Стрела и Тетива

      А ведь все шло так хорошо!       Андерс стоял на пристани и раздумывал, уничтожить ли ему проклятый филактерий или ступить на заветный корабль, умчавший бы его далеко из треклятого Ферелдена в Киркволл, к Карлу, когда нагрянули храмовники.       «Хорошо поплавал?» – помнится, спросил его один, что порослее, и без особого труда сначала лишил всей энергии, а потом огрел латной перчаткой так, что перед глазами звезды поплыли.       Когда он очнулся, гавань уже осталась далеко позади, а тело ныло, все еще неспособное творить колдовство. Голова саднила, вот надо же им прибегать к насилию! Не то чтобы он не стал от них отбиваться, нет, но все же.       Андерс тогда вздохнул, лежа в крытом обозе, и отвернулся, досадно закусив губу: возвращение в Круг – это точно конец. Какой вообще смысл возвращаться? Круг никогда не станет ему домом, а после всего произошедшего с Ульдредом – и подавно. Что ему еще делать теперь? Прикинуться, что это место не доводит его до тошноты, и он только рад изображать ученого мужа и корпеть над книжками в библиотеке? Кивать, терпеть Грегора и бесконечный неусыпный надзор? Сбежать опять? За столько лет он мастерски овладел искусством скрываться и убегать от храмовников, и уж в следующий раз он точно улизнет с концами. Но, к чести сказать, так он думал и в тот раз.       Однако... Позволить этим засранцам ехать в тишине и покое, куда бы там они его ни везли? Слишком много чести.       За оставшееся время в пути Андерсу удалось вытрясти из охраны все: и сколько времени уже едут, и куда его теперь везут, и как зовут угрюмых храмовников, и где будет их следующая остановка, и где будет остановка после этого. Если бы только не треклятая голова, гудевшая как добротный чугунный котел, отсутствие мало-мальской энергии и ориентации в пространстве, Андерс бы давно дал деру в лес, по которому они ехали. Хоть какая-то польза должна же быть от местной флоры?       В Амарантайне ему откровенно не понравилось: мокро, серо, ветрено, а теперь еще и холодно. Робы, которые он раздобыл для конспирации, принадлежали, кажется, какому-то тевинтерскому магу, а на севере вряд ли жаловались на проливные дожди, насекомых и безумно затекшую задницу. О чем Андерс не преминул сообщить своим охранникам, и только его жалобный тон и бесконечно милое лицо смягчили их сердца: ему все-таки выдали плащ. Укутавшись, он немного согрелся и подобрел, и путь до места, под названием Башня Бдения прошел куда приятнее, чем предполагалось.       Башня, впрочем, то еще местечко: больше похоже на едва живые развалины, вот-вот готовые рухнуть на его, Андерса, буйную голову. Особо, правда, разглядывать он это ветхое великолепие не стал: какой смысл? Его место – в казематах крепости, под неусыпным надзором, будто у твари какой. Иногда казалось, что архидемон – и тот больше почета имел, чем любой маг, не говоря уже о свободе. Но, с другой стороны, архидемону и тарелка теплого супа не требовалась, а вот ему - напротив. Гарнизон, встретивший их в башне, оказался менее приветливым, чем те, кто сопровождал его из Амарантайна, а это означало, что хорошего ждать не приходилось. Пока храмовники обсуждали, куда же засунуть отступника, чтобы тот перестал быть занозой в заднице, Андерс оглядывался, пытаясь запомнить и прикинуть путь для побега.       Изнутри Башня оказалась чуть приветливее, чем снаружи, но такой же старой. Длинные, замысловатые коридоры пронизывали все, как в муравейнике. На полах, правда, лежали пристойного вида ковры, а на стенах висели потускневшие от времени портреты угрюмых владельцев крепости. Худые хмурые лица глядели бесстрастно и недобро, а в мигании факелов казалось, что они провожают взглядом непрошеных гостей родового гнезда. Да уж, странноватые вкусы у местных хозяев, конечно, но беглым отступникам выбирать не приходится. Хотя, прислушавшись к разговорам, Андерс уловил, что хозяева тут сменились, и капитально: теперь Башня Бдения принадлежала Серым Стражам, которые оказались у всех на слуху после окончания Мора. Героиня Ферелдена, даром что женщина, уже успела стать Стражем-командором, и именно ее появления все ожидали. Все, кроме Андерса конечно.       Стражей тут и правда хватало: то тут то там люди в синих стеганых доспехах оживленно переговаривались, неспешно прохаживаясь по коридорам. Он даже заметил двух магов: молодую девушку и мужчину постарше, смеривших его недоуменным подозрительным взглядом. Андерс фыркнул и весело подмигнул парочке, пока храмовники тащили его дальше, к камерам.       «Да уж, кому-то все, кому-то – ничего, - невесело усмехнулся он про себя, - интересно, как бы они запели, окажись героем маг? Хоть что-нибудь бы поменялось, или решили бы что а, ну, к демонам? Вот, скажем, будь я героем, может…»       Мысль закончить не удалось: сначала земля задрожала под ногами, а потом послышались приглушенные крики. Храмовники напряглись и заозирались, пытаясь выяснить, в чем дело, и один из них грубо схватил его за шиворот.       - Эй, нельзя ли поласковее? – зашипел Андерс.       - Да заткнись ты!       - Вот так всегда: ты к ним со всей душой, а в ответ что? У меня просто сердце кровью обливается!       Храмовник уже набрал воздуху в легкие, чтобы, скорее всего, грубо осадить его, но дверь внезапно открылась, и все повернулись на звук. Первая стрела попала храмовнику в сгиб локтя, вторая просвистела в опасной близости от лица Андерса.       Такого поворота он, признаться не ожидал, и поэтому, когда храмовник оттолкнул его подальше, даже не возмутился. Спина ударилась о решетки, и кожу обожгло холодной болью. Андерс закашлялся, пытаясь разглядеть, что вообще происходит: комната превратилась в поле битвы меньше чем за минуту. Храмовники обнажили мечи и сражались с чем-то, только отдаленно напоминавшим человека: тварь как будто пожевал и выплюнул дракон, причем жевал с явным усердием. Ошметки сгнившей серой кожи свисали с черепа неровными лоскутами, чернея вокруг глаз, горевших неестественным огнем. Враг в полном комплекте доспехов и с мечом наголо дрался с таким остервенением, что становилось жутко.       - Порождения тьмы! – взвыли где-то в коридоре.       Тут Андерс, наконец, опомнился и попытался отползти от места действия. В ушах стоял лязг металла и ожесточенные вопли сражающихся, которые только укрепляли мысли о бегстве, пока его никто не заметил. Сердце стучало в груди как бешеное, и Андерс не понимал, почему жмется по углам, но тело само, инстинктивно, двигалось к выходу, подальше отсюда.       Несмотря на тяжелые латы и хорошее вооружение, храмовники проигрывали: неповоротливые и застигнутые врасплох, они не могли справиться с прибывавшими порождениями тьмы. Пока Андерс полз, вжавшись в стену, что, конечно, не очень пристало благородному магу, твари уже успели разделаться со всеми в комнате. Андерс замер и, тяжело дыша в наступившей тишине, ждал непонятно чего. Все еще не верилось, что люди, охранявшие его, лежат вот так, - бездыханные, словно мешки с картошкой, в луже собственной крови, - а мерзкие кровожадные чудовища мечтают, чтобы он присоединился к куче тел на полу. По спине прошел холодок, и Андерс сглотнул: твари какое-то время не решилась кинуться и только низко, приглушенно рычали, опасливо косясь на его посох.       Осознание пришло, словно гром.       И, прежде, чем они опомнились, Андерс дал огня. Сосредоточив энергию на своих руках, высвободил наконец бурлящую внутри магию, преобразовывая ее в яркое алое пламя, обрушившееся на низкую лысую тварь, стоявшую ближе всех. Порождение тьмы завизжало, хватаясь кривыми руками за уродливую морду, и заметалось, но через пару секунд с мерзким шипением осело на каменный пол. Нос наполнил отвратительный запах горелой плоти, отчего Андерс на секунду закашлялся, но мигом пришел в себя, увидев, что твари побольше уже дернулись в его сторону.       Второй раз он уже не медлил: магия сама срывалась с пальцев, слова проносились в голове, будто всегда там были, а грудь наполнялась горячим легким воздухом, отчего хотелось смеяться, громко и легко. Поджарив еще парочку тварей, Андерс так и сделал, победно подпрыгнув и отступив к двери. Ха! У порождений тьмы не было ни единого шанса против него, и то, с каким обреченным бульканьем они поддавались, падали на пол, вызывало какую-то садистическую радость. А уж стоило представить на их месте храмовников, как огонь пылал ярче и веселее. Последняя тварь, издав мокрый предсмертный хрип, так и шлепнулась мордой на каменные плиты, зажав в руке меч. Андерс ухмыльнулся и зачем-то замахал руками, будто бы огонь мог обжечь их, и шутливо подул на пальцы. В комнате и правда стало жарко – костер из порождений тьмы бодро догорал, и Андерс успел вспотеть. Руки все еще немного дрожали: все произошло даже слишком быстро, и он поспешил успокоить свои мысли.       «Ну а теперь пора и честь знать, - здраво рассудил он, - раз уж путь свободен, кто я, чтобы им не воспользоваться?»       Он бодро развернулся, сделал шаг вперед, и… Наткнулся взглядом на Серого Стража. Андерс моргнул.       Что?       Ну, натурально, Серый Страж! Низкая, светловолосая, вся в черной крови вперемешку с грязью, с массивным луком наперевес, в узнаваемом синем доспехе с грифоном. А рядом дама повыше, в тяжелых рыцарских латах и мечом наизготовку, на него, Андерса, острием направленным. Он сглотнул, глядя, как вытянулось лицо воительницы, и неловко обернулся, проследив ее взгляд, который упал на кучу мертвых тел порождений тьмы… И храмовников.       - Это не я, - только и смог ляпнуть Андерс, стараясь как можно более обыденно развести руками.       «Ну что же ты за идиот? Создатель, помоги, надо выкручиваться».       Ему совершенно не хотелось, чтобы его поняли превратно, как и вступать в ненужный бой с девушками. Ну не любил он применять насилие без повода, а тут повод просился, хоть и не он был тому виной. Уж конечно они подумают, что он этих храмовников сам поджарил, еще и хихикал так по-злодейски, пока они умирали. Стало досадно от того, что исход этой встречи уже предрешен, и не важно, что ему вздумается сказать. Проще сразу сдаться или удрать, но куда удирать из кишащей порождениями тьмы Башни? По виску сползла капелька пота: все-таки дело дрянь.       Выход, как всегда, у Андерса остался один: говорить.       - Нет, вы не подумайте, я не сильно разбит их безвременной кончиной, вон тот здоровяк очень смешно булькал, пока поджаривался, - попытался пошутить он, отчего мечница еще больше нахмурилась, делая шажок вперед.       «С этой дело будет плохо, - заключил он, переводя взгляд на Стража, которая все еще оглядывала его немного ошалело, но вдруг лицо ее просветлело, отчего Андерс взмолился, чтобы ей не пришло в голову спустить тетиву с лука. – Может хоть тут повезет?»       - Неласково ты о них, однако, - вдруг сказала она, и довольно милое лицо пересекла совсем не милая болезненная ухмылка, отчего Страж стала похожа на кошку, проглотившую по меньшей мере дюжину канареек.       У нее, впрочем, оказался приятный голос, и Андерс мигом почувствовал, как узел в груди развязался. Так, контакт он наладил, теперь главное – уболтать.       - Знаю, знаю, люди просто обожают просыпаться от того, что кто-то лупасит их по голове, а я просто привереда. Можете звать меня Андерс, милые дамы. Я, как видите – маг, и, к сожалению, разыскиваемый отступник.       Он следил за лицом Стража внимательно, пока говорил: обычно на этом моменте вся радость с лиц потенциальных знакомых улетучивалась, потому что отступник - это плохо. Маг – это плохо, если он, конечно, не заперт в Круге, словно зверь, и не делает грязную работу с поводка. Тогда да, тогда маг – это хорошо. Но лицо Стража оставалось поразительно спокойным, даже, можно сказать, дружелюбным, если не считать кровь, залившую половину лица. Она, должно быть, продиралась через тучу порождений тьмы, это с одним-то луком? Андерс покачал головой.       - Отступник? В Башне Бдения? – мечница заговорила, и ее голос звучал низко и сухо.       Андерс подавил желание застонать. Ну что же с ней такое? Интересно, им приходило в голову, что так пялиться на мага неприлично? А еще – судить книжку по обложке.       - Вас же не было, когда мы приехали, - Андерс решил сократить дистанцию и улыбнулся, как ему показалось, вполне очаровательно, - уж я бы таких красавиц точно не пропустил.       Мечница недовольно хмыкнула, не опуская оружия, и закатила глаза.       - Мы просто остановились здесь по пути в Круг, - продолжил Андерс, развернулся и взмахнул руками перед кучей обгорелых тел, будто сетуя, - просто передышка, так они сказали. А теперь они мертвы. Жалость-то какая.       Звучало неубедительно и фальшиво, и он мог поклясться, что напряжение в воздухе стало осязаемо. Повисло молчание, а Андерс не видел, стоя спиной, что там за выражение лица у Стража; да и хотел ли он вообще знать? Досадно: зачем он вообще тут расшаркивается? Может все же дать деру через боковой ход? Приглушенный голодный рев откуда-то снизу - вот и ответ.       - Ты убил всех гарлоков в одиночку?       Ему показалось или в голосе Стража прозвучало одобрение? Андерс резко крутанулся, уставившись на невысокую девушку с интересом. Та смотрела на него внимательно, даже, наверное, слишком, с ног до макушки оглядела, и, кажется, чуток повеселела. Ему стало немного не по себе, но в ответ Андерс только обезоруживающе улыбнулся, как он умел.       - Командор! – запротестовала было мечница, заметив изменения в лице Стража, а Андерс от удивления, совсем не галантно выпучил глаза.        Командор? В смысле, Страж-командор? Серых Стражей?       «Титьки Андрасте, вот это вот – героиня Ферелдена что ли? – неверяще покачал головой он, но словно уловив его мысли, Страж выпрямилась и смерила мечницу таким строгим взглядом, что холодок пробежал: ей как будто не впервой командовать. И та послушалась, опустив меч с явной неохотой. – Кажется, да. Создатель, во что ты влип, Андерс?»       Командор нахмурилась, снова переведя взгляд на Андерса, и тому вдруг показалось, что она очень устала.       - У нас нет времени препираться, - сказала она негромко, глядя поочередно на них обоих, и покрепче ухватила лук с таким решительным видом, что Андерс решил не искушать судьбу. Сбежать он всегда успеет, правда?       - Знаете что, - бодро начал он, - не люблю когда дамы спорят, да и у этих, как ты говоришь, ах, да, гарлоков! Вот у них, знаете ли, разговор короткий. Так что давайте-ка я вам помогу.       Ахинея у него получалась складная, и он дернул руками, чтобы упереть их в бока, но тут же передумал и вытянулся по струнке.       - Ну а потом решим что делать. В смысле, когда разобьем порождений тьмы, да?       Командор едва улыбнулась, опустив лук, и кивнула, жестом показывая, что предложение принято и их разношерстной компании пора бы двигаться дальше, в гущу событий. Рубить порождений тьмы без устали и перерыва на обед и сон. Или как там Серые Стражи это делают? Он понятия не имел, но послушно подошел поближе.       - Только под руку не лезь. - Буркнула мечница и протянула свободную руку, - Мхаири.       - И в мыслях не было докучать такой прекрасной… Воинственной женщине, – он подмигнул Мхаири, пожав ее руку, и поспешно отошел подальше.       Кто-то вдруг резко ухватил его за локоть, и Андерс снова оказался лицом к лицу с командором. Несмотря на малый рост, держала она крепко, а глаза блестели уж как-то совсем недобро в свете пляшущих факелов. Кровь у рассеченной, недавно, наверное, брови запеклась, тени делали грязное лицо болезненным и худым. И все равно, даже всклокоченная и мелкая, со слипшимися от крови светлыми волосами, командор по-хорошему пугала Андерса, пока жадно всматривалась в его лицо. В любой другой ситуации он, наверное, скабрезно пошутил бы, но слова как-то не шли на язык.       Страж-командор облизнула тонкие сухие губы.       - Зачаруй мои стрелы, - хрипло попросила она.

***

      - Пригнитесь!       Комната озарилась белой вспышкой, яркой, как день, и Мира крепко зажмурилась. Запахло грозой, и гарлоки, еще на пару секунд замороженные ее стрелой, с треском разлетелись на груду мерзлых осколков. От магического льда шел жутковатый неестественный холод, не дававший ему растаять, из-за чего в комнате стало морозно, как зимой. Где-то под глыбами судорожно всхлипывала женщина. Мира встрепенулась, кивком указывая Андерсу, чтобы тот проверил выжившую. Она делала это не задумываясь, что знает его всего пару минут, что он, будучи взрослым мужчиной, не должен выполнять ее приказы и вообще согласился им помочь добровольно. Но привычка стала второй натурой: Винн не требовалось даже кивка, она сама кидалась вперед, к раненным, чтобы успокоить, одобрить, унять их боль. Однако Андерс на удивление быстро послушался и, приговаривая что-то, принялся водить руками по ранам женщины. С пальцев мага срывались голубоватые искры, ставшие такими знакомыми за прошедший год: Мира еще помнила, что руки Винн казались холодными, когда она скользила пальцами по ранам, затягивавшимся в мгновение ока. И всегда улыбалась, так снисходительно, как мать, и просила беречь себя. Не лезть на рожон.       Всхлипы женщины стали тише, и Мира услышала, как Андерс велел ей бежать в укрытие.       - На улице остались стражники, - бросила она, - бегите к ним, а если они погибли – в лес.       В ответ – судорожный кивок.       - Им числа нет, - выругалась Мхаири, перехватывая щит поудобнее, - командор, какой у вас план?       Мира повернулась на голос и на секунду задумалась. Им точно ничего не светило внутри крепости, хотя, судя по всему, тут еще осталось достаточно защитников: чего только стоил гном, разворотивший половину центрального зала. В жилом крыле сейчас наверняка только слуги, напуганные и едва живые, - можно было бы попытаться спасти их. Где-то еще должны остаться Серые Стражи: Мира не верила, что орлейских и марчанских ветеранов, словно слепых котят, просто застали врасплох. Да, масштаб атаки удивлял, но во время Мора все обстояло еще хуже.       «Ах да, - напомнила она себе мрачно, - их же не было во время Мора. Какая досада».       Эти мысли оставляли горькое послевкусие, и она морщилась, тщетно пытаясь прогнать их. У судьбы явно скверное чувство юмора: только дела успели пойти на лад, как нате, она будто снова при Остагаре, только одна. Совсем уже. Под ложечкой неприятно засосало, и Мира поняла, что Мхаири все еще ждет ее ответа.       - Перейдем в западное крыло. Оттуда через кладовки – на стену. Можем попытаться освободить слуг, которые выжили, если встретим их в боковых коридорах и у кухни.       - Вы тут уже бывали?       - Случалось.       Мхаири неопределенно хмыкнула, сведя брови на переносице. Мире показалось, что она сомневается, но тут же к ним подскочил Андерс с натянуто-жизнерадостным видом, видимо, хотел развеять обстановку. Он уже набрал в легкие воздух, но под их тяжелыми взглядами лишь примирительно развел руками.       - Молчу-молчу, просто не ссорьтесь, хорошо?       - Мы и не ссорились, - буркнула Мхаири, и Мира одобрительно кивнула.       Впереди их ждал широкий коридор центральной части башни, и невольно вспомнилось, как она, маленькая, любила прятаться тут от брата и его лучшего друга, Ната. От былого величия не осталось и следа: копоть покрыла стены, смешиваясь с черной кровью порождений тьмы, тут и там валялись окровавленные конечности - все, что осталось от обитавших тут людей, - да на высоком канделябре качался повешенный слуга. За спиной закашлялся Андерс, но Мира даже бровью не повела: смерть казалась до того привычной, что у нее не хватало времени скорбеть. Этих людей уже нет, но те, кто остался, те, кто сейчас судорожно хватается за жизнь где-то в недрах старой крепости, – они заслуживают спасения. Она повторяла это снова и снова.       За коридором показался круглый зал приемной, кишевший порождениями тьмы. Не успела Мхаири открыть дверь, как гарлоки с рычанием кинулись на них, спотыкаясь и не разбирая дороги. Андерсу пришлось отступить подальше, а Мира отчаянно схватилась за лук, пытаясь сдержать натиск противника.       - Отой…       Она не успела даже крикнуть, как вдруг из груди вышибли дыхание, живот будто скрутило узлом, а земля завертелась перед глазами так стремительно, что слезы брызнули из глаз. Мира не успела ничего понять, пока не ударилась о стену: спина заныла глухой горячей болью, а тело перестало слушаться, перед глазами поплыли кровавые всполохи. Изо рта вырвался хрип, а глаза еле различили порождение тьмы с посохом.       «Эмиссар… Вот дрянь».       Мира попыталась встать, но удар оказался слишком сильным, и она, едва сдерживаясь, чтобы не выкашлять свои внутренности прямо на пол, беспомощно наблюдала, как Андерс и Мхаири дерутся в одиночку. Она зажмурилась и закусила губу в попытках все-таки встать, помочь. Голова разрывалась, но эта мысль оставалась ясной, как яркое белое пятно. Помочь, помочь, помочь, не дать погибнуть. Почему она так уверена, что они обязательно погибнут? Почему этот страх, словно огонь, пляшет перед глазами?       Когда эмиссар вдруг с визгом осел на пол, Мира осознала, что огонь все же настоящий, обжигающий щеки, а Андерс поджарил добрую половину комнаты. Но быстрее до нее добралась Мхаири.       - Командор! – закричала она, подбегая, и в ответ Мира только надсадно закашлялась.       Ей казалось, ее легкие сейчас превратятся в кашу, о чем она бы точно сказала, если бы не сухость во рту.       – Маг, скорее!       Андерс вырос рядом как расплывчатое черное пятно, и, кажется, протянул к ней руки. Он говорил что-то такое успокаивающее и глупое, похожее на шутки, которые Алистер рассказывал за костром…       - Ну-ну, потерпи, - расслышала она вдруг четко у самого уха.       По телу как будто пустили холодных гусениц, которые потихоньку нагревались, прогоняя боль. Они расползались по груди и спине, к ногам и голове с легким покалыванием, и Мира почувствовала, что сковавший легкие железный обруч вдруг отпустил, и судорожно вдохнула, вздрогнув всем телом.       - Вот, уже лучше... Вы – молодец, леди, не всем по вкусу некоторые из моих заклинаний. Они, конечно, мое собственное изобретение, но еще ни разу не подводили.       - Ты всегда… Такой… Красноречивый? – прохрипела Мира, переводя взгляд с Андерса на Мхаири.       Звук ее голоса будто успокоил их обоих: мечница облегченно выдохнула, поджав губы, и Мира различила, что глаза ее влажно заблестели.       - Когда Вас бросило к стене, я… Простите меня, командор, - безжизненно произнесла она, а Мира лишь отмахнулась и со стоном села.       Тело немного ломило, но уже вполне терпимо. Она заозиралась в поисках лука: без него ей становилось не по себе, особенно сейчас, когда порождения тьмы могли вернуться в любую минуту.       - Я сама виновата, - продолжила она свою мысль, - вы хорошо постарались и без меня. Спасибо.       Она вымученно улыбнулась, когда Мхаири встала, чтобы подать ей руку. Поднявшись на ноги, Мира помотала головой: комната еще немного расплывалась перед глазами. Мхаири двинулась вперед, а Андерс вдруг появился откуда-то из-за спины и протянул ей лук, подмигнув. Она рассеянно приняла его, и их небольшой отряд двинулся дальше.       В следующих двух коридорах Мхаири, как назло, закрывала ее щитом, не давая толком прицелиться, и это начинало не на шутку злить. Что, пролетела пару метров до стены, и теперь с нее пылинки сдувать надо? Что за дурацкая привычка ее прикрывать, когда она не просит? Руки все еще немного дрожали, отчего она не сразу смогла натянуть тетиву как надо, но с каждым выстрелом недомогание отступало, выветривалось вместе с магией. А тут такое!       Добравшись до библиотеки, Мира наконец обогнула Мхаири и громко недовольно фыркнула, пересчитывая стрелы в колчане. Им бы устроить передышку, но она уже молча дернулась к выходу из комнаты, желая обойти мечницу и принять удобную для стрельбы позицию. За дверью раздался рык и лязг металла.       - Выживший! – крикнула Мхаири, и они ворвались в комнату гурьбой, едва не споткнувшись о разбросанные трупы гарлоков.       Раздался лязг, чавкающий звук и знакомое одобрительное хрюканье. Знакомое?       Мира судорожно огляделась: посередине комнаты четыре гарлока безуспешно атаковали одинокого гнома, с улюлюканьем орудовавшего огромной секирой, которой он с чавканьем разрубал порождения тьмы на куски. Заметив их нестройную компанию, гном повернул свою огненно-рыжую голову, заулыбался и замахал рукой, отчего его одутловатое лицо показалось заплывшим, будто бы он пил, не просыхая, как минимум неделю. Зная Огрена, Мира точно могла сказать, что так оно и случилось.       Но какого демона он забыл в Башне Бдения? Мира моргнула, оцепенев: может быть, она слишком сильно ударилась головой о стену? И этот Огрен - не более, чем плод ее воспаленного воображения, искавшего хоть что-то знакомое в чужом окружении? Но мираж или нет, ему следовало отдать должное – гарлокам против него не выстоять. Хоть и пьяный большую часть времени, Огрен все-таки сражался вместе с ней, поэтому она вполне себе представляла, на что тот способен. Крутанувшись, Огрен подчистую снес последнему гарлоку голову и размашисто пнул тело под зад, весело крякнув. Как и всегда, подобные «заварушки» приносили ему много больше радости, чем всем остальным. Он развернулся и почти лениво облокотился на покореженные, заляпанные черной кровью перила, словно барышня на прогулке, и знакомым жестом утер усы.       - Ха! – вырвалось у гнома, и он оглушительно рыгнул. - А вот и ты!       Мираж разговаривает, докатились. Она обернулась к Андерсу, но тот явно видел Огрена так же ясно. И Мхаири - тоже. Огрен лишь закряхтел, поправив доспех, и не обратил ни малейшего внимания на всеобщий шок, как и всегда. Этого гнома вообще ничего не смущало, но если тот же Зевран шутил хоть и пошло, но галантно, с Огреном так не получалось. Мира нахмурилась, сжав лук, и, заметив это, Огрен продолжил.       - Когда тут появились эти твари, я подумал: «Ну погодите, гребанные говнюки, пока новый командор не появится и не заставит плеваться зубами прямо из ваших задниц!». Тут бах, тарарах, крики, я следом, и вот – ты тут. Молодцом!       Он лающе рассмеялся, и только это заставило Миру выйти из оцепенения.       - Огрен? Что ты тут делаешь? – неуверенно спросила она, заметив, как дернулась Мхаири, с сомнением смотря на нее.       Из всех спутников, год деливших с ней все невзгоды Мора, в Башне оказался именно он. Как? Не то, чтобы он не нравился Мире, просто им не всегда удавалось найти общий язык. Если, конечно, за пазухой у нее не находилось бутылки-другой.       - Что, в глазах двоится? У меня тоже, после пятой бутылки, - гном низко рассмеялся, почесывая шею, и вдруг заговорщицки подмигнул и наклонился с хитрым видом, будто собирался поведать какой-то страшный секрет. - Я тут подумал в Стражи податься, а, ну?       - Он тут был, когда я уходила. Поверить не могу, что Стражи еще не вытурили его, - хмуро пробормотала Мхаири, чем, как водится, изрядно повеселила гнома.       Его такие штучки не брали: Огрен уже переместился и вальяжно оперся о перегородку. Выглядел он при этом совершенно по-идиотски, хотя никто в лагере так и не решился сказать ему, что поза, которую он подглядел у Зеврана, делала его похожим на мешок с картошкой.       - А это никак рекрут с огромными дойками? – пошло прокомментировал Огрен, отчего Мхаири закатила глаза.       Мире эта сцена показалась такой знакомой, что вдруг сердце защемило: совсем как тогда.       Те же фразочки, те же взгляды, то же напряжение в воздухе. Казалось, сейчас все снова закончится словесной перепалкой, или Мире придется разнимать соратников. Не всем прямолинейность Огрена приходилась по вкусу. Пару раз, помнится, она и самой Мире поднадоела, и тогда гному пришлось вытаскивать стрелы из задницы. После того происшествия они объявили перемирие, и, кажется, Огрен его запомнил, поэтому переводил заплывший взгляд с одной на другую, ухмылялся и следил за руками.       - Прям-таки подарочек для Стражей, - передразнила его мечница, отчего Мира прыснула в кулак, но Огрен даже бровью не повел.       - Слишком хорошо, чтобы быть правдой, а? А это кто? – в этот момент он заметил, наконец, Андерса. - Маг? Твой мальчик? Мне вам не мешать?       - Батюшки, гном от которого несет, как от выгребной ямы, – Андерс нашелся быстрее Миры, только рот открывшей, чтобы что-то возразить. - Вот это невидаль!       - Маг с чувством юмора, а? Думал таких первыми порешают, - усмехнулся в ответ гном, оскалившись.       Огрен не очень утруждал себя мыслями о том, что пока они тут теряют время, болтая и обмениваясь колкостями, в Башне гибнут люди. И мало того, заражал этим других. На секунду Мира и сама забылась, но тут же крепче сжала лук, заставляя себя собраться. Расслабляться было нельзя. Звон в ушах и головокружение уже утихли, и она глубоко вдохнула.       - Вы закончили?       Огрен тут же одобрительно рыгнул, перекинув секиру из одной руки в другую.       - Узнаю командора: хмурая заноза в заднице, а?       - Посвящение - это не прогулка по Алмазному кварталу. Ты хоть подумал, что это - рискованное дело?       - С кровати утром вставать - тоже такое, хе-хе. Так что, считай, мочился я на этот риск!       - Уверен, риск в восторге, - пробормотал Андерс, качая головой.       Впрочем, эта реакция на Огрена была на ее памяти не самой плохой, если вспомнить, как весь лагерь привыкал к пьяному гному после его прибытия из Орзаммара.       - Ну, чего встали? Пошли к этим ублюдкам! По их гнилым бошкам уже плачет моя секира! - Огрен оглушительно расхохотался, абсолютно не задетый едкой репликой, и первым рванулся в коридор, отчего Мира поморщилась.       Непредсказуемость гнома обещала сыграть ей на нервах, ведь к словам о том, куда ему идти и что делать, Огрен никогда не прислушивался. Оставалось лишь надеяться, что эта его боевая ярость, которая так незаменима на большом открытом поле битвы, не сыграет с ними злую шутку в узких коридорах Башни Бдения.       - Идем, - скомандовала Мира, и оставшиеся, хмуро кивнув, двинулись следом.

***

      Первое, что заметила Мхаири - это лужа крови. Потом – местами заляпанный и изорванный, но узнаваемый рекрутский доспех. Спустя еще мгновение – знакомое лицо, перекошенное от боли.       - Роланд! – воздух вышел из легких со свистом, когда она, позабыв об осторожности, бросилась к давнему другу.       Судорожно оглядела его. Кровь, казалось, была повсюду: красная и черная вперемешку; на плечах, на броне, на боку, на лице, покрытом испариной. Забыв о щите, Мхаири опустилась на колени, протянув руки к его лицу, но встретила взгляд, мутный и угасающий.       - Мхаири? – голос Роланда оказался садняще хриплым и тихим.       Он старался изо всех сил произносить слова четко, но раны брали свое, она это видела.       За спиной послышался топот и кряканье. Мхаири повернулась, потерянная, и встретилась взглядом с командором. Ее лицо показалось вдруг бледным, как у призрака, и губы у Мхаири дернулись, будто она не могла слов подобрать, не могла понять, что же сказать. Мысли, ясные и четкие, предательски путались, а сердце защемило. Этого не должно было случиться.       - Командор, это – Роланд, - рассеяно произнесла она, и голос показался ей чужим и блеклым, - рекрут из Денерима, как и я. Я… Мы... Должны помочь ему!       С этими словами она повернулась обратно и постаралась зажать зияющую рану на боку Роланда, пачкая перчатки. Кровь струилась, вязкая и темная, но ее это не останавливало. Он застонал, и Мхаири поспешила успокоить его, как могла, шепча что-то одобряющее. Что командор пришла, а значит они – спасены. А еще с ними есть маг-целитель, и это точно его спасет. И на секунду, всего на мгновение, она сама поверила в это. В то, что легендарная Героиня Ферелдена сейчас в два счета поставит Роланда на ноги. Ведь так всегда бывает в легендах и сказаниях, верно? Никто не умирает, а верные друзья приходят на помощь. Только вот они не в книжке.       Командор присела рядом, и Мхаири заметила, что взгляд Роланда стал осмысленнее, а глаза посветлели, узнавая. Она ухватилась за эту надежду, хлипкую, тонкую, но все-таки надежду.       «Он еще поправится - успокаивала она себя, - обязательно».       - К-командор?       - Я здесь, Роланд, - голос ее звучал тихо, успокаивающе, почти нежно.        Мхаири никогда не слышала, чтобы командор так разговаривала.       - Прости меня. Я не пришла вовремя.       Она не верила своим ушам: командор совсем не знала Роланда, но все равно нашла в себе силы сказать именно то, что он, наверняка, хотел услышать. Мхаири бы хотела. Она помнила, с какой радостью и самоотверженностью он говорил о Стражах, как мечтал стать рекрутом, как первым записался в гарнизон Башни Бдения. Всего неделю назад они сидели здесь, окруженные Стражами, и грезили о подвигах и славе, ждавшей их после Посвящения. А теперь… Теперь эти мечты разваливались на глазах.       В глазах командора сквозила боль и обреченность, совсем не вязавшаяся с ободряющими словами. Она сжала зубы и внимательно оглядела раненого, а Мхаири в упор уставилась на нее. Почему она так смотрит? Что с ним не так? Он ранен, да, но они должны, они обязаны ему помочь, нельзя же бросать его здесь!       Она сжала кулак так, что затрещала перчатка, и тут ее затрясло от собственной беспомощности, бесполезности. Чего стоило все это, если она даже не смогла помочь своему другу? Роланд стоил семерых: выдающийся рыцарь, переживший, как и она, битву при Остагаре, он лежал теперь на полу в этой треклятой Башне Бдения, истекая кровью. А командор все медлила. Почему она медлит?       Мхаири почувствовала, как чья-то рука опустилась на ее плечо, и вздрогнула: Андерс. Маг присел справа, придирчиво осматривая Роланда. Покачал головой.       - Магия тут уже не поможет, - пробормотал он так обыденно, что ей захотелось вмазать ему по лицу со всей дури, - могу виски предложить, чтобы унять боль.       - Мне нравится ход твоих мыслей, – оскалился гном где-то за спиной.       - Перестаньте, это не смешно! – не выдержав, рявкнула Мхаири.       Как они могут? Она беспомощно поглядела на командора, слепо ища поддержки. Та неотрывно смотрела на Роланда, будто взглядом пытаясь удержать его в сознании, и ее губы побелели от напряжения, а брови сошлись на переносице. Тот вдруг конвульсивно дернулся и ухватил командора за локоть, притянув к себе. Мхаири подалась было следом, но он уже заговорил, шепотом, лихорадочно, словно оправдывался.       - У нас не было времени, они атаковали так быстро… Сенешаль скомандовал контратаку, но… - он закашлял кровью, согнувшись, и судорожно схватился за раненный бок. Командор не дернулась даже когда кровь попала ей на лицо и дублет, а лишь ухватилась за его руку в ответ, цепко, словно клещ. Ее лицо приняло болезненное, неспокойное выражение, смешанное с жалостью и сочувствием, и она молчала, давая Роланду возможность говорить. Мхаири почувствовала, как у нее мелко дрожат руки, и поспешно спрятала их. Хотелось сказать что-то утешающее, но слова предательски застревали в горле.       - Порождение тьмы, что с ними… Оно говорит, - глаза Роланда расширились от ужаса: он явно вспоминал произошедшее. - И колдует.       - Говорящее порождение тьмы? – Огрен сплюнул, скрестив руки на груди. - Парнишка бредит.       - Заткнись, - командор прозвучала, словно гром, хотя она даже не повышала голоса.       Нет, прошипела, не поворачивая головы, отчеканив каждый слог. Если бы глаза могли метать молнии, Огрен, наверное, уже давно лежал бы замертво. Но командор не оборачивалась, все еще глядя на Роланда. А Мхаири смотрела на нее. – Где оно, Роланд?       - Пошло на стену… За сенешалем, - слабо отозвался он, зайдясь в кашле, - что-то у меня в крови... Так жжет!       Роланда согнуло пополам в очередном приступе: тело сотрясалось, не в силах совладать с болью. Видеть его страдания становилось невыносимо. Мхаири крепко зажмурилась, пытаясь совладать с собой: казалось, она уже давно привыкла к мукам своих товарищей. Мор едва закончился, битва за Денерим еще свежа в памяти, тогда почему? Почему хочется кусать локти, почему нельзя ничего сделать? Почему командор смотрит так, словно все уже кончено?       Мхаири ухватилась за ее руку, отчаянно, просяще, но командор покачала головой.       - Это скверна, Роланд, - сказала она шепотом.       Повисшая тишина била по ушам. Или это кровь стучала в голове?..       Все встало на свои места. Скверна – смертный приговор, только Стражи могут ей противостоять. Роланд, как и она сама, собирался пройти Посвящение только с прибытием Стража-командора. Но этим планам теперь не суждено было сбыться. Их промедление стоило Роланду жизни.       «Мне так жаль», - эта мысль пульсировала в голове и рвалась на язык, хоть во рту давно пересохло.       Роланд смотрел, пока осознанно, но явно из последних сил, а налившиеся кровью глаза слезились. Он отпустил командора и дрожащей рукой слабо похлопал Мхаири по плечу. Она вздрогнула, перехватив его ладонь, и зажмурилась: в носу защипало. Происходящее расплывалось от непривычных, жгучих слез, и молчание давило. Командор, казалось, застыла, словно камень, и только сжала кулаки. Может, она тоже ощущала душащую беспомощность? Может, сожалела о каждом потерянном товарище?       - Это… Честь для меня, - с трудом выговорил Роланд, - встретить вас, к-командор. Я хотел бы… Хотя бы раз… Сражаться с ва…       Он так и не закончил. Мхаири лишь почувствовала, как его рука обмякла, и закусила губу от беспомощности. Еще один товарищ погиб от ее бессилия. Приди они раньше, успей они отразить атаку… Она могла бы оказаться на его месте. Эта мысль пронзила, будто копье, с макушки до пят, отчего Мхаири покрылась холодным потом. Что бы она сделала? Будь она Стражем, изменило ли это хоть что-то? Смогла бы она защитить своих товарищей или сидела здесь, с безжизненно закатившимися глазами, забытая всеми, в луже крови?       От этих мыслей передернуло, но Мхаири ничего не могла поделать с собой: они роились в голове, точно растревоженные осы. Во время Мора она загнала тревоги глубоко внутрь, обуздала, заставила себя жить надеждой, что скоро это закончится, и все станет как прежде. Люди гибли повсеместно, в таком ужасе некогда скорбеть и убиваться. Стоя перед огромными погребальными кострами, она не чувствовала ничего – только пустоту. А теперь эти чувства разом вернулись, и казалось, она сейчас разрыдается. Мхаири поморщилась, стараясь скрыться за шлемом: не хотелось, чтобы ее видели такой.       - Благословенны те, кто встает, - вдруг зашептала командор, протянув руку, чтобы прикрыть глаза Роланда, - против зла и скверны и не отступает. Благословенны защитники мира, защитники справедливости.       Мхаири посмотрела на нее, бледную и разбитую, неожиданно маленькую и измученную в свете факелов этого проклятого коридора. Скольких своих товарищей она потеряла? Скольких похоронила, скольких держала за руку, когда они умирали, измученные скверной? Плакала ли она над ними? Мхаири не могла сказать. Но точно знала, что командор выжила. Выжила и будет продолжать выживать, несмотря на всех, кого пришлось оставить позади. Некстати вспомнилось, как самоотверженно она спасала людей на улицах, как спасла от огра саму Мхаири, не дрогнув и не отступив. Как поступил бы Серый Страж. Она и есть Страж, все то, к чему сама Мхаири самоотверженно стремилась, на кого хотела походить.        «Помни, - сказала она сама себе, - соберись. Искромсай этих тварей за то, что они сделали. Докажи, что ты достойна быть Стражем. Что вы оба были достойны».       - Я отомщу за тебя, Роланд, - сдавленно произнесла она, - клянусь.       Гнев поднимался удушливой волной из самого живота, заставляя мысли путаться, а сердце – биться часто и больно. Она покажет, каково это: вырубит им дорогу до этого порождения тьмы, проложит путь к победе, чего бы ни стоило. Пройдет Посвящение, станет Стражем, как всегда мечтала. Ни за что не допустит, чтобы это повторилось. Придет на помощь, когда от нее будут этого ждать. Спасет тех, кто не может защитить себя сам. Не даст умереть своим товарищам. Ни за что.       Злоба смешивалась с решимостью, доселе ей неведомой, она толкала, гнала ее вперед, в бой. Она знала, куда идти, и Создатель упаси, кто-то встанет у нее на пути. Мхаири утерла скупые слезы, и холодный металл шлема обжег ей лицо, отрезвляя. Пришло время двигаться вперед.       «Пускай впереди меня только тьма, Создатель направит меня. Мне не суждено скитаться по неверным дорогам Загробного мира, ибо там, где Свет Создателя, нет тьмы, и ничто, сотворенное Им, не будет утеряно», - повторила она.