— Passion.

Сегодняшнее утро выдалось на редкость замечательным: спокойный завтрак без бесконечных стычек Гриффиндора и Слизерина, а после и занятия, идущие своим чередом до обеда. А на нём большинство старшекурсников-зельеваров получает радостную новость: профессор Снейп был вынужден срочно уехать в больницу Святого Мунго по делам, а значит, на предстоящей практике, его заменит практикант — Крис Ву. Молодой преподаватель пользовался популярностью у студенток: выпускник Дурмстранга, блондин с серыми [из-за опытов с зельями] глазами и, как ни странно, полузвериными зрачками. Объяснить последнее легко — мужчина являлся анимагом, а такой вид глаз — прямое следствие первых неудачных попыток обращения в звероформу. Как это часто бывало, Ву открыл дверь практического кабинета с ноги. Облачённый в тёмные брюки и серый, удлинённый свитер, он под тихое верещание влюблённых девочек прошёл к столу преподавателя. — Всем дня. Староста группы? (1) — Заметив руку мистера До, Фань кивнул и обошёл преподавательский стол, чтобы слегка на него насесть. — Все Вы уже осведомлены, почему я здесь. И, если я правильно понял, по расписанию у вас стоит практика, так? — Все как один кивнули. — Увы, она отменяется, по уставу я не могу проводить занятия по варке психических зелий, потому что, как и все вы, я пока только практикант. Но занятие нам провести необходимо, считайте это улыбкой фортуны. Мы вернёмся к материалу четвертого курса, — мужчина медленно проходил вдоль рядов, — я говорю об умострильном или, как его ещё называют, зелье, улучшающее мозговую активность. Кто напомнит основные компоненты? — Долго искать желающего не понадобилось. — Бэкхён, прошу. — Желчь броненосца, толчёные скарабеи и порошок из кореньев имбиря, — после лёгкого кивка Криса, на лице пуффендуйца воссияла довольная улыбка. Несмотря на все промахи Бён знал предмет на отлично, а к косым взглядам слизеринцев за семь лет он привык. Пусть любуются и тихо учат предмет, чтоб не позориться перед преподавателями. Пока Ву напоминал ход приготовления зелья, рецепт которого он строго запретил записывать [ведь у семикурсников всё должно храниться в памяти], Бён оглядывался вокруг, ища одним взглядом нужные ингредиенты. По обе стороны от рядов парт находились стеллажи со стеклянными дверцами, где и хранились различного рода компоненты, необходимые для практических занятий. Что-то в прозрачных баночках, что-то в матированных, некоторые элементы находились в обычных корзинках. А вот за преподавательским столом располагалась самая настоящая сокровищница: флаконы с готовыми зельями. Снейп хранил там лучшие образцы студенческих работ, в том числе и запретные для применения в стенах замка зелья: амортенцию и напиток живой смерти. — Мистер До, сдайте в конце отчёт по посещаемости. Можете приступать. Лучшее зелье получит тридцать баллов в копилку факультета. За худшее и вообще не сваренное вычитать не буду, но на уборку помещения оставлю. — Под зорким взглядом метиса все приступили к заданию. Времени на подготовку студенты много не потратили, практикант учтиво с помощью леветирующих заклинаний доставил каждому дарованию необходимые инструменты и ингредиенты, им оставалось только блеснуть умом и доказать, что их оценки по С.О.В. — заслуженные, ведь ниже, чем «Превосходно», профессор Снейп не берёт на дальнейшее обучение. За тихими разговорами с единственным в группе другом, До Кенсу, Бён быстро измельчает в ступке корень имбиря до порошкообразного состояния. Вместе с когтевранцем они аккуратно отмеряют количество: по тридцать грамм каждому из них. Вода в их котлах, после добавления имбиря, приобрела оранжевый цвет и издала лёгкий пых, словно ёжик. Знакомый знак и звук — а значит они оба идут правильным путём. В одно время они заканчивают со скарабеями, так что по ещё одной щепотке отправляется в котёл, парни помешивают зелье пару раз и накрывают крышкой — нужно подождать пару минут. Да и никто из присутствующих не торопится открывать склянку с последним ингредиентом — желчью броненосца: она имеет противный гнилой запах, который долго не выветривается из одежды. Звук часов оповещает Бёна — пора. Прижмурившись, он вытаскивает пробку, убирает крышку и мигов вытряхивает желчь в зелье, волшебные золотистые искры начинают кружить вокруг котла, постепенно съедая жуткий запах. Зелье окисляется и меняет свой цвет на бледно-серый. А позади Бэкхён слышит громкий взрыв и чувствует запах гари — напортачили всё-таки. — Это Сальетэ подсыпал мне не тот ингредиент, сэр! Они слизеринцы только и думают, как испортить нам зелье! — В ту же секунду запротестовал гриффиндорец, сцепившийся с другим парнем в зелёной форме. — Что за отвратительный запах? — Знакомый с хрипотцой голос. Бэкхён мигом оборачивается назад. — А? Опять Гриффиндор напортачил, да чтоб вас! Мозгов нет, так чего на зельеварению к нашему декану записались? —Уже наигранно закашлявшись, вопрошает парень. Его гаденькая улыбочка ещё больше нервирует невиновного гриффиндорца. — Мило с тво-, с Вашей стороны, мистер Ким, наконец соизволить явиться под конец практического занятия. — Ни один мускул на лице Ву не дёргается, с тем же настроением он подходит к виновникам события: разбирать, кто и как, что испортил, сил и желания нет, а вот придумать наказание — есть. — Да я вообще на курс ещё не записан, в Дурмстранге уже давно его прошёл, — Чонин вальяжно опускается на стул рядом с когтевранцем, — всё не мог нигде старосту найти, уж больно он… — Внеочередной взрыв. У прежде спокойного Криса дёрнулся глаз, парочка студентов в углу практического кабинета была забрызгана слизью, а один из них повредил руку — ядовитая жидкость попала на неё. — Ты в порядке? — Кенсу старается смахнуть с руки друга слизь, но она уже горит, яркий ожог, который с каждой минутой разрастается и разрастается, болит всё больше. — Как так вообще, всё же было… — Быстро в больничное крыло, мистер До, проводите его, — под недовольные взгляды других студентов, когтевранец уводит друга. — А Вы, мистер, Ким. Вы очень вовремя, к моему удивлению. Раз уж зелья я от Вас не получу, впрочем, как и ещё от некоторых студентов, я жду чистый практическим кабинет. Это и вас касается, Сальетэ, Мур. Все остальные: закончите, зелье сдадите на стол. — С этими словами мужчина покидает студентов, предварительно наложив на кабинет заклинание, что не позволит провинившимся покинуть его, пока они не закончат уборку. Бёна и До, Крис застаёт уже в Больничном крыле. Около пуффендуйца крутится медсестра: она успела забинтовать ему руку и дать умиротворяющий бальзам. С некоторым облегчением Ву так и замирает у входа, позволяя себе задуматься немного о другом: зелье Бёна было в порядке, он лично следил за ходом его приготовления. Когда единственный в группе пуффендуец успел совершить ошибку? Бэкхён всегда отличался исключительной внимательностью. Юноша слишком любил предмет, чтобы допустить ошибку в приготовлении одного из элементарных [для его возраста и ума] зелий. Ещё немного постояв у входа и убедившись, что Бён в порядке, а До чуть позже занесёт ему список, практикант вернулся обратно в подземелья. После обработки ожога, Бэкхён уснул в присутствии Кенсу. Когтевранец тоже не понял почему произошёл второй взрыв, он был увлечён другим представлением. Звезда вернулась — как бы сказал Лухан. Ким Чонин был с первого курса известен своей наглостью. Ну и, конечно, аристократичным магическим происхождением и, ежели ты такового не имеешь, попадаешь под его прицел. До помнит начало первого курса, когда все узнали: главная заноза других факультетов переведена в Дурмстранг. На одну противную змейку стало меньше, кто ж знал, что это на время. «Я ушёл. Медсестра велела тебе переночевать здесь, освобождение она выпишет завтра утром. Поправляйся», — гласило небольшое письмо от До. Его пуффендуец прочитал около девяти вечера. Разбудил юношу громкий скрип, кто-то на соседней койке, за белой шторой, сильно ворочался в постели. Сон отбило одним махом. И чем заняться? Не уйти, не попросить… Стоп! «"Ferovertum charta», — тихо прошептал Бён, наводя палочку на рядом стоящую вазу, которую окружили лавандовые искры, пара секунд и вместо неё перед студентом лежал обычный белый лист бумаги. Из него пуффендуец сложил журавлика, что-то нашептал и дунул. Крылья запорхали и маленький вестник отправился в гостиную Пуффендуя. — Обалдеть! Это что? — Пуффендуйцу неведомо как давно штора за ним отодвинута, как давно другой парень уже сидит на его койке и в очередной раз восхищается, когда у Бёна от испуга волосы седеют. — Так ты ещё и метаморф! — Придя в себя, пуффендуец собственным глазам поверить не может. У него снова дыхание перехватывает. Но уже по другой причине. Либо у умиротворяющего бальзама есть галлюциногенный эффект, либо Бэкхён до сих пор спит. Не могла же мечта его жизни вот так взять и свалиться ему прямо на голову? — Уверен, что не видел его, Смит? Он у меня выговор получит! — Вот чёрт, нюхлер проворный, Макгонагалл, ложись! — Гриффиндорец закрывает кровать шторой и падает на кровать к Бёну, зажимая его рот своей ладошкой. — Пожалуйста, брат, тише, не спали, т-ш. — Под стук женских каблуков Пак прижимается к пуффендуйцу. А в голове только и слышно: «Лишь бы не заметила, молю-молю, только не сегодня». Декан львов уходит, ведь в списке занятых коек числился только один студент, и его беспокоить она не собиралась. У Бэкхёна сердце готово выпрыгнуть: он буквально слышит чужое сердцебиение, чувствует лёгкий аромат хвои и силу тела Чанёля, который до сих пор его зажимает, прячась от декана. Трясущимися руками Бён дотягивается до пальцев Пака у себя на губах, аккуратно их оттягивает и выдыхает, пытаясь вновь вдохнуть, а сейчас это очень сложно. Он ощущает дыхание около уха и всё внутри в очередной раз переворачивается. — Думаешь, уже ушла? — Шепчет Пак над ухом пуффендуйца. — Да-а. Думаю да. — Бён поспешно вырывается и отсаживается, постукивая пару раз кулаком в области сердца. Чанёль садится рядом, видимо, пока он уходить не собирается. — Ты что-то натворил? — Как бы невзначай интересуется и пользуется, возможно, последним своим шансом Бён, игнорируя лёгкий румянец у себя на щеках. — А, ну-у, — парень почёсывает кудрявый затылок и улыбается ярко-ярко, а съехавшие круглые очки придают ему ещё больше шарма, — случайно кресло подпалил в гостиной, потушить пытался, а она меня застала, как-то так. — Башня всё-таки приоткрывает занавес и выглядывает: на горизонте никого. — Я на выходных хочу в Хогсмид, а она если поймает, может отработку выдать и фиг я туда попаду. — Ого, — Бён приятно улыбается: Пак рассеянный, но такой светлый и честный [не во всех ситуациях], его импульсивность заставляет восхищаться. А нецелесообразности легко удивиться: и как он не боится получить ещё больше за свои побеги? — А ты? С тобой всё в порядке? Я только сейчас заметил бинт, прости! Вдруг учудил, пока ... Ты сам понял. — Всё в порядке, — Бён улыбается и уже, когда гриффиндорец размышляет об очередных планах побега, — кстати! Я Бэкхён, ну, на будущее, может тебе ещё раз понадобится прикрытие, можешь обратиться! — Они жмут друг другу руки и у пуффендуйца тепло идёт по всему телу, то ли от осознания ситуации, то ли от способности тела гриффиндорца. — Окей, замётано. Мы же с одного курса? Я Пак Чанёль! Официально знакомы, парень, — гриффиндорец улыбается слаще любого кота. А Бён словно другой кот, нанюхавшийся валерьянки. Скрип двери заставляет Пака снова пасть на кровать, прихватив с собой и нового дружка-пирожка. Если декан вернулась — ему не поздоровится. Только вот шаги немного другие. Не каблуки. Шаркающие. Кто-то оттягивает белую штору до конца. — Ха, а я думал барсуку-болячке нужны книжки, чтоб время скоротать. А ты, гляжу, уже нашёл себе компанию, да какую! — Никто иной как Ким Чонин застыл над ними с бумажным журавликом Бёна в руках.