"История любви" - "Будущее"

Стоило им обрести надежду на возвращение к нормальной жизни, как эта самая жизнь подкинула новый сюрприз. Малышка снова почти перестала есть и много плакала, беспокойно спала, ерзала и извивалась, словно пыталась выпутаться из тесной пеленки. Под темным от волнения взглядом Томми Адам на три раза проверил сроки годности молока и смесей, прокипятил детскую посуду, даже съездил в специализированный супермаркет через два квартала за какой-то особой питьевой водой для младенцев. К вечеру первого дня Томми снова превратился в сгусток отчаяния, у Адама дико болела голова от детского плача и споров, а крошка срыгивала целиком всю еду, которую в нее все же удавалось впихнуть. - Мы должны вызвать врача! Мало ли что?! А если попала инфекция или развилась аллергия на что-то? В таком возрасте любая мелочь может быть… Слово «опасной» можно было и не произносить: судя по посеревшему лицу Томми, он и сам думал о том же и, возможно, больше, чем следовало. Зато жесткий шантаж возымел действие – Адаму было поручено найти самого лучшего, а главное, проверенного педиатра, который согласится приехать в Бербанк прямо сейчас, не откладывая. Это оказалось не так просто, и Адам больше двух часов просидел на кухне с телефоном, потихоньку сходя с ума от надрывного детского плача за стенкой. Когда за час до полуночи Кармит привезла пожилого представительного доктора с явно азиатскими корнями и очень добрым взглядом, Адам готов был расплакаться от счастья. Первое, что сделал доктор Вонг, это вколол Томми успокоительное и приказал лечь спать – он, оказывается, умел быть очень жестким, даже несмотря на свой мирный и успокаивающий взгляд чуть раскосых глаз. Когда после этого Адам передал ему малышку, им самим уже занялась Кармит, обняла, усадила в кресло, прижала к груди и гладила по волосам, выговаривая в полголоса. - Вы, ребята, просто психи, честно. Миллиарды маленьких детей плачут и плохо едят, и что теперь – вешаться?! Слушай, ты должен сделать с этим что-нибудь, иначе, когда она впервые упадет с велосипеда, у Томми будет нервный срыв, а уж когда она сбежит со своим первым парнем в Вегас!.. - Кармит, господи, перестань, я тебя прошу! Мне самому сейчас понадобится успокоительное от таких прогнозов! Пока что пусть она просто снова начнет есть и перестанет плакать – мне этого более чем достаточно! - Ну, как скажешь, не говори потом, что я не предупреждала. Кстати, как он назвал дочку? Вопрос застал Адама врасплох и даже отвлек от переживаний последних суток. И если перед старой подругой еще можно было мямлить: «Да… я даже не знаю… я не слышал, чтобы он…», то доктор Вонг явно ждал другого ответа. - Итак, мистер Ламберт, раз мы с вами утрясли финансовые моменты, я должен завести на девочку ее собственную карту, куда буду заносить все сведения о ее развитии и болезнях, если таковые произойдут, до ее совершеннолетия. Назовите мне полное имя девочки. Пожалуй, никогда еще Адам не чувствовал себя глупее. Стараясь не смотреть на явно развлекающуюся ситуацией Кармит, он уговорил доктора Вонга сделать паузу и выпить кофе с печеньем, а сам принялся в панике тормошить крепко спящего молодого папашу, ничего не соображающего после лошадиной дозы транквилизаторов. - Томми! Ты должен мне сказать! Я не могу… я не должен сам придумывать ей имя! - Ммм… - Томми, пожалуйста! Я не верю, что ты не думал об этом! Ну? Как ты ее назовешь? - Никак… я зову… Солнышко, моя девочка… все… Солнышко – отлично, да. Хотя, она будет не первой Санни в Соединенных Штатах, могло быть и хуже. Как жаль, что это еще не все. - Хорошо, а второе имя? Должно быть второе! Томми, не спи! - Ммм… отвали… не знаю… в честь моей мамы… или твоей… как хочешь. Придумай сам… Это был один из редких моментов в жизни Адама, когда он жалел, что не курит. Нужно было срочно собрать мозги, следовало выбрать самый лучший вариант, за который его потом не убьет Томми и не возненавидит выросшая Санни. И сам факт, что он придумывает имя ребенку Томми… этого было слишком много, просто чересчур. …- В общем, доктор оказался отличным парнем, малышка совсем его не боялась, а лекарство, которое он оставил, подействовало почти сразу – видел бы, с какой жадностью она прикончила эту бутылочку!.. - Это счет? Такой… неслабый… - Это за год. Я подумал, что лучше всегда иметь под рукой проверенного человека, чем снова поднимать по тревоге всех друзей и родных. Не беспокойся, буду удерживать в счет долга часть твоих будущих гонораров. А это… персональная карточка твоей… Момент истины. Томми так долго и преувеличенно бесстрастно вчитывался в имя собственной дочки, что Адам приготовился к худшему, уже придумывая поводы сбежать на кухню. - Санни Джейн Рэтлифф… - Неплохо, да? Я пробовал и так, и сяк… Надеюсь, Дия не обидится. Но я подумал, что Джейни… что она заслужила это. - Мне будет непросто говорить с ней о Джейни. Адам все еще не мог поверить, что его самовольная выходка сошла ему с рук так легко, но выражение боли на лице Томми смело все остальные опасения, оставив только одно. - Ты… ты ее, правда, любил? Почему-то именно сейчас оказалось неимоверно трудно подойти ближе, обнять, погладить по напряженным плечам. Адам буквально через силу делал каждое движение, обреченно ожидая ответ, который, в сущности, уже не мог что-то изменить между ними, но отчего-то был дико важен. - Наверное. Мне было спокойно с ней. И потом, она ждала ребенка – моего ребенка, как я мог не любить ее? - Тебе ее не хватает? – этот разговор должен был произойти лет через пять, где-нибудь в парке, где они грелись бы на солнышке, посматривая на резвящуюся неподалеку Санни, а не сейчас, когда все еще было так больно. - Не знаю… Я пока не могу простить ей, что она оставила нас. Возможно, если бы Томми говорил это более эмоционально, или рассказал об этом раньше, если бы он расплакался, в конце концов – Адаму было бы легче понять, что он чувствует. Сейчас эта сжигающая изнутри боль и обида, которую Томми прятал за равнодушными интонациями, просто сбивала с ног и заставляла задыхаться. Вероятно, существовали какие-то другие способы выразить соболезнование и оказать поддержку, кроме как наброситься на плотно сжатые губы отчаянным поцелуем и терзать их, пока они не раскрылись на встречу с тихим всхлипом, но Адам выбрал этот путь и, как всегда не прогадал. Они только целовались, ничего более, хватаясь за плечи и затылки друг друга, сначала болезненно страстно, по очереди перехватывая инициативу, потом вдумчиво медленно, ласково играясь языками. Это не было соблазнением или прелюдией к сексу, они даже не возбудились, несмотря на то, что крепко прижимались друг к другу, соприкасаясь животами и бедрами. И долгий взгляд карих глаз, полный благодарности и нежности, показался Адаму самой достойной наградой. - Ну так, что сказала Кармит? Ну… про Солнышко? Адаму стоило немалых усилий не расхохотаться – и этот вот человек утверждал, что не покажет дочь никому на свете, пока она не окрепнет, не вырастет, не выйдет замуж? Ха-ха-ха! - О, Кармит просто очарована! Она не могла отвести взгляд от малышки, мне даже пришлось увести ее в кресло! И она сказала, что не видела еще таких очаровательных маленьких крошек! Правда-правда! Плюс одна победа к списку Адама и, кажется, еще один рычаг воздействия на Томми! Во всяком случае, глядя на светящегося от гордости молодого папашу, Адам неожиданно придумал один гениально простой план, который, в случае успеха, должен был значительно облегчить жизнь им всем. Если сработает.