До хрипоты

Однажды является сам Смит. Приходит весь по форме, заходя снимает повязку, будто ничего не страшно. Будто сильные мира сего не умеют болеть. Хотя, за столько лет Леви и правда не видел, чтобы тот болел. - Надень повязку, Эрвин, заразишься, - Леви опирается уже немного зажившими руками о кровать и садится. - Ханджи напихала в меня столько трав, что эта повязка для вида, - говорит командор, подходя к кровати. Пойманный по пути Йегер так и остался стоять в коридоре, дав командирам возможность поговорить наедине. - Как ты? - Живой пока, - просто отвечает капрал. - Зачем ты пришел? Не поболтать же о погоде, - Леви не любит затянутые беседы. Да и Смит никогда не приходит без какого-либо дела. Значит, чем-то еще понадобился больной капрал. - Через пару дней здесь будет проверка. Из полиции. Они будут проверять твое состояние. - Зачем? Не большая ли разница, в каком состоянии висит человек? - Речь идет не о казни, а о помиловании. Это нужно не только тебе, но и прежде всего разведке. Не запятнанное имя — это то, в чем мы нуждаемся сейчас, чтобы сохранить равновесие и хоть какое-то доверие населения. Им нужно удостовериться, что ты неизлечим. - Мне что, им в лицо харкнуть? Эрвин, что от меня-то нужно? Кажется, вопрос болезни уже решен, - капрал наблюдает за Смитом. Так вот зачем он в это ввязался. - Я просто предупредил тебя. Мы все надеемся на твое выздоровление, только им это знать не надо. Проверка и правда является через два дня. Трое людей, одетых по форме военной полиции. Упитанные, неприятной наружности - они похожи на змей, вьющихся возле желанной добычи. Смотрят жадно, смеются противно. Сильнейший воин человечества не может справиться с какой-то болячкой. Какая удача для всего военпола. Хотя, печалит тот факт, что командор разведкорпуса лишил их возможности наблюдать, как коротышка барахтается в петле. Зато теперь смотрящие могут с удовольствием насладиться победой, показать самому капралу, насколько тот ничтожен. Они рассматривают больного, ощупывают. Как некстати в этот день снова сильно подскочила температура и каждое прикосновение кажется Леви острее - будто оставляет невидимой ожог на коже и тут же покрывается толстым слоем противной скользкой слизи. А чужие пальцы будто размазывают эту слизь дальше по коже. Спертое дыхание вырывается из горла. Кажется, сейчас Леви бы душу продал за стакан воды. Повернув голову, Леви видит знакомый взгляд зеленых глаз, взволнованно смотрящих поверх защитной повязки. Почти невидимо, одними губами больной шепчет: «воды». - Командор Смит, кажется капралу Леви нужно воды, он совсем плох, - говорит Йегер, уловив движение губ Леви. - Помоги ему, - дает вольность Эрвин, не сводя глаз с присутствующих. - Он уже не капрал. Он убийца. Максимум человек. Вам пора избавиться от каких-либо званий, - огрызается один из полицейских. Слова, долетевшие сквозь вату жара, не вызывают боли. Зато четко слышен сочащийся из каждой буквы смердящий яд. Но отчетливей чувствуются сильные руки: Эрен обхватывает капрала за плечи и тянет вверх. Он удерживает мужчину на весу, приставляя к горячим губам холодный стакан. Стекло обжигает своим холодом, а затем в пересохшее от жара горло потоком льется вода. Горькая, противная, со вкусом трав. Йегер смог влить лекарство, пока присутствующие были увлечены обсуждением ничтожных шансов выживания больного. Леви буквально захлебывается, но глотает все до последней капли. - Думаю, здесь наша миссия закончена. Мы рассмотрим это дело в ближайшее время, - полицейский обводит взглядом присутствующих. С противной усмешкой смотрит на капрала, буквально повисшего на руках бойца. - Пусть малец отправляется в казарму. Не хватало еще, чтобы и ваша хваленная надежда человечества не оправдала себя. Второго такого удара разведка не вынесет. Руки Эрена сжимают тело Леви сильнее, а затем вовсе опускают капрала обратно на кровать. Слова смотрящего ударили и по нему. Где-то нашлись силы сдержаться, не ответить. После всех слов, сказанных в сторону капрала, эти кажутся мелочью. Неужели после стольких заслуг, к нему не осталось ни капли уважения? Что же потом будет с ним самим? С титаном? - Возвращайся к своим обязанностям, - громко говорит командор. Но его тон совсем не приказной - это понятно лишь для своих, для разведчиков. Эрвин неодобрительно косится в сторону проверяющих, вероятно давая понять, что им знать об обязанностях Эрена совсем не важно. - Слушаюсь, командор, - Йегер поднимается к кровати. Полицейские выходят, даже не прощаясь, противно хмыкают и хохочут, исчезая в тени коридоров. Йегер и Смит уходят следом. Ханджи немного задерживается, касается ладонью горячего, взмокшего лба капрала. Она закатывает глаза, о чем-то сосредоточенно думая и мотая головой, а затем печально вздыхает и уходит. Эрен возвращается через несколько минут. Уже без своей формы и защитных средств, в простой рубашке и штанах - кажется, ему выделили новую одежду. Запыхавшийся, растрепанный - видимо, бежал. - Капрал, вам легче? - голос немного взволнованный, мальчик подходит к кровати. - Йегер, - Леви обводит языком пересохшие губы и произносит более ровным, спокойным голосом. - Принеси воды, мне надо вымыться. - Но вам же нельзя. Надо узнать у капитана Ханджи, - Эрен не знает, как реагировать на такую просьбу. Ученая не давала распоряжений, кроме ухода и прописанных лекарств, да и идти спрашивать у нее опасно, пока не уехала проверка. - К черту четырехглазую. Если ты еще считаешь меня своим командиром, то иди выполняй приказ. - Вам принести сменную одежду и белье? - спрашивает парень, понимая, что у него нет другого выхода. - Не помешало бы. На складе есть списанное шмотье, там и найдешь все. Эрен не говорит больше ни слова. Да и есть ли смысл пытаться оспорить желание капрала. С присущей его командиру аккуратностью и чистоплотностью даже удивительно, что за все время он приказал принести воды для мытья всего раз. Йегер справляется за несколько ходок. Сначала приносит небольшой табурет и расстилает под ним приличный кусок тряпки, чтобы не залить комнату водой. Затем приносит железный таз и белье с одеждой, а уж потом и несколько ведер с водой. Движения для Леви даются с трудом, тело затекло от постоянного лежания, кости скрипят, как у дряхлого старика. Он стягивает с себя рубашку, наконец-то освобождаясь от плена грязной ткани. Тело будто покрытой толстой засохшей коркой слизи, следами чужих прикосновений. Капрал тянется к ведру с водой, пальцы блаженно погружаются вглубь. Он выхватывает из толщи воды размокшее старое мочало и поднимает со дна. С силой он сжимает пальцами , выжимая ненужные капли обратно в ведро, тормоша ровную гладь. Мокрым мочалом капрал ведет вдоль ребер, стирая отпечатки пальцев, вдавленных в кожу, и грязь времени. Жаль, болезнь не оттереть также как пыль. Лучше стоять на плацу расформированным, лучше ждать, когда палач выбьет из-под ног старый дряхлый помост, чем быть самому для себя дряхлым, чем унижаться в глазах тех, кто раньше боялся. Эрен шуршит сзади, перестилая кровать, складывая подальше в угол грязные простыни и застилая новыми. Парень старается, разглаживает простынь ровно, хотя уже скоро все скомкается снова под тяжестью тела, впадет обратно образовавшаяся после долгого лежания вмятина. Закончив с кроватью, он подходит к капралу, растирающему мочалом ослабшие плечи. Сильнейший воин уже не выглядит таким сильным, значительно отощав из-за болезни. - Давайте я помогу вам, - говорит Эрен, протягивая вперед руку. Леви поднимает взгляд на мальчишку, а затем кладет в протянутую ладонь мокрый войлок и поворачивается спиной. Капрал не спорит, да и в его положении спорить бессмысленно. Значительная часть сил ушла на то, чтобы отдраить измученную грудь, а самостоятельно вымыть спину кажется задачей совсем непосильной. Собственное чутье позволяет подставиться, оказаться беззащитным перед парнем, который сейчас даже по своей человеческой силе превосходит своего капитана. Никакого ощущения угрозы. Уверенность. В том, что эти руки не причинят вреда, только им можно доверять, лишь они могут поддержать сейчас. Он даже касается осторожно - знает же, что рубцы, оставленные от пребывания в тюрьме полиции, еще не совсем зажили. Эрен водит мочалом по спине, вдоль позвоночника, поясницы, лопаток. Счищает толстую шкурку грязи. - Коснись меня, - разрывает тишину Леви. Это необходимо. Чисто на ментальном уровне, как воздух, остро жизненно важно прикосновение рук. Теплое касание подушек пальцев загрубевшей кожи. Леви пускает в свою сокровенную обитель, к телу, которого касались лишь единицы. К коже, зарубцованной шрамами. А парень, кажется, и рад стараться. Ладони скользят по плечам, касаются шеи. Леви непроизвольно отклоняет голову назад, когда тонкие пальцы зарываются в волосы, теребят черные пряди. Йегер проводит пальцами по выступающим косточкам тела Леви - капрал настолько исхудал, что можно пересчитать каждую. Мужчина поддается приятным ощущением и прикрывает глаза, тепло от рук разливается по всему телу, словно нега. Запоздало доходит, что Эрен уже не сзади за спиной, а перед ним. Стоит на коленях, нерешительно кусая губы, теряясь в своих сомнениях и желаниях. Он проводит по гладкой скуле капрала и касается шеи, проводит линию вдоль выпирающих острых ключиц. Ему нравится касаться, нравится любоваться его телом, пусть и исхудавшим, больным и слабым. Леви едва умудряется выставить вперед руки, когда губы Эрена накрывают его собственные. Горячие, жадные, они обжигают тонкую кожу, оставляя изнутри невидимые ожоги. Тонкие костяшки, сжатые в кулаки, упираются немного ниже плеч парня, особо не отталкивая, но пытаясь сдержать. Не из чувства самозащиты, а от желания защитить этого идиота. Заразиться ведь. "Если я начну болеть, моего стремления хватит на регенерацию." Он так говорил. Где-то уже капрал слышал подобное и верил таким словам. Пальцы разжимаются, опускаясь на мальчишечьи плечи. Неосознанно капрал позволяет Йегеру властвовать над собой, крепче прижать к себе, обхватив руками за поясницу. Эрен отрывается лишь на мгновение, чтобы заглотнуть полные легкие воздуха и снова припасть к губам. Он целует жадно, языком поникая вглубь рта капрала. Леви не выдерживает. Телу слишком хорошо от теплых рук, скользящих по обнаженной коже. Мозг затуманивается, и вот уже самому хочется тянуться к парню, желая большего, желая раствориться, забыться хоть на мгновение. Он отвечает на поцелуи, дышит в обжигающие губы. Пальцы рефлекторно зарываются в каштановые пряди, теребят их. Эрена слишком много. Он везде. Закрывает собой все хоть какие-то отголоски сознания. Он отрывается от губ, спускаясь ниже, горячими поцелуями покрывая хрупкое тело. Капрал опирается обеими руками о края скамьи, стараясь не упасть. Тело горит от каждого поцелуя, парень оставляет свои отметины на коже, будто выжигает алые пятна на груди и ключицах. - Эрен, кровать, - выдыхает Леви, когда Йегер тянется к его штанам. Парень приподнимается с колен и лишь затем поднимает Леви за плечи, помогает встать на ноги. Капрала немного шатает. Он обнимает парня крепко, не отпускает, даже когда чувствует, что тот хочет положить его на кровать. Эрен нависает сверху, всматриваясь в серую сталь глаз, как будто ища в них сомнения. Но вместо этого находит лишь ожидание. Возможно, это единственный шанс быть настолько откровенными, близкими друг другу. Йегер снова припадает поцелуем к губам и скользит ниже, прокладывая уже знакомые пути. Леви тянет руки к кофте Эрена и тянет ее вверх, снимая через голову. Затем Леви устало закидывает руки назад на подушку, теребя пальцами края белой наволочки. Из-под полуопущенных ресниц так интересно наблюдать за своим любовником. Он кажется совсем смелым, знающим, но видно, что неопытен, а возможно это и первый раз вовсе. Эрен стягивает с капрала штаны вместе с бельем и немного замирает. Смущается. Кажется, об этой детали он забыл или просто не знает, что происходит дальше. - Просто вставь в меня, - не выдерживает Леви, почти огрызаясь. Медлительность убивает. Через минуту он уже жалеет о своих словах. Йегер и правда оказывается не сведущ в столь интимных делах. Боль пронзает тело, чуть ли не разрывая. Леви изгибается, хватая губами воздух и сильнее хватаясь за подушку. Тело давно отвыкло от чужого присутствия в нем. Боль. Боль от побоев ничто по сравнению с этой, внутренней. Но она живая, настоящая, достигает до самого мозга. Страшно задохнуться. - Капрал, - взволнованный голос Йегера вырывает из омута. - Двигайся, блять, - вырывается сквозь сжатые зубы. Эрен послушен и в этом. Его движения плавные, осторожные. Леви старается расслабиться и это дает результат. Незаметно Йегер задевает нужные точки и капрал обнимает одной рукой парня за плечи, будто подталкивает к большему. Мальчишку это и правда подстегивает, он начинает двигаться смелее, размашистей, практически не сводя взгляда со своего командира. В зеленых глазах бушует пламя, такое яркое, почти ощутимое, что хочется коснуться, почувствовать его ожог. С губ срываются стоны. Они переплетаются в очередном поцелуе, в легком покусывании губ. Леви чувствует приближающую развязку. Мальчишка долго не протянет, он мальчишка. Да и его сознание оставляет желать лучше. Он крепче сжимает плечо Эрена, отдаваясь каждому толчку, каждому ощущению внутри. Тело плавится и дрожит от жара, растекающегося внутри. Уже на самом пике все вокруг замедляется. Как в обратной перемотке пленки. Звуки стираются, становятся смазанными, а затем и вовсе не различимыми. Каждый толчок кажется просто волной, уносящей куда-то в дальнее просторы. А затем все меркнет. Леви уже не чувствует ничего. Ни прикосновений, ни криков. Не слышит, как Эрен зовет его, как взволнованно вскакивает с кровати, пытается тормошить. А затем и вовсе, одевшись, хлопает дверью, бежит за Ханджи. Когда капрал открывает глаза, в комнате уже совсем темно. Нестерпимо жарко, кажется, пот льет градом, грудную клетку что-то крепко сдавливает. Леви поворачивает голову и сталкивается с безмятежным лицом Эрена. Он уснул, крепко зажав мужчину в своих объятиях. От парня исходит тепло, даже больше похожее на жар. До сознания доходит факт произошедшего днем. Это ошибка. Это неправильно. Надо столкнуть мальчишку, пусть катится восвояси, а то еще надумает себе чего еще. Капрал даже уже планирует как отпихнуть, но замирает. Парень слишком крепко и как-то мило спит. А в его объятиях так тепло, что не хочется оставаться снова одним под одеялом. Решив оставить все до утра, мужчина разворачивается в объятиях, спиной поворачиваясь к крепкой горячей груди титана.