***
Адриан потер виски, так как он чувствовал жуткую головную боль. Его фотограф спорил с одним из дизайнеров о цвете цветов, которые должны были использоваться в фотосессии. Так как они закончили с коллекцией осень-зима, господин Агрест решил, что они должны перейти к рекламе нового одеколона. Одетый в классический костюм Адриан позировал в различных местах в саду Версаля. Он должен был изобразить элегантность, романтизм, ауру джентльмена, так как концепция этого одеколона базировалась на превращении людей в Ромео, в которых влюблялись девушки. К сожалению, фотограф думал, что привезенные яблони и бегонии не вписывались в образ «учтивого джентльмена», и начал требовать заменить букеты на розы. Это, в свою очередь, очень разозлило дизайнера, который выбрал именно те цветы, которые одобрил Габриэль Агрест, а затем провел две недели, заказывая их, составляя из них букет и замораживая, чтобы они сохранили свой идеальный внешний вид. В итоге, они оба стали ругаться, и Адриан ушел обратно в гримерную. — Боже, ты наконец закончил? — скулил Плагг, когда парень закрыл за собой дверь в свой трейлер. — Я торчу здесь уже несколько часов, это так скучно. — А что ты хотел, ты всегда только и делаешь, что сидишь в моей сумке и ешь свой сыр сколько хочешь, — ответил Адриан, переодеваясь в свою одежду. Было очевидно, что из-за спора фотографа и дизайнера, они не были в состоянии закончить съемку сегодня; но они успели сделать несколько стоящих фотографий. — Да, а как ты думаешь, что происходит, когда заканчивается весь сыр? Мне скучно! — жаловался квами. — А ты не позволяешь мне играть с твоим телефоном, так как боишься, что я сломаю его. Блондин закатил глаза. — Да, потому что тебе нельзя доверять дорогую технику. Может мне напомнить, как ты едва не разбил мой монитор компьютера, так как думал, что желтая папка была кусочком сыра. Плагг фыркнул и отвернулся, пока Адриан просматривал пропущенные звонки, — более двадцати сообщений и восемь пропущенных. Два сообщения и один пропущенный был от Нино, и все с предложением провести следующие выходные с его семьей, так как отец Адриана отправлялся в Лондон на две недели, и Адриан оставался дома один. Он улыбнулся при мысли, что проведет время в настоящей семье, и ему не придется тратить половину ноября в одиночестве в своем особняке в компании только Натали и Плагга. Кроме того, он нравился родителям Нино, и они называли его своим вторым сыном, к большому счастью Адриана. Блондин написал Нино сообщение, что спросит об этом у отца или Натали и сообщит ему ответ позже. Остальные пропущенные были все от Хлои. По-видимому, она чувствовала себя лучше, но была все еще раздражена, что не оказалась в паре с Гектором для проекта. И хоть, пока Сабрина, как всегда, выполняла всю работу сама, а Хлоя делала все, что желала ее душа, это не удовлетворяло ее. Сообщения вроде «Пока Сабрина занята проектом, я хочу, чтобы ты был здесь и не позволял мне скучать» или «Ты разговаривал с Гектором сегодня? Он говорил что-нибудь обо мне? Он, наверное, очень переживает за меня» и, наконец, «Бедный Гектор! Оказался в паре с этой эгоистичной Маринетт. Знаешь ли ты, что она однажды пыталась настроить Сабрину против меня? Ты не должен общаться с такими людьми, как она». Очистив телефон от бессвязных сообщений блондинки, Адриан засунул его в свою сумку вместе с Плаггом и направился к выходу. Персонал собирал весь инвентарь. Натали подбежала к нему с кислым и озлобленным выражением на лице. — Здесь мисс Буржуа, — сказала она, указывая на один из входов в сад. Хлоя рядом с Сабриной стояла около фонтана, нетерпеливо постукивая ногой. Увидев парня, она начала кокетливо махать ему рукой. Адриан застонал, а Натали закатила глаза и пошла прочь. Парень подошел к своей подруге детства, которая сразу повисла у него на шее. — Адриан, какой сегодня прекрасный день. Ты рад меня видеть? Я подумала, что было бы замечательно, если бы мы смогли провести этот выходной вместе. — Почему бы сразу не убить нас духами? — пробормотал Плагг из сумки. — По крайней мере, это более щадящая смерть. — Э… Хорошо, Хлоя, — сказал блондин, пытаясь показать энтузиазм. Он так надеялся, что проведет остаток выходного, отдыхая, возможно, прогуливаясь по Парижу в образе Супер-Кота, или пойдет в пекарню Дюпэн-Чэн и купит несколько гужеров, которые так понравились Плаггу. А заодно, может быть, убьет разом двух зайцев и навестит Маринетт, чтобы узнать про пальто. К сожалению, судьба в этот день была явно не на его стороне. — Замечательно, — Хлоя схватила Адриана за руку и потянула в сторону выхода. — Сабрина, понеси сумку Адриана. — Нет, я сам, — сказал парень, крепче сжимая ремень сумки с Плаггом внутри нее. — Все хорошо, Сабрина. Хлоя дернула блондина в сторону ожидавшей их машины, очевидно, принадлежавшей семье Буржуа, и рявкнула водителю, чтобы он отвез их в торговый центр. В машине оказался мини-бар с небольшим запасом всех любимых напитков Хлои, закусок и сумки с косметикой. — Прошу, — она указала на напитки. — Можешь брать что пожелаешь. Нет, Сабрина, не ты. Рыжеволосая девушка, которая только что достала бутылку воды, поставила ее на место в замешательстве. Адриан скорчился на своем сиденье. — Нет, спасибо, я не хочу пить. — Ну ладно, у нас много дел в торговом центре, — мурлыкала блондинка, делая глоток своего напитка. — Я видела осеннюю коллекцию твоего отца в одном из магазинов, и я просто обязана заполучить то милое белое платьице, но мне нужно услышать твое мнение, насчет того, как сказочно я в нем выгляжу. Пока Хлоя болтала о своих планах на магазин, Адриан, сдавшись, съехал вниз по креслу. Он совсем не так хотел провести воскресенье. К сожалению, он не мог противостоять хватке Хлои вокруг его руки и тесным отношениям Габриэля Агреста и мэра Буржуа. От этой безысходности Адриан почувствовал себя крысой, загнанной кошкой в угол. А ведь котом должен быть он.***
Маринетт была в восторге от Кабанеля «Рождение Венеры». Хоть она и не была столь знаменита, как одноименная работа Сандро Боттичелли, изображение Венеры, лежавшей на камнях, в то время как пять розовощеких ангелочков летали над ней, притягивало к себе внимание. — Может быть, я должна убедить Гектора выбрать эту картину? — подумала она, наклонив голову. Осматривая зал, они разделились: Маринетт была сосредоточена больше на картинах, в то время, как Гектор больше увлекся скульптурами. Она была благодарна за различие в их художественных вкусах, так как даже пара минут вдали от Гектора позволяли ей собраться с мыслями. Без причины она чувствовала легкое головокружение, усталость, из-за чего умудрялась спотыкаться на ровном месте. Да, Маринетт была неуклюжей, но не до такой же степени. Даже охранник уже несколько раз подходил к ней и спрашивал, все ли в порядке, хотя она подозревала, что он это делал из-за того, что посчитал ее пьяной. К счастью, ее голова прояснилась довольно быстро, и она смогла продолжить нормально осматривать картины. Было уже пол пятого, и Маринетт решила, что лучше найти Гектора, обсудить произведения искусства, выбрать одно и уйти. В пять солнце начинало уже садиться, а она очень хотела добраться до дома прежде чем станет слишком темно. Глянув на впечатляющие мраморные и бронзовые статуи, она увидела своего одноклассника. — Эй, Гектор, — девушка подошла к нему. — Я нашла картину, которую мы можем использовать: «Рождение Венеры». Парень ошеломленно поднял бровь и улыбнулся. — Я конечно признаю Боттичелли, но проект по экспонатам девятнадцатого века. — Нет, не Боттичелли, а Александра Кабанель, — ответила Маринетт, указывая в сторону картины. — Я не уверен, что мы должны использовать ее, — сказал он. — Кабанель удивительный художник, но он просто иначе изобразил уже известную картину. Работа Боттичелли к тому моменту уже была известна во всем мире, поэтому его картина не произвела никакого фурора. Может быть, мы возьмем другую работу Кабанеля? Маринетт опустила взгляд, приняв поражение. Он был прав - описание перерисовки другого известного произведения будет пустой тратой времени, плюс это не будет столь внушительным проектом. Она чувствовала себя так глупо, что выбрала ее, и виновато, что пыталась убедить Гектора, что это был хороший выбор. О чем она только думала? Вздохнув, она повернулась в сторону Гектора и спросила. — Ну, а что насчет тебя? Что-то выбрал? — Да, прямо передо мной, — пояснил парень, указывая на мраморную статую перед ним. — Огюст Клезенже «Женщина, укушенная змеей». Одного взгляда на скульптуру хватило, чтобы к брюнетке в полной силе вернулись дрожь и озноб, которые когда-то мучили ее. Запечатленная в чистом мраморе обнаженная женщина на лоне из цветов корчилась в изнеможении от боли и агонии из-за укуса змеи, обернувшейся вокруг ее запястья; полуоткрытые глаза статуи, кажется, впивались в девушку. По какой-то причине мысли Маринетт снова вернули ее к спящим красавицам и вопросу, были ли их тела найдены в подобном состоянии. — Клезенже использовал слепок модели, и многие искусствоведы считают это обманом, а так же лицо обнаженной женщины, наполненное «болью», вызвало многие споры, — объяснил Гектор. — Что думаешь? Впечатляет, не правда ли? - Да, если тебе нравится образ женщины, застывшей в болезненной агонии на веки веков, — вопила Маринетт в мыслях. Она была в шоке, и ее пугало, что такой тип искусства нравился Гектору. Она не хотела делать проект по этой скульптуре — не то, чтобы она не была хорошо проработана или действительно была жуткой, хотя эта тема действительно пугала ее, — ее больше беспокоило то, что Гектор был в сильном восторге от скульптуры. Она была вырвана из мыслей, когда Гектор внезапно взял ее за руку. — Ну же, — он улыбнулся, смотря в упор ей в глаза. — Ты должна признать, это отличная работа. Кроме того, мы не можем и дальше продолжать просто смотреть на картины, у нас есть только три недели. Так… Ты согласна? — Э-э, — Маринетт запнулась, чувствуя, как Гектор сжал ее руку. — Конечно, почему нет. Ты, кажется, много знаешь об этой работе. Парень улыбнулся, и, к удивлению Маринетт, поцеловал ее в щеку. — Спасибо, я обещаю, что ты не разочаруешься. Все мысли, которые до этого момента роем метались в ее голове, исчезли. В голове появился туман, ноги стали ватными, и она бы точно упала, если бы Гектор не успел подхватить ее, к счастью, не услышав крошечный, едва слышимый визг Тикки в ее кармане. Люди вокруг них ахнули в шоке и начали толпиться около подростков, спрашивая, была ли девушка в порядке, сетуя на бледность ее лица и вскрикивая, что ей срочно нужна помощь врача. Охранник бросился за медсестрой музея, но Гектор остановил его. — С ней все хорошо, — сказал он, его голос был нечетким, словно издалека долетая до ушей Маринетт. — Ей просто стало душно в здании, нет необходимости поднимать такую шумиху. Я просто отведу ее домой. Каким-то образом ему удалось успокоить толпу; без сомнения, его обаяние и самоуверенная манера поведения убедили всех в отсутствии риска для жизни у девушки. В итоге, взяв Маринетт на руки, он направился к выходу. Она вздрогнула, — его руки крепко держали ее, словно защищая, но от этого по ее коже бегали мурашки, когда его ладони касались открытых участков кожи. Зачем, ну зачем она сняла пальто? В музее было включено отопление, и ей стало жарко, так что она повязала его вокруг талии, не желая вспотеть. Но теперь, она предпочла бы растаять от жары, чем ощущать пальцы Гектора на своей коже. К счастью, не считая небольшой толпы, которую они оставили на выставке, никто не видел, как Гектор нес ее на руках, так что это спасло ее от смущения. А Гектору, видимо, было все равно, что он так шел по улице. Здание музея становилось все меньше и меньше, постепенно исчезая из поля зрения. — Просто расслабься, Маринетт, — ворковал парень, спускаясь вниз по улице. — Я скоро отведу тебя домой. Только когда он произнес эти слова, ее голова немного прояснилась от удивления. Он нес ее на запад, а ее семейная пекарня находилась в противоположном направлении. Посмотрев наверх, она заметила, как Гектор улыбался, глядя на нее сверху вниз, но из-за расплывчатой пелены в глазах ей показалась, что его улыбка была немного зловещей. Чтобы в тот момент не происходило, Маринетт знала одну вещь наверняка: Гектор нес ее не домой. Ослабев, все, что она могла делать, это наблюдать за проплывавшими мимо домами ее родного города, пока у нее совсем не иссякли силы, и она безвольно не обмякла в его руках, потеряв сознание. Последнее, что она уловила, — было напрягшееся тело Гектора, когда он внезапно замер и произнес фразу, от которой ее сердце на миг забилось чаще. — О, добрый вечер, Супер-Кот. Потом ее поглотила тьма.