Кальмайский перевал

       Прохладный ветер принёс долгожданную свежесть, хотя на небе было ни облачка.        Как ни отговаривал Эльгвар друга от разведки, но тот заупрямился, к тому же с хаквиндцами следопыт не мог перекинуться даже парой слов.        Плато было огромным, пустынным. Казалось, на нём нет места жизни, тем более разумной, коей считались свьорры. Камни хрустели под лошадиными копытами. Даже трава не пробивалась сквозь них.         — Деревня — за скалой! — Охотник указал рукой направление и направил Вэсина в ту сторону. Он держал наготове лук. Оружие хаквиндцев покоилось за плечами, так как они были уверены, что свьорры давно покинули это место.        Объехав скалу, Ферох увидел совсем не то, что одиннадцать лет назад. Некогда в этом месте кипела свьоррья жизнь с их странным укладом, теперь же не осталось никого.        Эльгвар не понимал, как сумел забраться наверх по отвесному утесу и на уступе высидеть целую ночь, не шевелясь, изнемогая от голода, жажды и желания справить нужду. К счастью, свьорры не смотрели вверх, и он терпеливо дожидался, пока те покинут пост. Сверху были хорошо видны постройки, порой ветер доносил гортанные разговоры.        Лишь когда два свьорра, расположившиеся у скалы, ушли, Эльгвар решился слезть, но это оказалось куда тяжелее, чем взобраться. Он сорвался и, содрав руки в кровь, упал вниз, к счастью, ничего себе не сломав. Страх притупил боль, и Ферох понёсся что было мочи, огибая скалу.        Эльгвар вздрогнул. Он помнил, как обнимал верную Гризу, которая невесть как нашла его.        Сейчас дома пустовали. Казалось, это место было покинуто куда раньше, чем в течение десяти минувших лет.         — Умеют же на века строить, — пробормотал Ферох, поглаживая каменную стену. Отшлифованные камни притёрлись друг к другу так, что между ними не было ни одной, даже крохотной щёлочки. Окна свьорры не любили, зато двери были массивные, отлитые из железа.         — Да уж, не зря Хаквинд решил урвать свьоррьи шахты, — прокомментировал Назгур. — Двери хороши, но быстро покрываются ржавчиной.         — Свьорры брали из шахт ровно столько, сколько было нужно, оттого они подолгу не истощались, — пояснил Эльгвар. Он заглянул в дом и, не заметив ничего необычного, кроме простой мебели и битой нехитрой посуды, покинул помещение. — Понятно. Разграблено.         — А всё же, откуда ты знаешь так много об их быте? — Назгур не раз задавал сам себе этот вопрос, забывая задать другу.         — Что, думаешь, довелось пожить с ними? — хохотнул тот. — Нет, дружище. О них мне поведал мой предшественник, в чьей хижине я жил до того, как ты меня разыскал. Правда, я сам не интересовался, откуда ему столько известно. А зря.        Эльгвар вспомнил старика, который, невзирая на почтенный возраст, сохранил стать. Худой, высокий, Гиф Блиск редко промахивался, хотя с годами зрение ослабло. Он вёл отшельнический образ жизни, добывая пропитание только для себя.        Блиск и научил Фероха охотничьему ремеслу.         — Проклятье! — выругался Эльгвар. Раньше мелькала мысль, что что-то неладно.         — Залечить лицо я залечил, но от шрама избавить — не в моих силах. Прости! — прошамкал Гиф беззубым ртом.         — Да что я, девица? — Ферох рассмеялся и дотронулся до багрового рубца. — Шрамы мужчину украшают.         — Верно говоришь!        Браслеты на запястьях Блиска негромко звякнули.        Эльгвар нахмурился, вспомнив, что так и не сумел снять странные украшения с рук покойника во время омовения. Лишь сейчас, девять лет спустя, он понял, что следовало бы хорошенько расспросить наставника, но молодость и постоянная занятость сделали своё дело — ему было не до расспросов. Именно Ферох отвозил добычу на продажу, порой возвращаясь измотанным и заваливаясь спать под шкуры.         — Ну вот. Снова по шлюхам ходил! — недовольно ворчал Гиф. — Ничего не боишься: ни дурных болезней, ни приплода, ни разъярённого мужа!         — Ай, будто сам по молодости не чудил, — сонно отозвался Эльгвар, укрываясь с головой шкурами.         — Представь себе, нет! В Люстере мне не до того было, чтобы связываться с кем попало.        С той поры Ферох про себя посмеивался над «старым девственником», как он мысленно обозвал Гифа Блиска.         — Люстер, — пробормотал охотник, вспомнив татуировку на предплечье, изображавшую три окружности разного цвета — синюю, зелёную и голубую. Блиск всегда скрывал её под одеждой, и он увидел впервые, когда хоронил его.         — Что? — переспросил Назгур.         — Говорю, после поболтаем, — огрызнулся тот.        Деревня оказалась такой же мёртвой, как и плато. Трудно было себе представить, что в этом месте некогда кипела жизнь.         — Ладно. Уходим отсюда, — распорядился Голлдар и взобрался на коня. Эльгвар последовал его примеру. Хаквиндцы, хотя не поняли ни слова, догадались, что нужно делать. Им не нравилось это место.        Лорд Тейо внимательно выслушал отчёт.         — Зря только время потеряли, — проворчал он.         — Я так не думаю. Осторожность никогда не помешает, — возразил Назгур Голлдар. — И… ты их?         — Нет. Лорд Чаро, — бегло ответил Фило. — Впрочем, не до болтовни. Нам ещё в его лагерь попасть бы засветло. Спуск куда более пологий, чем подъём сюда, но всё же…         — Ладно.        Голлдар удалился. Эльгвар шёл рядом. Всё складывалось как нельзя лучше для того, чтобы поговорить.         — Что с Люстером? — спросил Назгур.         — Что-что? По-прежнему часть Нарсилиона, насколько мне известно! — Ферох не шутил. Он не сразу понял вопрос и некоторое время шёл молча, а после продолжил: — А, ты о том, что я сболтнул? Просто мой предшественник был люстерцем. Именно он обучил меня охоте и поиску следов.         — Только и всего? — Голлдар усмехнулся. — Люстерцы не только на своей родине живут. Некоторые бежали, едва начался бунт. Мирных людей никто не трогает. Разве они виновны в том, что творили эти?..         — Нет! — Эльгвар вздохнул. Ему на самом деле было всё равно. Наставник давно умер, и не имело значения, кем он был при жизни.        Беседу не позволил продолжить Эре. Он был обрадован, узнав, что отряд отправится в путь. Ему хотелось покинуть безжизненное плато, вдобавок, в низине он чувствовал себя куда спокойнее. И без того небогатые запасы воды подходили к концу.        Перекинувшись несколькими словами с лордом Тейо и узнав о предстоящем маршруте, Голлдар велел собираться.        Хаквиндцы тронулись в путь. Охотник чувствовал себя бесполезным, так как сам привык вести людей.         — Ну и где этот Чаро расположился? — спросил он у Назгура.         — У озера, — ответил тот.         — А, знаю! — Ферох хохотнул. — Губа не дура у него! Хоть оно глубокое, но рыбы там навалом, в том числе и той, что есть нельзя, потому что сама кого угодно сожрёт. — Он шумно высморкался, после продолжил: — Мне мой учитель поведал, что был в этом месте некогда вулкан. Он извергался в последний раз, когда люди ещё даже не заселили материк, только Север обжили. Жерло обвалилось, вулкан превратился в обычную гору, а на том месте, откуда вытекает лава, образовалось озеро.         — Вулкан? Впервые слышу! — Голлдар осмотрелся. Тянущиеся цепи гор никак не походили на вулкан. Самая высокая была слишком крутой, а её вершина — острой. — Ну и сказочник же этот твой наставник.         — В последнее время, увы, сказки — страшная быль, — невесело произнёс Эльгвар. — Я бы поостерёгся.        Назгур ничего не ответил, и путь до спуска прошёл в молчании.        И охотник, и Фило Тейо оказались правы — спуск оказался пологим и широким, но хаквиндцы внезапно остановились.         — Что там такое? — Ферох, приложив руку ко лбу, чтобы солнце не так слепило глаза, присмотрелся. Люди Тейо, спешившись, пытались заставить мулов идти. Как ни странно, те преодолели крутой подъём, но категорически отказывались спускаться.        Нарсилионцы остановились. Упрямые животные напрочь отказывались следовать дальше. Эльгвар приметил, как развернул коня Фило Тейо и поскакал назад.         — Герр Голлдар, мулы… — взволнованный Эре не мог продолжить.         — Что — мулы? — переспросил тот.         — Отказываются идти!         — Проклятье! — Фероху не нравилось поведение Вэсина. Конь фыркал, прядал ушами и стучал копытом о землю. — Чуют неладное.        Назгур некоторое время молчал. Хаквиндцы безуспешно пытались справиться с упрямыми животными. Те верещали, но по-прежнему отказывались двигаться. В конце концов лорд Тейо не выдержал и приказал переложить груз на свободных лошадей.         — Пожалуй, мы тоже их здесь оставим, — решил Голлдар. — Я подумывал об этом раньше, но… жалко же!        «Я бы сам ушёл!» — подумал Эльгвар, не выражая мысли вслух. Назгур был слишком упрям и всегда старался довести дело до конца, а бросать его охотник не хотел. Одно дело, если бы он знал, что с ним всё в порядке, а брать на свою совесть муки за то, что оставил друга, как раньше, одиннадцать лет назад, Ферох не мог и не хотел.         — Назгур! — позвал он. Тот обернулся.         — Что ещё?        Эльгвар молча всматривался в знакомые черты лица, стараясь запомнить каждую морщинку. Назгур молча ожидал ответа и, не дождавшись, отвернулся.        «Болван упрямый!» — мысленно обругал Ферох любовника.         — Ладно. Не будем задерживаться. Бросайте мулов хоть в чертоги Всеединого! — выругался Голлдар.        В отличие от хаквиндцев, у нарсилионцев было куда меньше свободных лошадей. Несколько из них пали от нелёгкого путешествия. Пришлось расстаться и с некоторой утварью.        Свои вещи охотник не позволил трогать. Их было и так немного, но палатка занимала довольно много места.         — В последнее время нам одной хватало, — прокомментировал Назгур.        Эльгвар резко повернулся к нему.         — Ты думал, дурак, что всё когда-нибудь закончится? — зло спросил он. Друг непонимающе уставился, и тогда Ферох пояснил: — Путешествие, жизнь, в конце концов! Я не мальчик и прекрасно понимаю, что тебя ждёт, если всё вскроется. Какая дерзость — утаить дезертира. А если выяснится, что, помимо этого, мы…         — Хватит! — перебил тот. — Я тоже не мальчишка и прекрасно всё понимаю, но… — Некогда раненый бок разболелся с такой силой, будто в него снова попал болт. — Знаешь, о чём я думал, лёжа на поле боя? — Эльгвар покачал головой. Ему самому было интересно услышать странную исповедь, наболевшую за много лет. — Я был уверен, что гордо поеду по улицам, сдёрну хаквиндский стяг и повешу наш, чтобы все знали, кому нынче принадлежит Безлонь. До сих пор мне становится одновременно смешно и горько, и я… — Назгур нервно сглотнул. — Я перестал жить будущим. Жизнь в любой миг может оборваться, а барахло — дело наживное. Порой самый трудный путь проходит, словно по маслу, а иногда лёгкий даётся так тяжело, что разогнуться невозможно.        Голлдар замолчал. Он не любил вспоминать те страшные дни, когда пережил страшную даже для крепкого мужчины боль. Эльгвар не произнёс ни слова, но от палатки так и не решился избавиться. В отличие от друга, он любил жизнь, вопреки тому, что был одинок. Но он хорошо помнил тот день, когда был разлучён с Назгуром Голлдаром.        Ферох не создал семьи, у него не было детей, но ему отчаянно хотелось жить.        Хаквиндцы варили забористое пойло. Пусть его немного досталось, каждому хватило по маленькому глотку, но Эльгвара заштормило. Назгур крепко спал и не почувствовал, как он перелез через него.        На мгновение Ферох застыл, пытаясь в темноте палатки, которую разгонял слабый свет костра снаружи, разглядеть черты лица друга, чтобы запомнить его таким, каким он был в тот миг.        Голова кружилась, и Эльгвар, толком не осознав, что творит, припал к губам Назгура, тот заворочался во сне и что-то промычал, но так и не проснулся. Ферох резко отстранился и покинул палатку. Голова продолжала кружиться, и он, никого не стесняясь, стал возиться с завязками штанов. Часовой хмыкнул и отвернулся.        Невнимательность часового сделала своё дело. Эльгвар бросился к лошадям и некоторое время выждал, пока кобыла не найдёт его сама. Гриза ткнула хозяина мордой в плечо, и он повёл её прочь.        Куда угодно.        Лишь бы подальше от Хаквинда.        Хоть в Кальмаи.        Эльгвар усмехнулся и покачал головой. Тогда, одиннадцать лет назад, простой поцелуй ему казался чем-то неприемлемым. Сейчас они с Назгуром переступили ту межу, которую приличные люди переходить не должны. Именно за ней начинается упрёк и порицание. Но за это не было стыдно.        Он не собирался избавляться от палатки, помня, как делал каждый стежок на коже. Именно в ней он ночевал, когда забирался далеко от дома.        Назгур лишь вздохнул, глядя, как друг взваливает груз на коня. Вэсин недовольно заржал. Скаковой жеребец не привык быть тягловой лошадью, к тому же взвалить пришлось довольно тяжёлую поклажу.

***

       Было необычно жарко даже для середины лета. Воины едва поспевали стирать пот с лица, но шлемы так и не сняли. Эльгвар же был с непокрытой головой. Он расстегнул куртку и стянул волосы в хвост, но, невзирая на это, маялся от жары и сочувствовал несчастным, закованным в железо и сталь.        С лошадей пот падал хлопьями. Вокруг них роились оводы, нещадно кусая несчастных животных, едва успевавших смахивать их хвостами.         — Да что ж так напекло-то? — ворчал охотник.        Каменистая местность сменилась вначале пожухлой, а затем и сочной травой.         — Похоже, скоро озеро, — догадался Эре.         — Именно, — подтвердил Эльгвар, слезая с лошади.        Истосковавшиеся по сочной траве животные принялись за трапезу, а бойцы решили воспользоваться короткой передышкой. Кто-то громко хохотал, иные и вовсе уснули, раскинув руки.         — Вы что творите? Не спать! — Ферох подскочил и пнул одного из них в бок. Это не возымело действия. Кольчуга хорошо защищала тело. — Тепловой удар захотели получить?!        Ругань помогла. Дек Намен, кряхтя, сел. Его лицо было багровым, с него тёк пот.         — Чего тебе? Я ночь не спал! — заюлил он.         — В Этрее выспишься. Или в Нийязе, если подохнешь не в бою, а глупо, греясь под солнышком, — парировал Эльгвар.        Намен обиделся. Даже учитывая очевидную правоту слов Фероха, он считал, что тот просто-напросто издевается над ним.         — Мон, не найдётся чего-нибудь от головной боли? — раздался голос Арктара Солея. — Сил больше нет.         — Я из-за такой ерунды лекарства не перевожу. Терпи! — возразил лекарь.         — И правильно, — согласился Эльгвар. — Может, тебя ещё и по головке погладить?        Арктар недовольно насупился.         — Той, что снизу! — Дек Намен расхохотался. Желание уколоть и Фероха, и Солея никуда не делось.         — Заткнись! — Эльгвару хотелось заехать в морду, но он не стал этого делать, а Арктару было слишком дурно, чтобы как-то ответить нахалу.        Назгур Голлдар переговаривался с лордом Тейо и не торопился возвращаться. Маявшиеся бездельем бойцы последовали примеру Намена и начали подтрунивать друг над другом.        Охотник сел на землю и стал осматривать оружие, проверяя, всё ли с ним в порядке.         — Куда, Солей? Головку гладить? — в очередной раз съязвил Намен.         — В отличие от тебя, у меня есть что гладить, — парировал Арктар. — Ведь правду говорят, у кого длинный язык, у того маленький…         — Что-о-о?! — перебил Дек. — Вот, гляди, насколько у меня мал!        Эльгвар расхохотался. Он сидел спиной к чудаковатому Намену, но поворачиваться и глазеть на чужое мужское достоинство не стал.        Багровый не столько от жары, сколько от стыда Арктар отвернулся. Он никогда не понимал, как можно быть настолько невоспитанным и выставлять напоказ половой орган.        Над Деком хохотали даже хаквиндцы, чью речь он так и не смог понять.         — Прости, Дек, но у тебя и правда невелик!        Намен не понял, кто это сказал, но поспешил убрать член в штаны — в кои-то веки ему стало стыдно.         — Просто не встал ещё, — негромко сделал он попытку оправдаться, но это не возымело действия. Над ним смеялись, пока не вернулся военачальник.         — Вам весело? Это неплохо, — произнёс он, усаживаясь прямо на траву. Шлема на голове не было. — Если будете так же бодры, как и сейчас, то прибудем к лагерю Чаро к вечеру.        Эльгвар не мог объяснить, что именно ему не нравилось.        «Какой же дурак разбивает лагеря на берегу озера? Разлиться может!» — подумал он, но вслух это озвучивать не было смысла. Что именно внушало опасение, он не мог бы объяснить, а Назгур на чутьё не привык полагаться, тем более чужое, даже друга.        В конце концов, желание окунуться было нестерпимым, вдобавок Эльгвар уже не смог бы покинуть Голлдара.        Долиной местность нельзя было назвать, даже учитывая то, что она была окружена высокими горами, чьи неприступные вершины покрывал снег. Дорога пролегала вверх.        «Ах, да. Озеро в жерле!» — догадался Ферох.        Ему надоело недовольное ржание Вэсина.         — Ну что ты как жеребёнок маленький? — выругался он. — Взрослый конь, а каких-то оводов боишься!        Сам охотник не любил лето именно из-за насекомых — комары наградили малярией его наставника ещё в Люстере, и ему приходилось порой ухаживать за ним во время лихорадки, отпаивая отваром цинхоны, которую Гиф невесть где раздобыл.        Но, как ни странно, насекомые не трогали людей.        После полудня жара отнюдь не пошла на спад. Было душно.         — Так и озеро закипит, — произнёс Арктар Солей, не зная, что его слова окажутся пророческими.        Склон стал несколько круче. Хаквиндские лошади брели медленно.         — Так мы до ночи не успеем, — даже терпеливая Алексия Рьяда заныла.         — Успеем! — Фило вздохнул и дёрнул за удила. Его обычно послушный конь словно сошёл с ума и норовил развернуться.        Сзади послышалось ржание и короткий вскрик. Одна из лошадей сбросила всадника со спины и ускакала прочь. Хаквиндцы спешились, чтобы помочь другу.         — Что там такое? — спросил Голлдар.         — Кто-то не удержался в седле, — прокомментировал Ферох, глядя на возню впереди.         — Это хорошо. Можем передохнуть, — предложил Эре. Хаквиндца, кричавшего от боли, ему было ничуть не жаль.         — Я бы не стал… На таком солнцепёке! — Арктар потёр виски. — И так голова…         — Прикрой чем-нибудь. Любой тряпкой, — посоветовал Мон Сорс.         — Мне кажется или пар правда валит? — внезапно раздался голос Дека Намена. Глуповатый боец на этот раз оказался куда более наблюдателен, чем бывалый Ферох.        Охотник посмотрел вдаль. Деку Намену не показалось. В небо поднимались клубы пара, словно подводный горячий источник пробил дорогу сквозь землю и вышел наружу. Это могло быть разумным объяснением, если бы Эльгвар не знал, что впереди — озеро.        «Жерло… Путь наверх…» — задумался он.        Фероха осенило.         — Не слезайте! Уходить надо. Скорее! — закричал он и, поймав непонимающий взгляд Назгура, пояснил: — Это озеро появилось на месте кратера вулкана! А сейчас он вот-вот извергнется!        Голлдар поверил ему. Стало объяснимо странное поведение животных. И мулы, и лошади чуяли беду.         — Тейо… — пробормотал Назгур.        Эльгвар высказался, куда следовало идти хаквиндскому лорду и что при этом делать, но вышло это отнюдь не прилично. Голлдар же припустил лошадь вперёд, чтобы предупредить хаквиндцев об опасности.        Те, впрочем, сами догадались, что дело неладно. Один из людей Тейо, запинаясь, докладывал, указывая рукой на клубы пара. Фило было жаль бойца, сломавшего ногу при падении, но прока от того больше не было и Назгур застал его в тот момент, когда он пробил его грудь мечом. Воин захрипел и затих навеки.         — Уходим! — распорядился Фило. — Калео, друг, прости, но помочь я не в силах, — тихо произнёс он, надеясь, что лорд Чаро покинул это проклятое место. Увы, уверенности не было. Калео Чаро был слишком упорен. Он долго шёл к тому, что удалось построить с немалым трудом.        Лорд Тейо забрался на лошадь. Алексия вопросительно посмотрела на него, но ничего не сказала. Ей предстояло приложить все силы для того, чтобы сохранить не только свою жизнь, но и нерождённого ребёнка.        Назгур поскакал к своим людям.        Земля задрожала. Лошади словно взбесились. Стало жарко. В воздухе запахло гарью.         — Налево! Там Безлонь! — раздался голос охотника, приглушенный, словно далёкий.        В толпе было не разобрать, где чьи воины. Краем глаза Назгур заметил, как свалившегося с лошади хаквиндца затоптали многочисленные копыта. Ему в затылок дул горячий ветер, и волосы падали в лицо, мешая разглядеть, что происходит.        Он со всей мочи гнал коня, не разбирая дороги. Сзади слышались нечеловеческие крики боли тех, кто не успел, кого накрыла горячая лава, перемешанная с водой. Осталось надеяться, что хоть часть отряда выживет.        Назгур с удивлением заметил, как его обогнала рыжая лошадь с припавшим к спине всадником, а точнее, всадницей. Кобыла Алексии Рьяды была на редкость быстрой и выносливой.        Эльгвар обернулся, пытаясь высмотреть Назгура. В клубах дыма и пепла того не было видно, вдобавок глаза слезились. Нарсилионцы доверились охотнику и следовали за ним по пятам.         — В гору! — только это успел крикнуть он, поворачивая Вэсина налево, туда, где начинался пологий склон.        Земля гудела. Было непонятно, то ли лошадиные копыта сотрясали её, то ли началось землетрясение, зачастую сопровождающее извержение вулкана. Откуда-то с высоты посыпались мелкие камни. Один из них ощутимо ударил в не покрытую ничем голову Фероха. Струйка крови потекла по лбу, но от обвала было куда больше шансов выжить, нежели от лавы.        Дым стал реже, и Эльгвару удалось разглядеть большой каменный козырёк скалы, под него он и направил Вэсина. За ним последовали остальные.        Начавшийся дождь разогнал дым. Стало видно, как в ущелье потекла тёмно-красная лава, сжигая всё на своём пути. Ещё недавно зелёные деревья мгновенно обугливались и пропадали.        Охотник окинул взглядом тех, кто, послушно следуя за ним, выжил. Хаквиндцев, кроме лорда Тейо, он в лицо не знал, к тому же, ему было всё равно. Он слабо улыбнулся, услышав кашель брата; едва отошедший от болезни, тот надышался гари. Ещё несколько бойцов были настолько чумазыми, что далеко не с первого раза удалось определить, кто они.        Но Эльгвар был уверен, что друга узнал бы в любом виде.         — Потеснитесь! — крикнул он, заметив, как в гору взбирается всадник. Вэсин фыркнул и потряс головой. Под слоем гари удалось узнать рыжую лошадь Алексии Рьяды, сама всадница припала к холке, крепко вцепившись в гриву. Вслед за ней вскочил и Назгур, к большому облегчению Эльгвара.        Голлдар сполз с лошади и сел на землю, пытаясь отдышаться. Алексия не сдвинулась с места и дёрнулась, когда один из хаквиндцев попытался её снять.        Эльгвар не сдержался и, сев рядом с другом, приобнял того за плечи. Впрочем, остальным было не до насмешек. Кто-то заворожённо смотрел на прекрасное и одновременно страшное зрелище. Жидкая лава быстро прокладывала дорогу в низине, сметая на пути всё живое, превращая прекрасный зелёный пейзаж Кальмаев в выжженные земли.         — Проклятье, а если она поднимется?         — Не поднимется. Она прокладывает дорогу в низину, — раздался голос Эре.        Назгур слабо улыбнулся, вытирая перепачканное лицо. Он был рад, что Эре жив. Проклятье, даже Дек Намен, задавший глупый вопрос, заставил улыбнуться. Глупцам зачастую везло.         — По горам шастать — нелёгкая задача, — Эльгвар вздохнул, — тем более, не так уж далеко осталось до ночи. — Его речь была прервана плачем Алексии Рьяды, которую удалось снять с кобылы. — Эх, бабы!        Голлдар удалился, чтобы у хаквиндцев разузнать, что стряслось. Те наперебой заговорили, он шикнул на них и задал вопрос Алексии. Та сквозь слёзы ответила, и Назгур вернулся к своим людям.         — Тейо погиб, — доложил он, — на глазах у Алексии. Он-то слишком грузный. Его конь не выдержал и рухнул. Шансы спастись от лавы ничтожно малы.         — Да-а. Жаль его, — неожиданно для всех произнёс Эре. — Никому не желал бы такой смерти.        Эльгвар некоторое время молча разглядывал окрестные горы, гадая, каким путём лучше пойти. Спуститься в низину мог только последний дурак.        Назгур вынул сложенный вчетверо лист бумаги и развернул. Хаквиндцы, увидев, что он достал, недовольно загалдели.         — Эльгвар! — позвал Голлдар, не обращая никакого внимания на недовольных решением Тейо. Тот подошёл к нему. — Взгляни-ка: Безлонь-то недалеко, оказывается.        Ферох взглянул на карту.         — Откуда это у тебя?         — Не поверишь. Тейо отдал вместе с наказом — довести людей до Безлони, если с ним…         — То есть, он чуял беду? — Эльгвар не верил своим ушам.         — Может, чувствовал, но вероятнее, просто поостерёгся, — подтвердил Назгур и гаркнул хаквиндцам: — Слушать меня! С этого дня вы находитесь под моим командованием. Лорд Тейо так пожелал. Почему он так решил, не знаю, но я обещал, что я и мои люди доставим вас в Хаквинд и поможем в борьбе с тварями. После клятвенно заверяю: мы покинем Безлонь и вернёмся домой!        Голлдар поднял руку вверх. Голоса затихли. Даже Алексия прекратила истерически плакать и теперь сидела, привалившись спиной к стене и отрешённо глядя вдаль. Ей не хотелось жить, но теперь она не должна погибнуть и уберечь ребёнка, которому, увы, не суждено увидеть отца.        Назгур впервые за всё время окинул взглядом отряд. Он решился это сделать, зная, что несколько бойцов не досчитается. К счастью, потери были куда меньше, чем среди хаквиндцев. Тех осталось меньше половины отряда, если и вовсе не треть.        Хаквиндцы шли впереди, и лава в первую очередь накрыла именно их. Таким образом они спасли жизни следовавшим за ними нарсилионцам, которые, увы, тоже не обошлись без потерь.        Осталось надеяться, что путь до Штурмвера пройдёт без болезней. Назгур заметил, что не хватало лекаря.         — Да займёт дух твой достойное тело, Мон! Не каждому Всеотец дарует лекарский дар, — пробормотал Назгур, искренне жалея, что способности Сорса больше никогда не улучшатся. Тот навсегда останется безвестным лекарем Ордена Венценосных.