Вольфганг влюбляется

      После того как Глория ушла, Вольфганг решил, что не готов видеться с ней или друзьями в ближайшее время. Парень боялся накосячить ещё сильнее. Вероятнее, он так и сделал бы. Так что следующие три дня школьник провел в постели или перед телеком, а отец вернулся домой в среду. Заметив немного странное поведение Вольфганга, Хэнк задумался и начал допытываться.       — Что стряслось? — спросил батя, присев в своё кресло и поджав ноги.       — Ничего, — уклончиво ответил Вольфганг. Парень никогда не был искусным лжецом — его мимика и невербалика выдавали хулигана с головой.       — Пиздишь как дышишь. Не съезжай с темы, — сказал отец таким тоном, что Вольфганг повернул голову, чтобы видеть его лицо.       — Я нашёл письмо. Доволен? — буркнул школьник и начал переключать каналы.       — Чего?! — Хэнк сидел, скорее потрясенный, чем смущенный.       Мужчина думал, что надёжно спрятал его в своем сейфе!       «Ну, ты и тупица, Хэнк! Прости, Аманда, я опять тебя подвёл, всё испортил. Теперь наш сынишка места себе из-за этого не находит!» — пронеслись мысли в голове мужчины, пока тот лихорадочно соображал как бы снять напряжение с отношений с сыном.       — Ты знаешь, какое письмо. То, которую ты спрятал от меня! — повысил голос Вольфганг, пока Хэнк молча взирал на сына.       В данный момент это было все, что отец мог сделать. Он помнил назубок каждое грёбанное слово, которое она написала на том злополучном листке бумаги. В течение последних пятнадцати лет мужчина читал его как своеобразную молитву, как минимум, четыре раза в день. Согласитесь, такое было сложно забывать или игнорировать: её слова врезались в память как всепроникающая ржавчина, что медленно и упорно разъедала его изнутри.       — Как ты мог скрывать от меня что-то подобное? Почему ты просто не сказал, что мама ушла из-за меня? Почему ты не мог просто сказать правду вместо того, чтобы темнить всё это время?! А? — Вольфганг был настолько взбешён, что по его щекам текли слезы. Это были скупые, вымученные мужские слёзы, но всё же слезы, которые закоренелый хулиган не позволил бы себе в иной ситуации.       — Ты должен кое-что понять, Вольфганг. Независимо от того, какие мысли или чувства тебя сейчас гложут. Она ушла не из-за тебя! С самого начала Аманда знала, что не останется со мной навсегда. Она даже пару раз сказала мне об этом. Я не могу винить её за желание ощущать свободу и дышать полной грудью. Вот какой была женщина, которую я так сильно любил: беззаботная, предприимчивая, свободолюбивая дурёха, которая никогда не обращала внимания на то, что чувствуют другие люди. Я держал это письмо втайне, чтобы не усугубить поганую ситуацию, в которой мы с тобой поневоле оказались. Наверное, я тоже знатно облажался! — сказал Хэнк, дрожащим, но громким и зычным голосом.       Вольфганг просто позволили слезам потоками течь по щекам, так как больше уже был не в силах сдерживаться. Но внутри он проклинал себя за это. Весь его мир в одночасье рухнул. Всё, чего он хотел, это умереть и перестать чувствовать боль, что окутала его с головой, безжалостно и неотступно затягивая в бездонный омут самобичевания и ненависти к себе. Но ведь сбежать от проблем сейчас — это трусость, не так ли? А кем-кем, но трусом Вольфганг никогда не был.       — Я был для неё никем… Ей было всё равно… Она даже обо мне не заботилась… — прошептал парень, когда его голос надломился. Он даже не мог смотреть в глаза отцу, ему было слишком стыдно из-за собственных слёз. Слишком стыдно за чувства, которые фонтаном вырывались вместе с потоками слёз.       — Может быть, так кажется со стороны, сынок. Но это ложь от первой до последней буквы. Аманда любила тебя больше всего на свете. Видишь ли, каждый год в твой день рождения, после того, как тебе исполнилось 4 года, она писала тебе по письму. Я скрывал их от тебя, потому что сам был законченным эгоистом. Но теперь, думаю, что ты должен прочесть их. Если, конечно, захочешь взглянуть, — Хэнк быстро сглотнул слюну, которая хоть как-то оросила его пересохшее горло.       Хулиган больше не понимал, где правда, а где — нет.       Вольфганг не знал, что и думать. Его мать пыталась поддерживать с ним связь? Зачем?       — Ладно, тащи их сюда, — согласился сын, кивнув головой, вытирая глаза.       Парень удобнее устроился на диване.       — Я схожу за ними, — сказал Хэнк, прежде чем встать и уйти в свою комнату. Вольфганг не мог поверить, насколько эмоциональным он был. Ему было неловко даже перед собственным отцом.       Через несколько минут мужчина вернулся в гостиную с маленькой коробкой из-под обуви. Не говоря ни слова, отец протянул её сыну.       Вольфганг бережно взял коробку в руки положил на колени. Хэнк откинулся на спинку кресла и наблюдал, как сын медленно открывает коробку, в которой оказалось пятнадцать писем и уже вскрытые конверты. Каждый с большим количеством различных марок. Некоторые из Африки, Франции, Австралии и даже Мадагаскара. Значит, она любила путешествовать, да?       Затем Вольфганг открыл первое письмо, которое пришло к его четвертому дню рождения.       «Вольфганг,       Надеюсь, что ты уже умеешь читать. Ты всегда был умным мальчиком. Всегда на шаг впереди меня, по крайней мере. Возможно, тебе интересно, почему же я уехала. Я сбежала, потому что хотела посмотреть мир и всё прекрасное, что в нём может быть.       Сейчас для тебя это может не иметь никакого смысла, так что я буду краткой. Я люблю тебя, не забывай об этом. Что бы ни случилось. Я всегда буду твоей матерью. Даже если не буду рядом, чтобы показать это. С Днем Рождения.       Люблю тебя всем сердцем.       Мама».       Вольфганг снова заплакал.       Всё это время он думал, что ей все равно. Всё это время он ненавидел мать за то, что она ушла. Но ей было не всё равно. Она любила его! Хэнк молча смотрел, как Вольфганг плачет. Он не знал, что делать. Но он оставил его в покое. Парень пропустил пару писем и прочел ещё одно, пришедшее в день его тринадцатилетия.       «Вольфганг,       Видимо, ты меня уже толком не помнишь и мне очень больно даже думать об этом. Но теперь это стало правдой, в глаза которой следует взглянуть. Я просто незнакомая женщина, которая написала тебе письмо на День Рождения. Я знаю, что могу винить только себя за это чувство. Надеюсь, у тебя всё хорошо.       Прежде чем ты забудешь меня окончательно, я подарю тебе нашу фотографию, на которую смотрю каждый день. Она моя любимая. Я хочу поделиться ею с тобой.       Это не так уж много. Но это единственная фотография, на которой ты улыбаешься. Ты всегда был с характером, как и твой отец. Во всяком случае, Хэнк сделал это фото в тот день, когда мы семьёй выбрались на пикник. И единственная причина, по которой ты улыбаешься, это то, что я строила тебе смешные рожи.       Это может ничего не значить. Но я скучаю по тебе. Каждый день. Я хочу вернуться, потому что слишком сильно скучаю по тебе. Но я пока не могу взглянуть в лицо своим страхам, пока нет. Может быть, позже, я смогу вырасти, преодолеть себя, и вернусь домой. С тринадцатым Днём Рождения.       Всем сердцем люблю тебя,       Мама».       Парень держал в руках старую фотографию и продолжал рыдать. Его лицо было залито слезами. Как бы ему ни хотелось, он не стал их вытирать. Он не мог объяснить внезапное чувство облегчения, которое испытал, зная, что мать всегда думала о нём, что спустя столько лет она его не забыла. Где бы мама ни была в день его рождения, она всегда думала о нём. Этого было достаточно. Даже если Аманда толком в себя и не верила. Эти пятнадцать писем, которые он держал, были для него дороже собственной жизни. Итак, вздохнув с облегчением, Вольфганг порылся в коробке, ища самое последние из них, которое пришло на его восемнадцатый день рождения.       «Вольфганг,       Итак, ты теперь полноценный взрослый человек. Ты даже представить себе не можешь, как я жалею, что меня не было в твоей жизни.       Это меня расстраивает. Может быть, ты думаешь, что я этого заслуживаю. И ты, наверное, прав. Я не заслуживаю такого замечательного ребенка, как ты. На протяжении многих лет я заставляла себя звонить твоему отцу. Но всегда вешала трубку, прежде чем он ответит.       Правда в том, что я все ещё люблю его. Как бы я ни убеждала себя, что это не так. Надеюсь, что когда ты найдешь кого-то особенного в своей жизни, ты не отпустишь его. Неважно, что она будет говорить или делать. С любимыми не расставайся. Если девушка много значит для тебя, то ты пожалеешь об этом. Еще один жизненный урок, которым я хотела бы поделиться с тобой, заключается в том, что если ты когда-нибудь захочешь отправиться в путешествие, то обязательно, запомни, обязательно возьми человека (или в моем случае людей), который больше всего для тебя значит. Не отказывайся от близких ради собственных эгоистичных желаний. Это будет преследовать тебя всю оставшуюся жизнь.       Я тут подумала, что хочу вернуться в Нью-Йорк. Хочу вернуться домой. Но не уверена, что меня примут обратно. Не уверена, стоит ли мне возвращаться домой. Только если вы с Хэнком оба не захотите меня вернуть. Думаю, я поеду в Нью-Йорк и все обдумаю. Это может занять дни, может недели. Или даже месяцы. Но я скоро вернусь домой, обещаю. С Днём Рождения.       Всегда любила, и буду любить тебя, сыночек,       Мама».       Вольфганг поднял голову, чтобы взглянуть на отца. Тот, как назло, в это момент сам погрузился в свои мысли, уставившись в пол.       — Мама… возвращается домой? — только и мог прошептать Вольфганг, сквозь новую пелену слёз.