До хрипоты

На утро ничего не происходит. Когда Леви просыпается, Эрен уже вовсю возится с едой и лекарствами, приносит для Леви новые книги. Смотрит искоса, хмуро пытается насупить брови, но молчит. Возможно, хоть немного, но понимает бессмысленность разговоров. Что произошедшее не должно было случиться и никогда не повторится больше. Это ошибка. Капрал все-таки решается завести разговор, но терпит неудачу - как снег на голову, вваливается Ханджи. Тараторит много, шутит ни о чем и приносит еще лекарств. Новых, противных, едких. Разговор бывших любовников так и повисает воздухе, не дождавшись развязки. Все меняется буквально через несколько дней, когда Леви находит в себе сил встать с кровати и подойти к окну. Он хмуро оглядывает природу, делает немного печальный, глубокий вдох. За стеклами мир уже поменялся, окрасился в золотые тона. Капрал любит осень. Во всяком случае, любил. Несмотря на слякоть и разносимую солдатами по всему корпусу грязь, это время всегда прельщало, манило к себе буйством красок, спокойной для жизни погодой, серыми проливными дождями, размывающими пейзажи, вызывающими ностальгию и лечащими старые душевные раны. Любил за новое обмундирование, за теплые темно-коричневые плащи с нашивками, пахнущие свежестью и много сезонной выдержкой. А сейчас все это вызывает отвращение, покрывается толстым слоем густой ярко-алой крови. Капрал уверен, что эта осень - последняя, и он не доживет даже до зимы. Болезнь все никак не сдает свои обороты. Леви начинает замыкаться в себе. Долго молчит, иногда не разговаривая даже целыми сутками. Он перестает заставлять Эрена читать вслух - хочется тишины и чтения про себя. Литературу Леви выбирает тщательно, откидывая множество книг. Словно грязь, летят обратно в стопку книженции со слащавыми концовками, с воодушевленными рассказами о новых мирах, других краях, счастливых человеческих судьбах. Леви читает о болезнях, о морях крови, о походах разведки и неоправданных жертвах. Капрал закрывается в себе насколько это возможно, насколько позволяют закрытые стены в обществе с другим человеком. Брюнет никого не пускает к себе и запрещает Эрену приводить кого-либо. Надоели беспочвенные надежды и печальные вздохи. Он уже самому себе напоминает живой труп. Болезнь медленно съедает изнутри. Эрен наблюдает искоса, никак не комментируя поведение своего командира. Тряпок, пропитанных алой кровью, становится все больше. Даже воздух становится тяжелым от ее запаха, медикаменты ничего не меняют. Свежий воздух, сквозящий через открытое иногда окно, лишь чуть разгоняет затхлость. Капрал принимает лекарства без особой охоты, как будто ему навязали данное лечение. Может, так оно и есть, но как же после стольких лет он перестал сражаться за жизнь. Эрен чувствует какую-то тяжесть внутри, где-то на глубине своего юного сердца. После той ночи лечение Леви стало для него слишком личным, сокровенным. Парень понимает, что в своих стремлениях он слишком наивен и, возможно, капралу это совсем не нужно. Но как же хочется отобрать эти книги, накричать, заставить пить лекарства целыми банками. Как же хочется заставить его поверить в жизнь. Ведь изначально все в разведкорпусе верили в выздоровление сильнейшего воина, а теперь даже Ханджи теряется в своих возможностях, не зная, как подступиться к болезни. Она даже ловит Йегера в коридоре, когда он несет очередную порцию чая своему командиру. Что-что, а вот от чая больной не может оказаться и часто посылает своего смотрящего за горячей порцией. Однажды Эрен даже пытался добавить в чай дополнительную порцию лекарства, которое, казалось, не имеет запаха, но пролетел с треском, когда понял, что в сочетании с чаем имеет противный вкус. Выливая целую кружку чая с лекарством, парень думал лишь о том, что за такой произвол мог лишиться места рядом с капралом. А делать все равно что-то надо. - Эй, Эрен! - слышится сзади приветливый голос ученой. Она как всегда не совсем вовремя, буквально вырывает Эрена из потока собственных мыслей и ровняется с остановившимся солдатом. - Давно ты ко мне не заглядывал. Как там наш больной? - Я все время у него. Капралу хуже становится, - говорит Йегер, смотря на немного растрепанную ученую. Она выглядит совершенно усталой. Пока идет подготовка к поездке в район Стохес, пока готовятся все документы и доклады правительству, она совсем не вылезает из кабинета. - Это я знаю. Работница прачечной сообщила пару дней назад. Леви уже может принять к себе или также не пропускает? - Ханджи смотрит с интересом, поправляет свои очки, чуть съехавшие вниз по спинке носа из-за не туго затянутого крепления сзади. - Я спрошу. Но командира Эрвина он отказался видеть, - командор и правда пытался заглянуть пару дней назад, только вот встретил сопротивление. По удивленному взгляду ученой, парень понимает, что это совсем не похоже на капрала. - Передай Леви, - удивление сходит на нет и лицо ученой становится серьезным, даже с некоторой смешинкой, - Если он не пустит меня к себе, приду сама, выломаю дверь и дам всем желающим к нему заглянуть. Надеюсь, подействует, пороха внизу много. Следи, чтобы принимал лекарства. - Он принимает лекарство. Как положено. Хватит еще почти на неделю запаса, - идея Ханджи и правда звучит устрашающе. - Мне нужно отнести чай. - Иди и передай слово в слово, а мне пора обратно к бумагам, - ученая одаряет самой милейшей улыбкой из всего своего арсенала и, разворачиваясь, отправляется восвояси. Возможно, это и правда вариант вытаскивания капрала из его зоны отчуждения. Он вряд ли захочет видеть у себя толпу щебечущих, вздыхающих и охающих людей, особенно тех, кто когда-то восхищался им, а теперь жалеет. В более менее приподнятом настроении духа, Эрен возвращается обратно к капралу в лазарет. - Долго шляешься, - мрачно говорит Леви, смотря на входящего подростка. Обычно Эрен не настолько не расторопен, он заканчивает приготовление чая очень быстро и доносит так, что над кружкой еще успевают образовываться небольшие клубы пара. Так приятно вдыхать его, наполнять полные пазухи носа щекочущим теплом. В этом есть что-то меланхоличное, привычное, из прошлой жизни. Сейчас же напиток явно не отдает тем паром, но сохранил запах и крепость. - Капитан Ханджи поймала меня по пути. Она хочет проведать вас, - Эрен заходит внутрь, закрывая за собой дверь. Кружку с чаем он держит на небольшом куске доски - капралу не нравится, когда передают из рук в руки его чашку. - Ей нечего здесь делать, - капрал убирает книгу, кладя потрепанной обложкой вверх. Еще одна скучная книга о механизмах и их использовании. - Она сказала, что взорвет дверь и пустит всех желающих навестить вас, - Эрен подходит к кровати и протягивает капралу его чай. - Пусть делает, что хочет, - Леви не выказывает ни одной эмоции - безразличие, вперемешку с отвращением. Эта чокнутая все равно что-нибудь придумает. Есть ли смысл запрещать ей. Если невозможно загородиться, то проще отпустить ситуацию. Разносить в клочья корпус она точно не будет, а вот много ненужного шума наделает. Остается надеяться, что Эрвин успеет предотвратить этот план до того, как он переполошит всю разведку. - Неужели вам все равно? - Эрен замирает, смотря на своего командира. Даже план Ханджи потерпел фиаско. - Это будет выглядеть, как предварительные похороны, с фанфарами и ходоками, еще титанов пригласит пусть посмотреть, а то я им всем должен за их сородичей, - Леви берет в руки горячую кружку и подносит к лицу. Пара осталось совсем немного, лишь несколько почти не видимых завитков. Но этого хватает, затем поток горячего чая обволакивает пересохшее горло. - Почему вы сдались? Почему вы решили, что у вас нет шансов? - в итоге терпение Эрена начинает давать трещину. Глубокой сеткой расщелин покрывается изнутри, готовясь вырваться наружу. - Оставь при себе поток нравоучений, - капрал делает еще несколько глотков. - Нет! - выходит слишком сурово. Но это слишком важно, Йегер понимает, что нет никакого смысла сдерживаться, иначе не получится. - Они верят в вас! Они ждут вашего возвращения, как чуда! Вы — сильнейший воин человечества, который сдался. Сдался какой-то болячке. Вы сражались и выходили победителем! О вас слагают легенды! - Ты забыл, что я не воин, а убийца. И надежда человечества у нас ты, а не я, - капрал смотрит на парня с неким интересом. Слишком серьезный, уверенный в себе, немного вздыбленный своей уверенностью. Слова не волнуют, хотя что-то внутри немного сжимается от количества эпитетов. - Командор Эрвин выбил ваше помилование и возвращение всех чинов, он потратил силы, чтобы вы по выздоровлению вернулись к своей обычной жизни. - Заняться ему больше нечем, - не сдерживает усмешку Леви. - Он верит в вас! Я не надежда, тем более без вас. Без вас не будет отряда. Солдаты идут не за мной, а за вами и командором! А что вы делаете? Вы замкнулись в себе, как будто мир остановился. Вы не замечаете, как важны, читаете книги, которые не приносят никакого удовольствия. Вспомните, как за стенами! Разве это не стоит того, чтобы сражаться! - парень ждет хоть какую-нибудь эмоцию, капрал не может не понять его слов. - Что за тавтология, Эрен? Что тебе нужно? - капрал даже немного откладывает распитие чая. - Не нужно вести бой, поверьте в себя, поверьте, в выздоровление. Лекарства не могут действовать, если вы их пьете, как отраву. Вы не можете сдаться. Пока вы дышите и есть шанс, мы должны сражаться. Я сделаю все, что будет нужно, буду безотрывно сидеть тут, буду читать, даже на голове стоять, если это вернет вам веру, - Йегер делает шаг вперед, ближе к изголовью, чтобы отчетливо видеть капрала, смотреть в серые глаза. - Делай, что хочешь, - говорит Леви, понимая, что от мальчишки не отвязаться. В зеленых глазах столько уверенности и правоты, что, кажется, проще горы свернуть, чем переубедить. А горы сворачивать сил никаких нет. Проходит буквально мгновение, капрал не успевает уловить момент, когда Эрен опирается одним коленом на кровать и склоняется над ним. Горячие губы накрывают его собственные так неожиданно, что рука, держащая почти полную кружку чая дергается и проливает содержимое на поверхность постельного белья. Темная лужица разливается по белоснежной недавно выстиранной поверхности. Вот же самоуверенный кретин, наглости хватило на очередное безумство. Но целует он уверенней, чем в прошлый раз, а губы обжигающе-горячи. - Эрен, блять, - капрал рукой отпихивает подростка, разрывая этот неожиданный поцелуй. - Смотри, что делаешь, живо убирай всю эту хрень. В голосе командира слышится доля злости, что не может не радовать. Это дает небольшую уверенность, что все получилось. В этот раз Эрен забирает кружку прямо из рук капрала и спешит поменять постель. Не найдя хорошего одеяла, парень решается отдать свое, которым укрывается, ночуя подле капрала, а это вешает сушиться до следующего дня. Ошибка сказывается уже ближе к полуночи, когда на улице становится совсем холодно. У Эрена одеяло тоньше, чем то, которым укрывался капрал, да и сам титан лежит беспокойно, переминаясь с боку на бок, прижимая колени почти к груди. Ему холодно, зуб на зуб почти не попадается. Холодно и Леви. Он терпит неудобство, но вот дрожь соседа и скрежет зубов никак не дают уснуть. - Йегер, вали сюда под одеяло, мне холодно, - бурчит Леви, лежа спиной к соседней кровати, и даже не оборачивается. Сзади слышится шорох, а затем кровать со скрипом прогибается и возвращается в ровное положение. Эрен поднимается и не спеша подходит ближе. Он раскрывает одеяло, обдавая холодом спину капрала. Кровать сильнее прогибается под весом второго тела. Парень ложится рядом, запахивает обратно одеяло и обнимает командира. - Я сказал согреть, а не руки распускать, - недовольно произносит больной. - Извините, - Йегер убирает свои немного теплые руки и ложится просто смирно. Капрала хватает всего на полчаса. Он чувствует горячее дыхание над затылком, ощущает тепло, но особо не согревающее. Не то, что дают крепкие объятия. Он еще помнит ту ночь, когда проснулся в кольце рук, прижатый к горячей груди. Тогда Йегер работал, как самая настоящая печка, а сейчас еле фонит. Еще и ворочаться пытается, уснуть не может. - Ладно, можешь распускать руки, только ни слова, и спи ты уже наконец, блять, - бубнит капрал, а в следующее мгновение замолкает сам. Окутанный кольцом крепких рук, запрятанный в плотный кокон тепла, отступает сомнение. Слишком хорошо. От тепла по телу пробегает приятная волна. Теперь Леви может спокойно спать. *** Эрен как будто только и ждал этого шанса. Кажется, сейчас он бежит даже быстрее времени, все время суетится, что-то делает, вертится вокруг капрала. Пару раз прибегает Ханджи с очередными отварами и поучениями. От нее шума еще больше, как будто даже в самом дерьме она может найти лучик света и даже посмеяться. Хотя пользы в этот раз никакой. Ученая нехотя, но признает, что болезнь продолжает прогрессировать. Не так быстро, как раньше, и это дает хоть маленькую, но надежду, что в итоге процесс пойдет на убыль. Как странно - до сих пор верить в выздоровление практически неизлечимого. Принесенное Йегером высушенное одеяло так и остается лежать сложенным на заправленной кровати. Каждую ночь парень проводит в кровати больного капрала. Прижимает к себе крепко, стискивая в горячих титаньих объятиях. На первых парах Леви даже борется с собственной совестью, твердящей о неправильности данного положения. Но как только вокруг тела смыкается кольцо крепких мальчишеских рук и в спину ударяет жар близости, забывается обо всем. В объятиях тепло и спокойно. Больше не снятся тревожные сны, а о нормах морали можно и позабыть, если находишься в критическом состоянии. Забывает о морали и тогда, когда в одну из ночей поворачивается к парню лицом. Йегер настолько дурманяще близко, что хочется до дрожи вкусить его, узнать снова, как тогда в бреду, только сейчас запомнить каждый момент, оставить острым отпечатком в памяти. Лунный свет, проникающий сквозь не зашторенные окна, освещает юные черты. Зеленые глаза широко распахнуты, смотрят пристально, пытаясь понять причину изменения поведения Леви. Не хочется что-то говорить. Разрывать тишину собственным голосом слишком болезненно и остро. Но, кажется, мальчишке и не нужно слов. Он сам тянется к губам капрала, обжигая горячим поцелуем. Леви обхватывает рукой парня за плечи, позволяя властвовать над собой, углублять поцелуй, проникая языком в рот. Эрен прижимает к себе мужчину и переворачивает, нависая над ним. В этот раз более уверенный, самодовольный. Целует жадно, отрываясь буквально на мгновение, позволяя хватать крупицы воздуха. От одних лишь поцелуев горячая дрожь проходит по телу. Хочется большего. Раствориться в этом безумном танце, стать единым целым. Хочется получить бешеную страсть, бьющуюся на дне ярко-зеленых глаз, и исчезнуть самому. Быть ведомым в объятиях горячих рук. Эрен уверен и в своих движениях. Пальцы одна за другой расстегивают пуговицы на светлой рубашке больного. Губами он исследует все тело, оставляя ожоги. Кажется, он прожигает насквозь, проникает в самое нутро, туда, где под грудой костей, рядом с вымирающими легкими еще бьется свободное сильное сердце. Капрал позволяет себе вольность: изогнуться в пояснице, когда горячие губы касаются особо чувствительных точек. Он разводит ноги, позволяя освободить себя от брюк, и обнимает коленями бедра парня, как только тот снова нависает. Но, если в тот раз Леви был в почти бессознательном состоянии, то сейчас совсем не готов лежать пластом. Хочется получить желаемое как можно быстрее, почувствовать его в себе. Мужчина немного отталкивает парня, заставляя сесть на колени и садится поверх. Теперь он сам тянется за новым поцелуем. Целует жадно, немного покусывая нежную кожу. Пальцы проходятся по груди, опускаются к краю рубашки, в которой сегодня уснул парень, и тянут вверх, высвобождая юношеское тело от плена ткани. Поцелуй на мгновение прерывается, пока капрал снова жадно не припадает к губам, будто пытаясь напиться после долгой жажды. Будто пытаясь высосать душу, вырвать ее из нутра. Пальцы нащупывают легкие штаны и расстегивают их. Немного сдвинув белье, Леви выпускает наружу окрепший член, скользит ладонью по всей длине. Без какой либо подготовки Леви сам опускается на член парня. Сильно закусывает губу, заглушая вырывающийся стон. Проникновение болезненное, но где-то на подсознательном уровне мужчина ловит себя на мысли, что хотел именно так. Резко. Чтобы ощущать, как боль пронзает во все тело и сводит между лопатками. Какой-то осознанный мазохизм и желание получить большее. Немного выждав, капрал начинает двигаться, руками обнимая крепкие плечи. Он тянется к губам и не успевает оторваться, когда накрывает приступ кашля. Легкие болезненно сдавливает от нехватки кислорода и в голову резко ударяет будто доза адреналина. Мужчина не отрывается, вместо кашля из горла вырывается хрип и рот заполняется горячей кровью. Она скользит наружу, стекает по губам Эрена. Поцелуй получается слишком острым и мокрым со стальным привкусом. Больше не в силах задыхаться, Леви отрывается и опускается обратно на подушку. Ладонью он прикрывает рот, выкашливая остатки хвори. - Не останавливайся, - хрипит сквозь пальцы, чувствуя, что парень не собирается восстанавливать движения, боясь навредить своему любовнику. Эрен опирается локтями в кровать, снова нависая над капралом. Он двигается размашисто, постепенно прибавляя темп. Хрип сменяется стоном. Леви отрывает ладонь от губ и оглядывает окровавленные пальцы. На какую-то долю секунды он ловит себя на мысли, что не сдастся этой трухлявой, только не сейчас. Только не он. Окровавленные пальцы касаются щеки титана, а затем оставляют алый след ладони на горячей груди. Очередной толчок вырывает из груди хриплый стон. Мужчина прикусывает запястье, дабы не разбудить никого в корпусе, хотя они и находятся отдаленно от всех. Развязка накрывает достаточно быстро, разрывается в голове тысячей снарядов, вырывает из горла хрип в прикушенную кожу. Слишком ярко и болезненно-остро. Необходимо немного времени, чтобы прийти в себя. Леви ощущает, как Эрен кончает следом, глубоко в нутро. Руки обхватывают сильные юношеские плечи, притягивая к себе. В свете луны Йегер кажется еще более красивым, а кровавые борозды становятся черными. След на груди светится словно только что выжженное клеймо. Знак принадлежности. Капрал позволяет улечься рядом и крепко прижать к себе. Утыкаясь в могучее плечо, Леви засыпает.