Когда мир меняется, неизменными остаются лишь даты смерти

– Мистер Старк, мы приземляемся. Голос стюардессы вырвал его из полудрёмы. Тони открыл глаза, взглянул в иллюминатор – там действительно раскинулся Готэм – и кивнул. Маргарет, как гласил бейдж, улыбнулась ещё шире и попросила пристегнуть ремни. Тони снова кивнул автоматически, автоматически же пристегнулся; у него всё никак не получалось проснуться. Глаза закрывались сами. Самолёт начал снижение, и перепад давления вызвал лёгкую тошноту; впрочем, Тони понимал, что в действительности его тошнило от четырёхчасового сна – второй день подряд, с того ночного разговора с Роджерсом. Готэм встретил промозглой сыростью – в Нью-Йорке было значительно теплее – и горячим кофе в служебном ауди «Уэйн Энтерпрайзис». Мелисса Уайт, личный ассистент Уэйна, нравилась ему с момента их знакомства: умный профессиональный собеседник, она сильно напоминала Старку Пеппер, будь та менее амбициозна. Машина тронулась. Тони выпил половину кофе за раз и спросил: – Чем я заслужил личную встречу? Попытался вежливо улыбнуться, хотя сил не было совсем. Мелисса молча достала папку с документами, протянула совершенно буднично, и Старк вспомнил – он в прошлый раз сам просил её о личной встрече по поводу образовательных грантов в Готэмском Технологическом, которые со стороны Уэйна она курировала в том числе. И да, они договаривались встретиться в аэропорту, Тони просто… не отследил в календаре. Считал это важным, но почему-то упустил. – Забыл, простите, – Тони кивнул, пролистывая подготовленные отчёты. – Это единственное окно в вашем сегодняшнем графике? Вопрос был риторическим. Старк по своему опыту знал, каким могло быть расписание готэмской стороны, устраивавшей сегодня грандиозный приём по случаю Дня Города. – Это несрочно, Тони, – Мелисса мягко улыбнулась. – Но ясность по финансированию к концу следующей недели не помешала бы. У нас с Сарой Кингсли по этому вопросу возникло некоторое… недопонимание. Тони ничего об этом не слышал, а с Кингсли, курировавшей благотворительные фонды «Старк Индастриз», он так и не переговорил – катастрофически не хватало времени. Вспомнился Стив с его «мы не можем успеть везде»; вот только такие проекты успеть – хотелось. В последние месяцы думалось яснее, внутренних сил ощущалось больше, и хоть это нельзя было назвать здоровым энтузиазмом, в кои-то веки он снова ощущал, что может делать больше своего минимума последних лет. И упускать возможность наладить связи в Готэме он не мог, не хотел тоже. Не в последнюю очередь поэтому и договаривался встретиться с Мелиссой. Тони допил кофе, собрался с мыслями и, извинившись ещё раз, попросил ввести в курс дела. После получасового обсуждения состояние мутной сонливости, накатившее в часовом перелёте из Джексонвилля, наконец исчезло. Тони чувствовал себя почти живым. Они подъезжали к штаб-квартире «Уэйн Энтерпрайзис» – центр Готэма Тони уже узнавал. Мелисса посмотрела на часы, извинилась: они приехали в центр раньше графика; Уэйн ещё только заканчивал гостевую лекцию в университете; спросила, не предпочтёт ли Тони отель после перелёта. Старк хмыкнул. В отель он точно не хотел. – Далеко до университета? Оказалось, всего несколько кварталов, и даже с учётом перекрытых дорог в честь парада – День Города, как-никак – они успевали застать Уэйна. И это было хорошей возможностью увидеть, в каком состоянии находился Готэмский Технологический; увидеть всё вживую, а не в отчётах. Когда Тони вошёл в аудиторию, лекция уже закончилось – на экране оставался слайд с контактной информацией образовательного фонда «Уэйн Энтерпрайзис», основной свет был уже включён – но пусто в зале не было: Брюс сидел в первом ряду, окружённый студентами. А ещё в зале была охрана Уэйна; Тони чуть удивлённо взглянул на Мелиссу – та коротко сказала, что День Города в Готэме без происшествий не обходится, а сегодня вечером вдобавок ожидали вице-президента США. Тони бросился в глаза контраст между Уэйном на переговорах и Уэйном сейчас, когда тот общался со студентами. Сам Старк предпочитал ограничиваться официальной частью. Везде, где по регламенту требовалось неофициальное общение и предполагались толпы восторженной молодёжи, выступал Эш; тот это, во-первых, умел, а во-вторых, любил, искренне заботясь о подрастающем инженерном поколении. У Тони от таких мероприятий обычно бывала мигрень. А Брюс сейчас отвечал на вопросы, улыбался, с высоты последнего ряда казался очень открытым, чуть ли не счастливым. Тони никогда не видел его таким в Нью-Йорке. Он спускался мимо рядов столов и думал о своей ошибке шестилетней давности, когда в МИТ раздал гранты всем без разбора, и, как предсказуемо оказалось впоследствии, это были выброшенные вникуда деньги. В переданных ему час назад документах было подробное изложение проекта с куда более сложной схемой грантов и стажировок. Тони вспомнился суфлёр в точно таком же зале, с нестёртой последней фразой про «куратора проекта мисс Пеппер Потс». Ощущение дежавю усилилось до предела. – Тони. Неожиданно, – Брюс встал, с лёгкой улыбкой протянул руку. – Рад видеть. Тони ответил на рукопожатие. Уэйн коротко спросил, изменились ли планы, и пришлось честно ответить про чисто человеческий интерес и совсем немного – коммерческий. Уэйн пожал плечами, но взгляд у него потеплел. Разговор продолжился. И Тони понял, что совершенно отвык от такого. Это были не коммерческие переговоры, не инженерные брейнштормы и даже не большие планерки департаментов. Студенты спрашивали много, жадно, обо всём; простые вопросы чередовались с… не слишком простыми, и в какой-то момент Тони даже увлёкся сам. Мелисса подошла к ним спустя полчаса, и они с Уэйном одновременно встали – сказывался опыт: личные ассистенты вмешиваются, когда график сбивается совсем сильно. Тони почти ждал, что в машине Уэйн станет более замкнутым, более сдержанным, более… привычным, но всё оказалось куда проще – Брюсу действительно нравилось хотя бы изредка разговаривать со студентами, и его радость была неподдельной. – Это будущее Готэма. Ладно, – Брюс откинулся на сиденье и легко улыбнулся, – будущее Америки. Они талантливы, часто невероятно мотивированы. Но понятия не имеют, что с этим делать. Мы пытаемся показывать им варианты – то, что можем им предложить в «Уэйн Энтерпрайзис»… И не только. Показывали бы больше, но тут не столько вопрос финансирования, сколько сотрудничества. Брюс посмотрел прямо, и его изучающий взгляд Тони не понравился. – Ты бы хотел видеть Коллинза у себя на стажировке? Тони хмыкнул. Мальчишка Старку действительно понравился, тот невероятно хорошо для студента разбирался в последних разработках «Старк Индастриз» и, что импонировало Тони лично, видел не отдельные продукты, а общие направления развития технологий. Очень перспективен, без сомнения, и Тони удивился: на месте Брюса он бы всеми силами пытался сманить его в «Уэйн Энтерпрайзис». – Безусловно. В чём вопрос? – Ты не рассказала? – спросил Уэйн у Мелиссы. Та замешкалась: – Моя ошибка. Я думала, мистеру Старку это известно... по умолчанию. – У вас заключено теневое соглашение с МИТ, – сказал Брюс в ответ на взгляд Тони. – За последний год вы дважды отказали Коллинзу даже в бесплатной стажировке. Это совершенно законно, разумеется. Уэйн достал планшет и закончил: – В принципе, это исключение. Сэма интересует нейромеханика, в другие отделы нашим студентам попасть легче, но я бы на твоём месте поинтересовался вопросом. До того, как Мелисса с Кингсли придут к соглашению. Тони чувствовал, что не может расслабиться, хотя Брюс на него больше не смотрел. Ощущать себя идиотом было мерзко всегда, а в последние годы ещё и обидно. Что ни приезд в Готэм, то новость. А ведь Эш вполне мог об этом знать. И не говорить. Совершенно в его духе. Стоило уточнить по возвращению. Он добрался до своего отеля напротив штаб-квартиры, когда до приёма оставался ровно час. Несмотря на задержку в университете, Тони успел обсудить всё, что хотел – и вторую законченную миссию, и более определённые суммы бюджета на остальные. Брюс почти не спрашивал – основное он узнавал почти сразу после Тони и команды – но детали теперь выслушал с интересом. С цифрами не спорил, подтвердив, что верит на слово, хотя у Тони была готова приблизительная смета; Уэйн вообще вёл себя крайне дружелюбно, что Старка сильно сбивало с рабочего настроя. А потом тот и вовсе сказал: «Тони, за дурака не держи. Если эти деньги пойдут в твои другие проекты без ущерба для миссий, меня это устроит. Не то что бы у меня были варианты. Поэтому давай просто работать на результат. Любое содействие я тебе окажу». Так вести бизнес было чистым безумием, но кроме доверия, построенного на общей этике, у них ничего не было. Тони слишком сильно затянул бабочку; вздохнул, распутал узел и начал неторопливо заново. Он посмотрел на своё отражение: сказать, что он выглядел плохо, было нельзя. Почти три месяца полноценного сна положительно сказывались на всём. Телефон, брошенный на кровати, мигнул входящим сообщением «О.К.О.»; Тони подошёл, взглянул: «жёлтый» статус с тридцатью жертвами. Бангладеш. Стив не звонил; Тони сбросил оповещение и подключился к рабочей частоте Ц.Е.Н.Т.Р.а – и услышал спокойный уверенный голос Роджерса, уже отдававшего приказы полевой команде на месте. Хорошо. Приоретизированный «жёлтый» статус приходил теперь примерно раз в неделю, но эта частота не менялась; значит, если они справятся сейчас, можно будет ещё на неделю выдохнуть. А они справятся; и, похоже, Стив и не думал привлекать ни Тони, ни Эша. Старк отчётливо помнил слова Стива о рисках, и та фраза болезненно отзывалась внутри него до сих пор. «В том числе их провалы», – сказал тогда Роджерс про «жёлтые» миссии. Провалов пока не было – но Тони прекрасно понимал, что рано или поздно они случатся, хотя бы в этом несчастном Бангладеше, и с этим придётся как-то спать. Но тогда – тогда ему было слишком плохо, чтобы думать о худшем. Сейчас становилось физически лучше, а морально… Впрочем, тут у Старка были вопросы к самому себе. Он достал из сумки планшет и сел за стол, открыв статистику сбоев. Тони смотрел её много раз, и ничего хорошего там не было – в последнее время «О.К.О.» давало слишком много осечек по времени. Да, Ц.Е.Н.Т.Р. эти месяцы справлялся с наплывом работы, и они с Эшем уже несколько раз пытались разобраться, понять, что происходит, что изменилось, почему отлаженные алгоритмы теряли свою эффективность. Но времени не хватало – времени, которое они трое решили тратить на сон; на разговоры; на что-то более личное. Не хотелось ломать стройную теорию Стива, но Эш становился счастливее не только потому, что начал высыпаться – пару недель назад тот пришёл в водолазке. Усмехнулся в ответ на красноречивый взгляд Тони, сказал, что не самый корректный вопрос понял, ответ «да»; а потом уже серьёзнее добавил, что иногда время на «О.К.О.» он будет ограничивать. И Тони улыбнулся тогда – он был искренне за него рад – и кивнул. Ц.Е.Н.Т.Р. с «жёлтыми» миссиями справлялся. Параллельно навалились другие проекты – и новые, и старые. Но Тони чувствовал себя всё лучше и лучше и, кажется, впервые за очень долгое время, получал хоть какое-то удовлетворение от работы. Но «О.К.О.» – «О.К.О.» переставало быть их единственным и безусловным приоритетом, приходилось это признать. Всё складывалось критически паршиво; или, если смотреть с другой стороны – чертовски неплохо. Разве что вот позавчерашний разговор со Стивом не задался. И ни в чём не убедил. Тони казалось – всё ещё казалось – что Стив ошибается, опять спасает, кого может; вот, например, его, Старка; а в действительности нахрен ему всё это не сдалось и сдаться не могло; по крайней мере, ни единой разумной причины для обратного Тони не видел. И одновременно чётко понимал, что неправ сам: по отношению к Стиву, его мнению и его решениям. А что до откровенности, то чего-то такого Тони от себя и ожидал в последнее время: расслабился, совсем потерял чувство меры в личном, а рядом то и дело оказывался Роджерс, дружба с которым давала Тони очень много. Стив, конечно, слышать всего этого не должен был. А с другой стороны, Тони не солгал ни в чём: прошлое было фактом, а брошенная в пик пьяной усталости фраза про самого Роджерса хоть и не была обдуманной, но правдивой – была. Тони заставил себя вернуться к ней только в самолёте во Флориду и понял, что да, при других обстоятельствах – смог бы; даже понял, как ему подобное в голову пришло: шесть лет одиночества плохо сочетались с проектной нагрузкой – Эш всё же был прав – а тут Роджерс с его максималистскими планами на поддержку и дружеское участие. Стив Роджерс, вникающий в проекты; спрашивающий о личном, о прошлом; во многом – о настоящем; отказаться было невозможно. Но и идти на поводу у своей слабости было отвратительной идеей; так заманчиво спутать дружбу с чем-то большим, но это было возможно только под усталостью и алкоголем. В здравом уме и на трезвую голову Тони смотрел на себя и мир объективно и иллюзий не питал. И вывод из позавчерашнего вечера сделал однозначный: алкоголь надо ограничить ещё сильнее – ничего хорошего тот в последнее время не давал. И возвращаться к сказанному Тони больше не собирался. Он знал, что Роджерс быстро отойдёт и постарается забыть; в конце концов, если решит уточнить, можно будет свести всё к шутке. Но Стив, для которого разговор был предельно неприятным – что было достаточно очевидно – не уточнит, так что всё будет хорошо. А вот со списком «жёлтых» миссий последних трёх месяцев всё хорошо не будет. Тони долистал до конца, посмотрел на него задумчиво ещё несколько минут. Отключился от канала связи – операция шла гладко, теперь Тони был уверен, что команда успеет – и выключил планшет. Вся ситуация не была нормальной, но и считать её критической Старк устал. Стив тогда был совершенно прав – с выровненным календарём Тони теперь мог куда продуктивнее работать над остальными проектами. А ещё приступы аритмии стали значительно реже. И довериться Стиву после этих двух лет отчаянно хотелось. Тони убрал планшет и вышел из апартаментов. У него получалось улыбаться, и даже вполне естественно. Было самое начало приёма. Тони смотрел на съезжавшихся гостей; в основном пока это были местные банкиры и промышленники. Готэм был для Тони новой территорией, и теперь он с удивлением понимал, что, кажется, в этот раз ему интересно – действительно интересно. День Города в Готэме после Долгой Зимы трансформировался в большой благотворительный приём, не принять участие в котором здесь, похоже, считалось дурным тоном. Впрочем, сюда собиралась корпоративная элита со всей страны; а вот представители федеральных властей приезжали редко: нынешний визит вице-президента, насколько Тони помнил, был чем-то исключительным. «Старк Индастриз» раньше отделывались формальными визитами случайных вице-президентов, хотя и не слишком символическими взносами. Этот год был первым, когда к корпоративному бланку прилагалось написанное от руки личное приглашение для Старка за подписью Уэйна; отказать Тони бы не смог – да и не хотел, впрочем. Чем больше он работал с Уэйном, тем меньшее отторжение у него вызывал сам Готэм; город, безусловно, отличался от всего, к чему привык Тони, но это было скорее странно, чем плохо. И даже местами любопытно. Любопытство, пожалуй, вообще был основным, что Тони сейчас испытывал. Ловил на себе заинтересованные взгляды местных магнатов – кого-то он уже успел узнать лично за прошедший год, с кем-то его знакомили сейчас – и всё это в целом его чертовски забавляло. Тони легко улыбался, завязывал беседу, с азартом ломал уже привычную готэмскую настороженную неприязнь к чужакам. Немного провоцировал, в меру шутил – словом, вёл себя образцово-показательно. И это даже дискомфорта не вызывало. А потом Тони увидел Пеппер. Почти не изменившуюся, разве что ставшую ещё красивее за эти годы; улыбающуюся мягко – Старку когда-то казалось, что Пеппер так улыбается только ему; она была в длинном шёлковом платье, из тех, которые уже давно дарил ей не он. Тони увидел, остановился. И понял, что по-прежнему ничего не чувствует, как и при случайной встрече год назад. Тогда был экономический форум, он заметил её в самый последний момент и окликнул уже на выходе. Пеппер заметно растерялась, услышав старое имя и, кажется, даже поморщилась, но тогда они так и не поговорили – она действительно спешила. Глава консалтинговой компании, кто бы мог подумать. – Что-то желаете, сэр? Тони понял, что стоит у барной стойки и разглядывает ряды бутылок за барменом. Вежливо отказавшись, Старк пересёк пост охраны на входе в основной зал и подошёл к столику Пеппер; гости ещё только рассаживались, Тони потянулся к табличке со случайной фамилией напротив Пеппер. Поймав её взгляд, спросил: – Позволишь? Пеппер коротко улыбнулась, сделав приглашающий жест, и Тони убрал табличку на соседний стол. Сидеть так рядом с ней было непривычно, забыто, и первые несколько секунд он просто смотрел. Пеппер так и осталась для него напоминанием о собственных ошибках. Сейчас он поступил бы совершенно иначе – просто не предложил бы ей отношений; или не свалил бы на неё компанию. Но это сейчас. Пеппер, как ни крути, помнила его прежним. Она улыбнулась ещё приветливее и спросила: – И ты здесь совершенно добровольно? Тони продемонстрировал запястья, изобразил натяжение несуществующей цепи наручников; усмехнулся: – Непохоже? – Не уверена. Я помню, как из-за получаса, которые ты не соизволил потратить на «Эйр Чайна», мы когда-то потеряли миллиардный контракт. Меня им тогда, к сожалению, не хватило. – Ты уверена, что хочешь обсуждать это здесь, Пеппер? Тони было неприятно вспоминать прошлое – хотя она, конечно, была права; и сейчас могла говорить открыто, лишние чувства Пеппер больше не останавливали. Она улыбнулась, почти усмехнулась, а Старк вспомнил себя на кладбище: тогда казалось, что эмоций спустя четыре года нет и быть не может, а они были, всплыв совершенно внезапно для самого Тони. Поэтому Пеппер он вполне понимал, но для упрёков время и место были действительно не самыми удачными. – У меня намечается благотворительный проект. Готэмский Технологический, образовательная программа, много интересного. Принесли шампанское. Тони не удержался, взял один бокал, искренне надеясь, что тему ему удалось перевести. Он помнил, что Пеппер всегда любила благотворительность. – Мелисса Уайт рассказывала. Спрашивала, чего ей ждать от сотрудничества со «Старк Индастриз». Тони больше не улыбался. Пеппер, казалось, хотела задеть его как можно больнее. Но отступать было некуда, и он уточнил: – И ты ответила?.. – Что вы надежный партнёр. Судя по тому, что я вижу сейчас. Пеппер улыбнулась, Тони даже поверил, что искренне; расслабился. Зря, потому что она продолжила и была неузнаваемо резка: – Надеюсь, ты не испоганишь этот проект так, как мой в МИТ. Тони поставил пустой бокал на край стола, помолчал пару секунд. Она снова была права, справедлива в своём гневе – он испортил тогда всё: ему было паршиво после Соковии, нужно было чем-то заглушить угрызения совести, а на глаза попался тот самый, благотворительный проект в МИТ. Вот только на его грамотную реализацию Пеппер отвела год, а так долго Тони ждать не мог. Ничего лучше, чем просто взять и раздать деньги студентам, ему в голову тогда не пришло. Тони поступил как последний кретин, вот только… понял он это давно. И сейчас Пеппер сколько угодно могла указывать на его ошибки, он был к этому готов: смотрел ровно, не пытаясь скрыть эмоции; впрочем, их и не было. – На этот раз, нет. Я, в общем-то, помню, – Тони помолчал и усмехнулся через секунду. – Мне жаль. С одной стороны. А с другой – я теперь знаю, как делать не стоит. Не могу сказать, что мне жаль именно того проекта, скорее жаль, что он был твоим, а мне в голову не приходило, насколько он для тебя важен. Но давай откровенно: тебе мои извинения лучше сделают? Нет, как мне видится. Так какого чёрта? Старк всё ещё видел перед собой Пеппер – умную, рациональную, уверенную – какой её помнил. И портить вечер призраками прошлого по-прежнему не хотел. – Шесть лет прошло, – сорвалось у него тяжело. – Не знаю, Вирджиния, стоит ли оно того. Если хочешь поговорить о чём-то ближе к настоящему, расскажи про то, что происходит в медицинских стартапах. Я послушаю с удовольствием. Пеппер смотрела долго, пристально, с десяток секунд; Тони ждал. И она заговорила, действительно начав рассказывать. А затем к ним подсели ещё несколько человек, и время до официального начала пролетело быстро. Формальная часть всегда навевала на него скуку, и эта – с речью вице-президента США – не была исключением. Тони слушал вполуха и больше разглядывал приглашённых гостей, обдумывая, с кем ещё нужно успеть переговорить на банкете. – Тони, у меня «жёлтый» по Готэму с нулевым приоритетом. Касается компании Уэйна. Ты можешь говорить? В первую секунду Старк не осознал, что действительно слышит голос Стива в своём динамике. Видимо, он изменился в лице, потому что Пеппер тут же отследила и посмотрела заинтересованно. Тони понял, что инстинктивно коснулся динамика. – Тони? Нормально разговаривать во время речи вице-президента было нельзя. Старк лихорадочно просчитывал варианты – встать и уйти именно сейчас, когда агенты Секретной службы наблюдали за каждым столиком, он не мог; да он даже не был уверен, что произойдёт, достань он телефон. Это был самый неудачный момент из всех возможных. – Потому что Уэйн мне не отвечает. Тони бросил взгляд на сцену, где сидел Брюс: тот внимательно слушал вице-президента, чёрт побери, США, и ответить Стиву не мог гарантированно. Выбора не оставалось: Старк почти случайным движением включил двустороннюю связь динамика – и внезапно поймал внимательный взгляд Пеппер. Вирджиния улыбнулась, тихо спросила: – Хорошая речь. Как тебе идея дополнительного финансирования средних школ? Тони кивнул – и в этот момент он был ей невероятно благодарен. – Он критически занят, – Старк говорил тихо для Роджерса, знал, что тот слышит, и делал паузы. – Расскажи мне, – пауза, красноречивый взгляд на Пеппер, – как ты видишь реализацию. Взгляды сидевших рядом людей оставались равнодушными; в динамике Стив пересказывал данные «О.К.О.». И напряжение, забытое со времён пражской миссии, вернулось. Прогноз выдавал от трёх до пяти жертв – такое даже в оповещениях Старка не высвечивалось, сразу уходя в статистику. Вот только в этот раз на воздух должна была взлететь исследовательская лаборатория «Уэйн Энтерпрайзис». Пеппер выжала из темы всё, что могла; замолчав, выжидательно посмотрела. Тони кивнул – Стив тоже молчал, сверяясь с данными – и понял, что не услышал пару её последних предложений. Но продолжать было важно. – И что нам это даст? – Тони оттолкнулся от единственной запомнившейся фразы про модернизацию классов. – Как прогуливают, так и будут. Новый глобус Готэма тут не поможет. Тони, в общем-то, так не считал, но тезис был провокационным и давал Пеппер возможность говорить долго и эмоционально, насколько это позволял шёпот. И это сработало, даже слишком хорошо – Пеппер прищурилась и ответила с изрядной долей сарказма: – Ещё при мне «Старк Индастриз» три года финансировала средние школы Нью-Йорка. Экспериментальный проект, были отличные результаты, ты мог бы помнить. Я правильно поняла, что ты считаешь готэмских подростков настолько ограниченными по сравнению с учениками нью-йоркских школ, что готов лишить их финансирования только на этом основании? Об этом Тони не подумал, сейчас думать о чём-то, кроме данных «О.К.О», вообще было сложно. Он задел больную тему Пеппер совершенно не намеренно, следовало извиниться и зацепиться за что-то ещё, но тут заговорил Стив: – Тони, ты ещё на связи? – Да. Ответить Роджерсу было важным. И только спустя секунду по удивлённым лицам соседей Тони понял, как это прозвучало. Впрочем, это было к лучшему, потому что Вирджиния уже ровным гневным шёпотом говорила, что это возмутительная дискриминация. Старк слушал; слушал не самую идеальную раскладку от Стива – готэмский резерв они задействовать не могли. Город находился под максимальной охраной, все люди уже были заняты федеральными властями. Стив говорил это с удивлением, потому что половина резерва состояла из оперативников в отставке. Но это был День Города в Готэме, и Тони их активному участию в охране стратегически важных объектов не удивился: готэмцы помнили Долгую Зиму и в вопросах безопасности были щепетильны до безумия. И именно это их сейчас подводило: вынесенную далеко за город промышленную лабораторию Уэйна стратегическим объектом не считали. Самый минимум охраны, задержавшиеся допоздна инженеры и взрыв в корпусе термоядерной энергетики – после таких общественность требует головы виновных, а банки сворачивают кредитование профильных проектов. В портфеле «Уэйн Энтерпрайзис» был всего один такой – «Чистая энергия». Стив не должен был всего этого понимать, но он, кажется, понимал, потому что спрашивал, можно ли задействовать полицию напрямую, до прибытия группы Ц.Е.Н.Т.Р.а в Готэм через тридцать минут. Тони сверился с часами. Ситуация была на грани фола. Квинджет Ц.Е.Н.Т.Р.а над лабораторией «Уэйн Энтерпрайзис» мгновенно свяжут со «Старк Индастриз», а если команда Роджерса не успеет… заголовки будут сенсационными; даже более сенсационными, чем предполагали сговорившиеся энергетические компании, стоявшие за провокацией. Допустить это было нельзя. Тони ещё раз бросил взгляд на сцену, на Уэйна, которого теперь отвлёк мэр Готэма. Вспомнились слова Мелиссы про день, который всегда без происшествий не обходится. Силы полиции оттянуты в центр, взрыв произойдёт в разгар приема. Но почему именно сейчас – только потому, что в любой другой день комплекс лабораторий охранялся бы лучше? И внутри было бы больше людей. Как они хотели устроить взрыв? Что-то лежало на поверхности, а он это упускал. – …так что занимайся тем, что у тебя выходит лучше всего – спасай мир, Тони. Но вопрос образования оставь более компетентным людям, – закончила Пеппер, явно проведя последние две минуты с пользой для себя – выпустила пар и окончательно успокоилась. – Да, кстати о спасении мира, – Старк посмотрел на сцену ещё раз и решился: – Без полиции. Своими силами. Но лучше бы не допустить. Или… – решение было сложным, но Тони должен был его принять, – в совсем критической ситуации – допустить. Без огласки. Мы не можем иметь к этому отношения. – Я тебя понял, – отозвался Стив. Повторил главное: – Доказательств из данных «О.К.О.» сейчас не вытащить. Связывать себя с терактом мы не можем. Стив говорил спокойно и уверенно, как и всегда во время миссий. А Тони всё никак не мог отделаться от ощущения неправдоподобности, кинематографичной нелепости происходящего. Нарядные люди сидели за покрытыми белоснежными скатертями столами, вице-президент США заканчивал речь, а он, Тони Старк, решал судьбу чужой исследовательской лаборатории и, по большому счёту, всей «Чистой энергии», потому что те судебные разбирательства, законодательные ограничения и запреты, которые последуют за взрывом, отсрочат выход уэйновских реакторов на федеральный уровень ещё на десяток лет. А ведь Тони со своей дуговой энергетикой вполне мог стоять по ту сторону и… Даже думать об этом не хотелось. Когда раздались аплодисменты, до «красного» статуса оставалось пятнадцать минут. Пеппер молчала и смотрела обеспокоенно. Тони поймал её взгляд, вставая вместе с остальными гостями, и сверился с часами. Тридцать пять минут до взрыва, если повезёт. Вирджиния приобняла за плечо и наклонилась к самому уху: – Что происходит? Если это касается приёма… – Нет, – он отвечал, неотрывно наблюдая за передвижениями людей на сцене. – Другое. Но ты мне сильно помогла. Пеппер стояла совсем рядом, он чувствовал аромат её любимых духов; но терять время больше было нельзя. Потом он обязательно поблагодарит её, по-настоящему; но не сейчас. Тони даже не мог быстро двигаться, чтобы не привлекать лишнего внимания, а ещё приходилось лавировать между жаждущими общения знакомыми. И всё это было напрасно – Уэйн, завязав разговор с вице-президентом, так и остался стоять на сцене. В окружении чёртовой охраны. Спиной к залу. Напряжение в висках почти отдавалось болью. Ему было не всё равно, причём до такой степени, что это удивляло самого Старка. Уэйну хотелось отдать долг за спутники, а ещё Тони понял, что взрыва он себе не простит. И так же чётко понял, что Стив действительно его допустит, если под угрозой будет репутация «Старк Индастриз». Вся ситуация была крайне нездоровой. – Расчётное время прибытия группы – десять минут, – Стив снова был на связи. – Рискованно. Прогноз стабилизирован: три жертвы. И, Тони, новые вводные: куплены охранники и инженер, имя – Кевин Льюис. И он же в числе жертв. И в любом случае, данные низкой надёжности, Эш считает, мы не сможем с их помощью ничего доказать. Тони выдохнул. Может, и докажут. Неважно. Значит, это имитация катастрофы на прототипе; понятно, почему вовлекли инженера, и понятно, почему хотят от него при взрыве избавиться. Логично: именно безопасность была одним из главных козырей «Чистой энергии» до сих пор. Но после взрыва даже в Готэме, боготворившем Уэйна, будут писать – осторожно, но будут – о реализовавшихся рисках. Тони был абсолютно уверен, что нужные статьи уже тоже проплачены. Но почему День Города, что в нём такого особенного? Единственным, что приходило Тони на ум, был Уэйн в центре внимания, окружённый толпами журналистов. Уэйн – и вице-президент США. И расклад сошёлся за секунду. Если лабораторию взорвут, и Брюс узнает об этом от сующего ему микрофон в прямом эфире журналиста прямо здесь, на приёме… Любая его реакция будет неверной. Что бы он ни сказал, СМИ вывернут его слова наизнанку. А ещё рядом будет стоять вице-президент; и уж он точно скажет то, что пойдёт в прямой эфир экстренным выпуском. И всё это станет последним гвоздём в крышку гроба уэйновского проекта. – Пять минут. Двадцать до взрыва, Тони. Баки должен справиться. Я рискну. – Хорошо. Ничего хорошего не было. Уэйн не торопился поворачиваться к залу, и это было фатальным: вокруг них с вице-президентом было слишком много людей. В динамике Стив разговаривал с Баки, старинные вычурные часы напротив отсчитывали секунды. В молодости Тони попытался бы просто прорваться сквозь охрану, и в последующем разбирательстве потерял бы не только время, но и возможность поговорить. Сейчас он себе такой глупости позволить не мог. Время уходило. И Тони мягким прикосновением остановил проходившую мимо официантку с подносом шампанского; она широко улыбнулась, предложила бокал. Старк улыбнулся в ответ – кажется, вышло слишком нервно – и положил ладонь на запястье её правой руки. Она не поняла и не могла понять; попыталась отстраниться, но было уже поздно: Тони быстрым движением наклонил её руку с подносом. Звон бьющегося стекла был почти оглушающе громким в возникшей тишине. Сколько их было: двадцать, тридцать – бокалы разлетелись вдребезги, Тони стоял в груде осколков, шампанское забрызгало его туфли и растекалось всё дальше по залу, а он неотрывно смотрел на обернувшегося на шум Уэйна. На то, чтобы Брюс понял предназначенный только ему и брошенный в сторону двери взгляд, понадобилась всего пара секунд. Официантка просила прощения; охрана не отследила ничего; и зал постепенно вновь заполнялся шумом разговоров. И единственным важным было то, что, параллельно с Уэйном, Тони шёл к выходу. До взрыва оставалось шестнадцать минут, а в коридоре людей было лишь немногим меньше, чем в зале. На него и подошедшего Уэйна оглядывались; говорить в открытую Тони всё ещё не мог. – У нас «красный» в твоём Блу Хиллс. Нужна переговорка. Основное про «О.К.О.» Уэйн знал, и Тони молился, чтобы тот помнил, что такое «красный» статус. От атриума до офисов было минуты три; достаточно, чтобы объяснить Уэйну вводные – но тот шагнул в противоположную от лифтов сторону. Тони бросился за ним, не успев ничего добавить; на мгновение подумал, что Брюс не понимает срочности, что придётся сказать вслух, прямо сейчас, а потом – со стороны показалось, что тот провёл рукой по глухой стене, но коротко мигнул датчик биометрии – приглашающе кивнув, Уэйн надавил на шероховатое покрытие. Стена поддалась; Брюс исчез в проёме. Это бы удивило – в другое время, не сейчас; сейчас Тони шагнул следом и оказался в слабоосвещённом пустом коридоре. За его спиной, отсекая шум атриума, стена сомкнулась снова. Они почти пробежали через ещё две двери с биометрическими замками и оказались в огромном технологическом отсеке. Тони ослепил жёсткий люминесцентный свет, и одновременно голос Стива в наушнике ударил по нервам: – Охраны нет. Сработала их внутренняя защита, этажи заблокированы. Мы ищем гражданских. Тони, наш план здания неверен. Тони инстинктивно опёрся о рабочую поверхность. – А снять блокировку... – начал было он, но осёкся. Не снимут. Не за пятнадцать минут до взрыва без доступа к системе. Даже он бы не рискнул. – Тони? Уэйн стоял напротив, смотрел напряжённо. Выбора не оставалось, Тони сдёрнул свой динамик с уха. – Там трое твоих инженеров, некто Кевин Льюис – ты его знаешь? – он куплен. До взрыва пятнадцать минут. Команду ведёт Барнс, координирует Роджерс. Наш план здания неверен. Стив, выводи нас в общий канал. Времени объяснять всё остальное у него уже не было. Он протянул динамик Брюсу, и тот взял не колеблясь: – Барнс, это Уэйн. Где вы? Брюс опёрся о стол напротив, выслушал ответ; а затем, закрыв глаза, ровно заговорил, выводя команду по памяти. Им критически не хватало видео с камер оперативников. Тони сел, достал телефон, развернул полноценный канал. Вызвал камеры команды – и внезапно связь прервалась, соединение стало абсолютно пустым. – Барнс? Барнс, слышишь меня? – Уэйн потерял связь с командой тоже. Это было впервые. Связь на миссиях они не теряли никогда; напряжение навалилось свинцовой усталостью, а Уэйн выматерился – Тони это даже привело в чувство – и развернул на ближайшей панели незнакомый интерфейс. И Тони только сейчас понял, что они находились далеко не в рядовом офисе: окна полностью непрозрачные, большая часть рабочих панелей отключена, но в лежащих на них листах микросхем Тони почти узнал… До него дошло. Так вот как выглядела святая святых разработки «Уэйн Энтерпрайзис». Кто бы мог подумать, что он это увидит. И стало понятным, почему его вызов камер активировал защиту и почему сработала блокировка, отрезавшая их канал от внешнего мира. Уэйн лихорадочно набирал команды; значит, связь вернётся. Тони вывел проекцию всё ещё мёртвого канала. Сбоку мигнул датчик биометрии, Уэйн убрал с него ладонь. И наконец восстановился звук; видео запаздывало. – Барнс, обстановка, – сказал Уэйн. – Нашли всех гражданских. На заднем фоне выли сирены. А ещё кто-то стонал от боли. – Мне нужен Льюис. – Он сказал мне что-то про перегрузку. Повтори. И тут пришло видео с камер команды. От увиденного Тони передёрнуло: Баки за горло прижимал к стене человека — видимо, того самого Льюиса; на металлической руке Барнса теперь практически не осталось искусственной кожи. Он приподнял инженера ещё выше; тот скривился от боли. – Повтори. – Нагрузка критическая. Система охлаждения заблокирована. Оно всё. Рванёт. Сейчас. Льюис говорил с надрывом, перекрикивая сирены, а Барнс спокойно пояснил Уэйну: – Как-то так и сказал. И ещё, что не виноват. Вы прервали. Тони знал этот тон. Последовавший хруст ломаемых пальцев динамики передавали даже слишком хорошо, а Баки продолжил так же спокойно: – Ты не понял: мы знаем, что это ты. Просто сейчас ты скажешь, как нам всё это остановить. – Ключ-карта, – вмешался Уэйн. – Пластиковая карта, прозрачная, с логотипом компании, она должна у него быть. Из щита управления можно экстренно заглушить реактор. Роджерс, что по времени? – Восемь минут. Этого достаточно? – Сколько времени реактор под критической нагрузкой? Баки повторил вопрос, Льюис больше не сопротивлялся. Почти двадцать минут. Тони совершенно не узнавал Уэйна. Брюс думал, смотрел на экран, что-то просчитывал в уме. Но Уэйн не был Роджерсом, и за этим хладнокровием вполне могла быть паника. Даже для Тони всё выглядело слишком рискованно. Брюс заговорил: – У вас должно быть больше. Не меньше пятнадцати минут. Этого хватит. У Льюиса должна быть ключ-карта, за следующей дверью щит управления. – Где ключ-карта? – тон Баки не изменился совершенно, но, видимо, горло Льюиса он сжал крепче. И тут закричал один из инженеров – Тони взглянул на изображение с соседней камеры. – Да нихера это не сработало! Вы ебанулись тут все, он при мне активировал ключ! Мы только выскочить успели, а потом двери заклинило. Оно же сейчас рванёт! – Слишком поздно. Я говорил. Выведите нас, – хрипло подтвердил Льюис, а Тони смотрел на Уэйна, и видел, как рушится его спокойствие: Брюс не понимал. Для него что-то не сходилось, что-то, что он знал, шло вразрез с услышанным. Это было острое дежавю Праги – вмешаться напрямую в операцию психологически сложно, но молчание Уэйна сейчас ощущалось смертельно ошибочным. – Уэйн, – Брюс поднял на него взгляд. – В чём противоречие? – Это невозможно. Аварийная защита для этого и предназначена, и если пороговое значение… Неважно. Мы не можем рисковать, только не людьми. Прототип снесёт нашу площадку, не более, – Уэйн болезненно усмехнулся, – это же действительно чистая энергия. Роджерс, выводите всех. – Он лжёт, – вдруг произнёс Баки и отпустил инженера; тот осел на пол, судорожно хватая ртом воздух. – Хочет жить и лжёт. Только не понимаю, в чём. Стив, дай добро на продолжение операции. Бартон выведет гражданских. – Баки, десять минут в лучшем случае. Ты понимаешь? Голос Стива Тони почти не узнал – очень редко его таким слышал. Но Баки был спокоен: – Я понимаю. – Клинт, на тебе гражданские и команда, – наконец решился Роджерс. – Квинджет на безопасное расстояние. Уэйн? – Три километра. Это с запасом. – Три километра и ждать указаний. – Понял тебя. Двух оставшихся инженеров уволокли силой – уходить без Льюиса они отказывались. Тони отрубил камеры и голосовые каналы ушедших оперативников – на экран теперь выводилась лишь изображение с наплечной камеры Баки. А тот уже взламывал дверь щита управления: выдрал правую половину, отбросил в сторону; обернулся. Льюис смотрел с нескрываемым страхом, и Тони перестал понимать, что происходит, чего добивается Баки. А тот тащил Льюиса к пультам; Уэйн снова смотрел собранно и тяжело, Стив молчал. Тони встал, опёрся рукам о стол – сидеть он больше не мог. Баки подтащил инженера ближе, швырнул на пол; тот отполз, наткнулся спиной на панель, отчётливо дрожа, а Баки опустился перед ним на корточки и сказал почти мягко: – Смотри, что у нас получается. Спасать тебя никто не будет. Ты, я и реактор. На смертника ты не похож, но сделать из тебя его хотели. Давай думай, стоит ли дальше врать, потому что времени у нас до взрыва минут восемь. И я, скорее всего, выживу. Ты – нет. У Тони по спине прошла нервная дрожь: Барнс был дьявольски убедителен. Останется. Он ведь действительно останется, если придётся. Блефовал он лишь в том, что выживет; нихрена он не переживёт взрыв. Происходящее было безумием. – Это была подделка под ключ, – выговорил наконец Льюис хрипло, срывающимся на рыдания голосом. – Фальшивка. Мы хотели... Истерика. Баки прервал её пощёчиной: – Где оригинал? Здоровой рукой Льюис неуклюже достал из внутреннего кармана пластиковую карту; пальцы у него тряслись нещадно. – От тебя третья слева панель, – мгновенно среагировал Уэйн, и Тони резко вскинул голову. Не был уверен, что на его месте так бы сейчас смог. Промелькнуло ощущение сходства Уэйна и Роджерса на миссии. – Да, здесь. Под кожухом. На экране Баки вытащил из разъёма поддельную карту и вставил настоящую, повернул. Уэйн тут же попросил его замереть – смотрел через камеру на показатели датчиков. Они ждали. Тони смотрел на чужую панель управления и не понимал ничего в россыпи индикаторов. А потом Уэйн выдохнул: – Сработало. А ещё через несколько десятков секунд стало очень тихо. Тони понял: стихли вывшие всё это время сирены. Индикаторы сменялись с красных на оранжевые. Тони сделал глубокие вдох и выдох. Стив спрашивал, всё ли у Баки в порядке, и ответ Тони удивил, снизил напряженность: – Мне нужна нормальная большая карта, – теперь Баки говорил совершенно буднично; по просьбе Уэйна, снял камеру с плеча и установил на приборную панель. – На той мировой, что ты дал, Готэм и Нью-Йорк слишком близко, булавки не воткнуть. – Не знаю, зачем вам карта, Барнс, но готов лично подарить любого необходимого масштаба, – отозвался Уэйн. – Отмечаю, где были. Очень интересно. А карту Стив мне ещё в Сербии проспорил, так что заманчиво, но нет. Это дело принципа. Ладно, – Баки оставил камеру следить за показателями; отошёл. Видимо, вернулся к Льюису. – У вашего человека множественные переломы кисти руки и глубокий шок. Возможно, что-то я ему ещё сломал. Он или я вам нужны внутри здания? Вытаскивать? – Вытаскивайте, – Уэйн на глазах становился спокойнее. – Роджерс, что с младшими инженерами? – Они в квинджете. У одного истерика, у второго… тоже истерика, а ещё он требует адвоката. Но приземляться на крышу адвокатского бюро будет перебором. Поэтому давайте так: я подожду вашего с Тони согласованного плана действий, и мы решим. Тони понял, что наконец-то может дышать нормально. Не будет взрыва, жертв, мёртвого Баки в обломках реактора. Стив отключил для них звук из общего канала, тишина начала давить почти физически. Когда Тони осознал, что разглядывает техническую схему на белой доске и уже начинает её понимать, отвёл глаза. Уэйн смотрел на показатели реактора, переводил взгляд с изображения с камеры на монитор возле себя, сравнивал. А затем опустился в кресло, посмотрел прямо на Тони и сказал: – Льюис почти полтора года возглавлял проектную группу «Чистой энергии». Я отстранил его полгода назад, он перестал справляться. У него были альтернативы, но он решил остаться на проекте старшим инженером. На этой позиции работал идеально. Никаких нареканий, – Брюс помолчал, перевёл взгляд на монитор. – Синхронизация данных с центральными серверами заблокирована примерно сорок минут назад, транслируемые показатели зациклены. Льюис сказал, что вывели из строя систему охлаждения; мы проверим всё. Но все основные статусы в мониторинге зелёные, ты… Тони не мог отвести взгляда. И не мог понять, о чём Уэйн думает – а тот смотрел, словно только сейчас осознавая до конца случившееся. – …ты спас мне проект, Тони. Больше, чем проект. Впрочем, – Уэйн сухо усмехнулся, – думаю, ты сам всё знаешь. В то, что три человека оказались приоритетом Ц.Е.Н.Т.Р.а, я не поверю. И как за такое благодарить, не знаю. Есть идеи? – Ни одной. А когда ты давал мне трафик спутников, ты знал, что я не потянул бы его тогда по рыночной стоимости? Уэйн улыбнулся, но не стал отвечать. – Потом бы, через несколько лет, да. А тогда – нет, – Старк усмехнулся. – Как ты однажды правильно сказал, это венчурные инвестиции. Иногда они удачные. Он помолчал. – И да, это инициатива Роджерса. Статус не был приоритезирован, это Стив отследил. – Его я поблагодарю отдельно, – Уэйн кивнул, встал. – Я сейчас соберу своих. И ты мне будешь нужен. Тони пожал плечами: Уэйн говорил очевидное. – И, Тони, пока мы здесь – участие Ц.Е.Н.Т.Р.а ты афишировать не планируешь? Вместо ответа Тони красноречиво посмотрел, этого хватило. Они вышли из отсека, и свет за ними погас. Ещё через несколько минут они вошли на обычный рабочий этаж «Уэйн Энтерпрайзис». Стандартные корпоративные опен-спейсы, коридоры, личные кабинеты; в переговорной всё было настолько обыденно и рутинно, что то, что Тони видел только что несколькими этажами ниже, показалось невозможным. Возвращаться в нормальную реальность оказалось неожиданно тяжело. Старк слышал неоднократно от людей, уходивших из «Уэйн Энтерпрайзис», что Брюс Уэйн – тот ещё мудак и требования у него мудацкие. Но сейчас Старк видел обратное: Уэйн был совершенно адекватен и, с учётом обстоятельств, почти спокоен. В видеоконференции были главы службы безопасности и пресс-службы «Уэйн Энтерпрайзис» и глава «Чистой энергии». – Твои люди были куплены. Не факт, что только эти четверо, Дуглас. – Брюс, при всём уважении, но участие в разговоре мистера Старка… – Люди Старка сейчас в лаборатории. А где твои? А ведь они заблокировали корпус, уже в тот момент должно было стать известно, что там нештатная ситуация. И как вообще... Уэйн остановился с усилием. – Мне нужен полный отчёт о произошедшем. Поминутно. Это твой приоритет на ближайшие сутки, привлекай всех, кого сочтёшь нужным. Перетряхни своих людей, мне нужно точно знать, были ли эти четверо единственными, кого подкупили. И почему мы не отследили происходящее раньше – тоже. И да, Юргенсон, последнее в инженерной части относится и к тебе тоже. Юргенсон возглавлял «Чистую энергию». И на нём сейчас не было лица. – Говорю прямым текстом: я хочу прежде всего знать, что произошло, что именно мы пропустили и что сделаем, чтобы это не повторилось. Поиски виновных меня не интересуют. Далее. Дуглас, команда Барнса выбила защитные створы по сектору А5 вплоть до щита управления. С тебя – имитация действий Ц.Е.Н.Т.Р.а. Это нужно прямо сейчас. Аудит реактора, Олаф, с тебя, – к Юргенсону Уэйн теперь обратился мягче. – Мониторинг даёт все показатели в зелёной зоне, и к утру мы должны абсолютно точно знать, соответствует ли это действительности. Если нет, если есть какие-то аномалии – ты немедленно звонишь мне. Но будем пока считать, что мониторинг не врёт. Потом – стандартная полная проверка после критического инцидента. Здесь тебе сроков не ставлю, решай сам, сколько времени нужно, чтобы мы могли быть железно уверены в том, что там всё в порядке. Если будет нужно – перепроверяй хоть до Рождества. Это ясно? Следующие минуты ушли на координацию общих действий. Тони подтвердил, что Ц.Е.Н.Т.Р. со своей стороны инцидент скроет и инженеров Дугласу с рук на руки передаст, но ему и только ему. Постепенно выстраивалась рабочая версия. – Повтори, – попросил Уэйн у Марты, главы пресс-службы. – Что у нас сейчас есть. – Произошёл системный сбой во вспомогательных системах лаборатории. Были заблокированы корпуса и нарушена синхронизация данных мониторинга, при этом сам реактор работал в обычном режиме. Кевин Льюис как старший инженер смены в нештатной ситуации активировал аварийную защиту. Служба безопасности провела эвакуацию сотрудников. Предварительный аудит не выявил отклонений в динамике основных показателей. Мистеру Льюсу будет выражена благодарность и предоставлен месячный отпуск. Это по официальным каналам. – Да. По неофициальным говорите о нервном срыве Льюиса в обычной, рутинной, на самом-то деле, ситуации. Экстренное глушение реактора – очень дорогая и абсолютно неадекватная мера, но мы ценим безопасность превыше всего и заботимся о сотрудниках. Месячный отпуск. Как-то так, – Брюс устало выдохнул, и это напомнило Тони, что Уэйн всё-таки живой человек. – Согласованный вами тремя пресс-релиз мне нужен к восьми утра. К открытию готэмской биржи он должен висеть на нашем сайте. Марта, вы свободны. Работайте. Глава пресс-службы отключилась, а Уэйн обратился к Юргенсону – младших инженеров нужно было привести в чувство. Соглашение о неразглашении, конечно, они подписывали, но случай тут был особенный. – По-человечески. Сначала поговоришь с ними по-человечески, Олаф. Но напомни про запрет общения с прессой. Если я буду нужен лично, если это убедит их больше – скажи, я приду. К ним-то как раз претензий нет. Пока нет. Отключился Юргенсон, и Тони с удивлением заметил, как изменился Уэйн – перестал скрывать усталость и на Дугласа смотрел тяжело. – Я тебя десять лет знаю. Что произошло? Как мы это пропустили? – Брюс, куда более важный вопрос – кто за этим стоит? Потому что да, я упустил. Полностью моя вина, но подумайте, что это на самом деле значит. Вы же прекрасно осведомлены о том, как мы работаем... – Традиционная энергетика с мешками нефтедолларов, – сказал Старк. – Большая Четвёрка. – И это уже моя ошибка, – кивнул Брюс. – Не думал, что они могут зайти так далеко. Но нам нужна информация. Поэтому Льюиса… – Уэйн хмыкнул, – в глубоком шоке держим у себя. Организуй, Дуглас. Можешь напомнить, что шансов выжить без вмешательства мистера Барнса у него не было. Захочет сотрудничать – выслушаем с интересом; нет – глубокий шок в его распоряжении. Ну и врача, что ли, обеспечьте. На этом пока всё, жду результатов. Уэйн закончил конференц-колл, развернулся в кресле. Тони смотрел с интересом. Стоило предложить помощь; вот только то, что придётся вытаскивать из «О.К.О.», неизбежно вскроет коммерческие тайны «Уэйн Энтерпрайзис» по одному из их ключевых проектов. Это было слишком большим соблазном. Даже для него. – Что такое, Тони? Брюс отследил. И Тони, помедлив, сказал: – Мы оба знаем, что откровениям Льюиса есть альтернатива. По теракту я тебе данные предоставлю, не вопрос. Насчёт остального – давай решим. Потому что… – Старк, – Брюс резко перебил. – Даже если вы занимаетесь промышленным шпионажем, то я уверен, что «О.К.О.» вы для этого не используете. Но если ты действительно готов помочь, то это как раз тот случай, когда это хорошая идея. Тони улыбнулся: помочь хотелось. «Чистую энергию» Уэйна он считал стратегически важной для всей Америки, если не мира, а в том, что «Старк Индастриз» не заняла нишу альтернативной энергетики первой, была полностью вина Тони. Возможно, займись он когда-то дуговым реактором вплотную… Впрочем, нынешний портфель проектов своей компании его вполне устраивал. – Тогда начнём с основного. Я свяжусь с Эшем, если он сможет, соберёт тебе данные по теракту к утру. И Брюс, нас уже сорок минут нет на приёме. Уэйн посмотрел удивлённо, почти растерянно. Тони хмыкнул, встал: – Да, там приём. День Города, вице-президент США, твои инвесторы. Паники только не хватало. Уэйн встал следом. Спадал адреналин, Тони начинал чувствовать обманчивую лёгкость подкатывающей усталости. – У вас всегда так? – спросил Уэйн, когда они выходили из переговорной. – Нет. Иногда хуже, – Тони ответил совершенно честно. В Праге было хуже; лично для него – он всё ещё чувствовал вину. – Но для первого раза миссию ты координировал отлично. В банкетный атриум им стоило вернуться порознь. И когда Уэйн предложил встретиться после приёма, Тони согласился, не раздумывая: то, что они не договорили, было очевидным, как и то, что поздний ночной рейс в Нью-Йорк придётся отменить. С такой же лёгкостью, как в начале вечера, улыбаться не получалось, но Тони старался. На приёме было много алкоголя, закусок и всех тех людей, кто хотел с ним переговорить. Тони делал вид, что пьёт, поддерживал беседу, пытался шутить; кажется, даже получалось. Слишком много разговоров, новостей, информации. Это затягивало, и Тони в какой-то момент понял, что пьёт уже по-настоящему, переходя от собеседника к собеседнику; лиц вокруг становилось всё больше. Нервы. Это всё были нервы и подсознательное желание успокоиться, выкинуть теракт из головы хотя бы на час, но метод был плохим. Тони посмотрел на бокал и понял, что не знает, сколько выпил. В памяти всплывало перекошенное от боли лицо Льюиса и бледное от напряжения – Уэйна. А он, оказывается, отвык. Стив почти не привлекал его к «жёлтым» статусам в последние месяцы, если подумать. И только теперь Тони понял, в каком напряжении жил раньше, если они когда-то казались нормой. Он не был спокоен в Праге, как думал до этого; просто тогда, в тот момент, он не осознавал напряжения и не чувствовал вкуса к жизни. И тогда это ощущалось приемлемым, почти нормальным, с этим можно было работать. Теперь осознание было почти болезненным, и обратно скатываться в такое Тони совершенно не хотел. Шампанское он всё же решил допить. Легкость в теле ощущалось почти правильной, разговоры давались сейчас легко. Тони опьянел, и это ему, чёрт побери, понравилось, впервые за долгое время. Он успел забыть, что алкоголь может быть не только снотворным. Но понял, что ему всё же хватит; поставил пустой бокал на стол. Изящная женская рука поставила рядом другой. Слишком близко – жемчужный браслет коснулся руки Тони. Он посмотрел, и ему улыбнулись мягко, невероятно обворожительно, почти на грани приемлемого. Так разговоры не начинают, а уж если начинают, то выходят те совершенно определённой направленности. – Брюс обещал нас познакомить, но день у него, как я вижу, выдался не лучший. Однако, мистер Старк, мы же справимся без его официального «Тони, это мисс Селина Кайл, и у неё к тебе разговор»? Интонации Уэйна эта Селина Кайл передала отменно. Кем бы она ни была, Тони поверил, что Брюс действительно мог пообещать. Наглость мисс Кайл забавляла отдельно, и Тони улыбнулся: – Допустим. Побудем немного самостоятельными. И какого характера разговор? Вместо ответа Селина сделала приглашающий жест, почти невинный, а Тони понял, что повёлся, как мальчишка – последовал за ней на автомате. Ничем, кроме алкоголя и постепенно спадавшего напряжения, он это объяснить не мог. Они вышли в бальный зал, Селина красноречиво ждала приглашения. Интерес перерос в здоровый азарт, Тони и не думал заговаривать первым, но руку предложил и мягко повёл в танце. – Ваш информационно-аналитический центр набирает обороты. Все о нём говорят. – Стараемся, – Тони сплёл её пальцы со своими. – В чём ваш интерес? Он не танцевал так целую вечность, а теперь понял, что ему это чертовски нравится. И даже по-хорошему заводит, что было совсем уж из ряда вон. – Я ищу работу, – Селина улыбнулась, крепче сжала его плечо. – По основному профилю. Но у меня есть некоторые проблемы с резюме. – Понятно, – Тони разочаровался всего на долю секунды. В конце концов, у каждого действительно свой интерес, и у мисс Кайл он ещё был не из худших. – Аналитик? Разработчик? Так и быть, отправьте мне на почту, я посмотрю лично. – Вы не поняли, мистер Старк. Селина прижалась почти вплотную, и Тони понял, что совсем перебрал, если думать сейчас хотелось только о том, как она должна быть хороша без одежды. И отстраниться он не мог никак; да и не хотел. А Селина прошептала ему на ухо: – Шпионаж, разведка, боевые операции. Интерпол меня не разыскивает, но иногда мне кажется, что лучше бы он. Думала завязать после Долгой Зимы, и Брюс мне эту возможность дал. Не сложилось. Знаете, это чувство, на кончиках пальцев… Её прикосновение к плечу стало грубым, совсем не женским; слишком сильным – Тони почувствовал боль в пережатых мышцах даже сквозь смокинг. – …когда не можешь остановиться. Тони это чувство знал. Не будь его, возможно, сейчас он бы уже обзавёлся детьми – двумя, не меньше – и был бы счастлив в браке с Пеппер. Как точно выразилась Кайл – не сложилось. – А я устала от этого, мистер Старк, – Селина отстранилась, теперь её рука лежала на его плече свободно. – Хочу постоянную работу, внятные цели и – не буду скрывать – хорошую зарплату. Подумала, с таким в отдел кадров «Старк Индастриз» не приходят. Тони остановился. Он видел перед собой очень красивую целеустремленную женщину, с которой не отказался бы переспать в других обстоятельствах. Но Селина больше не улыбалась, не провоцировала, всем своим видом давала понять, что наигралась вдоволь, что просто хочет ответа. И Тони понял, что всё-таки здорово устал, раз так легко повёлся. Впрочем, это не задевало. Он вытащил визитку, написал на обратной стороне рабочий телефон Стива и протянул Селине. – Вот только с ним так шутить не стоит, мисс Кайл. – Да мне уже не до шуток. Селина усмехнулась с какой-то горечью в голосе, и на доли секунды Тони увидел её без светской маски. И оно того стоило. Сработается. Если не со Стивом, то с Наташей – несомненно. Кайл растворилась в толпе. Приём чем дальше, тем больше напоминал кэрроловское безумие; для полноты картины посреди стола не хватало лишь Мартовского Зайца. Но это Готэм, Тони бы уже не удивился. Ему нужно было срочно на свежий воздух. Он вышел на террасу; дул промозглый осенний ветер, но это было к лучшему. Стало легче. Тони смотрел на город, дышал полной грудью и успокаивался. В общем-то, ничего особенного не произошло, он просто снова хотел жить. Много работать, высыпаться, завязывать новые знакомства. Секс… его хотелось тоже, и искренность этого желания по-хорошему удивляла, потому что в последний год час кардионагрузок приносил ему куда больше, чем разовые ночи. Он вообще эти понятия не разделял, а тут… Тони осознал, что захотел не просто секса, он захотел конкретную женщину, пусть даже ею оказалась некая Селина Кайл. Неважно. Так случалось в забытые времена, когда лёгкий флирт не забирал силы, а давал ему их. И это было чертовски хорошим знаком, Тони себя почти не узнавал. – Тони, это несрочно. Миссию закончили, ребята уже в Нью-Йорке. Просто хотел спросить, как ты. Если не можешь говорить – некритично. Голос Стива в динамике был совершенно иным, совсем не рабочим; а под ногами расстилался Готэм. Тони понял, что улыбается. И всё-таки пьян. Включил двустороннюю связь: – Могу. Всё в порядке. Не я же провёл две «жёлтых» подряд. Верну вопрос. – Это просто работа. Ты же знаешь, что на мне стресс не сказывается. Объяснить всё это Уэйну было сложнее. Тони удивился: – Он уже звонил? – Да. Я ответил, что он сделал для нас не меньше. По его словам, ты сказал ему то же самое. Тони смотрел на светившийся напротив остров Нарроуз и вспоминал свой первый приезд в Готэм три года назад. Тогда старая часть города была намного темнее. И это тоже была «Чистая энергия»: теперь город с высоты казался рождественской игрушкой. – А на самом деле? – Что ты имеешь в виду? Стив растерялся. Тони усмехнулся своим мыслям и уточнил: – О чём ты думал на самом деле, когда начинал миссию? В динамике повисла тишина. На террасе было шумно: вышедшие покурить гости обменивались свежими сплетнями. – Хорошо, – наконец произнёс Стив. – Если подумать, я бы сказал, что считаю Уэйна частью команды. Хотя оснований для этого нет. Объективных. Но так ли я неправ? Тони по-доброму усмехнулся. Стив Роджерс. Конечно же. Стив. Никто бы другой так не смог. И это делало жизнь Тони стократ легче, в прямом смысле: если кому-то можно было настолько доверять в принятии решений, дышать, как оказалось, становилось даже физически проще. – Тони? – Нет, всё в порядке. Команда у нас разрастается. Я тебе волонтёра нашёл. Свяжется на днях, думаю. Они договорили, и Стив отключился. Тони остался на террасе. Когда он смотрел на Нарроуз, у него возникла идея. Совершенно безумная на первый взгляд, но все его самые удачные идеи всегда были именно такими; и внутреннее чутьё чем дальше, тем настойчивее твердило, что он обязан попробовать. Тони стоял и думал, пока окончательно не замерз и не протрезвел; нужно было возвращаться. Он понял, что усталость снова ушла. Эмоциональные перепады тоже были чем-то забытым, но совершенно естественным, Тони от них просто отвык. А сейчас его ждал приём, и у него были силы и желание просто хорошо провести время. И договорить с Брюсом. Часть команды, надо же. Но Стив был в этом прав. После приёма Тони вернулся ненадолго в отель, с наслаждением принял короткий душ и переоделся. Как раз успел до звонка Уэйна – тот приглашал в офис, часы показывали половину двенадцатого. И Тони чувствовал себя превосходно, и это было странно, непривычно – но хорошо. Даже на алкоголь не списать – после встречи с Селиной он не позволил себе больше ни глотка. Когда он поднимался на лифте в башне «Уэйн Энтерпрайзис», получил письмо от Эша – ему и Уэйну. Тони решил, что прочитает уже на месте. Брюс тоже успел переодеться. Тони сел напротив, Уэйн без предисловий развернул к нему монитор. Что ж, охранников, по меньшей мере, Эш нашёл; правда, уже мёртвыми. Тони спокойно подытожил: – Не доехали до Мальдив. Дать время с этим разобраться? – Уже отправил Дугласу. Касательно остального… – Брюс просматривал письмо Эша, – об этом, в первую очередь, я поговорить и хотел. Сколько ресурсов вам на это понадобится? Тони улыбнулся: – Хочешь нанять нас с Эшем? Почасовая оплата, чеки от «Уэйн Энтерпрайзис» прямо в руки, соцпакет? К шутке свести не удалось – Уэйн не повёлся: – Допустим. – Однажды Фьюри пришёл ко мне с похожим предложением. Я ответил, что денег у него не хватит, – Тони коротко усмехнулся, вспоминать об этом сейчас было почти смешно. – Да и сдались они мне тогда. Я был молод, спасение мира казалось увлекательным хобби; мог оптимизировать схемы репульсоров для хеликерриеров сутки напролёт совершенно бесплатно. Доставляло удовольствие, знаешь ли: технически сложное задание, глобальные благородные цели. Тони замолчал на пару секунд и договорил: – Что было дальше, ты знаешь. По всем каналам транслировали. Не говоря уже о файлах Романофф в интернете. Уэйн кивнул; откинулся в кресле, смотрел внимательно. Ждал. Тони спросил после паузы: – Как думаешь, сколько бы Фьюри заплатил за выявление агентов «Гидры»? Вернее, не так. Сколько бы ты на моём месте с него попросил? Рассчитал бы свои рабочие часы? Или прикинул бы, сколько денег можно вытянуть из Щ.И.Т.а и просто влить в разработку, или… помоги мне, Уэйн. Брюс был молод. Тони почему-то только сейчас это бросилось в глаза. Лет на десять моложе самого Старка, не меньше. Раньше он видел Брюса только на переговорах, а в них уэйновские опыт и грамотная уверенность делали разницу в возрасте неощутимой. А сейчас… Это было даже смешно, но Тони видел перед собой совсем другого Брюса Уэйна. Сутки интересных открытий. И Тони даже понимал, что происходит. Этакий внутренний счётчик Брюса сейчас давал сбой. У самого Старка эта штука тоже когда-то была, но сломалась давно, причём не на рабочем, а на личном. Осознание того, как много для него сделала Пеппер и как ничтожно мало он дал ей – было живо до сих пор. Со временем, впрочем, стало легче: пришло умение и вкладываться по полной, и добирать с этого максимум. Но принцип был общим для всего: не только для отношений или собственных проектов; и уж точно деньги этот самый баланс не определяли и не могли определять. Брюс, с его благотворительными программами, не мог этого не понимать. Но сейчас Тони видел его растерянность и понял простую вещь: да, Уэйн тратил значительную часть прибыли своего холдинга на социальные проекты Готэма; Америки; подарил когда-то проекту Старка, если пересчитать бесплатный трафик по той самой рыночной стоимости, огромные деньги – потому что считал это нужным и правильным. Однако с предложением безвозмездной помощи ему самому Уэйн столкнулся впервые и теперь не мог его так легко осознать и принять. Но и брать ещё больше денег, чем уже взял – а взяли они довольно много – Старк ради спокойствия самого Уэйна не собирался. Ничего. Пусть учится с этим жить. И в ответ на неотрывный взгляд Тони только усмехнулся: – Лучше расскажи, чем ты так Четвёрку разозлил? Когда планируется выход на федеральный уровень? – Не то что бы мне есть что скрывать, с учётом планов на «О.К.О.», но, Тони, – Брюс снова был серьёзен и собран, – зачем тебе? Время подходило к полуночи, а Старк всё ещё чувствовал себя чертовски хорошо. Мысль, пришедшая в голову на террасе, теперь оформилась окончательно, стала добротной уверенностью. Тони видел в «Чистой энергии» проект, который мог бы изменить мир наравне с «О.К.О.»: глобальная безопасность и дешёвая неисчерпаемая энергия. Он всегда об этом думал, но хватался за всё и сразу. А ведь он правда сожалел об упущенной возможности, и портфель проектов «Старк Индастриз», возможно, ещё не так окончательно определён, как Тони думал ещё утром. И даже тогда, на кладбище – он, чёрт побери, не видел Стива четыре года – даже тогда… – …знаешь, что я ему сказал на его "«Старк Индастриз», социальные проекты, нужны Америке как воздух, бла-бла"? Уэйн пару минут назад достал коньяк, а Тони пересказывал события двухлетней давности. Брюс слушал всё ещё настороженно, качнул головой: – Не представляю. – Я сказал, что со своей «Чистой энергией» ты делаешь меня всухую. Совершенно искренне сказал, – Тони отпил коньяк, усмехнулся. Ему было очень хорошо, удивительно легко, и время не ощущалось вовсе. – Поэтому если ты хочешь сражаться с Четвёркой дальше, то я даже поверю, что свой дом в Калифорнии на «Чистую энергию» однажды переведу. Но это если доживу, в чём сомневаюсь, хотя жить я собираюсь долго, – Тони поставил стакан на стол. – И есть другой вариант. Тони помолчал. – Федералы тебя на дух не переносят. Готэм со своей расширенной автономией у них поперёк горла. Действующий Сенат тебе ещё пять лет терпеть – или им тебя, тут уж как посмотреть – и, поверь, их внутренняя ротация от лобби Четвёрки не спасёт. Если очень повезёт, выйдешь на федеральный уровень, когда штаты продавят своих сенаторов. Но я бы сказал – переизберут. Так что Четвёрка перестраховалась: по моим оценкам, согласие четвёртого пилотного штата эффекта снежного кома не вызовет. Потому что на Макферсоне лояльные сенаторы у тебя закончились. По крайней мере, так было год назад, когда я интересовался. Брюс отпил коньяк и посмотрел очень устало, непривычно, совсем вымотанно. Тони этот взгляд знал – видел в зеркале после сенатских слушаний по команде Роджерса. Ничего нового он Уэйну, конечно, не сказал, но слышать правду со стороны порой полезно. – Будут ещё два штата. В следующем полугодии. Но я тоже не думаю, что это что-то изменит в общей картине. Брюс помолчал. И наконец спросил: – И что ты предлагаешь? – Себя, – Тони улыбнулся весело и с азартом. – У меня поддержка в шестнадцати штатах, ну и немного компромата на чёрный день – добавим ещё четыре для ровного счёта. Ностальгия замучила, я давно не дразнил гусей в Сенате. И, Брюс… Теперь уже Тони стал предельно серьёзным. – …раз уж «О.К.О.» поднимет документацию по проекту – у меня, говорят, диплом МИТ. И прототип дугового реактора в подвале. Ему не хватает мощности, зато очень быстро строится с минимальными стартовыми вложениями, – Тони хмыкнул; реакцию Эша на происходившее сейчас он представил весьма живо. – У «Чистой энергии» ведь именно с этими параметрами проблемы? В общем, ты меня понял. Тони помолчал, взял в руки стакан, но больше пить не хотелось. – И чтобы ты не считал меня совсем за идиота: в этом квартале мы заканчиваем два очень крупных проекта. Планировали взять ещё оборонки, но думай, Уэйн. Я бы, если честно, предпочёл «Чистую энергию». Площадки у тебя есть. Решать сейчас не предлагаю, но подумай. Важность личных проектов я понимаю тоже. Тони поднял голову, но Брюс даже не выглядел удивлённым, просто смотрел задумчиво: – Оборонку тебе придётся брать вне зависимости от моего ответа. Мы держимся в самоокупаемости, но прибыли в ближайшие лет пять-семь… даже при твоём хорошем сценарии, я бы не ждал. Тони пожал плечами: – Значит, возьмём. Но с «Чистой энергией» в приоритете. Уэйн молчал. Думал. По-хорошему, стоило бы отложить этот разговор: сейчас они оба были не в лучшем состоянии, чтобы принимать стратегические решения. А ещё стоило бы подумать над аргументами, более адекватными чем «У меня есть компромат на четырёх сенаторов, и я поделюсь». Тони всё это понимал, с одной стороны; а с другой – с другой была только та самая фраза Роджерса, о Брюсе как части команды, и ощущение, что детали, если Уэйн согласится, можно будет проговорить позже. – «Чистая энергия», как ты правильно сказал, мой личный проект, – Брюс сухо усмехнулся. – Если ты не знал, я отвоёвываю его каждый раз не только у Сената, но и у своего совета директоров. Это было новостью, но если подумать, новостью предсказуемой. Тони кивнул, ожидая продолжения. – Думаешь, сможем работать вместе? Впрочем, это даже не вопрос. Это, скорее, предупреждение. Тони усмехнулся по-доброму. Он знал, по своему опыту понимал, о чём говорит Уэйн. Но когда-то сам Старк рискнул предложить работу над своим личным проектом другому человеку, и тем проектом было «О.К.О.», а тем человеком оказался Эш; похоже, теперь Брюса ждало не меньше открытий, чем Тони несколько лет назад. – Обычно такие предупреждения выдаю я. И в последние годы проблем с этим не было. Но как ты узнаешь, если не попробуем? Тони вернулся в отель только через три часа, после второго бокала коньяка. В мыслях преобладала лёгкость, в теле – физическая усталость. Это было нормальным, учитывая все события дня; клонило в сон. Они с Уэйном проговорили даже слишком много для сегодняшней ночи – Тони понял, что уже мало что соображает, когда не смог по памяти перечислить базовые параметры своего же реактора. Организм требовал сна. Много сна, и это было правильным – для реализации всего задуманного следовало спать больше. Тони лёг, почти упал на постель, и только тогда смог выдохнуть. Он устал; но одновременно был счастлив. Теперь впереди ждал проект, который был не только важен и нужен по всем параметрам, от экономических до социальных, но и по-хорошему цеплял, бросал Тони технический вызов – переплюнуть себя прежнего. Последним таким проектом был «О.К.О.». В «О.К.О.» он тоже попытается разобраться с проблемой «жёлтых» миссий; безусловно, попытается. Может быть только, чуть позже. Но почему-то Тони верил, что Стив поймёт; Стиву хотелось рассказать про «Чистую энергию», её значимость не только для Америки, а для Тони лично. Стив поймёт. Даже если «жёлтых» миссий пока не станет меньше, он… поймёт. Тони перевернулся на спину и понял, что накопившийся стресс отпускает чуть ли не до истерики. Но дыхательные упражнения на такие случаи Тони знал; смотрел в потолок, ждал, пока напряжение спадёт. И наконец понял, что совсем засыпает, и нет никаких мыслей, проектов, чего-то важного, чего-то, что он мог упустить… – Джарвис? – Сэр? – засветился в темноте дисплей телефона. – Сэм Коллинз, найди его почту в Готэмском Технологическом. – Найдено, сэр. – С моей рабочей почты. Его в адресаты. Как там это пишут, господи… – думать в три ночи было уже сложно. – Что принят на оплачиваемую стажировку куда захочет, а если у отдела кадров будут вопросы, то пусть приходят ко мне лично. И лучше бы пришли, потому что вопросы у меня к ним. Хотя нет, последнее не пиши. – Письмо составлено. – Отправляй. Свободен. Экран погас. Вот теперь, чёрт побери, этот день для Тони закончился. И он был собой, своей продуктивностью, дьявольски доволен. И на этот раз ошибок с проектной нагрузкой не будет – он просто их ни себе, ни Эшу не позволит. Жить, полноценно жить, оказалось слишком охуительно.