Любящая мать

Господин директор явно пребывал не в духе. Он был раздражен настолько, что почти не скрывал этого. Проводив внимательным взглядом спину быстро и размашисто шагающего Дамблдора, Северус беззвучно вышел из арки, в тени которой скрывался до этого и пересек холл перед Большим Залом. Зажатая в руке палочка чуть вздрогнула, притягивая к себе выпавший из рук господина директора клок мятой бумаги. Это, видимо, был обрывок того пергамента, что пожилой волшебник с какой-то непонятной яростью сжимал в кулаке. Придержав все еще распахнутые створки парадных дверей, зельевар выскользнул из замка. Мужчина не стал выяснять причину плохого настроения директора. Почему-то казалось, что причина в изувеченном пергаменте, обрывок которого лежал сейчас в кармане его мантии. Снейп подозревал, что его вполне могут отправить решать эту "причину", задав вместо начальных координат поиска решения принцип «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Клочок пергамента мог что-то подсказать: Северус точно видел, что на нем что-то написано. Создав в своем мысленном списке дел новый пункт: изучить обрывок, зельевар переключился на другие мысли. Плотнее закутавшись в обыденно-черную мантию, мужчина незаметно вышел за ворота школы, тут же растворяясь в укрывшем холмы и дороги густом октябрьском тумане. Молочная пелена немного скрашивала ощущения унылости, обычно накатывавшей на мага при взгляде на увядание природы. Опавшие листья, мокрые от дождя и тумана, уже давно не шуршали под его ногами, а туман давал лишь ложное чувство защищенности и отстраненности от всего прочего. Такой своеобразный личный мирок, ограниченный зоной видимости, в которой не было никого, - самая опасная иллюзия. Под мантией Снейпа, на поясе, на грани слышимости позвякивали пузырьки с зельями, соприкасаясь хрустальными боками в тесноте маленькой сумки. Мантия профессора развевалась не столько от его резких шагов, сколько от порывов ветра. Выбрав дорогу, ведущую в Хогсмит, Северус приготовился аппарировать на выходе из антиаппарационной зоны. Прикрыв на миг глаза, он ясно и четко увидел, словно отпечатавшееся на изнанке век, место своего назначения. Рывок, кружение – и вот, он уже стоит там, холодный осенний ветер треплет волосы, а темно-сизые тучи тоскливо нависают над головой. Это место сейчас, в октябре, было совсем не похоже на тот июльский пейзаж, который он увидел впервые. Усмехнувшись промелькнувшим воспоминаниям, Снейп сделал шаг вперед, не спеша пробираясь по ковру из давно отцветшего вереска к мосту через узкую и неглубокую реку. Второй край моста терялся в укутавшем небольшой островок в центре реки тумане. Чем ближе мужчина подходил, тем явственнее сквозь туман проступал силуэт особняка. Но только ступив на мост, Северус смог рассмотреть менор Малфоев во всем его великолепии. Его никто не встречал, но Снейп знал, что его ждут. Не обращая внимания на угодливо кланяющихся домовиков, показывающих ему давно известный путь и открывающих двери на пути, зельевар целеустремленно шел к хозяину поместья. Входя в кабинет, он заметил: - Ты все не меняешься, Люциус. К чему было этот показательный комитет по встрече? Думаешь, я могу заблудиться? - О, это мое самое тайное желание. Как ты узнал про него, Сев? Но вообще-то, я просто опять дрессировал домовиков. Малфой, расслабленно сидящий в кресле за письменным столом, встретил вошедшего друга тихим смешком и чуть насмешливой улыбкой, той самой, от которой сходили с ума излишне романтические, наивные девицы. Брезгливо скривившись в ответ, зельевар поджал губы и хмуро огрызнулся: - Заведи себе собаку и называй ее так столько, сколько тебе угодно. А мое имя, будь любезен, не уродуй. Безмятежно улыбаясь, Люциус поднял руки, изображая раскаяние. Снейп, прекрасно понимая, что все его попытки отвоевать право на нормальное имя бесполезны, еще немного из чистого упрямства обжег друга взглядом и только потом сел во второе кресло. Открепив от пояса небольшую сумочку с зельями, Северус выставил на стол перед Люциусом в ряд семь пузырьков, чуть потеснив ими стопку исписанных пергаментов, и откинулся на спинку кресла, сцепив руки в замок на груди. Отодвинув письма и осмотрев склянки перед собой, лорд Малфой перевел взгляд на Северуса. - Это все? В этот раз зелий меньше, чем раньше. - Да, я уменьшил дозу, - закинув ногу на ногу, Снейп в ответ внимательно взглянул на Люциуса. В голубых глазах отчетливо промелькнуло облегчение, но тон голоса остался прежним: - То есть, Цисси идет на поправку? - Да, ей уже значительно лучше. Последствия того аврорского заклятья убраны, послеродовая травма тоже. В тех зельях, что я приносил раньше, необходимости больше нет. Эти - Северус кивнул на стоящие на столе склянки, - для укрепления организма и выведения остатков предыдущих зелий. Давать Нарциссе что-то еще помимо того, что я принес, категорически воспрещается - она слишком ослабла. Даже обычное перечное зелье может плохо на нее повлиять. Люциус кивнул, убирая лекарства в ящик стола. - Спасибо, Северус. Не подождешь немного? Мне нужно еще время, чтобы разобраться с бумагами. Моя библиотека, как всегда, в твоем распоряжении. - Тогда я буду там. Резко встав с кресла, мужчина вышел из кабинета, беззвучно прикрыв за собой дверь и словно отрезая ею взгляд Малфоя, который следовал за ним, как приклеенный. Двигаясь по роскошным коридорам поместья своей стремительной походкой, Северус успевал вежливым кивком поздороваться с изображенными на нечастых в этом крыле портретах магами. Библиотека была на первом этаже, она занимала одну из самых больших комнат менора. Створки дверей, поддавшись легкому толчку, открылись, и зельевар смог, наконец, затеряться в лабиринте из огромных, забитых книгами шкафов. Привычно скользя взглядом по пронумерованным полкам, мужчина искал лишь одну книгу. Не то чтобы она так уж сильно была ему нужна, но именно ее он так и не успел дочитать. Книга нашлась на том же месте, что и в прошлый раз. Вытащив большой и очень тяжелый толстый том в темно-коричневой шершавой обложке со стершимся названием, Снейп вышел из книжного лабиринта к небольшому столику с креслами, стоявшему возле зашторенного окна. Присев, мужчина открыл книгу, отыскивая страницы и строчки, на которых остановился, а найдя, переложил книгу из ладоней на колени, придерживая ее для удобства правой рукой. Однако читать он не собирался, о чем свидетельствовал выуженный из кармана мантии клок пергамента. Пальцами свободной руки Северус разгладил его, стараясь не порвать еще больше: по всей поверхности бумаги шли трещины и надрывы. Когда пергамент был распрямлен, оказалось, что он был всего лишь уголком от одного большого письма, на нем осталась часть печати Гринготса, конец чьей-то подписи и всего несколько разборчивых слов каллиграфическим почерком, складывающихся в одну, вполне понятную фразу: «Хранитель сейфа и поверенный рода Эванслейн, Дугофур». Вместе все эти признаки оказались: крючком, магнитом, вытягивающим за собой длинную блестящую цепочку логических выводов, разрозненные фрагменты памяти, мысли и эмоции, которые так и остались за защитным бастионом разума Снейпа, никак не отразившись на его лице. Молча разглядывая пергамент, мужчина даже не удосужился сделать вид, что читает, раз за разом пробегая взглядом по каждой букве, рассматривая их теперь уже не вместе, а по отдельности, словно пытаясь понять, что может стоять за каждым символом. Не обернувшись на звук шагов и шелест мантии по ковру, он оторвался и поднял взгляд только после тихого поскрипывания кресла. Не давая Малфою сказать даже слово, Снейп резко и неожиданно спросил у него: - Люциус, ты что-нибудь знаешь про род Эванслейн? - Хм… - бросив на зельевара какой-то странный взгляд, аристократ чуть наклонил голову и посмотрел на книгу в руках мужчины: - Неужели эта книга – полный бред? В прошлый раз ты ее читал, не отрываясь ни на что. Снейп заметно нахмурился и довольно холодным голосом отклонил весьма непрозрачный намек хозяина дома: - Не меняй тему… Люк. На мой вопрос можно дать более простой и однозначный ответ. Малфой скривил губы в намеке на отвращение, но ответный укол друга принял молча. - Можно. Но зачем мне это? - Обмен? Один за один. - … Хорошо. Кто начинает и кто заканчивает? - Отвечаешь на один мой вопрос – я отвечаю на один твой. Обмен идет до тех пор, пока кто-нибудь не откажется от вопроса. Остальные правила те же. - Скрепим? - Только на первом уровне. Приняв предложение коротким кивком, Люциус подался вперед, протягивая руку Снейпу, тот зеркально повторил его движение, прикрывая книгу, но придерживая пальцем страницы, чтобы они не сомкнулись. Когда ладони соприкоснулись в рукопожатии, между ними вспыхнула солнечно-золотистая искорка, разрастаясь и окружая прозрачным ореолом света соединенные руки. Когда он погас, мужчины расцепили руки и вернулись в прежние позы. Первым начал Снейп: - Ты знаешь что-нибудь про род Эванслейн? - Да. Откуда ты узнал про него? - Отсюда. Вынув из книги все тот же злосчастный обрывок пергамента, зельевар передал его Малфою. Дождавшись, когда тот его рассмотрит, Снейп с намеком протянул руку за ним. Кивнув, Люциус вернул пергамент и стал ждать следующего вопроса. - Ты знал кого-нибудь из Эванслейнов? - Да. От чьего письма этот обрывок? - Полагаю, оно было адресовано Дамблдору. Аристократ с заинтересованностью глянул на Снейпа, но тот только ухмыльнулся, предлагая сделать это темой его следующего вопроса. Люциус с показным сожалением покачал головой, отказываясь. - Где мне найти Эванслейнов? - Полагаю, на кладбище. По крайней мере, тот, про кого я точно знаю, сейчас именно там. Предлагаю прекратить. Зельевар мрачно посмотрел на Малфоя взглядом Медузы Горгоны. Золотистая искорка, вспыхнувшая на том же месте, что и раньше, подтвердила завершение их обмена вопросами. - Ну, Сев, не дуйся. На твой следующий вопрос я все равно ответить не мог: я давал Непреложный Обет, что не раскрою его личность, а что касается общей информации, то тут тоже не густо: этот род уже довольно давно считается угасшим и про него мало кто помнит. Если где-нибудь и есть хоть какая-то информация, то или в семейных архивах или у гоблинов. Северус кивнул, принимая информацию к сведению. Он уже размышлял, сможет ли получить доступ к своему архиву. Та же мысль занимала и Малфоя. Оба понимали, что гоблины не раскроют тайн своих клиентов, пусть и почивших, а знать, что могло понадобиться Дамблдору, было надо. Правда, у каждого из мужчин была своя причина для тревоги. Улыбнувшись, Люциус расслабленно закинул ногу на ногу и предложил: - Пройдешься со мной по Косому переулку? Снейп чуть приподнял бровь, иронично глядя на друга: - Что ты там забыл? Да еще и в шесть утра? Авроры хоть и успокоились немного после падения лорда, но патрулирование пока не оставили. - Я помню про этих шавок, - Люциус пренебрежительно фыркнул, вставая и накидывая на плечи темную мантию из дорогой тяжелой ткани. – Только, как и всякие цепные псины, они могут лишь лаять. Если не обращать на них внимания – ничего страшного. В конце концов мы с тобой добропорядочные граждане. Им нечего нам предъявить. - Не могут и нечего – это разные вещи Люциус. Им есть, что предъявить нам, но только доказательств нашей вины у них нет. Но не сомневайся, они копают в этом направлении. - Сев, в этом направлении они копают уже много лет и пока так ничего и не отрыли. Давай, пошли. Тебе наверняка надо пополнить запасы каких-нибудь своих ингредиентов. Подойдя к камину, Малфой с усмешкой наблюдал за недовольным чем-то зельеваром. - Сев, ты ведешь себя так, словно тебе есть, что скрывать от наших доблестных стражей порядка. - Можно подумать, что тебе скрывать нечего и ты весь из себя белый и невинный, Люк. Резко поднимаясь с кресла, Снейп встал рядом с Люциусом и первый взял горсть изумрудного порошка из чаши на камине. Шагнув во вспыхнувшее зеленым пламя, Северус четко и уверенно произнес название места назначения: "Дырявый котел". Довольно усмехнувшись, Люциус повторил то же самое и исчез в камине. *** Этим октябрьским утром Петунья встала еще до рассвета. Хлопнув ладонью по кнопке противно пищащего будильника, женщина позволила себе лишь несколько минут понежиться в кровати, а затем все-таки заставила себя встать. Не потрудившись обуть ноги в тапочки, босиком прошла до детской кроватки. Улыбнувшись крепко спящему Гарри, убрала черную челку, которая лезла малышу в глаза. Шрам на лбу в виде молнии как всегда заставил ее нахмуриться. Наклонившись и подняв с пола новую, но уже горячо любимую мальчиком игрушку, положила ее туда, куда Гарри мог дотянуться. Выйдя из спальни в ванную, женщина, как обычно, оставила все двери приоткрытыми. Умывшись и переодевшись, Петунья принялась готовить завтрак себе и Гарри. Блондинка сделала много еды, часть которой запаковала в специальные контейнеры – в дорогу. Сегодня ей и Гарри предстояло съездить в Лондон и посетить там несколько мест. Думая об этих местах, женщина начинала нервничать, не зная, чего ей ожидать. Через пару часов Гарри, уже умытый, одетый и накормленный, но при этом все еще сонный, был усажен Петуньей в коляску и отправился со своей приемной матерью на вокзал в вызванном такси. Уже в поезде мальчик проснулся окончательно: как и всякий живой и подвижный ребенок, юный волшебник резво топотал маленькими ножками по вагону, играя с Петуньей и пассажирами в свои, не совсем понятные взрослым, детские игры. Никто не смог устоять перед обаянием маленького Гарри: улыбаясь мальчику в ответ, каждый был готов исполнить чуть ли не любой его каприз. Петунья, внимательно наблюдая за приемным сыном, беспокоясь только о том, как бы Гарри не вспомнил о волшебстве. Но мальчик был настолько увлечен окружающими его новыми и незнакомыми вещами, что сосредоточил все свое внимание только на них. Однако более-менее расслабиться женщина смогла лишь в Лондоне. Крепко держа неугомонного Гарри за руку, женщина вышла на перрон и огляделась, ища провожатого. Но тот, кого она искала, нашел их сам. - Мисс Эванслейн. Юный лорд, - чуть склонив голову в приветственном жесте, гоблин поздоровался с обоими. Кивнув в ответ, женщина негромко ответила: - Добрый день, э-ээ… Дугофур. - Рад вас видеть. И рад тому, что вы все-таки решили принять нашу помощь. - Вы же понимаете, что я не могла иначе. Если это нужно Гарри… - Понимаю. Не волнуйтесь, я сделаю для безопасности и благополучия вашего племянника все, что в моих силах и даже немного больше. Поджав губы, Петунья кивнула и добавила, словно вскользь: - Не могли бы вы не называть моего мальчика племянником? Для меня он как сын, и мне хотелось бы называть его именно так. Понятливо кивнув, гоблин наклонился к юному волшебнику и, предложив тому магическую игрушку в виде змеи, вполголоса заметил: - Хорошо, как вам будет удобно.