***
Как ей удалось его уговорить? Мужчина даже не помнил, как оказался между двух сумок у порога коттеджа в полу-расстегнутой бардовой рубашке весь в её помаде. Позади послышался стук дверцы машины и свист колес вперемешку с кличем свободы головорезов Джокера. На улице ночь, горят фонари вдоль дорожки и в доме, вокруг бассейна и на террасе. А здесь ничего так, как раз для него. Что-то в этом есть, и Джей начинал вливаться. И когда блондинка подошла сзади и повисла на его шее, шепнув что-то в ухо, он взял «игру» в свои руки. Всё, теперь это его идея, его правила и место. Он должен быть главным ведущим вечеринки. И никак иначе. Так, что там сначала делают люди? Нет, ну, а он кто, монстр? Джокер резко подхватил свою детку на руки, та аж радостно взвизгнула, и, улыбаясь, понес в коттедж. Переступив порог, мужчина опустил руки и девушка соскользнула, побежав внутрь, осматриваться, одержимая детским любопытством. Мистер Джей тяжело выдохнул с рычанием и медленно окинул окружающее его пространство темными глазами. Так, кто здесь главный? — Вот и наш медовый месяц… — из его уст прозвучало как-то зловеще, будто он уже представлял, как взорвет здесь всё. И тут же наперекор ему: — С Днем Рождения, пудинг! — Харли чмокнула мистера Джея в щеку.***
Пока Квинн разбирала свой бесчисленный гардероб, сидя на большой кровати у окна, скрестив ноги, и улыбалась каждому красивому кружевному белью, Джокер спокойно взял полотенце и вышел на террасу к бассейну, тихо отодвинув стеклянную дверь. Луна отражается в воде, освещает его, трава колышется. Даже рой назойливых психопатских мыслей постепенно «убаюкивался» этой тишиной. Невероятно. Такого он никогда не испытывал. Это произошло всего на минуту. И дальше он не выдержал — взбесился. Точнее завелся. Хотелось чего-то безумного, привычного. Её. — О-о, иди к папочке… — с нетерпением произнес мужчина, стащив её с кровати за руку. Через пару минут они уже вынырнули из бассейна в объятиях друг друга, скрепленных крепким поцелуем. Капли воды струйками стекали по его обнаженной спине. Харли как обычно одной рукой вцепилась в волосы мужчины, другой чуть царапала ногтями татуировку на спине. Джей жадно ласкал её губы, будто пытался доказать ей, что он не слабак. Он провел рукой по бедру блондинки, пересчитал ребра, больно прижимая к себе, и обхватил её гибкую спину. Она чувствовала, как напрягается его пресс, мышцы, как его пальцы путаются в её мокрых волосах. Они крали друг у друга поцелуй за поцелуем, с каждым разом возбужденно выдыхая. Им двоим уже точно не было холодно. Пусть и август на дворе. Что ж, пока всё начиналось хорошо. Новоселье удалось, вот бы ещё парочку взрывов… Он опять думал об этом. Джокер дал себе обещание, что ради неё и собственного опыта попробует быть нормальным, и оба будут вести себя, как милая парочка. Хоть он и не сразу вошел в этот образ — Харли не была привередлива и с жаром отдалась такому «новичку».***
Утро. Свет проник в комнату через окно и озарил весь этот беспорядок, в котором валялся Джокер в углу и прижавшаяся к его боку Харли. Одежда, разбросанная по всему полу, наспех вывороченные сумки, разбитая лампа, перемятые простыни… Он держал руку на её плече, обнимая. Так нежно и тепло. Как маленький мальчик любимую игрушку. Да, всё абсолютно так. Но он уже большой, 34 года как-никак. Мужчина проснулся и задергался нервно, ему не нравилась эта обстановка, Джокер раздражался, поэтому сжал плечо девушки. Та мгновенно сморщилась, шипя от резкой боли. Теплая рука снова ослабла и осторожно погладила плечо. Точно. Он же теперь «нормальный», тихо, всё под контролем. Но только в плане их отношений и отдыха. Здесь. Эти несколько дней. — Синяки, Джей… — немного улыбнулась блондинка, так ненавязчиво напоминая о том, как они вчера повеселились. Ирония. Джокер отнял руку и увидел синие следы от пальцев. Да, это отражает всё: грубое отношение сглаживается истинной, но такой дорогой и редкой лаской — вот вся суть их взаимосвязи. И психопат так удивился и даже слегка испугался, словно чуть не сломал хрупкий цветок. Конечно, так «беззащитна», как сегодняшней ночью, она не была никогда. День рождение все-таки у Пирожочка. Джокер быстро убрал руку, выпуская её из объятий. Девушка накинула свой розовый халатик и бодро ускакала искать ванную. Зашумела вода.***
Дальше всё было обречено на попытки банальному следованию традициям и стандартам: милый завтрак вдвоем — омлет с беконом, кофе (гадость редкостная), тосты. Он сидел с каменным ничего не понимающим лицом. Ждал, пока его шестеренки в мозгу двинутся в правильном направлении. Но они тормозили. Затем днем она вытащила его на улицу. Так звонко смеялась, вешалась на него, кокетничала. Какая-то необычная для него, нормальная, хорошенькая. Строила глазки, расцвела: босиком по траве в этой его белой рубашке с распущенными волосами, манила его куда-то в цветы. И он почувствовал себя нужным ей, спокойным и расслабленным. Дело сдвинулось с мертвой точки. Не резко — постепенно, с каждой секундой он все более добровольно шел за ее рукой, даже улыбнулся пару раз, не сдержался. Всё такое новое, непривычное, не опасное. Только она и окружающее пространство. Он погружался в Харли сильнее. А через день уже сам делал шаги навстречу. Вышел за ней из дома, усмехнулся, загадочно глянув вдаль, и подхватил её на руки, смеясь. И Квинн изменилась теперь. Обвила его шею, на лице засияла счастливая улыбка, она уже не видела рядом хозяина, психопата, истязателя, гангстера — с ней был мужчина её мечты, сильный, нежный и заботливый. Но в один момент всё начало вдруг меняться не в ту сторону. Точнее, оно и шло не туда по началу. Ну о какой нормальности может идти речь у этих двоих?***
Она не положила сахар в его чай. И вдруг злые непонимающие серые глаза метнулись в сторону блондинки. Девушка, уже без своего вызывающего макияжа и в обычной домашней одежде, невинно посмотрела на него. Она не дала ему возразить. На этот раз. Просто обрубила, как только он начал кричать и рычать, недовольно пыхтя. Раздражительный. «Не забывай, мы должны вести себя, как все любящие нормальные люди». Ишь, какая строгая. Точно доктор Харлин Квинзель. Но Джей повиновался, мысленно обратившись уже к себе. Ведь он обещал плыть по этому течению со всеми причудами. Просто устал. Не бить её. Да, раньше это пробуждало в нем силу, энергию: её крики, стоны от боли, кровь на его руках — всё явно давало ему понять, что рядом с ним она, его верная девчонка-липучка, такая же сумасшедшая подружка-арлекин. Так он привык. Так должно было быть. А они взяли вдруг и всё нарушили. Но в одну из ночей, после нежного «воссоединения», сорвалась и она. Всё было хорошо: теплые объятия, поцелуи, мягкая постель…***
Она плачет. Три часа ночи. Дождь барабанит по окну. Харли сидит на краю кровати, освещаемая луной, изредка выплывающей из облаков. Тихие всхлипы. Выкручивает себе запястья. Её кожа горит, всё тело ноет, внутри не спокойно. С ней что-то не так. Она боится и сама не понимает, что это. Джей проснулся, то ли почувствовав её тревогу, то ли не почувствовав её саму в своих руках. Привык уже, видите ли, к объятиям. Как потом от этого отмываться? Мужчина обернулся и сел, на автомате рыча и осматривая её так по-звериному любопытно. Но напряг скулы, сделав серьезное и спокойное лицо, и осторожно подвинулся ближе, откинул с её плеча розовые пряди. — Что-то случилось? — выдавил он, немного злясь, что приходится казаться заботливым. Хотя эти мысли были лишь в самой глубине его сознания — внешне он выглядел абсолютно нормальным симпатичным молодым человеком без этого своего пугающего оскала и грима, а татуировки представали теперь даже как-то романтично-загадочно. Да и волосы заметно выцвели… Джей посмотрел на её лицо и поцеловал в плечо. Невероятно, если бы кто-то из клоунов-головорезов, Бэтмен или мафия увидели бы их сейчас такими, особенно его — потеряли бы дар речи. Психопат заколдован, это что-то потустороннее, не может быть, чтобы Джокер…! — Нет. Ничего. — выдохнула она, опустив глаза и руки. Он заметил, как девушка вздрогнула и отстранилась при его поцелуе. Джей даже замер, снова не поняв её. — Просто я хочу, чтобы ты как раньше… был грубым. Чтобы ударил меня и наслаждался этим, как ты обычно делаешь. Первая мысль — что она говорит? к чему эти извращенные… Вторая мысль — стоп. Что-то знакомое. Он действительно это делал. А уже забыл, как прекрасно. На мгновение её лицо побелело, под глазами расплылась тушь, на плечах и груди изорван костюм, из-под него видны ссадины. Он целует её, кусает синяки, любит, причиняя боль, она улыбается, они снова сбегают, взрывая жилые улицы… Что это было? Он не вспомнил об этом, ему показалось, что да, но мужчина просто отключился, словно черная дыра образовалась в голове. Вот, что с ними сделала эта нормальная жизнь. — Я больше не могу, после того, как мы вместе, ты ничего не делаешь, просто молчишь… — было видно, что она не в себе, вся дрожит, напугана, сама не может объяснить, что чувствует, это её тревожит, она хотела спрятаться от этих мыслей. — А мне… это больно, Джей. — берет его руку и сжимает своё запястье ею, глядя в пустоту через его плечо. Она за это время ни разу не назвала его «Пирожочек», «Пуддинг» или «сладенький». Только «Джей». Самая «человечная» его кличка… Она срывается и целует его, будто бы хочет успокоить и извиниться, забыть всё, что сказала, отвлечься. Но глаза их встречаются. Она видит перед собой совершенно незнакомого человека — темные волосы, привлекательное мужественное лицо, широкие плечи, теплые руки, чистые добрые глаза. Харли замирает, разомкнув губы, словно вот-вот ахнет от испуга. Её будто кто-то схватил. Не может пошевелиться. В голове промелькнуло безумие — такое знакомое и нужное ей чувство. Она хочет вернуть его. Сейчас и абсолютно точно. Но видит, что уже произошло, что она сделала, и четко ощущает чьи-то чары, само время увело их с правильного пути (по их мнению). Сыграло злую шутку. И сейчас оно перед ней в нем. Его природное настоящее, фальшивое для Харли лицо. Смотрит на неё. — Пожалуйста… пожалуйста. — шепчет она, притягивая его за шею, слезы стекают по щекам. Девушка умоляет его вернуться и сделать с ней всё, что он захочет, как раньше. Иначе её вывернет наизнанку. Джокер неуверенно по началу пробегался взглядом по ней. Что это, лихорадка? она больна? Нет. Опять же. Оно, то самое, чувство пробивается сквозь пелену обмана. Он пока поддается, не задумываясь, и делает ей больно этой ночью. И на утро оба потеряли память о том, что было. Напрочь.***
Следующий день. Вечер. Джей сидит на лежаке после купания в бассейне. Стемнело — горят фонари на террасе. Он замечает, как она выходит из дома, завязывая пояс шелкового халата, проходится перед ним своими длинными стройными ногами. Он отрывается от книги. И замечает, что даже не понял всё ещё, о чем читал, и как ему это надоело. Вновь пробивается внутренний псих. И отыгрывается на ней. Джей хватает не сильно её за руку и дергает на себя. Но всё же тихо целует в область живота. Ей больно. Обжигает. Потому что она вспоминает, как было раньше и могло бы быть и сейчас, если бы не всё это! А он только заводится с её реакции и пускает свою руку бродить по её ножкам и фигуре, иногда даже больно стискивая бедра. — Прекрати. — она отходит, хмурясь. Но в Харли точно так же что-то начинает потихоньку вспыхивать и желать продолжения. Словно звуки стали громче, а картинки четче. Какие-то даже голоса отдавались эхом в голове. Ведь он сделал то, чего она жаждет уже так долго. А как посмотрел на неё… Как на обнаглевшую рабыню. Наконец-то, опять тот взгляд. — Не забывай, мы ведем себя, как нормальные люди. — произнесла она занудную заученную фразу и сама расстроилась, запрещая себе продолжать выпускать наружу просыпающуюся Харли Квин. Но сознание само почему-то начало воспроизводить в голове картинки последних дней, моменты их беззаботной любви, нежных объятий, всех этих развлечений импровизированного «медового месяца». Будто сейчас её жизнь оборвется. Да, в воздухе запахло напряжением. — Я уже не могу банально прикоснуться к своей женщине? — непонятно, как, но это «гангстерское название» осознанно вылетело у него из уст, он держал себя в руках и направлял, будто хотел убить и уже пережал кровоток. Сейчас что-то будет. Да. Её опасная девчачья улыбка украсила лицо, белеющее на глазах. Глюки? Свет луны? Но слова всё ещё говорили обратное. — Прекрати, ты всё испортишь! — девушка даже успела насладиться тем, что кричит. Наконец-то. Всё, его понесло. — Не затыкай меня. — Джей встал с лежака и сжал кулаки. — Или показать, что ты потеряла? Не это ли ты искала вчера ночью, милая Харлин? — он покрутил перед собой кулак, любуясь и высмеивая такие человеческие штучки, как имена, ласковые обращения. Она бежала по той же дороге и они вот-вот должны столкнуться. Мысли переломились. — Джей, заткнись, ты всё равно не сможешь взять меня силой, ты утратил себя, ты больше не Джокер! — Посмотри не себя, хозяюшка! Это омерзительно, раньше ты была лучше, во что тебя превратила твоя нормальность! Оба уже орали друг на друга, подходя ближе. И затихли, пыхтя и ненавистно глядя в глаза. Она в своем костюме с потекшей тушью, он снова в гриме с оружием в руках. Во всём виновата эта минута. Минута. Одна минута и всё внутри взорвалось. Дверь в комнату с грохотом распахнулась и в неё влетели они, в порыве страсти и ненависти целуясь, как самые настоящие заклятые любовники. Он обнимал её до хруста в костях, цеплялся за волосы, как и она за его, впивалась ногтями в кожу, рисуя царапины, и он оставлял ей новые синяки на бедрах и запястьях. Повалил на кровать, сорвав этот чертов розовый халатик, и припал к груди, покрывая её жаркими поцелуями, как голодный лев набросился на добычу. Руки прижал к спинке кровати за головой, резко и яростно проникая так глубоко, что не стоны, а крики срывались с ее уст вместе с горячим дыханием. Джокер рычал, кусал ее ключицы, сдавливал ребра, которые вот-вот могли потрескаться под тяжестью его тела и напора толчков. Приподнимал за спину ближе и снова вдавливал в матрас. А она извивалась под ним, как кошка, исполосовала когтями всю спину, обхватила ногами бедра, подставляя шею для обжигающих его губ и сильных пальцев, лишь бы он сдавил сильнее, сделал приятнее, больнее, так, как может только Джокер. Она не упустила этой волны их возвращения. Харли резко толкнула его в сторону, в один момент оказавшись сверху, и глубоко поцеловала, вытворяя языком такие вещи, что даже украла у него не один стон. Опиралась руками на грудь, наклоняясь ближе и отмахиваясь от непослушных мешающихся волос, пока он сам не возьмет их в кулак и не рванет как следует на себя. Чтобы была послушнее, чтобы поддавалась всегда без всяких промедлений, валялась в ногах. И тогда он всегда будет рядом с ней, любить её и ненавидеть, сделает все ради нее. К черту эту вашу нормальность! Они — сумасшедшие. Любовь их — сумасшедшая и вечная. И самая настоящая, какой не бывает у обычных людей и пусть все говорят, что хотят — они будут делать то, что им захочется. Вместе. Страстно. Навсегда. И только так.