— Passion.

В полудрёме Бён выслушивал мадам Помфри. Женщина диктовала способы приёма двух зелий, чтобы ожог пуффендуйца поскорее прошёл, однако заметив, что мысли молодого человека явно не с ней, целительница написала рецепт на листочке. — Дорогуша, может тебе ещё здесь полежать? — С помощью волшебной палочки, мадам запечатала все необходимые лекарства в серый мешочек с бледно-голубой лентой. Она с беспокойством смотрела на старшекурсника: поникший, глубоко в себе, с мешками под глазами, а ведь она дала ему вчера двойную дозу умиротворяющего бальзама! — Совсем ты плохо выглядишь, пусть и настаиваешь на обратном. — Всё в порядке, мадам. — У парня на лице несуразная улыбка. А в голове настоящая каша. Он почти не спал и никакая магия не помогла успокоить его нервы. — Спасибо Вам за помощь, я могу идти? —Конечно-конечно. Станет плохо — немедля возвращайся! — После этих слов пуффендуец покидает Больничное крыло с надеждой не оказаться здесь больше. И всё-таки его чувства живут сами по себе, плохие эмоции топят под собой хороший, казалось бы, просто потрясающие. С полным отсутствием настроения Бэкхён спускается в подземелья, хочется поскорее попасть в свою «нору», укрыться под одеялом и не думать ни о чём. Чтоб их. Чтоб его. Крылья бумажного журавлика сломаны, чужая рука слишком сильно их пережала, так, что магия жизни постепенно покидала предмет. У Бэкхёна внутри всё также перевернулось в этот момент. И будь он хоть на каплю ближе с Чанёлем, сейчас же забрался бы за его спину, лишь бы не ощущать прищуренный тёмный взгляд. Ему неуютно. Неловко. Не от стеснения, не от ситуации, в которой застали, а от реакции собственного тела: заторможенность и скованность. Почти полное бессилие, вызванное сильным страхом. — Уфф, напугал! — Возмущению Пака нет предела по двум причинам. Во-первых, он перепугался, ведь такое событие в Хогсмиде намечается в выходной, а его спалить могли! Во-вторых — он. Один из немногих, кого Пак на дух не переносит. Совершенно! Ещё с распределения, после которого наглый Ким подставил новоиспечённому гриффиндорцу подножку. И если и был в жизни Чанёля радостный момент, так это, абсолютно точно, отчисление Чонина. — Не с тобой разговариваю, «котёнок», — Чонин даже не переводит взгляд на Чанёля, он его и не помнит, а зачем? Все львы — одинаковы. Один за второго, если в бой — все вместе. О шкуре собственной и не думают, идиоты. — Будь добр, оставь нас. У меня свои счёты с твоим? — Ким пожал плечами, всё-таки угадывать род отношений двух парней он не стал, иначе его ироничным высказываниям не будет конца. И как же комично: вдвоем, на больничной койке, за занавесом. Какое же, должно быть, Чонин разрушил… — Ах ты засранец! — Сначала действуем — потом думаем. Гриффиндорец схватил слизеринца за загривки. — Не смей оскорблять мой факультет, подлая змея! — В ответ Чанёль получил тоже самое. Ким схватился за воротник белой рубашки льва. Бэкхён готов был поклясться: между парнями напротив заметались искры! И как бы подобные сцены романтично не смотрелись в книгах или в кинофильмах, сейчас весёлой и интригующей сцена эта не была. Да они порвут друг друга! Прямо здесь? В больничном крыле?! — Что за напыщенные индюки? Разойдитесь! — Стоило ли лезть Бёну? Определённо — нет. Пуффендуйца отталкивают обратно на кровать. — Как дети малые! Слова Бэкхёна остаются неуслышанными: гриффиндорец заносит кулак, уверенный хук правой рукой. Прямое попадание в грудь противника. Но и Пак не остаётся нетронутым — слизеринец с разворота сбивает его с ног, так, они вместе падают на пол, продолжая упорно дёргать друг друга за шкирку, бить по лицу и кататься по полу. — Что это за безобразие? Прекратите немедленно! Импедимента! — Чары помех замедляют двух студентов, они фактически замирают на десять секунд, на полу, рядом с больничной койкой пуффендуйца, куда и подходит профессор Макгонагалл, убирая палочку в карман. — Вы в порядке, Бён? — После удовлетворяющего её кивка, женщина делает пару шагов к виновникам шума: с помощью левитационных чар она поднимает их на ноги, и только один её взгляд не позволяет парням вновь сцепиться. — Слизерин, минус десять баллов! Гриффиндор, минус двадцать баллов! Пак, за мной! Ким, немедленно возвращайтесь в слизеринские спальни — Вам здесь делать нечего! С утра обоих жду у себя в кабинете. Бён, отдыхайте. Только взгляда на Чанёля Бэкхёну было достаточно: гриффиндорец мигом стушевался, закусил губы и сильнее прежнего сжал кулак, который так не терпелось припечатать к лицу Чонина. Слизеринец тоже не был слишком счастлив, но подчиняться заместительнице директора — вынужденная мера, которую, по непонятным причинам, он умудрился обхитрить. Спустя буквально минут десять Ким Чонин вновь стоял у дверей Больничного крыла, нисколько не сомневаясь: никто больше сюда не зайдёт. Разве что дежурный медик, да и тот бодро похрапывает в отдельном кабинете. Медленно шаркая по кафельной плитке, слизеринец вновь приближается к цели — какому-то неизвестному парнишечке, с «чьей подачи» он сегодня вынужден был убирать без магии практический кабинет. Из-за пуффендуйца. Невесть кого! Журавлик ломается окончательно — Ким наступает на него, останавливаясь напротив койки. За занавеской уже спит пуффендуец, а рядом, на тумбе, валяется пустой флакон сонного зелья. Чёрт. — Бён… Почему так знакомо? Чёрт с тобой, потом разберёмся. — Резко развернувшись, слизеринец удаляется в подземелья. Глубокий-глубокий выдох. Бён аккуратно переворачивается на спину — сработало. Он ушёл. Эта минута наедине была дикой пыткой. Никого пуффендуец так не боится. Н и к о г о… Выходные. — О, да! Нам определённо требовалось зайти в «Дэрвиш и Бэнгз», чтобы узнать какие здесь большие цены! — Волшебница всплеснула руками. Они могли сразу же отправиться в «Сладкое королевство», накупить сладостей, и, может быть, успеть забежать в «Зонко», посмотреть на новый завоз! — Перестань, Соль, у нас ещё много времени! — Лин с радостью подхватила подругу под руку и немного пощекотала: так они от Джеймс поменьше возмущений услышат. — Для твоего будущего стараемся, тебе это через год может бесплатно достаться! И будешь баллы плюсом получать. — Тао передразнил подругу сестры и мигом получил слабую оплеуху. Не успел увернуться! Даже «грозно-обиженный» взгляд не помог ему, девушки всего лишь вернулись к разговору между собой, оставляя когтевранца на Кенсу, а он — он молча шёл рядом, погружённый в свои мысли. Тревожить его Хуан не стал, в метрах, примерно, пятнадцати, он почувствовал и услышал знакомые запахи и голоса, они- то его и заинтересовали. Они дошли до конца улицы, где [предположение Тао оказалось верным!] находилось «Сладкое королевство», а рядом, с полными пакетами конфет и большим тортом, стояла фантастическая четвёрка пуффендуйцев: Бэкхён, Лухан, Питер и Магнус. «Место встречи изменить нельзя!» — Хотел пошутить Хуан, да девушки уже «набросились" на знакомых и их покупки, так что он и Кенсу только поздоровались, ожидая, когда две сластёны будут удовлетворены разговорами и количеством шоколада в их ртах. — Зубы заболят. — Тао забрал у сестры апельсиновый мармелад в глазури. — Кусачие конфеты! — Когтевранец кое-как не лишился языка. Остатки сладости он выплюнул на землю, вызвав смех у окружающих. А позже становится ещё смешнее: они пробуют «Секретные леденцы» с дозой огневиски, нешуточно разрастающейся внутри их организма. Забавные конфетки. — А пойдём в «Три метлы»! — Солар с внезапным предложением врывается в «веселое чуть-чуть-чуть пьяное состояние команды орлобарсуки». — В выходной день до четырёх скидки на сливочное пиво, затусим, ребят, молю-ю! — Отказать мисс звезде Пуффендуя сложнее, чем сдать С.О.В. по истории магии, так что, даже не согласовывая свои мнения, уже большая компания отправилась в путь. Приятно. Сейчас каждый мог почувствовать себя в своей тарелке. Остроумные когтевранцы и трудолюбивые пуффендуйцы всегда находили общий язык. Большая часть этой компании дружит с первого курса, а некоторые и живут. Только три исключения: Магнус, Солар и Лин. Волшебницы младше всех остальных на год, а Макиншот перевёлся к ним к концу шестого курса из Ильвермони. И это никогда не мешало им устраивать всё, что угодно — от пижамных вечеринок с пледом на астрономической башне до ночных, тайных спец-операций по незаметному проникновению в кухню. Каждый — особенный. Они носят свои черты, растут и развиваются, что внешне, что внутренне, по-разному. Реагируют на новости или колдуют — любой из них по-своему хорош в чём-то. Лин и Тао с первого курса отличаются от других своими физическими характеристиками. Они по отцовской крови унаследовали часть способностей оборотня. Дио — умный, талантливый, в любой дисциплине Хогвартса он хорош. Магнус отличился перед мадам Спраут: он не только на «отлично» знает травологию, так ещё и подаёт надежды на получение природного дара. Питер, Лухан и Солар отличились в спорте, душу отдадут за выигрыш в матче, а кое-кто и за просто полетать — вот такая любовь к жизни. А Бэкхён, он, он метаморф. И как бы не считал свой дар бесполезным, выдающим его, все вокруг им восхищаются. Это же так удивительно — иметь возможность изменять свою внешность! Пусть сейчас у Бёна это и получается только во время сильных стрессовых ситуаций. И можно продолжать говорить об их положительных качествах, они и сами готовы о них поболтать, похвастаться, покапризничать, огневиски так и пляшут в их животах! Вот только! — Может не пойдём? Кажется, что-то не так… — Краем уха Лин слышит пугающие звуки. Дерутся. У «Трёх мётел». Кто бы это мог быть? — Точно, чувствую. Слизеринские ублюдки, сдеру с них шкуру! — Тао и слухом, и нюхом не обделён, издалека поймёт кто затеял драку за километр. А если это змеи, значит пора присоединяться. Тем более они не на территории школы, ему и не влетит! Парень срывается с места. Мозги-то не работают. Сейчас. Только сейчас. Он ведь с факультета умных [так он часто оправдывается по любому поводу]! — Куда? Драка? Я за! — Солар следом за ним. Она и так за любой кипиш, а сейчас тем более! А за ней и Бэкхён, нет, ну интересно же! А потом и остальные. А вот у «Трёх мётел» разворачивается интереснейшая картина. Догадаетесь, кто тут затеял очередные разборки?! Толпа, окружающая двух человек, громко скандирует их имена: Пак Чанёль, Ким Чонин! Непонятно сколько они уже валяют друг друга по земле. Палочки лежат где-то под ногами их однокурсников, пока об них не спотыкается только что подбежавший Тао. Эпичная сцену, что он уже успел нарисовать у себя в голове, о замахе в прыжке, мгновенно рушится, и Хуан всего лишь немного задевает сжатым кулаком лицо слизеринца. — Ах ты скотина! Я знал, что это ты! — Кажется, здесь уже говорилось об очереди в стенах Хогвартса, готовой растерзать Чонина? — Отвали! Мы с ним решаем вопрос. — Пьяный Чанёль отталкивает когтевранца, тот вцепляется в его руку — кусает, Ким использует момент и оставляет будущий синяк под глазом Паку, тот не теряется, ставит подножку. Ладно хоть действительно забыли о волшебных палочках. От заклинаний в таком состоянии вряд ли могли остаться целые кости. Ещё один удар по щеке Чонина — это уже пьяный Бэкхён зарядил ему пощёчину. Потому что не совсем понимает, кто есть кто, куда, зачем, а может это всего лишь сон, так хоть здесь и сейчас он будет смелым, чтобы дать какой никакой отпор этому придурку! Следом за ним лезет и Солар, она вообще ничего не поняла, кроме слова «драка» и удачно присоединилась, раздавая удары каждому попавшемуся под горячую руку. В какой момент драка двух человек превратилась в огонь на массовое поражение — неясно. Гриффиндорцы, в основном, бросались на слизеринцев. Пьяная компания на кого попало, а некоторые даже объединились. Даже если трое против одного — нечестно. Сейчас им было всё равно. Так что общими усилиями Чонина снесли с ног, и могли «забили камнями», не заступись за него сестра Хуана. Она силой оттащила Тао, из ноздрей которого чуть ли не пар шёл. — Вы уже достаточно постарались! Он как с таким лицом в Хогвартс заявится? — Лин не дала подойти к Киму, сидящему на земле, Паку и Бёну. Лицо Чонина действительно заиграло новыми красками: разбитые губы, сочные синяки под обоими глазами и на скуле. Он и унижен, и чертовски красив сейчас, с довольной улыбкой, полной издёвки и ненависти. Ким уже предвкушает будущую месть, как он будет медленно разрывать их на кусочки, портить им жизнь. Он их изничтожит. Хуан Лин опускается, в её глазах любой, кто не увлечён дракой, мог бы заметить беспокойство, она аккуратно, тонкими пальчиками, смоченными слюной, касается ненадолго губ Кима. Может покажется странным и неприятным, зато имеет чудесный эффект — заживляет раны быстрее любого целебного зелья. — Отстань от меня, — Ким опомнился. Не хватало ему, чтоб воспоминания взыграли, забурлили и разозлили его ещё больше. Нет-нет. Сейчас он хочет, желает, видит только этих двоих: парочку пуффендуйца и гриффиндорца. Не будет им счастья. Уж он-то позаботится, чтобы они расстались. — Женатики… — Он уже и размахнулся, вот только так и застыл секунд на двадцать. «Иммобулюс», — расслышал почти каждый. И каждый понял — Крис. — Все в замок, на ковёр!