Острое чёрное

Он надевает этот чёртов костюм, так похожий на латексный. Я говорю "похожий", потому что не верю, что это простой латекс, стоит лишь вспомнить, как якобы из ниоткуда появляется меч в его руке. Уверен, всё дело в этом чёртовом костюме. Смотрит на меня через зеркало и говорит: — Умойся, не хочу, чтобы отец увидел тебя заплаканным. — Зачем твоему отцу вообще меня видеть? — огрызаюсь, потому что не думаю и шага делать на Марс. Ведь оттуда нет варианта сбежать. — Я не оставлю тебя одного на корабле, — поправляет «латекс» на шее. — Так что умывайся. Злюсь, но всё же иду в ванную и умываюсь, только вот от следов заплаканности это до конца не избавляет. Он держит меня за запястье и почти тащит за собой. Мы входим на Марс через прозрачный туннель и только вдвоём. Смотрю вниз и вижу состыковку нашего корабля со станцией, вероятно, оттуда «Грач» покидают остальные. Огромный зал и тысяча лестниц — вот из чего состоит станция. Существ много, как и шума. Все чем-то заняты, все как в муравейнике. Тезан не отпускает меня, до тех пор пока мы не останавливаемся у массивной двери. — Постой здесь и подожди, — в его глазах бушует пламя, только чёрное, — всего несколько минут, и только попробуй уйти. Он исчезает за этой массивной дверью, а я подхожу к балкону. Все куда-то спешат, бегут то вверх, то вниз по лестницам… лестница. Замечаю её всего в десяти метрах от меня, слева. Она ведёт на этаж ниже. Спуститься? Каков шанс, что Тезан не отыщет меня среди такого количества особей? Удастся ли проникнуть на чей-нибудь, также пристыковавшийся корабль? Или где-нибудь спрятаться… Оглядываюсь на дверь и всё-таки направляюсь к лестнице. — Иди сюда, Каин, — Тезан стоит в проёме открытой массивной двери. Я, конечно, могу ослушаться его и попытаться убежать, но Тезан быстрее да и ловчее меня будет. Этот зал красивый. Он выполнен в стиле примерно одна тысяча четырехсотого года, или около того. Тогда все предпочитали не гладкость металла и блеск, а узор и мрамор. Картин много, и на всех изображена природа. За большим столом в центре зала сидит Вельзевул. Он не изменился за те годы, что я его не видел, ни капли. Всё те же брови, маленькие глаза, большой подбородок и отвратительная лоснящаяся кожа, даже на полу-лысой голове она гладко-отвратительна. Мы подходим к этому страшному человеку, и он, сладко мне улыбаясь, указывает на стул. — Тезан, сходи проверь выгрузку товара, — и голос ничуть не изменился, всё такой же мерзкий. Тезан не сразу уходит, прекрасно понимая, что это лишь предлог избавиться от него. Но всё же выбора у него нет, и он бросает на меня беспокойный взгляд, прежде чем покинуть зал. — Если честно, я удивлен, Каин. — Говорит Вельзевул и бегло осматривает меня с ног до головы. — Чем же вы удивлены, Император? — Что вы ещё живы, — ухмыляется, а я не понимаю, к чему он это. Тезан собирался меня убить? — Всегда думал, что, когда вы наконец попадете в руки моего сына, он вас в первые же дни затрахает до смерти. — И он смеётся, закидывая голову и захлебываясь собственными слюнями, а когда перестаёт, добавляет: — Только не сочтите за шутку, потому что мой мальчик сексуально не воздержан. Уверен, вы это уже знаете… Старая сука Вельзевул. Неужто ему правда кажется это забавным? И ведь я помню слова Тезана, сказанные мне тогда на балконе: «А в дела своего отца я не вмешиваюсь, я лишь счастлив, что он разрешил мне иметь вас»... «разрешил мне иметь вас»… старая сука, как ты мог распоряжаться моей жизнью так, словно я вещь? — Ну не молчите, Каин… — облокачивается на спинку кресла, — поделитесь со мной подробностями своей новой жизни. Как вам живётся на «Граче»? И почему вы недавно плакали? Не знаю, что ему ответить, и уверен, чего не скажи — будет потешаться. Вельзевулу нравится, что я в ловушке его сына, и ему интересно, как я смотрю на эту ловушку изнутри. — Я плакал от безысходности. — М-м-м, как интересно, — щурится, — неужели вам так плохо с моим Тезаном? — Да. — Ох-ох, — притворно вздыхает, — странный вы, Каин. Столько нижних особей хотят быть с моим сыном, у которого есть всё: и внешность, и власть, а вы нос воротите. Это обижает его, точнее, даже задевает. Задевает гордость за сына, которого он воспитал ровно таким, каким хотел. — Безусловно, я могу сказать даже, что каждый нижний хочет быть с вашим сыном, — говорю деликатно. — И ваш сын достоин лучшего нижнего в этой Галактике. Молодого, красивого, умного, талантливого… и я думаю, следует поскорее найти ему такого. Вельзевул смотрит на меня, не моргая, а потом начинает хохотать и бить ладонью по столу от смеха. — Не подозревал, что в вас есть хитрость, Каин, — взмахивает руками. — Хотите, чтобы я встал между вами и сыном? Осторожно киваю, и Вельзевул продолжает: — Исключено. Не могу сказать, что вы мне не нравитесь, но и что считаю вас достойным моего сына, — пауза. — Однако делать точно ничего не буду, если он вас хочет, он вас получает. Я и так спасал вас несколько лет… — Спасали? — Да, и если выпьете со мной чаю, я расскажу вам подробнее, — делает он заманчивое предложение, и на него я снова осторожно киваю. В зал сразу же заходит длинная и сутулая особь во фраке. — Два мятных чая, Рос. — Говорит Вельзевул, и особь удаляется. Мы молчим минут десять, и, если честно, это самое странное время в моей жизни. Наконец появляется Рос, ставящий заказ на стол и быстро удаляющийся за дверь. — Теперь можем продолжить, — Вельзевул втягивает аромат чая. — Это был зимний день, прямо перед этим глупым праздником... Год Оха, я сидел в своем кабинете, и ко мне, постучавшись, вошёл слуга. — Делает первый глоток, издавая «м-м-м». — И он сказал, что слышал разговор между моим сыном и его другом, Нимом. Вы ведь с ним уже знакомы, да? — Да, — поднимаю чашку, и аромат правда божественный. — В общем, мой сын делился планом. И план этот состоял в том, чтобы пошантажировать меня, своего отца, представляете? — Хмыкает. — Он хотел прийти ко мне и сказать, что он покончит с собой, если я не доставлю вас, Каин, к нему в постель голым и возбуждённым наркотическими веществами. Вам нравится начало? — Оно меня пугает, Император, — делаю глоток чая, и губы обжигает. — А после он расписывал, как бы совокуплялся с вами бесчисленное количество раз и тем самым бы обрюхатил, чтобы вы навсегда остались с ним. — Берёт чашку в руки. — Ему было всего четырнадцать, и в этом возрасте он должен был думать о другом. О войнах, о науке, о чём угодно, но только не о том, чтобы кого-то брюхатить для того, чтобы сделать зависимым. Согласны? Мне становится душно, и я не сразу понимаю, что Вельзевул ждёт моего кивка. Получив его, продолжает неспешную речь: — Я вообще не понимал, откуда он знает о таких вещах, а потом оказалось, что мой мальчик уже познал ласку далеко не одного нижнего... — дует в чай, чтобы остудить немного. — Не дожидаясь, когда он приступит к реализации плана, я позвал его к себе и сказал, что в этом мире всё надо заслуживать и за всё отвечать. И когда ему было шестнадцать, Каин, он вас заслужил… но вы сбежали. — Зачем вы мне всё это рассказываете, Император? — Чтобы вы понимали, что я никогда не встану между вами и Тезаном, — делает глоток и зажмуривается. — И всё же я уверен, что вам нравится мой сын, только вы его боитесь. Это правильно… так как я заложил в него всё, что нужно, чтобы он стал хорошим Императором. Чай снова обжигает губы. — Совсем скоро вы окажетесь на Сах, что думаете по этому поводу? — завязывает новую тему. — Ничего хорошего, — сидеть в кресле становится неудобно и вообще неудобно сидеть перед Вельзевулом. — Эх, на Сах есть замечательная зона висящих садов, — улыбается, вспоминая. — Они были посажены одним из моих предков в две тысячи четыреста пятнадцатом году. — Никогда не понимал, зачем создавать сады в городах, если природа на планетах своя, и стоит лишь покинуть обитаемые зоны, чтобы в неё окунуться, — в спину будто иголками колют, долго мне Императора не вынести, пусть даже за кажущейся нейтральной беседой. — Когда вы увидите Сах, вы поймёте причину, — покачивает головой и одним глотком допивает чай, — уверяю вас, поймёте… Еще чаю? О, так вы этот не допили… Слышу, как позади открывается дверь и входит Тезан. — Как выгрузка? — Вельзевул улыбается сыну намного лучше, чем мне, приятнее. — Всё нормально, Ним бы справился и без меня, — поглядывает в мою сторону. — Думаю, пора возвращаться на корабль, дела выполнены, и оставаться на Марсе нет смысла. Вельзевул желает нам удачи, и, как только мы выходим из зала, Тезан обращается ко мне: — Ты весь горишь, о чём вы говорили? Вижу по глазам, что он прекрасно знает ответ. Знает, что его отец не преминул мне рассказать какую-нибудь пикантную историю из юности Тезана, в которой затрагиваюсь я. И Тезан хочет услышать из моих уст косвенное подтверждение его симпатии, про которую он лепетал мне несколько лет назад при единственном нашем разговоре. — Интересовался, как мне живётся на корабле и спрашивал, хорошо ли я питаюсь. Тезан прекрасно понимает, что я понял, что именно он хочет услышать, и что я лгу. — А я подумал, о моих чувствах к тебе, — снисходительно улыбается и берёт меня за руку. Он ведёт меня как младшего брата, и ведёт на «Грач». Теперь мне предстоит семидневный путь до моей тюрьмы размером с планету. Путь до Сах.