Когда ты вернешься

Они устраиваются на полу в кухне, практически под столом, и это никак не связано с тем, что оба, как ни крути, боятся. Во всяком случае думать Джеймс предпочитает именно так. С места их ночной вахты видно лишь часть гостиной, полностью погруженной во мрак, но Барнс думает, что это к лучшему. Сторожить коридор, ведущий в кухню, одновременно с попыткой держать в поле зрения огромную пустую комнату, всю заставленную мебелью, которая в тусклом свете фонарей, пробивающихся из-за штор, выглядит как адское полчище чертей, изматывает невероятно, и к моменту, когда раздается скрип половиц, его глаза слипаются от усталости, а Грант и вовсе уже спит, привалившись к стене спиной и сложив голову ему на плечо. Это только в фильмах, когда человек пугается, он принимается орать. Дремота слетает мгновенно, но страх обездвиживает его полностью, и Джеймс понимает, что не может даже позвать Стивенсона, даже дернуть плечом: от ужаса горло словно немеет, и у него не получается выдавить из себя ни звука. Но шум не повторяется ни через шестьдесят напряженно отсчитываемых секунд, ни через десять минут, и Барнс выдыхает: проделки старого дома. Все как всегда — иссохшее дерево да мыши под половицами. Да и мелкий пиздюк, беззаботно пускающий слюни ему на воротник, совсем не вписывается в сюжет хоррора, который он уже успел продумать в своей голове. Если бы Грант действительно верил в привидение, живущее здесь, разве стал бы так беззаботно дрыхнуть в двух шагах от неизведанного? Или он историк-любитель повернутый настолько, что, веря, давно перестал бояться? Оба варианта нравятся Джеймсу слабо, и он наконец отмирает, переключая внимания на белобрысого придурка, втянувшего его в эту авантюру. Тщедушный сопляк, как оказалось, бесстрашный до глупого, каким-то волшебным образом вселяет в него спокойствие одним своим нелепым во сне видом. Расслабиться получается едва ли, но Барнс аккуратно сползает вниз по стене, пока не утыкается головой в плинтус, и тянет Стивенсона себе на грудь. Выглядят, как чертова парочка, но отчего-то мысль об этом окончательно развеивает его страх. Ночевать на полу — дурацкая затея, но все же не тупее, чем караулить призрака, которого не существует. Он засыпает, успокоенный этими мыслями, но просыпается снова практически сразу же от неясного ощущения. Грант все так же сопит под боком, а гостиная, залитая лунным светом, несмотря на темные фигуры, больше его не пугает. Барнс долго разглядывает проступающие во мраке предметы интерьера, пытаясь понять, что его разбудило, но списывает все на дрыгающегося во сне Стивенсона и стресс, полученный за вечер, в целом. Коридор темнее, чем освещенная луной гостиная, но его храбрости хватает и на то, чтобы посмотреть туда тоже. Только из темноты кто-то смотрит на него первым, и Барнс едва не теряет сознание, сталкиваясь с ним взглядами.