Тоже люди

The night is long and the path is dark, Look to the sky for one day soon. The dawn will come. *

«Я больше не могу. Это безумие. Все, что происходит вокруг, сумасшествие, хаос. Сколько еще раз мне нужно будет пропитаться запахом крови? Сколько еще людей погибнет, прежде чем все закончится?» Зачистка произошла быстро, и пролитая в освещённых красным лириумом пещерах кровь казалась еще ярче. Пришлось освобождать людей, успокаивать крестьян и оставить в Крествуде еще сотню солдат. — Боль разрывает, душит, заполняет, ты слышишь его песню, — говорил Коул после задания. — Я могу помочь. Он просил разрешения стереть воспоминания Эвелин, но она отказалась. Тревельян хотела помнить все: каждого человека и каждую смерть. «Тяжелее всего убивать Стражей. Я так надеялись, что мы тогда спасли всех, но ошиблась. Их красные нечеловеческие глаза преследуют меня. Венатори знают, на что идут, с ними легко, а храмовники и Стражи обмануты. Глупцы, как можно поверить злу? Неужели оскверненная сила дороже разума? Насколько велико должно быть отчаяние?» Возвращение в Скайхолд было тихим и быстрым. Измотанные солдаты, командор со слипшимся от крови меховым воротником, молчаливый Дориан, даже Варрик ни с кем не разговаривал. Солас держался в стороне, Коул помогал солдатам. Тревельян не мешала ему, пусть лучше разведчики и воины не помнят разорванных на куски тел и искореженных монстров, которые когда-то были людьми. — Миледи Инквизитор! — Жозефина встретила Эви на ступеньках замка. — Завтра днем отбываем в Халамширал. Вам нужно примерить парадный костюм и попрактиковаться в танцах. Леди Монтилье извинялась, Инквизитор видела это по взгляду, но не было времени на отдых: необходимо отмыться, вычесать грязь из волос, привести себя в порядок. «Игра. Что может быть глупее? Дома матушка упорно учила меня всем тонкостям, и, к счастью, я их помню. Зато совсем не помню, как быть женщиной, леди. Нужно держать себя, подлизываться к гостям… к уродам, которые дальше своего носа ничего не видят». Парадное платье, о котором говорила посол, оказалось мундиром, что значительно упрощало жизнь. Значит, их встретят как военных. Значит, не нужно быть кисейной барышней. — Ты умеешь танцевать, дорогая? — Дориан старался источать бодрость, хоть в серых глазах и отражалась усталость. — Умела. Теперь не уверена, — тихо отозвалась Эви. — Давай попробуем. Тевинтерский маг — прекрасный учитель и прекрасный танцор, Эвелин совсем не пришлось напрягаться, он умело вел. Дворцовая музыка и кружащийся экстерьер, лицо Дориана так близко, его сильные руки, ее пластичное тело, которое просто следует за чужими движениями. Инквизитор расслабилась и начала смеяться. Сначала тихо, едва улыбаясь, а через один круг по Ставке громко, во весь голос. — Что с тобой? — маг остановился и обнял девушку крепче, поддерживая за талию. — Утром мы купались в крови, — Тревельян не могла остановиться, она хохотала истерически, вздрагивая. — А теперь танцуем на костях. — Эви… — Дориан просто прижал ее голову к своему плечу. — А я ведь могу убить их всех, — Инквизитор задыхалась от смеха и слез, всхлипывала, но не вырывалась. — Одним движением руки. Зеленый шар в центре зала и до свидания! Музыка замолкла, Жозефина вывела всех из комнаты и кивнула магу. В коридоре послышался голос Лелианы, но до дверей он так и не дошел. — Тебе надо поспать. Взять у Фионы снотворное? — Дориан пытался помочь. «Это было глупо. Жози не виновата, музыканты тем более, зачем нужно было устраивать эту сцену? Бал действительно важен для нас, Селина — хороший правитель. Теперь все волнуются еще больше. Когда я научусь держать себя в руках? Метка на моей руке — случайность. Если бы её не было, я бы все равно вступила в Инквизицию. Интересно, что проще: воевать в строю или командовать строем? В каком положении я полезнее?» — Как ты? — утро началось со взъерошенного Дориана и горячего травяного чая. — Выспалась. Спасибо за зелье, даже не снилось ничего, — Эви терла лицо ладонями. — За отсутствие снов благодари Соласа, — маг зевает и как бы между прочим добавляет: — Каллен приходил. Глоток чая встает у Эвелин поперек горла. Она совсем забыла поговорить с командором. Тяжелый поход был тяжелым и для него тоже: новости о Самсоне, храмовники, маги. Лириум, в конце концов. — Ты просидел со мной всю ночь? — она перевела тему. — Сначала сидел, — Павус указал на кресло, — потом вздремнул рядом на твоей огромной инквизиторской кровати. — Прости за вчерашнее. — Не за что, — Дориан тепло улыбнулся, как умеет только он, и забрал поднос с чашками. — Постарайся не выдавать подобных представлений в Халамширале, а то я не сдержусь и буду плакать вместе с тобой. — Затопим Зимний Дворец и увезем Селину на лодке, — Инквизитор невесело хмыкнула. Тревельян думала, что приступ слабости случился очень вовремя, после него есть силы. Силы встать, одеться в привычный синий камзол и подняться на башню с дырявой крышей. Эвелин совсем не удивилась, когда застала в кабинете командора четверых агентов с донесениями. Каллен был рад ее видеть, поэтому раздал указания быстрее, чем обычно, и выставил солдат за дверь. Как только кабинет опустел, Эви обняла своего командора, дотянулась носом до его щеки и закрыла глаза. — Я скучал по тебе, — щетинки приятно покалывали кожу, когда его челюсть двигалась. — Ты хоть немного поспал сегодня? — Эвелин осматривала лицо мужчины и понимала, что ответ — нет. — Час или два. — Каллен… — Да, знаю, ты всегда это повторяешь, — командор улыбнулся. — Нужно отдыхать. Резерфорд осторожно поцеловал Эви в переносицу, чуть выше аристократической горбинки. Тревельян на секунду захотелось расплакаться, только на этот раз от радости, от невыносимой нежности, что окутывала, как пуховое одеяло. — Я рада, что ты будешь на балу, — не желая рассеивать покрывало тепла, она касалась губами его тонкого шрама. — Мне будет не так противно среди этих… этой знати. — Половину «противно» возьму на себя. Каллен тихо засмеялся, а Эви стало от его голоса так приятно, что свело пальцы. Сейчас они отдельно ото всех, принадлежат только друг другу. — После вчерашнего… — она вынуждена вспомнить лириум. — Ты слышал его песню? — Слышал, — командор помрачнел и отошел, ненадолго отвернулся к окну. — Но она меня больше не подчиняет. Не в силах понять его ощущений, Тревельян прикусила губу. Не подчиняет, но зовет, и будет звать еще очень долго. — Знаешь, если после всего этого, — он снова посмотрел на свою женщину, так грустно, что защемило сердце, — после всего, что обо мне узнала, ты захочешь уйти, я пойму. И не буду останавливать. Захотелось выругаться, но Инквизитор только вздохнула, качая головой: — Мне не важно, твое прошлое, — она подошла сама и снова обняла военного за пояс. — Все совершают ошибки, только не все умеют их исправлять. — Ты невероятная женщина, Эвелин. — Заметь, и вся твоя. Он снова засмеялся, а Эви просто закрыла глаза и запоминала, впитывала чужой голос, чтобы вспоминать, когда потребуется. «Мир сходит с ума, так почему мы должны вести себя здраво? Я не хочу жалеть ни о чем. Не хочу думать, что зря не поцеловала Каллена, не выпила с Дорианом, не послушала Варрика или не поддержала Кассандру. Хочу запомнить их. Принимать решения за всех сложно, быть командиром сложно. Мне всего двадцать пять, а от моих слов зависит будущее. От моей веры зависят судьбы людей. Создатель, если ты меня слышишь. Ты допустил все это, позволил Корифею существовать, чего ты хочешь от нас? Я не верю в тебя, либо ты псих, либо садист, но я верю в Инквизицию. Мы поможем всем, кому успеем помочь».