Помогите мне, полицейский Чон

      Девушка попыталась открыть глаза, но эта попытка не увенчалась успехом. Вдох. В нос ударил резкий запах медикаментов и спирта, заставив ту недовольно поморщиться. Кожей она почувствовала холод… и боль. Ужасную головную боль, которая отдавалась по всему телу болезненными толчками. Казалось, она разливалась по ее крови и сознанию. В груди сильно жгло. ХаБин дернулась, дабы убедиться в том, что все еще способна двигаться, и облегченно выдохнула, когда тело спокойно поддалось на команду.       Постепенно ей все же удалось разлепить веки, будто налитые свинцом. Как, впрочем, и все органы в несчастном теле, перевернувшиеся со своих положенных мест. Картинка становилась все четче: она осознала, где находится. Ужас, паника. Страх возродился последним.       Кровать, на которой она находится; небольшое окно, из которого льется солнечный свет; четыре искрящиеся своей белизной стены; прикроватная тумбочка и шкаф со всевозможными флакончиками, бирками, упаковками. Больница. За дверью слышатся голоса, которые тут же сменяются криками, а затем топот бегущих в операционную врачей.       Чхве только сейчас заметила дрожь во всем теле. Она оглядела помещение еще раз, приводя зрение в нормальное состояние, и приподнялась, принимая сидячее положение. И поняла, что не помнит, как оказалась здесь.       Обрывочные и неполные воспоминания врезаются в голову, подобно осколкам. ХаБин шипит и зажимает голову руками, пытаясь остановить эту нестерпимую без обезболивающего боль. Удивительно, как врачи это не предусмотрели. Предполагали, что она очнется позже?       Сквозь неприятные отголоски прошлого девушке удается уловить единственную, пусть и смутно понятную ниточку — она попала в аварию. Молодая пациентка вспомнила, как на улице лил дождь. Вспомнила машину, то, как она в ней ехала, а потом… А потом вдруг стало темно. Словно ластиком, все остальное было безвозвратно стерто.       В дверь тихо постучали, и в палату зашла женщина с огромным пакетом в руке.       — Мама… — прошептала ХаБин, тихонько всхлипывая. Но на лице все же засветилась радостная улыбка.       — Милая, ты очнулась, — на глазах родственницы проступили незваные слезы. — Я так испугалась! Когда узнала, что с тобой произошло, сразу выехала к тебе. ХаБин, зачем ты заставляешь меня так волноваться, доченька? А?       — Мам, все хорошо, правда. Я чувствую себя не так отвратительно…       Женщина поставила пакет на тумбочку рядом с кроватью и присела на табуретку, смахивая влагу с лица.       ХаБин была единственным ребенком в семье, поэтому родители в ней души не чаяли. Но отцу приходилось часто отъезжать в командировки к черту на куличики. Все воспитание лежало полностью на хрупких женских плечах матери.       — ХаБин… — тихо начала родительница, с неким сожалением в глазах смотря на свою дочь. — Ты не помнишь, что произошло?       Чхве моментально застыла.       Легкие сжались, сердце затарабанило, как ненормальное. Холодный пот стек по виску, и то, что девушка старательно пыталась держать в себе, вырвалось наружу. Неровный выдох и она плачет, пряча лицо в ледяных ладонях.       Мать ничего больше не собиралась спрашивать. Встала с хлипенького стула и пересела к своему повзрослевшему чаду на кровать, прижимая к себе в утешительном объятье. Она погладила расплакавшееся «несчастье» по макушке и начала медленно покачиваться из стороны в сторону.       — Все-все… не плачь…       Так они просидели какое-то время, пока всхлипы окончательно не стихли и девчушка сама не отлепилась. Голова разболелась еще сильнее, провоцируя внутренний вой обреченности.       Дверь со скрипом открылась, привлекая все внимание ко входу.       — О, а вы у нас как раз очнулись, — тоненький голосок медсестры заставил слуховые рецепторы напрячься. — ХаБин, верно?       Чхве с подозрением покосилась на столь юную работницу в медицинской сфере и перевела такой же настороженный взгляд на мать, на что та мягко улыбнулась и кивнула, мол, все в порядке, на нее можно положиться.       — Как самочувствие? Периодически тебя будут мучить головные боли, но это нормально в твоем состоянии. Могло быть и хуже. Отделалась испугом, проще говоря, — шутка не удалась, но с губ темноволосой все же слетел смешок. — У тебя небольшое сотрясение, поэтому некоторые события ты сможешь вспомнить относительно и не скоро. Вы ее мама, верно? Нам надо будет с вами поговорить отдельно.       Медсестра и мать вышли в коридор, оставляя ХаБин наедине со своими мыслями.       Девушка кое-как встала с кровати, и придерживаясь за первое, что попадется под руку, направилась к заставленному препаратами шкафчику. Но ей нужны были не лекарства, а стеклянная гладь, которая сможет отлично послужить зеркалом.       Чхве смотрела на свое отражение и с каждой секундой все лучше осознавала, что никаких страшных изменений во внешности не произошло. Все то же овальное личико с маленьким носиком; гладкая молочная кожа, изредка нарушаемая едва заметными шрамиками; и маленькие, но такие выделяющиеся карие глаза, все еще слегка прищуренные с непривычки. На голове красовалась белая повязка, перепачканная в крови, что являлось свидетельством полученной травмы.       Спустя десять минут вернулась Чхве Сон Ми, мать ХаБин, и принялась выкладывать покупки.       — Одни фрукты, мам.       — Тебе надо поправляться. В фруктах много витаминов, так что не вредничай и ешь то, что принесла.       Девушка молча кивала и иногда закатывала глаза на тирады матери, но была очень рада тому, что все обошлось лучшим образом, и СонМи понемногу начинает расслабляться, отпуская негативные мысли.       — Пару дней тебя еще подержат здесь, чтобы убедиться в том, что больше ты нигде не травмирована, но не это еще самое печальное.       — Кто-то… — запинаясь от волнения, ХаБин отвела полный вины взгляд в сторону. — Кто-то еще пострадал?       Женщина хотела было что-то сказать, но вовремя осеклась, посчитав, что новость о смерти водителя той машины будет ударом для еще не окрепшей пациентки.       — Твой лечащий врач настоятельно требует разбирательства происшествия. Но для того, чтобы завести дело, требуется твое согласие и слово в общем. Придется обращаться в полицию, как бы мы этого не желали. Того, кто вас подбил, просто необходимо найти и посадить за решетку.       — За решетку из-за ДТП? Это уже слишком, — усмехнулась ХаБин. — Максимум лишат водительских прав.       СонМи тяжело вздохнула, полностью соглашаясь со сказанным. Тем не менее, она не собиралась оставлять это несчастье безнаказанным. Пока не поздно, надо разыскать того криворукого, который сидел за рулем. Ведь он может запросто уехать из города с чистой совестью, даже не подумав о том, что кто-то пострадал.       — Если ты помнишь, то твой дядя работает в органах правопорядка.       ХаБин покачала головой в знак того, что не помнит. И не вспомнит, даже если будет пытаться долго и упорно. На это понадобится время и только время.       — Он нам поможет, милая. Обязательно поможет, — заметив замешательство дочери, мягко улыбнулась госпожа Чхве. — Жаль, что я не могу побыть с тобой подольше. На работе творится ужас.       — Ничего, мам. Ты можешь идти. Я позабочусь о себе.       После того, как женщина на прощанье крепко обняла темноволосую и скрылась за дверью палаты, ХаБин неловкими движениями забралась обратно на постель, пропахшую больницей. Устало потерев переносицу, девушка уставилась в потолок, прокручивая в голове все, что помнит о том вечере, не смотря на боль.       Она ехала в машине на переднем сидении, рядом с водителем. Была ужасная погода, гроза, молнии. А потом тот таксист начал кричать на нее… Но почему? От этих обрывков неизвестность только увеличивается.       Кареглазая выругалась себе под нос, и забыв про то, что на голове повязка, дотронулась до нее, чтобы взлохматить волосы. Девушка чуть было не вскрикнула от того, насколько сильно пульсация отдалась по всему телу от легкого прикосновения. Да… все серьезней, чем думала ХаБин.       — Не теряй сознание, слышишь? Помощь уже здесь, все хорошо.       Чхве вспомнила этот голос. Такой, от которого обычно девушки теряют головы, смущаются, начинают воображать в своих глупеньких головках невесть что. Тихий, мягкий, выдающий молодость обладателя. Она не смогла разглядеть его, своего спасителя, от чего на душе становилось грустно. Ведь если бы не он, где бы сейчас темноволосая находилась? Осталась бы там в машине, истекая кровью? Он не прошел мимо, не стал дожидаться приезда скорой, а предпринял меры раньше. Эти ощущения… ощущения его силы от того, как крепко он ее прижимал к себе. Даже на долю секунды, но она запомнила все то, что смогла о нем. И желание отблагодарить было слишком сильным, чтобы спокойно забыть об этом. Возможно, так бы сделал любой на месте того парня. Так ведь? Так. Но отчего на сердце не спокойно?

* * *

      Сказать, что Чонгук был недоволен — ничего не сказать. Нет, он был не просто недоволен, а зол. В свой долгожданный выходной после тяжелой рабочей недели ему внезапно позвонил шеф и сказал явиться в участок. Какое-то срочное дело. Но честно? Чон едва сдержал себя от того, чтобы не соврать что-то про обстоятельства, по которым он не сможет придти. Уж слишком ему хотелось побыть дома, побездельничать, поиграть в приставку с ребятами и выхлестать бутылки так две пива точно. В конце концов, просто отдохнуть. Не смотря на свою юность и здоровое тело, полное энергии, как любят говорить люди постарше, парню тоже необходимы передышки.       Шатен позволил себе вольность и во внешнем виде. Черные рваные джинсы, обтягивающие все, что только можно; свободная белая футболка, которую он надевает при любой счастливой возможности; и черные кеды. Не то, чтобы он не любил носить форму полицейского… наоборот. В ней он чувствовал себя мужественней, своего рода, и его не принимали за старшеклассника, как было парочку раз. А в повседневной одежде просто комфортней.       Парень широкими шагами движется по проспекту. Некоторые представительницы прекрасного пола оборачиваются ему вслед, восхищенно ахая и мысленно завидуя той, кому принадлежит его сердце. А на самом деле оно никому не принадлежит. Сам обольститель не упускает возможности пересечься взглядом с очередной мимо проходящей девушкой, при этом как-то по-доброму, но ни черта не доброму улыбаясь.       — Чонгук, спасибо, что пришел. Это было очень важно, — на полном серьезе проговорил начальник, устало развалившись в кресле.       Юноша кивнул, присаживаясь напротив Хен У — непосредственно, начальника.       — С моей племянницей произошла одна очень не хорошая ситуация… — начал тот, облокотившись о стол локтями. — Должно быть, ты слышал о ДТП два дня назад с участием девушки и таксиста?       Молодой офицер повел плечами, пытаясь скрыть нарастающее раздражение. Он уже начал догадываться, зачем главный позвал его. И ему это совсем не понравилось.       — С каких пор полиции касаются проблемы на дорогах?       — Чонгук… — тихо рассмеялся старший. — Ты еще молод и тебе со многим придется столкнуться. И еще не с таким, на нашей-то службе. Пойми меня правильно…       — Понять, что вы хотите воспользоваться статусом начальника полицейского участка и решить все по блату?       — Вот же упрямый мальчишка! — прошипел Хен У, но без какой-либо агрессии. — Моя племянница находится в больнице с травмой головы. Водителя машины не удалось спасти. Та машина, что подбила их, уехала также быстро, как и появилась. И самое главное… — мужчина вытащил какую-то бумажку из папки и протянул ее шатену. Это была распечатанная фотография с камеры видео-наблюдения. — Номера на ней не было.       Чон внимательно разглядел изображение, подмечая, что номер у автомобиля отсутствовал. Интересное совпадение. Номера нет, водителя вообще не видно из-за тонированных окон, да еще и так быстро уехал.       — Вы хотите, чтобы я взялся за это дело? — Чонгук положил лист на стол, возвращая.       Главный молча кивнул и с ожиданием положительного ответа уставился на юношу. Ведь он не посмеет пойти наперекор начальству, еще и учитывая то, что он совсем недавно начал носить погоны.       — Простите, шеф, но ДТП — не в моей компетенции.       И парень ушел, уверенный в том, что поступил правильно, и больше никто его не тронет с этим делом.       Он и сам с трудом мог понять, почему не хочет принимать это разбирательство на себя. Во-первых, ему бы пошло это не малым плюсом к карьере полицейского. Гляди и повысили бы. Во-вторых, уважение со стороны начальства. И в-третьих, просто помочь человеку, попавшему в беду. Если над последним вариантом он задумывался еще там, сидя в кабинете у Хен У, то на остальное ему было наплевать. Он отлично справляется со своей основной задачей. Мелкие дела, нет большого напряга. А тут…       Чонгук возвращается в свою обитель, но он даже не подозревает, что ожидает его дальше. То, из-за чего его решение изменится.