***
[Вторник, 05.07] Впервые за последние пять лет Тимоти МакДауэллу с супругой удалось съездить в отпуск в Калифорнию к её родителям. Моника встретилась со школьными подругами, дети увидели западное побережье, а сам Тим отдохнул от гудящего сутки напролет грязного Нью-Йорка. Забыл о многокилометровых пробках, о том, что старенькая Хонда уже давно требует серьезного ремонта, и ни минуты не думал о сброде, охранять который входило в его прямые обязанности. Примерный семьянин, любящий муж и заботливый отец двух очаровательных девочек, Тимоти работал тюремщиком на острове Райкерс. В первый день на работе добродушное настроение мужчины не могло испортить ни разбитое шпаной боковое зеркало на машине, ни моросящий дождь, ни коллега, забравший последний тыквенный маффин в служебной столовой. Он за обе щеки уплетал картофельное пюре с комочками и рыбную котлету, попутно показывая архивному секретарю Шерон фотографии с Гранд-Каньона. — Ну что, Тим. Уже в курсе звезды сектора Д? — Роберт, полный офицер, сидящий по правую руку, утомился рассказом про довольных путешествием детей, и решил сменить тему. — Ты о чём? Кого новенького привезли? — Куда там, — звучно прихлебнул апельсиновый сок, который на кухне, в целях экономии, добротно разбавляли водой. — У Мюллера-то, со второго этажа, новый адвокат. Девочка-припевочка собирается обжаловать приговор и вытащить эту нахальную задницу с нар. Тим с открытым ртом и остановившимся взглядом смотрел на сослуживца. — Откуда взялась? — Чёрт её знает. Вчера уже второй раз прибегала. При этом она добилась отмены запрета на посещения и, мужики говорят, в первую встречу чуть на столе его не трахнула. — Заржал и отправил в рот последний кусок мясной запеканки. — Везет же ублюдку. — А вот девчонке я бы не позавидовала, — вставила Шерон. — Она же вроде повязана с ним. — Ага, Закованная адвокатесса вытаскивает отморозка на свободу. Голливуд мог бы запросто организовать кинцо на тему. — Мне нужно отойти, — Тимоти рывком поднялся с места, оставляя на столе стынущую рыбу, и покинул коллег, увлекшихся обсуждением острой темы. В подсобном коридоре за кухней он споткнулся об оставленную швабру и растянулся на мокром кафельном полу, но мужчине было всё равно. В голове пульсировала одна мысль: лишь бы не было слишком поздно. Тюремщик выскочил на улицу и закашлялся, когда в нос ударил резкий, удушливый запах помойки. Кнопочная Нокиа выпала из дрожащих рук и отскочила под мусорный контейнер. — Да чтоб тебя, — не обращая внимания на лужи и картофельные очистки, встал на колени и достал трубку, стараясь не думать о том, в чём был испачкан аппарат. Тут же сев на асфальт и облокотившись о стену, он считал льющиеся в ухо гудки и перестал дышать, когда на другом конце провода прозвучало недовольное «Алло». — Сэр. Прошу меня простить, сэр. Это МакДауэлл. Из Райкерс. Да. — Тимоти немного успокоился. Если собеседник забыл его имя, то совершенно точно давно не вспоминал про нью-йоркскую тюрьму. — Возможно, вам будет интересно узнать, сэр, что у вашего друга Мюллера новый адвокат. Она намеревается запустить пересмотр дела… Нет, не знаю, кто она… Пробирающий до костей мороз стоял в то утро два с половиной года назад, когда автобус с новыми заключенными въехал на территорию тюрьмы, разгребая колесами снежную кашу. Тим с товарищем оформили и сопроводили свою группу из пяти заключенных к приписанным камерам — ежедневная рутина, ничем не отличавшаяся от предыдущей «приемки» неделей ранее. Отпустив напарника на обед, он понес документы в картотеку, но около кабинета специалиста по исправительным работам его остановили: Грегори, работавший в Райкерс уже восемнадцать лет, отводя глаза, вверил МакДауэллу особое задание. Тим должен был присматривать за одним из вновь поступивших заключенных, совсем ещё молодым парнишкой. И не приведи господи, если заказчик узнает о чём-то касающемся этого самого Мюллера от третьих лиц. Офицеру дали понять, что ошибка может стоить жизни членам его семьи. — Каковы будут дальнейшие распоряжения? — Гнетущая тишина на протяжении минуты и сгрызенный до мяса ноготь большого пальца левой руки. — Вас понял. Выясню всё возможное. Тимоти не сдержал вздоха облегчения, когда собеседник отключился. К нему опять вернулось благостное настроение.***
[Пятница, 08.07] — Смотри, если ещё раз тебя здесь увижу, одним предупреждением не отделаешься. Иди, — полицейская откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза рукой. — И не вздумай дернуть мой кошелек. — Есть, шеф! — Девочка на вид лет тринадцати хохотнула и подтянула джинсы, болтающиеся на выпирающих костяшках бедер. Она всё же стащила мятую десятку с оторванным нижним углом и через минуту вскочила в закрывающиеся двери лифта. Малолетнюю нарушительницу, конечно, стоило оформить, но сесть за бумаги сейчас означало застрять в участке ещё на полтора часа. Не завтра, так через пару дней воровка снова окажется на черном шатающемся стуле около стола Редфилд. Тогда-то Клэр ей и займется, а сегодня она обещала посмотреть дело Мюллера. Девушка потерла лицо и резко хлопнула ладонями по столу. Несколько коллег пожелали ей доброго вечера, а остальные даже не обратили внимание, когда детектив, выбросив пластиковый стакан из-под кофе и захватив шлем, покинула рабочее место. Шестиэтажный дом на Райер Авеню, что в Западном Бронксе, встретил девушку распахнутой настежь подъездной дверью и немытыми окнами. Только под самой крышей, если присмотреться, находилась квартира с чистыми скромными шторами в цветочный узор. Это и была первая семья, которую посетила полицейская. Молодые обосновались в двадцатиметровой каморке месяц назад, и хозяйка, в меру своих сил и возможностей, старалась поддерживать уют. Разумеется, они ничего не могли сообщить по интересующему Редфилд вопросу. Впрочем, как и в десятке других квартир. За прошедшее время в подъезде сменилось немало жильцов: кто-то съехал, кто-то скончался, как старушка с третьего этажа. Мужчина, которого Клэр, судя по всему, оторвала от просмотра футбольного матча, буркнул, что во время убийства был на работе. Женщина в сбившемся набок парике и с сосущим грудь ребенком грубо послала полицейскую раскрывать актуальные преступления, а не копаться в засохшем навозе двухлетней давности. Только темнокожая женщина со второго этажа сказала, что слышала тогда женский крик около девяти утра, но ничего не видела. Выругавшись, Клэр прошла мимо квартиры на первом этаже, где раньше жила погибшая, и постучала в соседнюю дверь, обтянутую темно-зеленым, кое-где подранным дерматином. Рядом, вместо звонка, из стены сиротливо торчал потемневший от грязи и пыли провод. Через минуту на лестничную клетку выглянула девушка с собранными в пучок темно-русыми волосами. Серые глаза прятались за линзами очков, а распухший нос свидетельствовал о том, что у хозяйки самый разгар простуды. — Полиция Нью-Йорка, Клэр Редфилд, — вскинула значок и тут же его убрала. Бронкс находился далеко за пределами зоны ответственности 115-го участка, и у неё не было полномочий вести официальное расследование в этом секторе. Не в силах удержаться, больная закрыла лицо ладонью и, спрятав голову за стену, звонко чихнула три раза подряд. — Извините, — шмыгнула носом и заправила выбившуюся прядь за ухо. — Я Ингрид. — Будьте здоровы. Хотела бы задать несколько вопросов про убийство Аманды Ллойд… — Зачем? — Девушка перебила её и заметно напряглась. — Преступник же пойман и осужден? Несмотря на то, что имя собеседницы не фигурировало ни в одном протоколе с места преступления, она не просто слышала о происшествии, но и знала о дальнейшей судьбе Мюллера. Почувствовав удачу, Клэр воодушевилась. — Появились новые обстоятельства, указывающие на непричастность арестованного к случившемуся. Вы были дома, когда это произошло? — Нет, не была, — Ингрид опять чихнула и покачала головой. — Прошу меня извинить, тут сильный сквозняк. Рыжеволосая в последний момент успела вставить ногу между косяком и закрывающейся дверью. — Постойте! Откуда вы знаете про подозреваемого? — Загуглила. — Вяло огрызнулась в ответ и возмущенно вскинула руки. — Вообще, впервые вижу, чтобы так рвались по новой открывать дела, где виновный уже сидит за решеткой. Работы мало? — Его вина под вопросом. — Может быть, в этом деле. Но в других? Ой, ничего не говорите. Парень не святой, это очевидно. — Ингрид вдруг замолчала и ещё раз окинула детектива с головы до ног. Шмыгнула носом и прищурилась. — Родственник, что ли? — Нет. Но от него зависит жизнь близкого мне человека. — Редфилд не сдавалась. Если быть предельно честной с самой собой, ей была не важна судьба уголовника. За время работы в правоохранительной системе она видела и куда более несправедливые приговоры. Но в этой ситуации в дело вступала личная заинтересованность служительницы закона. — Я самого дьявола оправдаю и вытащу со дна преисподней, чтобы помочь Шерри. Над очками поднялись вскинутые в недоумении брови. Полицейской удалось достучаться. — Девушка, которая мне как младшая сестра, закована с этим человеком. — Сочувствую, — ответ прозвучал мягче, но свидетельница всё ещё сомневалась. — Прошу. Нам нужно знать, виновен ли он. Закусила щеку и беспокойно постучала костяшками пальцев о деревянный косяк: — Мне ведь ничего не грозит? — Думаете, кто-то может прийти за вами? — Угу. Другие ребята со значками, как у вас, — усмехнулась Ингрид Ханниган, мысленно обозвав себя идиоткой, и отступила внутрь крошечного коридора. Кивнула, указывая направление. — Кухня справа.***
На тридцать первом этаже здания, под основными помещениями «Редфилд Ло» располагался IT-отдел, архив и внушительная библиотека юридической литературы. В лабиринтах книжных стеллажей из темного дерева без определенного порядка группами были расставлены несколько десятков столов. Каждый из них становился островом уединения для сотрудника, находящегося в поисках нужного прецедента или того, кто просто решил привести мысли в порядок. Эллисон принадлежала ко второй группе. После головомойки, которую ей устроила Хелена Харпер — руководитель стажёров, — за не вовремя отправленную заявку на патент, девушка спустилась в библиотеку. Исправлять допущенную ошибку поручили другому новичку, и теперь сотрудница нервно комкала бумажный платок, спрятавшись в глубине зала в разделе законов по соблюдению конфиденциальности. — Нет, Леон! Благородное дело — это котов с деревьев снимать да защищать старушек в рамках pro bono. Хватит, где она? Элиссон шмыгнула носом и подскочила на месте, услышав за массивным книжным шкафом с правой стороны громкие шаги. Так же быстро, как появились, они исчезли через несколько секунд. Прикрыла глаза и бесшумно выдохнула. То, что она не единственная облажалась по-крупному, приободрило стажерку. А в масштабах провинности сомневаться не приходилось: прозвучавший голос принадлежал управляющему фирмы — Крису Редфилду. Собрав бумажные платки, девушка покинула библиотеку до того, как руководитель распахнул дверь копировальной комнаты в дальнем конце помещения. — Биркин! С какой стати ты решила, что можешь заниматься делом Мюллера? Юная сотрудница вытащила из лотка ещё горячие листы с откопированными материалами и вежливо кивнула в знак приветствия. В отличие от Клэр, решившей нарушить многолетние семейные традиции и отказаться от карьеры на юридической стезе, её брат, Крис, унаследовал именитую фирму отца. Каждый день был для него боем на арене с другими такими же правовыми компаниями-монстрами, а жизнь и процветание «Редфилд Ло» являлись для мужчины смыслом жизни. По этой причине ни одно внешнее или внутреннее решение, принятое сотрудниками, если оно хоть минимально влияло на имидж фирмы, не могло остаться незамеченным. — Мне повторить вопрос? — Приговор мистера Мюллера не правомерен. Он не совершал преступления и, следовательно, дело требует пересмотра. — Даже если так, этот тип совершил много других преступлений, по которым его не смогли осудить. И ты собираешься выпустить на улицы города убийцу только потому, что он сидит не «за своё»? Хоть подумала, какой это создаст резонанс, и в каком свете представит нас? Мужчина швырнул на стол газету, отчего часть бумаг, разложенных Шерри, подхваченная потоком воздуха, спланировала на пол. Она не видела эту новостную колонку, но догадывалась, какой заголовок размещен на первой полосе. Такой же, как и те, что мелькали в большинстве газет последние два дня. «Редфилд Ло» оправдывает преступника», «Общественное спокойствие или личные интересы», и ещё банальное до скрежета зубов, но особенно популярное у желтой прессы «Закованная с убийцей». Сегодня утром глаза ей слепили вспышки фотоаппаратов, когда Шерри, гордо вздернув голову, садилась в машину Пирса. Ему она была особенно признательна. Несмотря на нападки прессы, молодой человек продолжал навещать её, подвозить на работу утром и встречать вечером. — В этом деле слишком много темных пятен, — из-за спины управляющего появился Кеннеди. — А они, как правило, гарантируют, что в преступлении замешаны куда более серьезные люди. — Хотите сказать, что, объявив себя адвокатом Мюллера, она исключительно преследовала цель найти и наказать какую-нибудь крупную шишку? — Уперев руки в бока, Крис перевел взгляд на стажерку. — Бросилась бы ты вытаскивать его, не будь заключенный твоим Мужчиной? В чём была проблема нанять стороннего адвоката, а не тащить в мою фирму… это? — Понимаю, как это выглядит, — ударила поднятые листы ребром о стол и выровняла стопку бумаги. — И я не буду отрицать, что иду на поводу его требований. Но, если Джейк невиновен, значит, настоящий убийца той женщины на свободе. Возможно, ещё более опасный, чем мой клиент. А полиция не откроет дело заново, пока преступник якобы сидит под замком. — Джейк, значит? — Редфилд засунул левую руку в карман брюк и подошел к столу, на котором были разложены записи девушки. Мужчина ткнул пальцем в одну из фотографий с места преступления и нахмурился. — Лучше бы в этих ваших темных пятнах действительно что-то было. Потому что пятен на репутации фирмы я не потерплю, мисс Биркин. Тебя это так же касается, Леон. Если не смог вразумить свою стажёрку, то и отвечать будешь вместе с ней. Крис отвлекся на телефонный звонок и, не произнеся более ни слова, вышел. — Прости, — девушка опустила глаза, собрала фотографии обратно в стопку и в очередной раз начала их пересматривать. — Не подумала, что могу и тебя подвести под монастырь. — Ничего, Крис отойдет. — Взял блокнот, исписанный девушкой на встрече с заключенным, и перевернул несколько страниц. — Так ты веришь Мюллеру? — Мне казалось, что это всё как-то связано с печатью, что я на подсознательном уровне уверена в его словах, — закусила нижнюю губу и вернулась на несколько фотографий назад. — Но во время нашего разговора… Он задел меня, когда начал говорить о том, что я выросла в хорошей семье и не знала бед. Дом полная чаша. И знаешь, я почувствовала, как во мне сжимается пружина. Точно такая же пружина для Мюллера — этот приговор, — Шерри указала пальцем на графу «Родственники» в тюремной анкете. — Видишь? Отец неизвестен. Мать-одиночка умерла от болезни, когда ему было пятнадцать лет. — А отношения с матерью…? — Да, я тоже подумала про то, что это могло бы быть мотивом убийства. В этом же, похоже, убедили и судивших его присяжных. Но посмотри внимательнее, — Шерри вложила в руки коллеги другой файл, в котором значились одни из первых полицейских записей о Джейке. — Забирался в больницы и аптеки, чтобы достать лекарства? — Именно, — растопырив пятерню правой руки, она пропустила сквозь узкие пальцы пшеничные пряди и помассировала ноющую шею. — На нём ни разу не было зафиксировано следов бытового насилия. В записях социальных служб, которые их посещали, только положительные отзывы о семье. Хоть они и отмечали, что Джейк трудный ребенок, но он любил свою мать. — И приписываемое убийство для Мюллера личное оскорбление. Понятно. — Леон кивнул и отложил бумаги. — А что с фотографиями? — Клэр заметила следы борьбы. Вот, — разложила несколько снимков на столе поверх бумаг. — Порванный карман, оторванный замок на поясе и сломанные ногти. Несколько беспорядочных ножевых ранений в корпус. Кровавый след по полу — скорее всего, она пыталась уползти до того, как ей перерезали горло. Мы с покойной похожи ростом и телосложением, она всего на два сантиметра выше. Ты видел меня и Джейка вместе, помнишь, насколько он крупнее и сильнее? Напади он на Аманду, та даже бы дернуться не успела, не говоря уж о сопротивлении. — Да уж. Это даже школьнику очевидно. — Но не суду. Более того, эти улики даже не представили. Никаких анализов, никаких отпечатков пальцев. Всё дело сфабриковано! Его могли и вовсе не приводить в зал суда, так быстро был вынесен приговор. — Теперь она указала на протокол слушания, состоящий всего из нескольких листов. — Клэр сегодня собиралась поехать в дом, где произошло убийство. Хочет поговорить с жильцами, возможно, кто-нибудь что-то слышал или видел. — Хорошо. Дай мне список участников слушания. Девушка Шевы может проверить их банковскую историю на случай, если имел место быть подкуп, а я поговорю с адвокатом, мистером… — Нашел нужную строчку в документе. — Мистером Ирвингом. — Да, конечно, — Шерри поправила подвернутые рукава рубашки и отошла к копиру. Громоздкий аппарат недовольно заурчал, с остервенением проглотил лист и пустил его через механические внутренности. Девушка устало зевнула, заметив, что время близилось к десяти вечера, и облокотилась о ближайшую стену. Поочередно поджала каждую ногу. Жужжание устройства и ритмичные щелчки после каждого выброшенного отпечатанного листа почти заглушили звонок мобильного телефона, оставленного в сумке адвокатессы. — Ответь, пожалуйста. Может, Клэр удалось что найти. После недолгой паузы прозвучали хмурые и краткие ответы Леона, после чего мужчина положил телефон обратно в сумку. Шерри заметила, как взгляд Кеннеди скользнул по её рукам, и остановила копир. — Ну? Что там? — Звонили из тюрьмы. Мюллер в лазарете с ножевым ранением.