Trust me

Минхо залетел в магазин на буквально сверхзвуковой скорости. Дверь за ним звякнула так, что Томасу показалось, будто одно из стекол дало трещину, но убедиться в этом ему не дали: азиат тут же навалился на прилавок и протянул одну руку для рукопожатия, удерживаясь при этом на второй (и удивляя Томаса своей мускулистостью). Он показался брюнету каким-то чересчур взъерошенным и взволнованным, как будто в пятом часу дня могло произойти нечто действительно из ряда вон выходящее. Но затем Томас вспомнил: сегодня у Минхо тот самый день, который он сам успешно пропустил, и от этого на душе стало несколько грустно. Томас пожал Минхо руку, замечая неестественную красноту лица последнего. — Я Томас, кстати, — невпопад заявил он запыхавшемуся парню. — Забыл вчера представиться. — Уууу, молодец. Приятно… пх… познакомиться, — Минхо отпрянул от прилавка и вытер лицо краем футболки, из-под которой выглянули кубики пресса. — Как вчера день прошел? Все в порядке? Томас помотал головой, стараясь не вздохнуть, как принцесса, запертая в башне и ждущая жениха. Он показал слегка удивившемуся азиату руку с выступившим на ней годом и коротко объяснил, что даже не может вспомнить, кто именно это мог быть, потому что покупателей оказалось чересчур много и ему попросту не хватило времени и внимательности на разглядывание всех и каждого. Минхо, казалось, прочувствовал его опечаленность, потому что сразу же перестал улыбаться. Наверное, подумал, что у него самого все может получиться именно так. Он скрестил на груди руки и оглядел прилавок. — Кстати, я вообще-то забыл купить кое-что вчера. Поможешь? Томас с радостью согласился и повел нового знакомого к стендам, заполненным книгами. С Минхо было на самом деле интересно общаться. Он многое знал о мифологии, уже пятнадцать лет занимался единоборствами самых разных видов (что практически вынудило Томаса пошутить про Джеки Чана, на что Минхо слегка надулся) и покупал и читал по книге в неделю, чтобы потом отправлять рецензии на сайты для заработка в интернете. Денег на карман с этого капало совсем немного, но вполне достаточно, чтобы купить еще одно издание. Минхо старался заниматься тем, чем нравится, однако работа баристы ему доставляла мало удовольствия: клиенты частенько хамили, кофе он не любил, и на один из его компонентов у него, кажется, была аллергия, с которой ежедневно приходилось бороться пригоршней таблеток. Они неспешно переходили от стенда к стенду. Минхо периодически вынимал какую-либо книгу, рассматривал обложку, оценивал качество страниц, затем читал аннотацию, расспрашивал про нее у Томаса, несколько раз открывал интернет в телефоне и читал рецензии других людей. Томас замечал, что азиат частенько оглядывался, смотрел на вошедших людей и переводил взгляд на руку, заметно подрагивая от волнения и нетерпения. Даже попытался завести с Томасом разговор об этом и предложил представить, каким именно будет его соулмейт, но, заметив, что разговаривать о них брюнет не намерен, послушно замолчал. Томас упаковал купленное в пакет, отсчитал сдачу и пожелал Минхо удачи со встречей и всем подобным. Лицо у последнего буквально светилось, и Томас смутился слегка, вспоминая, что вчера в это же время он уже отчаялся кого-либо встретить и готов был с головой уйти в рутину на целый год. Оптимизм Минхо, впрочем, был более чем заразителен, и вскоре Томас не мог не улыбаться слегка насмешливо над тем, как азиат рассказывает что-то, быстро-быстро собирая слова в предложения. Заткнуть его не могли даже подходящие к прилавку покупатели, которые оглядывали болтливого юношу, как умалишенного, и уходили, оставляя на лице раздражающе удивленное выражение. — Думаю, пора бежать, — Минхо почесал нос кончиком пальца и отрывисто встряхнул Томасу руку. Он не попрощался, опять не дал продавцу ничего сказать и побежал к выходу (ходить он, как подумалось Томасу, не умел вовсе), громко шаркая подошвами по полу и размахивая пакетом. Может, он не успел среагировать. Может, бежал слишком быстро и заскользил по полу, не имея возможности остановиться. Но факт остался фактом: на выходе он сбил с ног темноволосую девушку, и та взвизгнула от неожиданности, спотыкаясь и падая вперед. Благо, Минхо успел ее подхватить за плечи, неустанно при этом извиняясь. Из ее пакета выпали апельсины и покатились по полу, но тут подоспел Томас, который успел поймать некоторые и вернуть хозяйке. Минхо с девушкой сидели друг напротив друга и улыбались, рука парня все еще была вытянута в ее сторону в поддерживающем жесте. Протянутые Томасом апельсины девушка приняла, даже не глядя на брюнета и словно затерявшись где-то в мыслях. Ее синие глаза скользнули по надписи на руке Минхо, и от этого она улыбнулась еще шире, теперь гораздо менее смущенно. — Значит, мы встретились, — тихо выговорила она, попутно убирая апельсины в порванный пакет. — Я Тереза. — Минхо, — неожиданно отрывисто ответил парень. — Клевая футболка, кстати. Томас не знал, что и чувствовать в эту минуту. Он отошел в сторону и смешался с маленькой группой покупателей, которые замерли на месте, глядя на двух встретившихся соулмейтов. Томас искренне радовался за Минхо, даже если знал его в общей сложности часа два-три, но и не мог не завидовать, потому что он своего соулмейта даже не помнил. Видел его, но не помнил. Это казалось нечестным, неправильным и несколько подлым. Ему дико хотелось отмотать время на сутки назад, чтобы раскрыть глаза пошире и присмотреться, но того, что случилось, вернуть было нельзя. Видеть Минхо таким смущенным и потерявшим все свое красноречие было отчасти смешно. Он мямлил что-то девушке, та начинала хохотать, а все, что находилось вокруг, ими уже не ощущалось. Они не думали о людях вокруг, о том, что сидят на холодном полу, а воздух от кондиционера заковывает руки и ноги в лед, о том, что кто-то не мог выйти или войти. Им пришлось напомнить, что в магазине они не одни, и оба сконфуженно подскочили на месте, в унисон повторяя монотонные извинения. Девушка хотела купить что-нибудь из собрания сестер Бронте, и Минхо не дал ей заплатить: бесцеремонно выложил на прилавок купюру и заверил ее, что должен был извиниться и сделать что-либо хорошее в такой знаменательный день. Тереза все пыталась доказать, что может заплатить за себя сама, но парень оставался непреклонен. Потом девушка, правда, все-таки подбросила купюру того же номинала Минхо в пакет и хитро подмигнула Томасу, прикладывая палец к губам. Томас провожал их взглядом, а в голове пчелиным роем жужжали мысли. Их можно было даже услышать, и на минуту брюнету почудилось, что и до ушей других доносился весь этот гул, что заполнял мозг и заставлял его вибрировать. Он хотел узнать, что чувствует человек, когда прикасается к своему соулмейту. Насколько сильно начинает стучать сердце и учащается дыхание. Ему хотелось почувствовать, понять, что это реально, а не результат хорошей актерской игры. Но он не обратил должного внимания на своего соулмейта. Может, тот тоже сейчас переживает, усердно пытаясь вспомнить, кого именно мог упустить. В магазине воцарилась тишина. До закрытия оставалось полчаса, и, честно говоря, Томасу хотелось уйти пораньше, потому что шанс, что кто-то внезапно решит наведаться за книгами или канцтоварами, был очень мал. Такое случалось редко. Настолько редко, что Томас мог пересчитать эти дни по пальцам. Но хозяин магазина ни за что не хотел закрываться на тридцать минут раньше, даже если это значило, что платить продавцу нужно будет несколькими долларами меньше. Томас закинул ноги на прилавок, включил музыку и начал ритмично постукивать пяткой по дереву. Кондиционер больше не тарахтел, и в помещении все еще было прохладно. За окном, если на протяжение нескольких минут неотрывно смотреть на небо, которое Томас за прилавком видел лишь тонкой полоской, заметно темнело. Шум города перекрикивался звонким голосом солиста. В кафе за стеной двигали стулья и подгоняли уборщиков, придумывая остроумные обзывательства. Томас скучал, грустил и покусывал губы, постоянно переводя взгляд на часы на стене. Тридцать минут. Двадцать шесть. Двадцать четыре. Чем чаще он сверялся со временем, тем медленнее оно шло, и тем больше он раздражался. На одном из особенно мощных аккордов даже слишком сильно ударил пяткой по прилавку, из-за чего с него слетела неопрятная кучка визиток и рекламных листовок, а ступня вспыхнула от кратковременной боли. Томас кинулся поднимать упавшее, смешно подергивая головой в такт музыке и стараясь не подпевать слишком громко, чтобы из соседних заведений к нему не наведался какой-нибудь ценитель вокала с битой наперевес. Листовки выскакивали из рук, потому что были сделаны из довольно странной бумаги, и некоторые из них Томас просто затоптал подошвами и, изрядно усыпав пылью, выбросил в урну. Он мог бы сидеть на корточках, бубня слова песен, до самого закрытия, если бы перед носом не остановилась неизвестно откуда взявшаяся пара кроссовок. Не то темно-серая, не то бледно-черная, с пыльными белыми подошвами и ползущими по полу шнурками. От смущения Томас чуть было не повалился назад, но нашел в себе силы совладать с равновесием и подняться на ноги. Он отряхнул посеревшие колени, нервно откашлялся и вынул наушники, вопросительно глядя на посетителя. Им оказался парень в темно-серой толстовке, чье лицо практически не было видно под капюшоном. Руки у него были спрятаны в карманы, а за плечами висел синий рюкзак. Томас был уверен, что видел парня раньше, но не мог вспомнить, где именно. — Я бы и подождать мог, — голос, кажется, совсем ненастоящий, но ничуть не насмешливый и не издевательский. Парень как будто специально старался басить, но у него это не получалось. Он указал выглядывающим из-под капюшона носом на оставшиеся на полу листовки. — Помочь? — Нет, спасибо, я… я все равно закрываюсь. Соберу завтра утром, — Томасу показалось, что он оправдывается. Причем совершенно ни за что. А еще незнакомец, кажется, усмехнулся. — Вы что-то хотели? — Именно. Мне нужны вот такие книги, — посетитель показал Томасу экран телефона с названиями и автором. — Пособия по механике, — пробубнил себе под нос Томас. Это был не вопрос, а утверждение: так ему было легче запомнить и найти то, что требовалось. Правда, парнишка в капюшоне этого не понял. — Это я и без вас знаю, — Томас запоздало уловил британский акцент в приглушенной речи, но попытался не обращать на это и только что произнесенную едкую фразочку слишком много внимания. — У вас есть такие? Томас поискал нужные пособия в секции технической литературы, все еще ощущая нечто знакомое в этом мрачном посетителе, от которого ощутимо пахло пивом. Последний наблюдал за ним, как заправский серийный убийца, так и не сменив позу и не вынув из карманов руки. Казалось, он вот-вот достанет откуда-нибудь нож. Томас даже побаивался смотреть на него, а просить повторить автора пособий не стал вовсе. Он и так чувствовал себя словно под лупой под взглядом клиента. Не найдя ничего нужного, Томас подошел к компьютеру и сверился с данными: некоторые книги все еще хранились в коробках в подсобке, откуда их вынимали по мере опустения прилавков. Последний экземпляр такого пособия был заказан и куплен несколько месяцев назад, и сейчас в магазине таких не было. Томасу было действительно страшно говорить об этом парню (ассоциация с маньяком все еще прочно сидела в голове). — Извините, сэр, у нас ничего нет. Но можно сделать заказ, и книги придут в течение десяти дней. Клиент внезапно оказался прямо у него перед носом, заглянул за прилавок и сдернул с головы капюшон, который, видимо, мешал ему смотреть на экран компьютера. Томас чуть было не присвистнул от неожиданности: былой образ убийцы испарился мгновенно, сменяясь вполне приятной и доброжелательной на вид физиономией. У парня были светлые короткие волосы, карие глаза, теплая полуулыбка, что пару минут назад больше походила на ядовитую усмешку. Он казался слегка раздосадованным и обеспокоенным, и это было заметно по тому, как он двигал выставленными в стороны локтями, стискивал губы в тонкую полоску, а потом выпячивал их на манер уточки. — Десяти дней у меня нет. Даже семи нет. Есть еще какие-нибудь варианты их купить? — Томас не совсем понимал, чем вызвана такая спешка, но все-таки задумался. — Могу позвонить знакомому. Он работает в книжном на другом конце города. Думаю, он сможет нам чем-то помочь. — Лучше вам сделать это побыстрее, ведь не только этот магазин закрывается в шесть. — Да, точно, — Томас схватил телефон и принялся искать нужный номер в списке контактов. Он не знал, зачем вообще нужно было помогать этому парню, ведь работа с ним должна была закончиться еще на словах «извините, сэр, у нас ничего нет», но помочь все-таки хотелось. И навязчивое до безобразия ощущение, что Томас где-то уже встречал этого незнакомца, не покидало парня, и Томас тянул время, чтобы вспомнить наконец, откуда мог знать его. Голос в трубке послышался спустя десяток гудков. Раздраженный, какой обычно бывает у тех, кого отвлекли от чего-либо важного, сопровождаемый протяжным зевком и небрежным «чего тебе, Том?» (от которого Томасу захотелось зарычать). В этом был весь Джошуа — он умудрялся выглядеть или казаться занятым, даже когда откровенно занимался всякой ерундой. Томас мог поспорить, что он тоже отсчитывает оставшиеся до закрытия минуты и ждет с нетерпением возможности завернуть в знакомый затхлый бар с дешевыми проститутками. Портить его планы искренне не хотелось, но выбора не оставалось. Томас спросил его о пособиях. Джошуа пообещал посмотреть, хоть и высказал сразу же, что звонить нужно было раньше, и лишь дышал в трубку минут, наверное, пять, нервируя брюнета звуками, а замершего позади него посетителя — затянувшимся временем ожидания. Томас переключился на громкую связь, раздраженно надувая губы и безмолвно прося клиента подождать еще немного. — Да, есть. Последние остались, мы их никак сбагрить не могли, — послышался голос Джошуа, запыхавшийся и хрипловатый, словно парень таскал на спине мешки с мукой. — Завтра заглянешь и заберешь. Томас глянул на посетителя, тот глянул на него и помотал головой, тихо говоря, что ему книги нужны срочно. Так же срочно, как скорая упавшему с моста, но чудом выжившему человеку. Томас не хотел просить Джошуа задержаться, потому что не был готов выслушать нудную тираду, но все-таки сделал это и, прежде чем парень начал жаловаться, пообещал купить тому бутылку коньяка. Джошуа это успокоило. Он пообещал подождать не больше часа, назвал марку, которая никогда не славилась дешевыми экземплярами, и отключился, напомнив, что не будет ждать ни минутой больше. — Так вас устроит, сэр? — поинтересовался Томас, наскоро начеркав адрес и марку коньяка на обратной стороне попавшейся под руку листовки. — Чур бухло ему вы покупаете. — Лады, — покупатель достал из кармана кошелек и пересчитал немногочисленные купюры. Результат его, кажется, удовлетворил не совсем, и поэтому он переложил в ближайшее отделение серую банковскую карту. Отданную ему листовку прочитал, нахмурившись, несколько раз. — Много ли придется заплатить за такси отсюда до этого места? — В каком смысле? — Томас сверился с часами и отметил, что закрывать магазин нужно буквально через три минуты. На вопрос все-еще-незнакомца слегка удивленно вытаращил глаза. — Думаю, немало. — Я просто не местный, — кинулся объяснять парень, убирая кошелек в поразительно глубокий карман. Томас успел заметить выглядывающую из-под рукава левой руки линию чернил — татуировка, скорее всего. — Приехал недавно и еще не в курсе всех цен. Надеюсь, мне хватит на книги, коньяк и такси. Томас взглянул на него искоса и прикусил нижнюю губу, раздумывая. Поначалу этот парень казался чересчур мрачноватым и отталкивающим (да и сейчас его трудно было назвать обаяшкой), но стихший почти до шепота тон голоса, нервное подергивание рук в карманах, беспокойные встряхивания головой в попытках скинуть со лба обрубки волос делали его намного менее пугающим. И Томас, кажется, впервые в жизни ляпнул кое-что, не успев об этом основательно поразмышлять: — Могу подвезти. С такси ты явно потеряешь уйму времени, а Джошуа человек принципиальный. Блондин замолк на полуслове. Его рот даже оставался открытым какое-то мгновение, но потом захлопнулся со звонким причмокиванием губ. Он, кажется, не намекал ни на что подобное и вовсе не ожидал, что ему предложат доехать со встреченным десять минут назад человеком на другой конец города. Рука, которую он изначально вытянул для прощального рукопожатия, мгновенно опустилась, словно потеряв все кости разом, и потом несмело поднялась к виску и почесала его кончиком ногтя. Парень замешкался. Понимал, что предложение надо либо принять, либо не принять, а не играть в пойманного врагом партизана. — Если не трудно, — робко выдавил он. — Могу подкинуть на бензин. — Так можно и на такси доехать, — Томас усмехнулся, не до конца решив, устраивает ли его самого такое положение вещей или нет. — Ничего мне не надо. Жди снаружи, пока я магазин закрываю. Он проводил парня, который нацепил обратно свой угловатый капюшон, настороженным взглядом. Тот определенно встречался Томасу где-то, причем совсем недавно, но то море лиц, в которое брюнет окунался каждый день, оставляло в памяти лишь нечеткие образы, и среди них трудно было выловить что-то конкретное. Томас вышел из системы, включил сигнализацию и проверил несколько раз, хорошо ли заперта дверь магазина. Блондин держался неподалеку, перекатывался с пятки на носок и разглядывал что-то под ногами. Иногда поднимал взгляд и, слегка прищуриваясь, смотрел на мигающие флюоресцентным красным часы за стеклом в здании напротив. Подошедшему Томасу отрывисто кивнул по неизвестной причине. Томас указал на припаркованную у обочины «Хонду», которой гордился, как олимпийской медалью: круто было купить ее, пусть и уже поездившую по Америке пару лет, на заработанные собственным трудом деньги. Поскольку он доезжал на ней от квартиры до работы и обратно, она оставалась в идеальном состоянии и набрала совсем немного километров пробега. Если бы Томас решился ее продавать, то вернул бы потраченные деньги в почти полном размере. Блондин плюхнулся на пассажирское сидение рядом с Томасом. Руки переползли из карманов на острые колени и постукивали по ним пальцами. Брюнет в очередной раз краем глаза заметил чернила под тканью и еле-еле удержался от расспросов об этом. Он хотел бы набить тату, но думал, что у каждой из них должен быть особый смысл, причем очень важный, не оставляющий каких-либо сомнений. Томас мало верил, что идея такой татуировки когда-нибудь посетит его. Спрашивать, хочет ли незнакомец (тот факт, что они до сих пор не представились друг другу, никого из них, казалось, особо не волновал) послушать что-то, Томас не стал: как говорится, водитель заказывает музыку, а пассажир молчит в тряпочку. Он попытался найти наименее специфичную радиостанцию, чтобы треки играли лишь фоном и не особо притягивали внимание. Их окатило молчанием, как холодной водой из ведра, и Томас чувствовал общую неловкость, которая оседала на пальцах, впившихся в руль, и каким-то образом заглушала музыку. Покупатель смотрел в окно, прижавшись к стеклу лбом и повернувшись к Томасу полупрофилем, загораживаясь от него тканью капюшона. От его дыхания на стекле оставались тут же рассеиваемые неизвестно какой магией туманные пятнышки. Он думал, казалось, о чем-то своем, и настолько углубился в размышления, что вряд ли воспринимал реальность. Томас терпеть не мог такое вынужденное молчание. Его распирало от любопытства, злости на самого себя за беспамятство и смущения, которое ему доселе свойственно не было вовсе. Он откашлялся в кулак и ощутил, как тишина завибрировала, затряслась, как готовое лопнуть стекло, и затем осыпалась пылью на приборной панели вместе с голосом брюнета. — Меня зовут Томас. Мы так и не познакомились, — он посмотрел прямо на блондина, который сначала не отреагировал никак, но затем очнулся и вперил слегка ошарашенный взгляд в представившегося парня. Он будто не до конца расслышал сказанное и совсем немного смутился от этого. — Да, точно, — его голос слышался из-под капюшона. Из-за тени, практически полностью скрывавшей лицо покупателя и оставлявшей на виду только нос и едва выделяемые из серого очертания профиля, Томасу вспомнились дементоры из «Гарри Поттера». Один из них словно переоделся в штатское и сейчас разговаривал с ним своим хрипловатым голосом, при этом хаотично шевеля длинными бледными пальцами. — А я Ньют. — Это вообще настоящее имя? — Томас попытался пошутить. Не сказать, что удачно, но назвавшийся Ньютом парнишка хотя бы фыркнул. — Конечно. Я же не супергерой, чтобы скрывать его. Томасу хотелось сказать еще что-то забавное, но он мало того что боялся задеть своими словами едва знакомого человека, так еще и не хотел выглядеть идиотом. Он постоянно сверялся со временем, про себя отмечая, что они успевают, и все ожидал, когда же разговор между ними склеится, потому что сидеть в молчании, пусть даже и перекрикиваемом ненавязчивой музыкой, он не любил. — Может, расскажешь, к чему такая спешка с этими книгами? — Томас остановил авто у светофора и повернулся к блондину, краем глаза наблюдая, как ярко-красные цифры на табло ведут обратный отсчет. Наверное, парню не особенно нравилось, когда на него смотрели в открытую, и голову потому не поднимал, изучая что-то на кончиках пальцев. — Я записался на курсы автомехаников. Они сказали купить пособия и выучить, а я проигнорил их просьбу и завалил первый зачет. Завалю второй — вылечу, — он даже не говорил, а тараторил, словно намереваясь выпихнуть из себя слова как можно быстрее. — Следующий зачет в понедельник, и мне надо вызубрить уже две книжки, чтобы остаться на плаву, — Ньют наконец-то поднял на Томаса глаза, светло-карие, с расширенными от сумерек зрачками. — Поэтому и спешу. — Ясно, — Томас не очень любил подобные слова: они обрубали разговоры, как топор, и найти подходящую фразу после того как топор таки звякнул было проблематично. — Значит, будешь шарить в машинах? — Надеюсь, — Ньют кивком головы указал на истекшее на светофоре время, и Томас, чертыхнувшись, выжал педаль газа. Кто-то остановившийся позади запоздало принялся сигналить, но с места не тронулся, не успев среагировать. Затем посигналили уже ему, и эхо автомобильных гудков разнеслось по улице. Ньют оглянулся, замечая, что похожая на гусеницу вереница машин постепенно дробилась на куски, сверкающие глазами фар, и прикусил губу, невольно вспомнив сноп света, нещадно слепящий глаза, в день аварии. В окнах проносились люди, группки курящих подростков, велосипедисты, здания, выстроенные геометрически ровными рядами. Квадраты подсвеченных витрин на скорости расплывались, и зрение ловило их уже в виде длинных, как свиток пергамента, прямоугольников, которые всасывали в себя сферы уличных фонарей и слизывали цифры вместе с человечками со светофоров. На пешеходном переходе одна из оказавшихся впереди машин чуть не налетела на пожилую женщину, которая двигалась не быстрее улитки. На скрип колес бабушка даже не обратила внимания. Стоило одному из водителей вылезти и предложить помощь, она засеменила на порядок быстрее и лишь испуганно зыркнула на мужчину щелками глаз, окруженных морщинами. Томас и Ньют больше не разговаривали: никто из них так и не нашел подходящую тему для диалога. Брюнет так и не нашел в себе силы спросить об интересовавших его вещах, и настырно перебирал в памяти лица людей, которые под конец смешались друг с другом, создавая еще большую белиберду. Перед финальным поворотом к книжному они остановились у магазина с алкоголем, где Ньют купил коньяк, от цены которого на голове явно поседели несколько прядей. Блондин отпустил нелестный комментарий в сторону Джошуа и его запросов, но Томас только плечами пожал и заверил парня, что лучше напиться одной бутылкой чего-то хорошего, чем закинуться десятью с жидким дерьмом внутри. Джошуа ждал их снаружи, держа в руках две достаточно тонкие книги — не больше ста пятидесяти страниц каждая — и попивая кофе из картонного стаканчика. Нельзя было сказать, чему он обрадовался больше: наконец-то появившимся покупателям или коньяку. Ньюта он по-дружески хлопнул по плечу, словно знал его десяток лет, пожелал не сточить зубы о гранит науки, а с Томасом завязал совершенно непринужденный разговор. Предлагал присоединиться к распитию коньяка, но Томас вежливо отказался, объясняясь тем, что завтра рабочий день никто не отменял, а проблеваться на чьи-нибудь ноги ему не особо хочется. Ньют тоже воспротивился, хотя и признался, что не против был бы попробовать плещущиеся в темной жидкости пятьдесят долларов, и Джошуа, наверняка заранее уверенный, что компанию ему никто не составит, даже не попытался скрыть своей радости. Джошуа распрощался, и вскоре его всегда держащаяся прямо спина скрылась за поворотом. Томас и Ньют стояли на тротуаре, не зная, что сказать друг другу, и каждый чувствовал себя школьником на свидании. — Спасибо, что помог. Очень мило с твоей стороны, — казалось, Ньюту с трудом давалось произношение этих слов. — Но обратно поеду на такси. Денег мне хватит. Томас испытал сразу два противоречивых чувства: облегчение, потому что еще двадцать минут напряженной тишины он бы не выдержал, и жалкое подобие обиды (мысли о том, что он попросту произвел на блондина не слишком хорошее впечатление, не давали покоя). Он хотел пожать Ньюту руку и даже вытянул ладонь, но блондин не вовремя стянул с плеч рюкзак и бросил туда книги, избегая рукопожатия. Томас так и не смог догадаться, сделал ли блондин это нарочно или совершенно непреднамеренно. Он некоторое время гонял ступней маленький камешек и резко откинул в его сторону, когда тот закатился под не защищенную шлепанцами пятку, но потом все-таки осмелился спросить: — Может, зайдешь как-нибудь после зачета? Расскажешь, как все прошло? Ньют посмотрел на него растерянно и непонимающе, будто Томас ляпнул что-то совершенно невпопад. Под сомкнутыми губами было заметно, как парень провел языком по верхним зубам, словно это могло как-либо помочь ему с ответом. — Наверное, — одно короткое слово на оба вопроса, — мне пора. Приятно было познакомиться. Непривычная отчужденность блондина хлопнула Томасу по лицу. Он промялил что-то на прощание, даже попытался поднять руку и махнуть, но, казалось, ни сил, ни особого желания не было. Блондин подошел к автомобилю с желтой шашкой на крыше, быстро и неразборчиво сказал что-то водителю, легко приземлился на пассажирское сидение, и умчался в город. Томас остался на тротуаре. Может, он выглядел крайне глупо со своим минутным замешательством, но поток абсолютно не соответствующих друг другу эмоций настолько поглотил его, что перебороть его казалось непосильной задачей. В памяти Томаса осталась заметная хромота блондина, капюшон, торчащий, как шапка у гномов из мультика, ярко-синий рюкзак и непонятного оттенка кофта с широкими рукавами. Он усиленно пытался вспомнить, где мог раньше видеть Ньюта. Осенило его лишь на пути домой, когда очередной светофор вынудил водителей нажать на тормоза, а Томасу предоставил лишние секунды на поглощение булочки и холодного чая в бутылке. Ньют — тот самый парень, который вчера, в «День Икс», терся у полок с технической литературой. Образ блондина настолько точно совпал с быстро исчезнувшей фигурой вчерашнего покупателя, что Томасу захотелось взвизгнуть от радости. Конечно, это ни о чем важном не говорило, но ему был свойственен особый тип надежды: тот, который заставляет цепляться за любую оптимистичную мысль и не разрешает отпускать ее до тех пор, пока та не разобьется вдребезги о суровую реальность. Ньют пришел не в какой-либо другой день, а вчера, и именно вчера дата на руке Томаса изменилась. Он мог оказаться лишь одним из покупателей, а не тем, кто уготован Томасу судьбой, но проверить это сейчас хотелось больше, чем когда-либо. Томас искренне верил, что в такие моменты случайности редко оказываются случайными.