Когда мир меняется, неизменными остаются лишь даты смерти

Тони стоял у края крыши и смотрел вниз, на город. Фонари зажглись уже давно, и когда Стив остановился рядом с ним, как раз начиналась иллюминация самой Башни Старка: вспыхнули буквы названия и фронтальные огни, и на один светящийся небоскрёб в Нью-Йорке стало больше. Это было привычно: в последние несколько месяцев Стив видел Старка преимущественно ночами. Осень выдалась тёплой, Тони стоял в накинутой поверх футболки кожаной куртке. Выглядел задумчивым. Обернулся на звук шагов, устало кивнул. Стив прислонился к перилам совсем рядом: разглядывал город и Тони, давая тому возможность начать разговор первым. И наконец тот заговорил: — Наташа звонила. Ты из-за этого пришёл? Стив не стал отвечать. О том, что вторая из миссий по готэмскому проекту выполнена успешно, стало известно полчаса назад. Тони тогда вышел из зала «О.К.О.», сославшись на перерыв. Вот только он никогда не делал перерывов. Тони, подумав пару секунд, устало спросил: — Почему не сказал первым? — Ждал, — виноватым себя Стив не чувствовал ни на гран. – Не хотел прерывать вашу с Эшем работу. А надо было? Тони усмехнулся, покачал головой. Не надо, конечно же. Старк, несмотря ни на что, всё ещё очень болезненно относился к этической стороне вопроса. Стив не ожидал; думал, что успешные миссии его обрадуют. Ошибся. А Тони задумчиво смотрел на город; после паузы, произнёс: — Да нет, я в норме. — Я бы не был в этом так уверен. — В норме, — Тони уверенно кивнул. – Меня когда-то Эш сильно приложил разницей между «в норме» и «в порядке». Я тоже думал, что понятия тождественны. Кстати, он ещё не ушёл? — Нет, но сказал, что ты можешь не возвращаться. Старк посмотрел на часы – Стив знал, что уже половина первого – и вроде бы согласился. Вот только Стив знал, что отпускать Тони в таком состоянии спать — плохая идея. Поэтому уточнил: — Я могу… — Да, — Тони не стал дослушивать, сразу же кивнул. – Я бы хотел. Стив успокоился. Если Старк не отказывался от разговора, то всё действительно было в порядке. Впрочем, Стив бы настоял, а Тони бы не смог отказаться. Теперь – не смог бы. Последние месяцы они разговаривали больше, чем последние два года, хотя технически времени стало гораздо меньше – час в день, иногда случавшийся от силы раза два в неделю. Но это был полноценный час, иногда больше, и в какой-то момент Стив заметил, что Тони сам этих разговоров ждёт. Если раньше это было добровольно-принудительным «Ты устал, Старк, на сегодня хватит, и да, я понимаю, что ещё нет часа ночи, но с тебя — хватит» — то теперь тот начал заканчивать работу раньше сам. Не часто, но случалось: Тони говорил, что устал и хочет просто поговорить. И они поднимались в апартаменты Тони и позволяли себе час разговоров. Порой лёгких, почти весёлых, ни о чём; порой – критически личных для Тони: его жизнь, его проекты, его усталость. Стив больше не задавал идиотских вопросов, и Старк постепенно всё больше расслаблялся. За последние два года Стив привык к спокойному и рациональному Старку; то, что эти спокойствие и рациональность складывались, во многом, из многолетней тяжелой усталости, оказалось для Стива новостью. Готэмский проект расползался, они выясняли всё новые и новые детали; даже выверенный график не спасал. И в ночь после первой миссии Тони, как он это потом сам назвал, сорвался. Хотя дело было даже не в миссии. Рано или поздно Тони и так бы не выдержал, но миссия стала спусковым крючком. Тони тогда говорил, перескакивая от одной темы к другой, вытаскивал в разговор какие-то отдельные куски своей жизни, а в уголках глаз появлялись слёзы, он их смахивал, запивал виски и рассказывал дальше. И они оба понимали, что это нервное переутомление, что это нужно пережить и проговорить. Но в разгар разговора Тони спросил, почему Стив слушает; почему Роджерс вообще здесь. Словно только тогда обнаружил, что находится в комнате не один. Стив чуть было не ответил что-то правильное — про важность дружеской поддержки и что-то в этом роде; но понял, что не может, что это будет ложью. Когда-то Тони бросил: «Ты хоть в глаза смотри, Кэп, я пойму» — и сейчас Стив смотрел; и молчал. Тони услышал в его молчании что-то своё. Что именно, уточнять не стал, но слово «дружба» и его производные Стив не произносил уже два месяца – с того момента, как понял окончательно правоту Эша: друг из него для Старка – да и для Баки, по большому счёту – выходил паршивый. «Но делать с этим что-то стоило». — Насколько было бы проще, бери тебя алкоголь. Старк бросил это небрежно, входя в комнату. Скинул кожаную куртку и, не включая основного света, попросил Джарвиса сменить панораму Нью-Йорка на ночную набережную Малибу. Стив немного удивился, входя следом. Тони, возможно, и был в норме, но спокоен не был. И понять, была ли фраза шуткой, Стив в таком его состоянии тоже не смог. Спросил нейтрально: — И что изменилось бы? Старк молча наливал себе коньяк. Стив подождал пару секунд и опустился в кресло, которое считал уже почти своим. Тони пожал плечами. — Ты нёс бы всякую чушь, страдал бы от этого наутро, — он полуобернулся, стоя у барной стойки. – Я бы чувствовал себя не таким одиноким в нашем клубе, оформил бы тебе членскую карточку с доступом в рабочие часы. Тони вроде бы шутил, но фраза казалась слишком тяжелой, не шутливой совершенно. Стив напрягся – ошибки с уставшим Старком по-прежнему стоили очень дорого. — Моё присутствие тебе сейчас неприятно? Тони повернулся, посмотрел удивлённо. «Нет». Но что тогда со Старком творилось сейчас, Стив не понимал. Тони сел на пол у окна, прислонившись к стеклу. Их отделяло метров пять, это было непривычным, и то, что вместо четверти стакана Тони налил себе целый – тоже. — Дурацкий вопрос, — сказал он, а затем, подумав, добавил: — Был бы своевременным два месяца назад, когда ты тогда ночью ввалился в О.К.О. Я бы сказал «Да, безусловно, я всё ещё считаю это дерьмовой идеей, и всем стало бы лучше, если бы ты свалил, Роджерс». — Я бы не ушёл, — сказал спокойно Стив. — И был бы прав. Тони кивнул, сделал большой глоток, поморщился. Устало посмотрел на проекцию моря на дальней стене и попросил рассказать подробности сегодняшней операции Наташи. Просьба была понятной, несложной, скорее Тони просто хотел отвлечься, и Стив начал говорить. Но сам мыслями тоже был не здесь. * * * «Но делать с этим что-то стоило». Он нашёл Эша за день до возвращения Старка из Китая. Это была среда, с момента разговора в «Гудзоне» прошло два с половиной дня, и Дастин выглядел чуть более отдохнувшим, что не могло не радовать. Они тогда сидели в кафетерии Башни, в самый разгар обеденного перерыва – фоновый шум мог посоперничать с рабочим гулом Ц.Е.Н.Т.Р.а, но это было единственное место, где он мог перехватить Эша – и Стив выкладывал свою идею. Дастин слушал молча, пил кофе и ощущался спокойным, чуть ли не расслабленным. Стив договорил, повисла пауза, а через секунду Эша и вовсе отвлекли коллеги. Стив тогда заметно нервничал, потому что вторгался в чужую область, в которой ничего не понимал. А тот быстро переговорил с подошедшими, потом подумал ещё немного, посмотрел невозмутимо и сказал наконец, что согласен; что Стив прав – с чего-то нужно начинать, но привести Старка – его, Роджерса, задача, потому что Эша тот слушать не будет. И добавил: «И в целом, взгляд на проекты у нас с ним идентичен. Вам придётся постараться, Стив». Это как раз новостью не было. Ради Тони он был готов, как выразился Дастин, постараться. С того самого воскресенья и разговора в «Гудзоне», Стив разгребал дела Ц.Е.Н.Т.Р.а и читал; чертовски много читал про текущие проекты Старка и всей «Старк Индастриз», пролистывал календарь Тони за последние месяцы и снова читал. Он мог не спать сутками, и это давало дополнительные часы для того, чтобы разобраться хоть в чём-то; и всё равно он не понимал девяноста процентов прочитанного. Но к вечеру того дня хоть какое-то зыбкое понимание происходящего всё же сформировалось, и тут удивил Эш – пришёл к нему в полночь, сказал, что просмотрел логи его запросов к системе. Дастин даже не спросил тогда, можно ли войти, просто пришёл, сел в гостиной и сказал: «Спрашивай, Стив. Всё, что не понял – спрашивай сейчас. Не завтра и не у Энтони – у меня и сейчас». Это было крайне негуманно – тогда Дастин был уже снова заметно вымотан рабочим днём и донельзя напряжён – но они оба понимали, каким вернётся из Шэньчжэня Старк. У Стива был длинный список вопросов. До половины они дошли только к двум ночи. Тони сам пришёл в Ц.Е.Н.Т.Р. ближе к вечеру. Стив с верхнего этажа наблюдал за тем, как тот осматривает зал и спрашивает что-то у Моррисона. Подошёл Бартон, тоже что-то спросил; Тони кивнул. Выглядел паршиво даже на картинке камер. И Стив вышел на смотровую галерею, поймал взгляд Старка, кивком позвал подняться в офис. Тони – как это ощутил в ту секунду Стив – просто подчинился. Когда Старк наконец сел напротив, Стив начал без предисловий: — Нам стоит подумать над твоим расписанием. И приоритизацией проектов. Тебе, мне и Эшу. — Я тоже рад тебя видеть, — в голосе Тони совсем не было эмоций. – Что случилось? — Тони, — Стив подошёл максимально близко, опёрся о стол. – Я пропущу споры и дискуссии. Давай так: «О.К.О.» важно, и ещё десяток проектов важны для тебя, но ещё месяца три в таком режиме, и ты окажешься не в состоянии над ними работать. Это факт. Я не думаю, что ты этого хочешь. Мы этого тоже не хотим, и у нас есть возможное решение. Сегодня в одиннадцать, у Эша. Ты придёшь. И мы решим. Стив не спрашивал, а Старк не спорил; дослушал, встал, посмотрел прямо и устало. — Аргумент. Хорошо. Я полагаю, вы нашли способ добить сутки до тридцати шести часов. Похвально. Я послушаю. В одиннадцать у Эша, я запомнил. Тони ушёл, а Стив набрал Дастина и сказал, что всё в силе. Тони пришёл на удивление рабочим и готовым слушать. «Не ожидал, что вы двое так задорно проведёте без меня уикэнд», так он сказал потом. И ещё чуть позже, уже лично Стиву, признался, что если один важный для него человек говорит, что Тони – идиот, это ещё можно пережить. Но не оба и не в унисон. Тогда Старк действительно пришёл к ним разговаривать. Тони с Эшем пересматривали портфолио проектов, правили расписание, а Стив большую часть времени просто слушал. Вмешивался лишь в критические моменты. — Нет, Скотфилда мы задвинуть не можем, — Старк вернул смещённый было проект обратно. – Эш, ну десять лет сотрудничества, о чём ты. — Ну а с другой стороны… — начал было Дастин, но Старк прервал: — Нет другой стороны. Провалим – это четыреста миллионов. — Зачем он вам? Я имею в виду, что он даст? – вмешался Стив. — Мы планируем модернизацию производства, это дополнительные затраты, — отозвался Эш. — Зачем? — Увеличение операционной прибыли. В долгосрочной перспективе, — спокойно уточнил Эш. — Критическое увеличение? Эш задумался, явно что-то просчитывая в голове: — Нет. И есть более прибыльные и менее ресурсоёмкие проекты. — Хорошо, — Стив обернулся к Тони. – Зачем тебе именно Скотфилд? — Давний стратегический партнёр, — Тони был спокоен. Пока — спокоен; он тоже анализировал и сейчас думал вслух. – Потерять его будет обидно. А ещё затратно и опасно. Он наш резерв в кризисных ситуациях. — И уйдёт от вас после провала одного проекта? – уточнил Стив. — Поправь меня, но если вы работаете десять лет, то и для него затратно менять вас на кого бы то ни было. — Тендер никто не отменял, — осторожно сказал Старк. — Этот проект мы получили не сильно по тендеру, если честно, — тихо заметил Эш. — И если поставим на него Джефферсона… Он вытащит. Тони замолчал; растёр лицо, ещё раз посмотрел на расписание, кивнул. Большую часть того вечера Стив молчал; но знал, что эти двое, как бы хорошо они друг друга ни понимали, рано или поздно споткнутся о личные проекты. Так и произошло чуть позже, когда они не могли решить судьбу какой-то биоинженерии уже минут пятнадцать. Стив вмешался: — Тони, почему это так важно для тебя? Теперь Старк посмотрел устало и как-то зло. — Да потому что я сдохну без него, Роджерс. Стив кивнул: — Хорошо. Значит, оставляйте. — Что, даже не спросишь «Почему сдохнешь, Тони?». — Нет. Они смотрели друг на друга, а Стив понимал, что Старк уже совсем устал, и раздражён, и зол — но несмотря на это, всё ещё отвечает. Тони всё смотрел, и Стив не отводил взгляда. Он очень хотел, чтобы Тони осознал, что Стив понимает важность личных проектов, но не до фанатизма, не так, как сейчас. «Нужно идти на компромисс». Он надеялся, что Тони это поймёт. К четырём утра оставалось только «О.К.О.». В новом графике с одиннадцати вечера у них обоих высвечивалось свободное время. Эш почти засыпал, Тони смотрел измученно, и Стив произнёс: — До часу. Максимум до часу ночи. Ставь там «О.К.О.», Эш. Дастин послушался на автомате, а Тони протёр глаза, снова посмотрел на расписание и покачал головой: — Этого критически мало, Стив. Мнение Тони, безусловно, было важным. Но разговор сегодня ночью с Дастином многое прояснил именно по части «О.К.О.», и Стив чувствовал себя почти уверенно, почти на равных со Старком для решения здесь и сейчас; спокойно уточнил: — Для чего именно? Какие у тебя сейчас приоритеты в «О.К.О»? — Готэм, — сразу ответил Тони. Потом помолчал, подумал и добавил: — И алгоритм дал сбой. Прага. Нужно понять, почему. Стив кивнул, не услышав ничего нового со вчера. И повторил то, что они уже обсуждали с Эшем: и про завышенную срочность готэмского проекта, и про нерациональное использование времени. Тони вздрогнул, услышав от Стива: «Вам на это нужно непонятное количество ваших — лично ваших с Эшем — человекочасов, я верно понял?». Стив объяснял, что да, понимает суть проблемы; что «жёлтые» миссии, возможно, станут появляться чаще, но он лично готов взять эту ответственность на себя. Потому что Ц.Е.Н.Т.Р. в целом и он в частности с этим справятся. — Посмотри на меня, — попросил Стив наконец, и Тони подчинился мгновенно, оторвавшись от разглядывания стола. Хотя Тони смотрел более-менее сосредоточенно, Стив видел, что он мыслями откровенно не здесь. Учитывая состояние Старка, это было ожидаемо. Но всё же Тони слушал и, кажется, был готов согласиться, если он, Стив, докажет свою правоту. Или даже не согласиться — а просто положиться на решение Стива. — Варианта всего два. Либо вы с Эшем ищите причину сбоев в ущерб себе и остальным проектам, и это закончится тем, что ты сляжешь через несколько месяцев. Либо ты доверишь мне «жёлтые» миссии, в том числе их возможные провалы. Старк болезненно улыбнулся, заметно через силу, на доли секунды, а Стив совершенно не понял, почему. Он не шутил, не говорил ничего смешного, был предельно серьёзен — а Старка это чем-то сильно задело. — Мы не можем спасти всех? – наконец произнес тот. — Да, — Стив откинулся в кресле. – Ресурсов не хватает. Ты предупреждал, что так может случиться. Кто тогда должен был подкидывать монетку? Тони устало выдохнул, встал. Стив ждал ответа, но вместо этого Старк отвернулся к Эшу: — Ты знал, что Роджерс может не спать десять дней? — Одиннадцать, — Дастин тоже встал, бросил последний взгляд на календарь. – Не проверял, впрочем. — Пусть одиннадцать. Нужно же мне будет как-то объяснять, почему я завтра буду спать на совещании Сандерса. — И это будет фраза «Стив Роджерс не спал одиннадцать суток, и поэтому я чертовски не выспался»? Дастин спрашивал слишком спокойно, и Стив перестал понимать, что происходит. — А это не так? – Тони зло усмехнулся. И это совершенно точно не было шуткой. Стив чувствовал, что упускает нить диалога, но её чётко видит Эш. И почему Тони вымещал раздражение на Дастине, Стив не понимал тоже. — Нет, — Дастин наклонился, захлопнул ноутбук. – Три-четыре. С воскресенья. И нет, Энтони, я бы не… Эш вскинул голову, а Тони был откровенно зол и подавлен, и Стиву стоило это всё прервать, потому что смертельная усталость никогда не была хорошим советчиком, но Дастин уже продолжил: — Я бы не стал втягивать Стива в нашу корпоративную возню, если бы инициатива не шла с его стороны. Поэтому нет, вины не ощущаю. Спать да, спать хочу. Если нет возражений. Тони. Эш был полностью вымотан, и Стив видел, насколько Старк неправ по отношению к нему — и об этом тоже следовало поговорить. Потом. Потому что взывать к разумности Тони сейчас не имело смысла, да и в целом продолжать разговор было отвратительной идеей; им всем стоило лечь спать. Тони выдохнул, постоял пару секунд с закрытыми глазами и сказал, что наутро ему с большой вероятностью будет стыдно. Вышел, не добавив больше ничего; Стив хотел было подойти к Эшу, но тот остановил его взглядом. — Тони не в себе. Но он прав, отойдёт к утру. Надеюсь. Эш помолчал пару секунд, отпил воды, сказал, что у него чертовски раскалывается голова. Встал, открыл ящик стола; Стив смотрел, как тот вытряхивает на ладонь таблетки, а Дастин продолжил: — Вы были слишком резки, когда говорили про «О.К.О.». Это очень личное. Я не говорю, что вы были неправы, — Эш, запив лекарство, опёрся руками о столешницу спиной к Стиву. – Просто объясняю. Он помолчал. — В любом случае, расписание у нас есть. Но я бы действительно лёг хотя бы на оставшиеся четыре часа. Всё изменилось слишком быстро; Стив ощутил себя бесполезным — и это был разительный контраст со всем прошлым диалогом. Он не был вымотан – ни физически, ни эмоционально – и при этом совершенно ничего больше не мог сделать для этих двоих. В особенности для Эша прямо сейчас, потому что банальное «Тони был неправ» ничего не решало. А ведь Дастин ещё вчера сказал, что Старк не будет в восторге от степени вовлечённости Роджерса – Тони не зря эти два года пытался уберечь Стива от всего, что непосредственно не было связано с боевой частью Ц.Е.Н.Т.Р.а. Стив не придал этому значения, не мог представить, что Тони отреагирует так болезненно. Что он, Стив, так много значит для Старка. И об этом Дастин тоже говорил – и в зале «О.К.О.», и на крыше «Гудзона». Теперь Стив увидел это своими глазами; увиденное ему совершенно не нравилось. Он шёл к себе по коридорам Башни, а радости от выправленного календаря этих двоих не было. Стив понял, что всё ещё слишком многого не знает, не понимает о Тони. И это было не менее важным, чем расписание – Эш был прав; прав во всём, как оказалось. * * * Стив рассказывал и видел, как успокаивается Тони, и дело было не в алкоголе; и уж точно не в подробностях афганистанской миссии, и даже не в голограмме моря. В первые такие вечера Тони попытался сформулировать причину, но не смог, сказав лишь, что «чего-то такого» ему не хватало. Заставлять Старка уточнять Стив тогда не стал. Сколько уже прошло с тех пор? Месяца три? Чуть больше, скорее всего, а Тони, оказывается, так ярко помнил его первый ночной приход в зал «О.К.О.». Это случилось на третий день после того, как они договорились о новом расписании, потому что Стив решил, что не станет ждать, пока всё снова сломается. Он понимал уже тогда: эти двое найдут очень веские и объективно важные причины, чтобы сорваться в привычный режим с пятичасовым сном, и произойдет это скорее рано, чем поздно. Непреднамеренно, конечно, но сорвутся – Стив это понимал совершенно чётко. И пришёл к ним с ноутбуком ближе к половине первого, сказав, что мешать не будет, у него своей работы хватает, но после часа ночи вступится за здравый смысл. Эш принял новость спокойно – он большую часть времени работал в наушниках – а Тони тогда с лёгким раздражением спросил «Правда будешь делать вид, что работаешь?». Стив не ответил и действительно открыл файлы Ц.Е.Н.Т.Р.а. Хотя Тони был прав тогда – не работалось, да и не хотелось, по большому счёту. Стив смотрел, наблюдал и анализировал, с каждым разом всё больше понимая, что в действительности стоит за миссиями его команд. Теория, рассказанная Эшем, теперь превращалась в реальные часы чужих жизней и переставала быть абстрактной. А ещё, приходя каждую ночь, он видел Старка. Не такого, как днём, и не такого, как в личных разговорах раньше. Тони был разным – уставшим в том числе – но вымотанной сдержанности постепенно становилось меньше. И они говорили: Тони подходил к столу, спрашивал о ерунде, чтобы отвлечься, Стив отвечал. А потом, как признался сам Тони, он решил спросить не только о ерунде; предложил подняться с ним, смотрел искренне и открыто. И Стив подумал, что час, выбившийся из графика, погоды не сделает. В тот раз Тони спросил, почему Стив в это всё ввязался, и пришлось ответить предельно честно — хотя что ему было от Старка скрывать. И это подействовало на того странно: Тони был искренне удивлён, но при этом ощущался каким-то подавленным – Стив списал это тогда на усталость – и долго молчал. Переспросил «Важен для тебя?», и Стив бы легко подтвердил, но не успел, потому что Старк добавил: «Как жизнеспособная модель Тони Старка?». В первую секунду хотелось ответить в тон: «Конечно, Тони, мне же от тебя только «О.К.О.» и нужно», но мысль неожиданно оказалась довольно болезненной – по всему выходило, что два года дела обстояли именно так. Стив помнил свой ответ – он был честным, и реакция Тони на него была не менее искренней. «Нет, Тони. Уже – нет, — Стив тогда посмотрел прямо в глаза. – Сильно оно ощущалось эти годы?». А Тони улыбнулся на долю секунды. И стало легче. И хотя вина за свою слепоту Стива не отпускала до сих пор, общение действительно стало другим. И Стиву – это стало ещё одной новостью для него самого – оказалось очень легко так много и откровенно разговаривать с Тони, хотя для него такая открытость оказалась в новинку. Это был совершенно новый опыт, но опыт положительный. И пришлось признаться самому себе: ему, Стиву, в этих ночных разговорах с Тони было комфортно, он их ждал, хотя скажи ему кто-то подобное лет пять назад, в Ваканде, после интервью Старка об увеличении гонорара за информацию о Стиве Роджерсе… хотел бы он на это посмотреть. А сейчас в комнате шумело море, и Стив почти забыл, что это экранированные окна в апартаментах Тони. Он закончил рассказывать о миссии несколько минут назад, а Тони молчал, и пауза затягивалась. Стив понял, что о Наташе и операции Старк на самом-то деле говорить не хочет; хочет опьянеть так, чтобы уснуть сразу, как только ляжет. Алкоголь или таблетки – выбор был небольшим. Ещё был третий вариант, не всегда удававшийся – отвлечь Тони настолько, чтобы он отставил стакан. У Эша со спецификациями очередного проекта это получалось лучше, но проблема была в том, что от них Тони уставал ещё сильнее. Вместо окон всё ещё переливались волны, и Стив негромко позвал: — Тони. Старк вышел из лёгкой задумчивости, кивнул. Он уже был достаточно спокоен, нервозности во взгляде не было, и Стив решил перевести тему на что-то более нейтральное: — Красивый вид. Настоящий? — Настоящий, — Тони сделал глоток, задумчиво посмотрев на Стива. – Сделал когда-то, чтобы ставить в особо солнечные вечера, если не хотел оставлять девочку на ночь. Им нравилось, ходили под впечатлением, — Тони щёлкнул пальцами и сменил интонацию – таким его Стив видел на презентациях. – Великий Тони Старк может менять время суток щелчком пальцев. Он помолчал секунду, а затем спокойно добавил: — Вспоминать смешно. Об этой части его жизни Стив знал мало. В досье Щ.И.Т.а этого не было, а жёлтую прессу Стив не читал. И у самого Тони не спрашивал ни разу. Наверное, стоило. Но не сейчас. — Роджерс, я вот не могу понять – тебе действительно не хотелось всё это хотя бы раз попробовать или ты просто об этом не думал? Стив вернулся мыслями в разговор; решил, что ослышался, но нет, Тони был серьёзен, спрашивал искренне; продолжил: — Хорошие умные девочки. Много, одна? Да даже неважно. Яхта, пятидневный круиз. Много солнца, свежего воздуха и секса – и никаких мыслей о Ц.Е.Н.Т.Р.е, у нас много хороших координаторов и команд. Хочешь, Стив? Потому что это, в общем-то, вопрос на один щелчок пальцев. Слышать это было странно. Спроси это не Тони, Стив бы вежливо прекратил разговор и попросил бы впредь к нему не возвращаться; но перед ним сидел Старк и почему-то хотел об этом поговорить. Ощущение было почти неприятным; или, скорее, непривычным – Тони никогда всерьёз не спрашивал что-то настолько личное у самого Стива, даже если о себе иногда рассказывал. — Может, не сейчас, — Тони повёл плечом, посмотрел на стакан и отпил ещё немного. – Но хотя бы подумай об этом. Что ты теряешь? Не понравится, так пошлёшь всех к чёрту, а понравится… — он посмотрел тяжело, Стив напрягся ещё больше. – Ты молод, это будет нормальным. А то мне иногда кажется, что мы тебя из той льдины вытащили, но так и не выпустили пожить в двадцать первом веке: то Щ.И.Т., то Щ.И.Т.-2. Мальчишник в Ваканде не считается. Стив молчал. Как говорил Эш — «вы продолжили заниматься тем, что умели лучше всего». Вот только плохим это Стив не считал, а сейчас Тони говорил с ним едва ли не как с подростком, которому нужно рассказать про большую взрослую жизнь. Это задевало, сильно, но, с другой стороны, эти вопросы Старка не появились из неоткуда. И вот это уже имело значение. Стив спокойно посмотрел на Тони и сказал: — Почему ты спрашиваешь? И Старк отставил стакан. Знак был бы хорошим, если бы не контекст разговора. И не странный взгляд Тони. Их всё ещё разделяли несколько метров, но Стив этого расстояния больше не ощущал. «Адреналин». Понять это оказалось легко, успокоиться – чуть сложнее, но ему удалось. А Тони смотрел всё так же неопределённо и, наконец, совсем облокотившись на стекло, ответил: — А что я должен думать? Ты мне скажи, Кэп, какого чёрта тратишь на меня время и насколько сознательно это делаешь. То есть я не говорю, что до этого ты тратил свободное время более осмысленно, но вот ты дозрел до мысли, что его можно на что-то потратить; и начал тратить на меня. И это ошибка. Поверь. Стив перестал слышать шум волн, и тишина в паузах давила, но он заставил себя дослушать. — А мир, на самом-то деле, чертовски классная штука, Стив. Да и к чёрту девочек, там ещё много всего есть. Ты был в Париже? Ну так, чтобы не приходилось эвакуировать метро? Не был, и Старк это знал. — Мне тогда было двадцать шесть, я был не сильно старше студентов на той конференции, и после неё группа особо активных ребят украла меня из-под носа Хэппи, — Тони рассказывал почти тепло, почти расслабленно, но самого Стива это не успокаивало ни на гран. – Мы были в самом центре Латинского квартала, меня завели в какую-то шумную улочку с толпами студентов и скидками в барах для местных. Помню только то, что в себя я пришёл на следующее утро, в квартире какого-то парня, — Тони подумал и добавил: — В постели с ним и с двумя девушками. Опыт интересный, особенно когда тебе за двадцать. Сколько тебе, Стив? – внезапно спросил Тони без перехода. – Тридцать? Тридцать два? А с учётом жизненного опыта? — Остановись. Тон оказался резким, и это подействовало — Тони замолчал. На целых несколько секунд. — Поэтому давай начистоту, Роджерс, — теперь он сам говорил резко, почти грубо, от мягкости в его тоне ничего не осталось. – Я совершенно чётко понимаю, зачем это нужно мне, эти наши встречи, да и ты понимаешь; но объясни мне здесь и сейчас, зачем это нужно тебе. Потому что меня не отпускает ощущение, что ты просто не представляешь альтернатив. И это хреновое чувство, я бы с радостью от него избавился. Стив не мог просто уйти, хотя чуть ли не впервые за два года действительно этого хотел. Старк требовал сейчас определённого ответа, а Стива захлестнуло воспоминаниями с кладбища. Вот только тогда не имело значения, готов он отвечать или нет, а сейчас… Стив встал, подошёл к Тони, сел рядом; стекло, как оказалось, холодило спину. Крепкий алкоголь всегда казался ему бесполезной жидкостью, обжигающей горло, но сейчас этого ощущения захотелось. И Стив сделал глоток – стакан стоял совсем близко – и выдохнул: обожгло, но и вкус у этого коньяка был приличным. Наверное, Старк был прав – с опьянением вышло бы проще. — Хорошо, Тони, начистоту. Об альтернативах информирован, на себе не пробовал. Рад, что не предлагаешь наркотики, хотя, наверное, я просто вовремя тебя остановил. — На тебя только переводить. Стив кивнул – нервные ремарки Старка его с мысли не сбивали. — Я тебя понял. Твои опасения. Думаешь, что вся моя жизнь была мне навязана, а раз так, то в ней никакого моего собственного выбора не было. И думаешь, что пока Стив Роджерс не попадёт в парижскую жёлтую прессу, то своим свободным временем, своей новой жизнью, я распоряжаться тоже не могу. Логику я понял. Но ты не прав. Стив старался говорить спокойно. Он посмотрел на Тони – тот сидел совсем близко – и усмехнулся, почти искренне: — Я счастлив. Ты это как-то упустил, Тони, верно? Упустил. Стив залпом выпил оставшуюся половину стакана, решив, что Старку в этот вечер хватит. Вкус, к счастью, было приятным, а Тони смотрел хоть и устало, но с удивлением, и Стиву стало немного легче. — Ну и если начинать с начала, то такую жизнь мне не навязывали, я к ней стремился, а Эрскин это стремление увидел. Не более. И с чего ты решил, что я пожалел хоть раз? – Стив аккуратно поставил стакан на пол. – Ваканда была ошибкой – если тебе это важно услышать от меня лично — но она ничего не изменила в главном, и поэтому, Тони, ты пришёл ко мне с «О.К.О.». Я не понимаю, что изменилось сейчас и что заставляет тебя нести чушь, но ещё раз – я счастлив быть частью того, что мы делаем. Говорить всё это вслух было странно, но дискомфорт ушёл, и продолжать говорить – стоило. Ради спокойствия Тони — стоило. — Я изменился, конечно. А кто из нас нет? И это было правдой, которую в полной мере Стив осознал не так уж и давно. — Всё меняется. Я сижу и смотрю сейчас на проекцию моря, а десять лет назад говорил ребятам, что подежурю ночью, что они могут спать – тогда про десять ночей и понял, между нам говоря. Но им сказал про одиннадцать. Забавно. Только сейчас вспомнил. Стив улыбнулся. Он действительно только что вспомнил. Незначительная деталь, и забавные игры памяти – до этой секунды он действительно верил в одиннадцать ночей, в свою же ложь. — И это чертовски хорошо. Меняться, становиться лучшим вариантом себя. Меня когда разморозили, я начал вести список того, что упустил за эти десятилетия. Книги, фильмы, научные факты. «Поттера», кстати, посмотрел пару месяцев назад. Я говорил? Тони молча покачал головой. — Посмотрел. С.Н.И.Т.Ч. наконец-то оценил, твою шутку про ловца понял. Хорошая шутка. — Какую? А, ту… Ты и её помнишь? Стив кивнул, улыбнулся. Они сидели совсем близко, а разговор становился совсем странным и – он понял это очень чётко – нужным и важным; значимым. И напряжение постепенно уходило. Он продолжил: — Тогда я мало что понимал, всё было важным, а важное запоминается легко, — секундная пауза помогла вернуться к главному: — Поэтому не знаю, Тони, что такого особенного в твоих яхтах, но они не сделают меня счастливым, потому что я уже счастлив. И всё это складывается из мелочей: я не ушёл сейчас, хотя мог, а теперь не жалею; а ведь года два назад – ушёл бы. Тень чайки накрыла камеру, снимавшую панораму, и это отвлекло, но тишина больше не давила, да и Стив снова слышал шум волн. И уже знал, что скажет – что должен сказать – дальше, поймал взгляд Тони. Тот выглядел сконцентрированным, донельзя собранным. А Стив улыбнулся ещё раз – искренне и открыто, и по-доброму усмехнулся: — С тобой не легко – я бы даже сказал, с тобой порой чертовски сложно – но ты меняешь мир вокруг себя, делаешь его лучше. Тогда на кладбище я так и сказал Говарду: «Тони старается сделать мир лучше». Я же это всегда знал, но только в последние годы прочувствовал на себе. Тони помолчал. Потянулся было за стаканом — но тот был уже пустым. Тони остановился, снова откинулся на стекло, закрыл глаза. Посидел молча некоторое время, но глаз так и не открыл. И успокоенным чётким ответом, как Стив было ожидал, Тони тоже не выглядел. Выглядел смертельно уставшим; и что произошло за эти несколько минут, Стив не понимал. Лёгкость из мыслей исчезла мгновенно. Он много раз видел Старка уставшим, и даже пытался эту усталость контролировать, особенно в эти последние месяцы, когда мог. Стив научился различать усталость физическую, когда Старка надо было забрать из «О.К.О.» на час раньше, и эмоциональную, когда после дня напряжённых переговоров его и вовсе стоило отговорить от ночной работы. А сейчас Тони устал от чего-то иного, устал резко, и Стив не понимал. — Звучит убедительно. Значит, никаких яхт, — наконец произнёс Старк, произнёс как-то рассеянно, а затем помолчал пару мгновений и добавил: — Но Париж я бы так просто со счетов не сбрасывал. В то, что Тони его не услышал, Стив не верил; скорее, готов был решить, что Старк слышать подобного не хотел, или... впрочем, в любом случае, тот снова был не прав. — Поехали, — Стив легко согласился и понял, что соглашается искренне. — Но только если это, помимо прочего, сделает счастливым тебя тоже. Вот только не сделает, за идиота не держи. Стив помолчал. Ответа не было, Тони думал; сидел совсем рядом, касался плечом плеча Стива и думал. «Хороший шанс спросить». И Стив, бросив короткий взгляд, решился: — А что сделает, Тони? — он помедлил лишь секунду перед тем, как закончить мысль: — Личное? Старк посмотрел вымотанно, удивлённо; усмехнулся чему-то своему, встал. Двигаясь тяжело, словно был пьян, подошёл к шкафу с таблетками — пачка снотворного в его руках удивления не вызывала. Сам Старк — да, вызывал. Тони облокотился на стойку, выпил таблетку и посмотрел с какой-то болезненной иронией. Бросил: — И он сказал тогда «Регистрация брака в мэрии Нью-Йорка». Стив не понял, а Тони продолжил, уже серьёзно: — Что Эш ещё рассказал? Кроме основ корпоративной зоологии. О чём ты его спрашивал или... — Тони замолк, едва заметно качнув головой. — Да нет, он бы не стал. Ты спрашивал. Уж прости, Стив, про личное — это его теория, вплоть до интонации. Так какого чёрта? Тони не был по-настоящему зол. Скорее, заинтересован. И в то же время — чем-то очень больно задет, иначе отреагировал бы ярче, несмотря на усталость. Вынимать это наружу Стив не хотел. А с другой стороны, другого шанса спросить всё могло не представиться — потом Тони мог к этому разговору попросту не вернуться. Стоило ли продолжать, Стив не знал. Но попробовать был должен. Он посмотрел на Старка и спокойно спросил: — Так его теория или он прав? Тони выключил проекцию — Стив на секунду прищурился от ударившего в глаза электрического света — а Старк повёл плечом, налил себе коньяк. Алкоголь на снотворное был плохой идеей, но Стив смолчал. — Это выбор, Кэп, обычный осознанный выбор. Хочешь спрашивать – спрашивай. Минут двадцать до того, как подействует таблетка, у тебя есть. Стив, наверное, хотел. Слишком отчётливо врезались в память слова Дастина, да и Тони явно знал о себе больше, чем говорил; Эш, судя по всему, тоже. И дело действительно было не в доверии, Стив просто раньше не спрашивал. Теперь – хотел. Он подошёл к барной стойке, сел напротив. Тони пододвинул стакан, налил коньяк: — Кажется, он пришёлся тебе по вкусу. Стив кивнул. Хороший напиток. Бессмысленный, но хороший. Но тянуть с разговором было нельзя. Стив коротко улыбнулся, поймал взгляд Тони и сказал: — Смотри, что я вижу. Я счастлив, тебе придётся это принять. Как и то, что это полностью мой выбор. Эш сказал, что о своём выборе в пользу работы тоже не жалеет, и посмотри, он на глазах становится счастливее, стоило ему начать хоть немного высыпаться, — Стив хмыкнул под взглядом Старка. – Но вот тебе лучше не становится. Я верю, что это был осознанный выбор, важность которого ты так подчёркиваешь. Но был ли он верным, Тони, скажи мне сам. А Тони, вопреки ожиданиям, устало улыбнулся. И неожиданно Стив понял, откуда у Старка взялась усталость сегодняшнего вечера. Изнутри. И она не была усталостью этого вечера. Тони был совершенно не в себе эти годы; недостаток сна по сравнению с настоящей проблемой оказался мелочью; а ведь Стив действительно думал, что новый график поможет. Досаду от своей ошибки, но и во многом – злость на Старка, принявшего своё состояние как норму – было трудно подавить. Стив с силой сжал стакан. — Хорошо, — наконец произнёс он. – Но не называй это выбором. Это самопожертвование. — Тогда это казалось хорошей идеей, — легко сказал Старк, задумчиво долив себе коньяк, — а сейчас мне… сейчас уже всё равно, Стив. Тони не спорил, был совершенно спокоен, но это не успокаивало. Напротив, он отчётливо слышал сейчас в словах Старка, что тот не верит, будто Роджерс может рассказать ему что-то новое; выслушать — согласен, но не более. До этой минуты Стив действительно считал, что всё сломалось два года назад, с появлением Ц.Е.Н.Т.Р.а, но вот сейчас Тони явно говорил про другое «тогда», и вспомнились слова Эша, и… Стив позволил алкоголю обжечь горло. — Шесть лет назад от тебя уходит Пеппер. Ты решаешь уйти в работу. Хорошо. Но через два года Эш спрашивает тебя об этом прямо, если я не путаю хронологию. Два года, Тони. Ты же не мог не видеть, что ошибся, раз даже он это видел. Старк поднял взгляд от стола. Жёсткий, болезненный, не имевший ничего общего с расслабленной усталостью пару секунд назад. Старку было больно, Стив сильно задел, даже не поняв этого. — Единственное, в чём я тогда ошибся – переспал с ним. Старк сказал это слишком резко; так не шутят. Не говорят даже назло. Стив опустил стакан, который успел было поднять для второго глотка, а Тони продолжил: — Влез в его личное пространство, затащил по своей прихоти в постель и чуть не похерил всё хорошее, что сложилось между нами. В этом я действительно ошибся. Остальное — нет, ошибкой не считаю. Осознать услышанное было сложно. Панель Джарвиса вдали отсчитывала секунды, Тони сидел совсем близко, а ощущение реальности – здесь и сейчас – пропало. Несколько капель коньяка на столе подсвечивались боковыми лампами; где-то на фоне работали кондиционеры. Стив понял, что ещё немного, и стакан в руках разлетится осколками; разжал пальцы. Легче думать не стало. А Старк, как назло, ещё и уточнил: — Или ты думал, что секс со мной был его инициативой? Ну, прости тогда, что ломаю картинку мира. Снова. Стив с усилием отвёл взгляд от граненого стекла стакана и, наконец, посмотрел на Тони. И тот понял. Сквозь усталость, опьянение и раздражение – понял. Изменился в лице. Допил коньяк, напряжённо покрутил в руке пустой бокал, аккуратно поставил его на столешницу и медленно растёр ладонями лицо. — Ты совсем не знал. Естественно, — Тони кивнул, убрал руки от лица. — Эш же не идиот. Что-то я… Ладно. Старк снова смотрел взглядом человека, которому терять совершенно нечего, а Стив молчал, не мог сконцентрироваться, боялся задеть необдуманными словами. С опьянением, в котором тонул Тони, безусловно, было бы проще; часы показывали половину второго. Пауза затягивалась. — Ну, выговорись, Стив. Не знаю, что там в сороковые говорили? Боженька накажет, геенна огненная под Башней разверзнется, что я там ещё упустил? Стив резко перехватил руку Старка, вновь потянувшегося к коньяку; несильно сжав чуть выше запястья, вернул на столешницу. Ладонь Тони сжалась в кулак, Стив проигнорировал. Он смотрел прямо на Старка и руку убирать не спешил. — Считай, что уже сказал. Стив проследил взгляд Тони – вымотанный, почти сонный. Время уходило, снотворное начинало действовать. Стив собрался, прерывая поток собственных мыслей – тревожных, нервных, но сейчас не имевших значения. Осталась одна, важная, совершенно чёткая: «Тони». Живой, реальный, сидящий напротив; Тони, понять которого означало если не решение, то путь к решению проблемы. И Стив знал, что здесь, сейчас, Старк ответит на все вопросы и ответит честно – о чём, возможно, будет жалеть наутро. Спрашивать такого Тони было ещё более неэтичным поступком, чем разговаривать с ним под маской когда-то на кладбище. Вот только с этикой всего происходящего и услышанного он решил разобраться потом; сжав руку Старка сильнее, спросил: — Тебе больно об этом вспоминать, это не было незначительным эпизодом. Почему? Тони усмехнулся. Стив сам напрягся от своего вопроса, а тот почти безразлично повёл плечом и, разжав кулак, посмотрел прямо. — Потому что, если начистоту, на грёбаную одну ночь я воспользовался его отношением к себе. Игнорировать очевидное предположение Стив больше не мог: следовало спросить; сформулировать вопрос; заставить голос слушаться. Вот только выговорить это всё равно оказалось чертовски сложно: — Он… любил тебя? Был влюблён? Стив пытался отогнать эту мысль ещё тогда, после «Гудзона», и ему это даже удалось – она казалась слишком абсурдной, предвзятой. О таком, по-хорошему, не думают вовсе; тем более, не с его, Роджерса, опытом, как верно заметил сам Эш. И ещё Стив не понимал, испытывает ли отторжение из-за самой возможности подобной связи или из-за навязанного прошлым мнения о ней. И намного проще было не думать вообще. А сейчас не думать о Тони с Эшем было невозможно. Но Старк посмотрел мягко и иронично, почти буднично — Стив не ожидал – и ответил наконец: — Нет, там другое. Это сложно объяснить, Роджерс. Сейчас не смогу. Но тогда мне это казалось отличным сексом на одну ночь, а Эш… для него это было слишком личным. И поэтому секс мне подарили хороший. Чуть больше, чем просто секс. Боженька всё ещё не накажет за то, что слушаешь? Стив нетерпеливо дёрнул плечом. И Тони продолжил: — Он сказал «я не уверен, что вам хватает работы для счастья»; а я отмахнулся, тогда это казалось мне неважным. Но на самом деле моё предложение переспать было именно об этом – работы действительно не хватало, а Эш уже тогда был мне дорог. И, кстати, понимал это лучше меня. Но какая тебе со знания всего этого польза, Стив? Тони медленно отстранился – Стив разжал пальцы — и, усмехнувшись, встал. Его вело, ему было заметно дурно. Стив на автомате встал следом, и почему-то ощутил себя не менее отвратительно. Физических причин не было. Он смотрел на Тони, и становилось только хуже. «Косвенно подтвердил», вспомнил он слова Эша. «Не так уж и косвенно, Дастин». — Тони, — собственный голос Стив не узнал, — ты и Эш, вы потом не пытались… Слова не подбирались, но Старк понял и резко перебил: — Нет. — Почему? Тони, скорректировавший будильник, обернулся у дверей спальни. И Стиву стало окончательно не по себе – от себя, своих вопросов и состояния Старка. — Женись на Наташе. И поговорим об этом. Ответ был понятным; Стив дышал часто и поверхностно; мышцы всего тела сводило, а Тони не спешил уходить, хотя почти засыпал. Если бы не экран с отсчётом секунд, течение времени бы не ощущалось вовсе. — С Эшем – нет, — Тони закончил мысль заметно через силу, а затем, коротко улыбнувшись, произнёс неожиданно искренне: — С тобой, Кэп, наверное, смог бы. А теперь иди к чёрту. Или спать. Мне завтра во Флориду. Сегодня, точнее. Потом надо в Готэм. Стив надеялся, что кивнуть — убедительно кивнуть — у него получилось. Тони закрыл за собой дверь минуту назад, а понимания, что делать, так и не появилось — Стив остался стоять посреди гостиной, хотя стоило погасить свет и уйти к себе. Стоило бы. Но зачем — не понимал. Он сейчас вообще ничего не понимал. Стив вернулся к бару — грани стакана с мутной жидкостью по-прежнему переливались на свету — и выдохнул. Задумался. Он знал, что должен позволить себе об этом просто подумать. Несколько часов. Или дней. К четырём утра вкус коньяка перестал ощущаться. В пять Стив погасил свет. Будильник Тони был заведён на семь.