", как если бы они всегда были единым целым. Во время работы за ними часто наблюдали местные жители. Вначале скрывались за ближайшими зарослями, так что лишь самый зоркий глаз и самое чуткое ухо могли заметить их. Постепенно немного привыкнув к белым, скрелинги подходили уже не таясь, но все равно оставались стоять поодаль, как бы очертив круг, за который не решались ступать. Заметно было порой, как блестят их глаза, но, если кого-то и мучило любопытство, они старались этого никак не показать. Стояли, как изваяния, скрестив руки на груди, и напрасно викинги жестами пытались подозвать их ближе. Как видно, больше всего скрелингов волновали железные топоры и другое оружие белых; они всегда появлялись, как только из их лагеря доносился стук топор. И, однако, когда Вестгар протянул топор одному из воинов, тот было встрепенулся и уже готов был взять его, но тут же овладел собой, тяжело вздохнул и покачал головой, одновременно спрятав руки еще глубже в рукава. - Они не верят нам и боятся, - пожал плечами Вестгар, вернувшись к своим. Стирбьерн, внимательно наблюдавший за этой сценой, заметил: - Никогда не пойму, как это - человек хочет, но не делает. Но, во всяком случае, за время строительства мир между гостями и хозяевами никто не нарушал. Викинги по приказу Стирбьерна старались не вмешиваться в жизнь краснокожих, и за все время бывали в их поселении, лишь когда те сами приглашали их. С каждым новым посещением пришельцы узнавали об их жизни все больше. Оказалось, например, что женщины скрелингов выращивали в поле не лен и не ячмень, а какой-то неведомый злак в человеческий рост высотой, с крупными зернистыми початками - это из его зерен варили они кашу, удивившую викингов в первый раз, и много чего еще. Но, кроме него, краснокожие не выращивали никаких полезных растений, а животных не держали совсем. Каждая семья жила в своем шатре, но стояли они недалеко друг от друга - не сравнить с раскинувшимися вширь усадьбами и хуторами в Земле Фьордов. Скрелинги скорее уж напоминали сплоченный воинский хирд, где все добытое делится на равные части. Да иначе было и не прожить племени, где, помимо железа, не знали также золота и серебра, где охота была основным источником пропитания, а вождь мог превосходить остальных деяниями и славой, но не богатством. Насколько викинги могли разобраться, принявшее их племя ленапе считало своим предком черепаху. Во всяком случае, о том свидетельствовало изображение этого существа на священном столбе посреди поселения, украшенном также разными рисунками оленей, медведей, бобров, птиц и рыб, и совсем уж невероятными существами, например, фигурой человека с оленьими рогами и лисьим хвостом, восьминогого двухголового медведя и прочих тварей, каких и во сне не увидишь. Но встречал ли кто-нибудь таких существ или это были изображения богов, узнать, конечно, было нельзя. В некоторых отношениях оказывается к лучшему не понимать языка друг друга... Впрочем, к этому времени гости Земли Закатного Солнца познакомились с такими существами открытого ими края, что сказочные животные мало кого удивили бы. В поисках подходящих для строительства деревьев они неплохо успели изучить лес, и смело углублялись все дальше, иногда в сопровождении краснокожих охотников. Как уже убедились викинги во время плавания по реке, здешние бескрайние леса таили в себе гораздо больше дичи, чем на их родине. Попадались и звери, совсем невиданные в Земле Фьордов. Так, ни крупной, совершенно черной куницы втрое больше обычной, ни гигантского ежа, стреляющего иглами, ни крупных темных птиц с голой шеей, оказавшихся очень вкусными, ни огромной песочно-желтой кошки у них дома сроду не водилось. А Торголл Охотник однажды столкнулся с такой кошкой, убив оленя, которого та выслеживала, и поплатился глубокими ранами на груди и руки, зато сумел прикончить зверя, длиной и весом почти не уступавшего человеку. Когда раненого нашли в лесу, краснокожий колдун взялся лечить его. Несмотря на некоторые сомнения, Стирбьерн позволил, понимая, что отказ оскорбит союзников. Но, на удивление, Торголл вполне поправился, и даже изодранная в клочья рука после заживления двигалась не хуже обычного. А в складываемой Бьярни саге было подробно рассказано и о поединке Торголла с большой кошкой. Бьярни вообще оказался самым удачливым: чуть ли не каждый день приносил ему новую тему для песни, так что складываемая им сага о Земле Закатного Солнца действительно грозила стать бесконечной. А, аккомпанируя себе на арфе, скальд ухитрялся вплести в рождающуюся мелодию дробную перекличку скрелингских барабанов и протяжные напевы их флейт, так что музыка получалась волнующей и свежей, непохожей ни на что, слышанное ранее. Когда уже окрестные леса окрасились шелестящим осенним золотом, а звезды-листья на незнакомых деревьях заалели, как кровь, тот же Торголл, нисколько не утративший желания бродить по окрестным лесам, принес в лагерь огромную корзину винограда. - Взгляните, чего только не растет в этом краю, точно где-нибудь на юге, на Тысяче Островов! А краснокожим олухам и в голову не приходит собирать его и делать вино! Напиток, который в Земле Фьордов даже конунгу подают не каждый день, эти простофили могли бы иметь даром, если бы догадались... Посмеявшись над возмущением своего товарища, викинги принялись есть тугие виноградные гроздья, крупные, фиолетово-синие, еще горячие от нагревшего их солнца, источавшие терпкий хмельной аромат. Весь жар летнего солнца, всю пьянящую сладость жизни, казалось, впитали в себя эти ягоды, от которых вскоре начинала кружиться голова. Пришедшие вместе с Торголлом скрелинги, казалось, недоумевали: почему такой восторг из-за ягод, годных лишь в пищу медведям и птицам... Так - среди новых песен и новых открытий, - пришла в Землю Закатного Солнца осень во всем великолепии золота и багрянца. К этому времени викинги едва успели закончить починку драккара, и тот был, наконец, готов пересечь Разделяющее Море. Но было уже поздно, на море начался сезон штормов, и даже возрожденный "Молот Тора" вряд ли смог бы пробиться обратно. Даже самым стойким из викингов было не по себе при мысли об обратном плавании. Если летом льды, а затем шторм на севере едва не погубили их, насколько свирепее они должны быть зимой! И Стирбьерну пришлось смириться. Возле вытащенного на берег драккара викинги сложили себе дом из торфа и каменный очаг по обычаям своей родины. И снова скрелинги приходили смотреть за их работой. На этот раз уже не дичились пришельцев, за лето успев узнать их, и мало-помалу учились пользоваться железными топорами и ножами. Несколько инструментов Стирбьерн подарил вождю Виквэе и нескольким лучшим воинам, и те, по-видимому, гордились подарками, хоть и не решались применять их повседневно. Кажется, скрелинги думали, что в железе живут духи, хоть и не знали пока, добрые или злые. За долгую зиму гости и хозяева гораздо лучше научились понимать друг друга. Большинство викингов худо-бедно могли объясняться жителями почти всех стран, куда доплывали их корабли, кроме совсем уж далеких, где не понимали ни одного из наречий Мидгарда. И, хоть речь скрелингов сильно отличалась от всех, что им доводилось слышать, при желании можно было усвоить и ее. Наверное, они жутко коверкали местный язык, полный длинных многосложных сочетаний слов и переходов между ними, которые требовалось по-особому выделять голосом. Во всяком случае, их краснокожих собеседников, кажется, только все та же привычка к самообладанию иной раз удерживала от смеха. Но все-таки, общий язык между ними и викингами был найден. Вождя клана черепахи действительно звали Виквэя - "Тот, кто приносит". Глядя на два ряда добытых им вражеских скальпов, украшавших жилище, и на жизнь племени в целом, которому удалось в эту зиму избежать сильного голода, нельзя было не согласиться с этим именем. Впрочем, имена скрелингов и указывали обычно на какое-либо достижение в жизни человека, и менялись вместе с ним, а вовсе не присваивались каждому при рождении. Каждый мальчик, став воином, получал наиболее подходящее имя, в будущем, отличившись, мог заработать новое прозвище, более почетное, и так по нескольку раз. Стирбьерн, сам получив свое имя в бою, понял этот обычай. За осень и зиму Стирбьерн много раз видел ту самую краснокожую девушку, что заметил еще в день прибытия. Ее звали Уит-Уис, она была дочерью вождя Виквэи. Издалека викинг много раз видел ее улыбку, слышал звонкий смех, когда она в сопровождении своих подруг собирала в лесу ягоды или просто гуляла. Но, стоило девушке заметить рыжеволосого пришельца, как она сразу замолкала и поспешно сворачивала в сторону, будто спасалась бегством. Еще ни разу она не заговорила со Стирбьерном сама, притом что с мужчинами своего племени не церемонилась, вела себя смело, как ему случалось видеть украдкой. Викинг думал, что не только положение ее отца и собственная красота, но, верно, и незаурядная сила духа позволяет ей чувствовать себя равной мужчинам, притом, что у скрелингов именно женщины, насколько можно было видеть, выполняли почти всю ежедневную работу. Они готовили пищу, когда мужчины приносили дичь; именно женщины выделывали шкуры и, сделав их мягкими на ощупь, шили одежду и обувь, которые тщательно украшали потом. Они же выращивали маис, собирали в лесу другие съедобные растения и выполняли еще множество работ, а замужние еще и растили детей. Уит-Уис пока была избавлена лишь от последнего, хоть и любила возиться с чужими детьми, как в первый день, когда она выбежала встречать прибывших. Все остальное дочь вождя не только могла, но и обязана была делать не хуже других. Но при этом она не опускала глаз перед мужчинами своего племени, точно рабыня, как можно было видеть у других. Только перед гостями-викингами, и особенно - перед ним, Стирбьерном. Он никак не мог понять, почему она его боится, ведь он не давал ей никакого повода, твердо соблюдая собственные установленные правила. Увы - проще было поймать на дереве белку за хвост, чем ему поговорить с Уит-Уис. Узнав скрелингов лучше, он убедился, что у дочери вождя нет недостатка в поклонниках, однако Виквэя не спешил отдать ее замуж. Пока что ближе всех к исполнению заветной мечты был Лони - тот самый юноша, самый быстрый бегун и хороший охотник. Зимой он принес в шатер вождя сорок пушистых шкурок куниц и лис, двадцать нитей пестрых раковин, которые использовались у краснокожих вместо монет. Как довелось узнать викингам, редко какой воин платил за невесту такой большой выкуп. Однако Уит-Уис по-прежнему оставалась незамужней, хоть и видно было, что Лони не думает смириться, а считает свадьбу лишь отложенной. А потому, когда дочь вождя, встретив Стирбьерна, убегала, как лань, обыкновенно тут же, словно из-под земли, вырастал Лони, брал девушку за руку и уводил прочь. И чем дольше, тем больше молодой краснокожий становился неприятен Стирбьерну, хоть тот и старался ничем не проявлять своих чувств, не забывая ни на мгновение, что они - гости в чужой земле. Но ничто не мешало ему думать про себя, что Уит-Уис заслуживает лучшего мужа. Иногда после таких сцен рыжеволосый викинг едва сдержиался, чтобы не сказать об этом ее отцу, А потом, нещадно ругая себя, напоминал, что скоро навсегда покинет Землю Закатного Солнца, так что жизнь местных жителей его не касается... Однажды, ближе к концу зимы, неплохо уже изучив язык скрелингов, Стирбьерн, наконец, попытался узнать о том, что было для него важно с самого начала - о Золотой Змее, объяснив, насколько можно было, почему он разыскивает ее. Он рассказал об этом в шатре вождя, присев возле большого костра по обычаю краснокожих. Вождь Виквэя и несколько стариков, составлявших совет племени, выслушали его совершенно невозмутимо, продолжая размеренно выдыхать едкий дым из своих глиняных трубок - один из самых удивительных обычаев с точки зрения викингов. А вот за их привычку к сдержанности Стирбьерн был сейчас как никогда благодарен краснокожим: ведь дома совсем не всегда его понимали, считая Золотую Змею сказкой. Скольких острословов у него дома лишь вид его секиры удерживал от насмешек! И можно ли было надеяться на понимание краснокожего вождя в чужой стране, когда родной дядя, конунг Земли Фьордов, не понимал? Но Виквэя, выслушав его, лишь переглянулся со своими советниками, и покачал головой. - Нет, Пришелец С Моря. Мы помним свой род с тех пор, как наше племя живет в этой земле, но ни мы, ни наши предки никогда не встречали змею с чешуей как солнечный свет. Мы - не морской народ, мы добываем себе лесную дичь и ягоды, осенью ловим бесчисленные стаи голубей, закрывающие крыльями небо, а весной - лососей, что входят в нашу реку. У нас есть весь лес, и маисовое поле рядом, и еще река, по которой мы плаваем на маленьких лодках из березовой коры. Мы довольны своей жизнью, и нам ни к чему строить большие лодки и плыть в дальние края. Не спрашивай нас о ледяных горах и великих штормах над бескрайним морем, и о Змее, что лежит позади моря. Что может знать олень о том, как живет рыба? Стирбьерн кивнул, вновь убеждаясь в уме вождя скрелингов. И не поспоришь... Своя правда у камня и у дерева, у морской волны и у шумящей лесной чащи. Но все-таки ему было горько. Не до бесконечности ли ему суждено убеждаться раз за разом в недостижимости своей цели, неуловимой, как волна? - Значит, вы ничего не ведаете и о края моря? - спросил он уже без надежды. - Не знаете, как далеко тянется оно вдоль вашей земли, и что лежит за ней? Однако старейший из советников вождя, Амитола - Радуга, высокий тощий старик с совершенно седыми волосами, с кожей, темной, как после дубления, вдруг неопределенно хмыкнул: "Угх!", затем передал свою трубку товарищу помоложе и проговорил резко и хрипло: - В молодости я много странствовал, был и далеко на юге, прошел вдоль берега Великого Моря, до тех мест, где никогда не бывает зимы, а местные племена постоянно ходят в одних набедренных повязках и в плащах из огромных листьев. Там земля становится мягкой, как маисовая каша, и выпускает воду, стоит на нее ступить. Но Великое Море омывает ту страну и тянется дальше. Никто не знает, есть ли ему край! Стирбьерн, как завороженный, слушал старого скрелинга, кивая головой. Стало быть, Земля Закатного Солнца - не последняя, и море продолжается далеко за ней, и нет ему границ! В глубине души он верил в это всегда, в отличие от многих викингов, плававших не дальше соседних стран. И никакие ужасы открытых морей не могли укротить его желания узнать, что лежит впереди, еще дальше. Теперь викинг слушал рассказы старика, затаив дыхание, его глаза сверкали в отблесках костра. Сквозь едкий запах дыма он явственно различил дуновение теплого южного ветра... - Если у моря нет края, возможно, оно окружает все земли, и по нему можно попасть в любую из них! - произнес он вслух с воодушевлением, обращаясь уже не к краснокожим, а к себе самому. - Там, впереди, еще земли, и я открою их, обойду вокруг них! А затем - почему нет? - мы вернемся домой через южное море. Не придется преодолевать Пояс Льдов и Злое Течение, а взамен тех вмерзших в лед островов я подарю племени фьордов новые - зеленые и цветущие. Клянусь колесницей Тора, вот дело для настоящих мужчин! С последними словами Стирбьерн вскочил на ноги, так что вся хрупкая постройка шатра покачнулась от его движения; казалось, он готов был ненароком повалить удерживающие жилище шесты. Но тут же, услышав негромкий оклик вождя, покорно сел обратно к очагу. - Простите меня, мудрые старейшины племени ленапе! Новость, что вы сообщаете, не оставила бы равнодушным никого из моего народа. Если наши боги помогут мне первым обойти все моря, - он коснулся рукой оберега-молоточка, - я расскажу всем, что после них, бессмертных Асов, мы больше всех обязаны вам, жители Земли Закатного Солнца. В тот же день Стирбьерн сообщил своей команде новый замысел. Как он надеялся, викинги в основном поддержали его. Может быть, иные из них и поеживались втайне, воображая возможные опасности новых, совершенно неизведанных морей. Но они уже давно следовали за Стирбьерном, иные из них - вообще всю жизнь, и привыкли доверять ему, его силе, настойчивости и удаче, так что послушали его и теперь. Если бы большинство викингов выступили за немедленное возвращение, Стирбьерну, конечно, пришлось бы подчиниться, но он сделал все возможное, чтобы убедить их. Викинги, которым, как обычно, за долгую зиму сделалось скучно на твердой земле, ждали только установления весны, чтобы выйти в море, и пламенные речи предводителя будили в них азарт прирожденных морских странников. Да и в самом деле - лестно вернуться открывателями Земли Закатного Солнц, но насколько почетнее будет прибыть домой, обойдя все моря с севера на юг! "После такого можно сразу в Вальхаллу!" - съязвил Вестгар, но чересчур вольную шутку никто не поддержал. Решение было принято, и викинги уже готовились, как только прекратятся на море зимние шторма, отплыть на юг, расставшись с гостеприимными хозяевами и с Землей Закатного Солнца. Расставшись не без сожаления - дикая, почти нетронутая красота этого края, которому они первыми дали имя на языке Земли Фьордов, приковывала их к себе, пробуждая не только у Бьярни поэтическую жилку. По праву первооткрывателей они считали эту землю своей, не то что всем давно известные страны в родных морях, что можно было покинуть, не оглянувшись. И все-таки викинги готовились идти дальше, выкорчевав готовые было завязаться корни из своего сердца. Так они собирались. Но жизнь распорядилась иначе.