Острое чёрное

— О-о-х, — усталое, но от страха звучит звеняще в моих ушах, — я бы предпочел тебя не видеть. Поворачиваюсь и прижимаюсь спиной к холодному металлу спасительной таблетки, в которую, похоже, мне уже не сесть. Ним стоит передо мной, уперев руки в бока, и самым что ни на есть критическим взглядом осматривает меня. Жду, когда он снова заговорит, потому что мне сказать нечего. — Во славу пива, как ты добрался сюда? — наконец изрекает. — Я… — облизываю пересохшие губы. — Я… Чувствую, как меж бедер стекает бесстыдная капля смазки, и я понимаю, что выдержу недолго. — Ты караулил меня? — получается связно, здорово. — Тезан… да? — Конечно, а ты думал он идиот? — фыркает. — Но, честное слово, Тезан верил, что ты не посмеешь. — Нет… — шепчу, потому что пребываю почти в забытье, — верил, что я не смогу… Не посмею и не смогу — это разное, да… Низ опаляет огнем, чувствую, как падаю и меня скручивает кошмаром, прежде чем всё теряет смысл, погрязаясь во тьму. * * * — Очнулся? В нос ударяет резкий, противный запах и пропадает. — Живой, да? Разлепляю глаза и сразу морщусь от светлого, яркого, что еще и расплывается. Трудно сконцентрироваться, но вот вижу перед собой лицо, похожее на блин. Ним. — Слушай внимательно, шлюшка, — мерзко. — Я дарю тебе вторую попытку, не ошибись. Больше его не вижу, к счастью, но голос всё еще слышу: — Это ради Тезана, а не тебя. Не хочу его огорчать. Скольжение двери и полное чувство одиночества. «Это ради Тезана, а не тебя», словно я мог подумать иначе, конечно же он печется за своего друга, больного на голову! Действительно больного, потому что он доводит меня до беспамятства грязными средствами. Мне больше не сбежать. Не чувствую тело, до тех пор пока не делаю попытку встать, снова прожигает возбуждением, которое уже немыслимо. Я правда так могу умереть! «Я даю тебе вторую попытку, не ошибись». И я не ошибаюсь. Не ошибаюсь, когда поворачиваю в противоположную побегу сторону, не ошибаюсь, когда плетусь в управляющую каюту. Даже не замечаю, кто в ней находится, не вижу никого кроме Тезана, который, кажется, так же не видит никого кроме меня. Он сидит в своем дрянном кресле и усмехается, глядя на мою походку да и общее мое состояние. — Доброе утро, — шепчет этот садист сладким голосом. — Как спалось? Понимаю, что если открою рот, то ничего внятного всё равно произнести не смогу. Только опозорюсь лишний раз, позволю присутствующим насмехаться надо мной. А ведь присутствующие есть, ощущаю кожей их внимание. Дохожу до него и не сажусь, а скорее и честнее — падаю к нему на колени. Обнимаю, прижимаюсь и стыжусь. Тезан, ты хоть что-нибудь знаешь о стыде? — Ты такой горячий, — насмешка. — Хочешь чего-нибудь? — У-м-ф, — утыкаюсь ему в шею, надеясь, что этого достаточно. То как я трусь об него, уж точно достаточно. — А? Что, Каин? — спуску мне давать не собирается, всё же Тезан не только не милосерден, а жесток. — Пожалуйста, — влажными губами целую его ухо, — пожалуйста. — Что пожалуйста? — поглаживает мои бедра, помогает моему трению и издевается. Ненавижу, ненавижу Тезана, потому что он наврал. Не твари ползают внутри него, а он тварью является. Злюсь на него так сильно, что готов убежать, лишь бы избавиться от него. Но избавиться от наваждения тела — главнее. — Пожалуйста, помоги, — выцеловываю шею, едва присасываюсь и боюсь прикусить, — спаси, пожалуйста. — А-а-а, я, кажется, понял, — посмеивается, и руки по моим бедрам скользят выше, а я даже не думаю о том, что наверняка задирается ювента. — Ты про это… Тезан толкает в меня несколько пальцев и возносит удовольствие до высшей точки, но я сжимаю зубы от боли. Член такими темпами отвалится. — Я больше не могу... — близок к истине, честно. — Знаю. Пальцы покидают меня, а с ними мое тело покидает и то инородное, мучавшее всё это время. Поворачиваюсь, чтобы посмотреть, и вижу в его руке нечто противное, меняющее форму от шарика до чего-то смахивающего на шупальце. — Ты впервые видишь это, да, Каин? — улыбается, наблюдая за моей реакцией на «это». — Отросток куста нецветущих, редкая штука… обычно его измельчают и посыпают на свежий разрез на коже, который делают специально, потому что… — … это наркотик, — договариваю за него. — А еще это отличное стимулирующее средство, верно? — смеется, как же ему весело и забавно.— Просто великолепное, ты весь мокрый, дрожащий и вымотанный сидишь на мне, а не пытаешься угнать спасательный корабль и бросить меня. Но я пытался это сделать, Тезан, я пытался, просто не получилось. — В награду за твой утренний выбор, — его пальцы легко освобождают мой член из плена тонкого металла, — я больше не буду мучить тебя. Несколько нежных и неторопливых движений по члену, и я кончаю так тяжело… с хрипом, оргазм выходит с надрывом, и я ощущаю лишь одно удовольствие — удовольствие освобождения. — Тише, — Тезан целует меня в висок. — Тише… Поглаживает меня по спине успокаивающе, а когда я отодвигаюсь от него немного, чтобы посмотреть ему в глаза, он целует меня. Влажно, страстно, по-хозяйски, и это развевает страдание по неудавшемуся плану побега. * * * Мы самозабвенно коротаем время до Сах. После всего того что произошло с начала дня, я уставший, немного разбитый, но это ощущение безмятежности от того, что ничего не изменить… приносит глухое наслаждение. На полноценное возбуждение я уже не способен, член ноет, саднит, но я отчего-то позволяю Тезану развлекаться с моим телом. Не понимаю, как так я ему всё разрешаю, наверное просто запретить сил нет. Он то целует меня, насилуя своим языком мой рот, то пихает в меня пальцы, а потом сует эти же пальцы мне в рот и наблюдает, как я обсасываю их. Гладит мои бедра, целенаправленно задирая ювенту, щиплет соски, считает ребра, кусает шею… и я не особо верю в то, что мое тело действительно мое. Зрители всё также присутствуют, но я предпочитаю не встречаться ни с кем взглядом. В основном, смотрю во Вселенную или на Тезана, который заинтересован лишь в моем теле. Словно я марионетка. — Давай, ласковый, — Тезан целует, снова завладевает моим ртом, и, хватая мою руку, кладет ее на свой член под тканью брюк. Старательно наминаю твердый член так, прежде чем просунуть руку и… — Сах, — не сразу узнаю голос Нима. Мы с Тезаном перестаем целоваться и ласкаться, и оба обращаем внимание к нему, стоящему у кресла и смотрящему в экран. Тоже перевожу взгляд туда, и сердце схватывает. Еще слишком далеко, чтобы судить, я вижу только белый, светящий шар. Настолько яркий во мгле, что впору щуриться. — Почти дома, — Тезан подтягивает меня повыше, — минут двадцать — и почва под ногами. — Хах, не знаю, что будешь делать ты, Тезан, — Ним отрывается от лицезрения и проскальзывает ехидным взглядом по мне, — но я сразу по барам. — Прихвати и всех остальных, все жаждут развеяться. Они смеются, но я вижу нервозность Нима, которую он пытается скрыть: — А тебя? Ты не пойдешь? Вместо ответа, Тезан уволакивает меня в новый поцелуй, и снова забирается руками под ювенту, чтобы пальцами проникнуть в меня. — Ах, — обнимаю его за плечи и вовсю наслаждаюсь дразнящими движениями. Его пальцы лучше, чем тот наркотик. Приятнее, и хоть проникают не так глубоко, но двигаются гораздо резче и жестче, а еще с каждым нашим часом всё больше и больше растет вероятность того, что Тезан меня трахнет. Если бы он захотел выебать меня сейчас, прямо при всех, я бы с удовольствием отдался. И совсем не стеснялся бы ни в стонах, ни в движениях, уж больно велико мое желание секса с ним. — Тезан, можно поговорить? — Тьма, Ним всё еще рядом. — О чем? — отрывается от меня и напоследок проводит языком по моим губами. — Пожалуйста, — Ним кивает в сторону дверей. — Ладно, — соприкасается со мной губами, подразнивая, — дождись, — это адресует уже мне. Они выходят через самую правую дверь, а я так и остаюсь в кресле. Вижу их всех. Рахау, Ара, Ореон, Маркус, последний сидит за столом и что-то пишет на куске бумаги. Ювента, моя и так полупрозрачная ювента для сна, висит на мне безобразной тряпкой. Пояс почти развязался, колени видны, наверное я выгляжу как дрянь с красными от прилившей крови губами, но мне всё так безразлично. После устроенного Тезаном утра я правда вымотан, и всё, что хочу, это получать максимум удовольствия, которое предоставляет мне Тезан. Если я не могу сбежать, то буду просто ловить кайф и ни о чем не думать. Потому что думать бессмысленно! Разворачиваю кресло лицом ко Вселенной и не могу оторваться от Сах. Всё еще далеко, всё еще яркая, всё еще моя будущая темница. «Зато Тезан дал мне понять, что будет трахать меня вовсю». — Скоро войдем в зону, будет немного трясти. Поднимаю голову и вижу, что рядом стоит Маркус, одновременно опечаленный и чем-то взвинченный. Прежде чем отойти от меня, он бросает мне аккуратно и много раз сложенный клочок бумаги. Хватаю и сжимаю его в кулаке, сердце от чего-то забивается в испуганном ритме. Выждав несколько минут, срываюсь с места и лечу в каюту, чтобы прочитать строчки в одиночестве. Несколько раз оборачиваюсь, отчего-то боясь, что меня настигает вездесущий Тезан, но его нет. Когда я закрываю дверь ванной комнаты, его нет по-прежнему. Разворачиваю записку и пробегаюсь по корявым строчкам Маркуса: «Каин? Я надеюсь, что это письмо читаешь именно ты, а не Тезан. А быть может мне даже тебе писать не стоит… и всё же я не могу вот так просто смотреть, как ты плавишься под Тезаном и подчиняешься ему. Тезан — не плохой, он ужасный. Поверь, после того что произошло у нас, я лицом к лицу столкнулся с его жестокостью, и… о, Вселенная, я даже не могу тебе поведать, что он сделал со мной. Точнее не он, а его… ты ведь еще не знаешь..., да? Он ведь наверняка скрыл от тебя всё свое дерьмо, а если нет… то я просто не понимаю, чем ты думаешь! Опасайся эту особь, Каин, прошу, он живет только своими желаниями и ни о ком больше не думает. Если ты ему надоешь, он убьёт тебя, и в его темном сердце ничего не заронится, даже царапины не остается. Опасайся, и при первой же возможности беги. Беги как можно дальше от него и никогда не думай возвращаться. Я понимаю, тебя к нему тянет, потому что Вселенная несправедливо дала ему красоту, но это может погубить тебя. Помни, что Тезан отвратителен в душе и никогда не забывай этого. Насколько я знаю и помню, у Тезана есть два места обычной дислокации. Один дом в правительственном городе Сах, и одна резиденция «Болотный дом» на самой окраине, в горах, куда добраться очень непросто. Если он заключит тебя в Болотном доме, то у тебя нет шансов выбраться, потому что я слышал, что это воистину дрянное место, слышал много историй про этот дом… Но если вы будете жить в городе, то у тебя есть шанс. И я почти уверен, что он выберет город, ведь Вельзевул далеко, да и… Ох, Каин, ты ведь заручился его доверием? А быть может ты только этим и занимался, а я про тебя наговариваю, думая, что ты под ним действительно плавишься…» Прерываю чтение и перевожу дух. Реки отчаяния, Маркус, просто реки отчаяния, зачем ты душишь меня этими строчками?! «Так вот, если он доверяет тебе, то он выберет город, и ты сможешь сбежать. Тебе надо будет просто выкроить время, запастись хотя бы парой монет и скрытной одеждой. Добраться до реки Кларисы, впадающей в Вязкое море, займет примерно несколько дней пешего пути. Клариса — самое известное место пиратов на Сах, там они везде и там делают всё. Если прихватишь что-нибудь ценное, тебе будет с ними легче договориться, но я уверен, что после огласки тезановского поступка с Сивым проблем не возникнет. Пираты — это твоя единственная надежда на Сах, они одни, кто сможет и кто точно решится тебя вывезти! А тебе это надо, очень надо, Каин, я прошу тебя не терять голову, я прошу тебя опомниться. Тезан принесет тебе только горе, ты ведь сам понимаешь… Надеюсь, судьба вас с ним разведет, и а мы с тобой еще встретимся». Правительственный город — река Клариса — Пираты. Запомнил. Перечитываю еще несколько строчек: «Опасайся эту особь, Каин, прошу, он живет только своими желаниями и ни о ком больше не думает. Если ты ему надоешь, он убьёт тебя, и в его темном сердце ничего не заронится, даже царапины не остается. Опасайся, и при первой же возможности беги». Как же Маркус прав. В отличие от меня он не потерял рассудок, и я должен быть ему очень благодарным. Жаль, что с ним так вышло… а точнее не вышло. С Маркусом я правда смог бы стать счастливым до конца жизни. Смываю письмо в унитаз и повторяю как мантру: «Правительственный город, Клариса, пираты. Город, Клариса, пираты. Город, Клариса, пираты…» Выхожу из ванной комнаты, потому что надо поскорее вернуться в главную каюту, чтобы Тезан не заметил моего отсутствия и не заподозрил чего. Теперь-то знаю, как он внимателен к деталям. Вчера я понадеялся, что, проговорившись про корабли, он тут же забудет, но он… просчитал меня и поставил Нима. Однозначно, Тезан не глуп. Напоследок бросаю взгляд на комнату и так и замираю, не выходя. Куб. Я по-прежнему не знаю, зачем тут стоит этот чертов куб, с синей боковой кнопкой. Такой возможности узнать его тайну больше не будет. Закусываю губу и решаюсь — быстро оказываюсь подле куба, легкое касание, едва ли нажатие… Сегодня я впервые упал в обморок и сейчас чудом не проваливаюсь в него второй раз. Страх становится подкожным, когда передо мной разворачивается всё это... Перед глазами плывет, в ушах шум, глотку опаляет жаром и режет, режет, бесконечно режет в груди. Что-то вроде алтаря в мою честь. Развернутые голограммы, которых не счесть, и все с моим изображением. Вот я маленький и улыбающийся, вот я на фоне академии, а вот фото, сделанное на мой тринадцатый день рождения, здесь еще родители рядом и счастливы… И всюду мое лицо, витающее как призрак. И предметы. На серебристых подносах с голубыми окаемками лежит то, что я с трудом признаю своим, то, что я не видел уже несколько лет и не ожидал, что увижу. Печать моего дома, которую Тезан взял из личного ящика рабочего стола, моего. Также бумаги с гербом, конверты, даже перо для важных документов находится сейчас здесь. Кольцо фамильное, которым я часто пренебрегал, расческа, которую оставил когда-то… провожу по ее щетине рукой, и вещь отдает холодом — не моя более. С удивлением обнаруживаю, что своеобразные пластины, так смахивающие на небольшие подносы, поднимаются выше и раздвигаются. Вижу теперь, что куб содержит в себе еще кое-что -шкатулку, черную, большую, не помню таковой у себя. А в ней множество свертков, скрученных пергаментов, перевязанных лентами, и странно, но это совершенно точно мне не принадлежит. Снимаю черную ленту и разворачиваю одну из: «Он словно вышел из истории, его будто вырезали из книжной страницы и поместили в наш мир. Точно сказочное существо, он ступает по холоду в своем дворце и слуги, как мыши, бегают и скачут вокруг него. А он такой отстраненный, он правда словно не отсюда…» Прерываю чтение, чтобы задаться вопросом об этой написанной чепухе. Кто он? О ком это? И кто это написал? Забираю все свертки и сажусь в кресло, чтобы один за одним разворачивать их и вчитываться в каждый: «Отец сказал, что нельзя. Он запретил мне притрагиваться к нему, запретил мне даже заговаривать с ним, хотя разве я смел? Когда я вижу его, у меня внутри разгорается пламя разрушительной силы, но почему-то я могу только созидать. Мне кажется, если я протяну к нему руку, он превратится в мыльные пузыри. А я не хочу, чтобы он это делал, я не хочу, чтобы он исчезал!..» Голова идет кругом, приходится снова прерываться. Не уверен, что смогу прочитать до конца хотя бы одну из Тезановых записок. «Он улыбнулся, на прогулке он улыбнулся мне. Это значит приглашение? Приглашение в его постель, или нет? Все вокруг твердят, как я безумно красив, я знаю, что красив, вижу свое отражение. Но красив ли я для него? Тьма, это было приглашение? Должен я ослушаться отца и войти к нему в спальню сегодня после ужина? Не знаю… знаю только, что Каин мне улыбнулся. Мой Каин мне улыбнулся…» Нет! Вот уж действительно тьма, нет! Я не его! И я никогда не смел даже выдержать его взгляд, и уж тем более я не смел ему улыбаться! Нет! Злюсь непонятно на что и на кого и всё равно открываю следующую: «Сегодня я убил ради него…» — Каин? Поднимаю глаза и вижу перед собой особь, которая наверное никогда не перестанет вызывать у меня страх. Боюсь его так сильно, что ни кричать, ни бежать, ничего не могу, кроме как смотреть на него и терять себя. — Тебе нравится? — он становится на колени у моих ног и мягко берет пергамент, что я читал последним, и пробегается взглядом. — Хах, помню это день… — улыбается явно воспоминаниям. — Отец тогда называл меня взрослым и расширил мои права. Зачем он говорит мне это? Разве что-то имеет смысл, когда он болен? — Каин? — теряет интерес к своему же когда-то написанному. — Что ты думаешь насчет этого? Что ты думаешь насчет моей коллекции? Глаза, его Черные Дыры, я ничего не вижу кроме них. Глубокие, бесконечные, с множеством тайн и зла, они вселяют в меня межпланетный ужас; чувствую себя пойманной крысой, и Тезан превосходный Крысолов. — Мне… «… страшно». — Ты… «… просто болен, зациклен на мне». — Я… «… боюсь тебя». «Боюсь так, словно ты действительно Черная Дыра, ты поглотишь меня. Вот он исход, Тезан, просто поглотишь меня». Но я ничего этого сказать ему не могу, потому что страх парализует, пронизывает даже кости и заставляет кровь застынуть навеки. — Ты ведь узнал свои вещи? — он поднимается, и, кажется, ему наплевать на мою растерянность, на мою невозможность ничего произнести. — Там внутри есть еще кое-что, — раздвигает куб и, кажется, со дна достает то, что распознаю не сразу. Это моя ювента. Та самая, серебристая, я был в ней в тот злосчастный день моего знакомства с Вельзевулом и… с Тезаном. Я надел ее тогда специально для их приема. Тезан подносит ее к лицу и делает глубокий вдох: — Она хранит запах твоего тела, — еще один вдох, — всегда. Меня всего вымораживает изнутри, обдает льдом, в которым забит ужас. Я не удивлюсь, если у меня волосы на голове стоят дыбом. — Ты был в ней так прекрасен тогда… я когда тебя увидел, то забыл о необходимости дыхания. Всё убирает. Исчезают голограммы с моим изображением, ювента, расческа, печать и кольцо, Тезан всё убирает. И все свитки он аккуратно скручивает и прячет в шкатулку; куб снова делается ничем не примечательным и в тоже время таинственным. Лучше бы я не открывал его. — Я хочу, чтобы мы вернулись в управляющую, ты должен видеть наше приближение к Сах. Да пошел ты со своей дурацкой планетой, я боюсь тебя до потери пульса! — Пойдем? — наклоняется ко мне, ставит руки на спинку кресла по обе стороны от меня. И я не говорю ему ни одной гадости, не выкрикиваю ни одной жесткости и не шепчу ни одного проклятья. Просто смотрю на него обреченно, как жертва в глаза змеи, и ничего не могу поделать. Наклоняется ближе и целует, а я позволяю, потому что отчего-то не могу не позволить. Но поцелуй носит скорбный характер, скверный, он полон кислоты и горечи — спутники волнения и отчаяния. После мы конечно же делаем, как он хочет: идем в управляющую каюту, хоть мои ноги и еле передвигаются, я все равно делаю это. «...Поверь, после того, что произошло у нас, я лицом к лицу столкнулся с его жестокостью, и… о, Вселенная, я даже не могу тебе поведать, что он сделал со мной. Точнее не он, а его… ты ведь еще не знаешь..., да? Он ведь наверняка скрыл от тебя всё свое дерьмо…» С трудом сглатываю слюну, а строчки как заученные… «я даже не могу тебе поведать, что он сделал со мной. Точнее не он, а его… ты ведь еще не знаешь..., да?..» Что, Маркус? Лучше бы ты написал, что он, и кто, сделали с тобой, быть может, я бы набрался храбрости и решимости и в отместку не только за мою судьбу, но и твою, смог бы убить его. Смотрю на затылок Тезана: тяжелый предмет — и он труп. «… ты ведь еще не знаешь..., да? Он ведь наверняка скрыл от тебя всё свое дерьмо…» Перед тем как открыть дверь в управляющую, Тезан оборачивается и посылает мне ласковую улыбку, почти нежную. Наверное он правда умеет меня чувствовать, наверное он правда ощущает, что я думаю об ударе в его затылок. «… Он ведь наверняка скрыл от тебя всё свое дерьмо…» Отвечаю Тезану так же улыбкой, а после всё растворяется, потому что первое и единственное, что я вижу сразу, это близкий Сах. Словно огромный драгоценный шар, он пылает светом, едва не ослепляет. На глаза наворачиваются слезы, наверное это от яркости, а возможно от того, что я фактически столкнулся с неизбежностью — вот он, Сах, мой последний причал. Иду, а по ощущениям плыву ближе к экрану, и даже моргать не могу. Сердце пронзает боль и трепет, чувствую конец своей воли. «Город, Клариса, пираты» — прокручиваю в голове надежду. — Как тебе? — слышу далекий голос Тезана, хотя не думаю, что он правда далеко. — Мы уже входим в зону. Корабль начинает немного потряхивать, но мне всё равно. Вот если бы его стало трясти как на вулкане, а потом мы бы все умерли… — Алекс на связи! — кричит Ним, и голос, идущий из панели, звучит не менее громко и радостно: — Неужели «Грач»! Поздравляю экипаж! — смех, смешанный с помехами. — А я уж было подумал, что вас поглотила Тьма! — снова шипящий смех. — А ты поменьше думай, Алекс! — Тезану тоже становится весело, и он забывает про меня. — Какие новости? Сколько забав мы пропустили? Смех, смех… этот неведомый мне Алекс подхватывает тему Тезана, и Ним очень даже это всё поддерживает. Я не вслушиваюсь более, просто понимаю, что слова льются потоками. «… ты ведь еще не знаешь..., да?..» Твердость уплывает из под ног, и я перевожу взгляд с улыбающегося Тезана, улыбающегося для Нима, на Сах. «Город, Клариса, пираты», или … … «страх, Тезан, принадлежность»? Ответь мне… ответь мне, Сах!