Острое чёрное

— В мире все взаимосвязано, и самая особенная связь — между верхним и нижним. Вы ведь чувствуете эту нить, Каин? Невольно взгляд скользит по собственным худым кистям с отчетливо выступающими суставами пальцев, тонким запястьям с уродливыми венами, проступающими через полупрозрачную кожу. Я определенно чувствую нить, связывающую меня и ведущую к Тезану. — Да, что-то есть. Сесель удовлетворенно кивает и расправляет свои плечи, словно крылышки. Он напоминает мне колибри с этим его длинным тонким носом. — А если у нижнего много верхних, а у верхнего много нижних, получается паутина? — разбавляю приторный момент, и Сесель натягивает искусственную улыбку: — Каин, мы говорим с вами о вещах исключительных. О магии Вселенной, когда встречаются двое, принадлежащие, предназначенные… — Простите, — снова отравляю сироп, — но почему вы считаете, что это относится ко мне и Тезану? Ожидаю любого ответа, который легко подниму на смех. Во сне пришло видение, подсказали звезды, интуиция, нашептали духи и прочий бред, но получаю: — Потому что Тезан так сказал. Мы обмениваемся бесстрастными взглядами, ведь по сути нам мало что нужно друг от друга, мы оба не питаем иллюзий, обладаем благоразумием и рассудительностью, и все же мы разная вода. Сеселя можно пить, а от меня болит голова. И Сесель хочет это исправить, я вижу, что хочет, ведь это станет его личным достижением, его лучшей услугой. — Вы знаете, — подаюсь к нему, будто хочу выдать тайну, — сколько раз я видел, как Тезан занимается "любовью" с другими? И сколько раз я не видел? — И? — взмахивает рукой. — Вот поэтому вам и необходимо узнать законы места, в котором вы находитесь, это нормально для нашей Империи. И на мое молчание добавляет: — Вы слишком многого хотите. — Да, быть может, даже все или ничего. Разговор, кажется, заходит в тупик, самое время разойтись, подвести итог, но у Сеселя припрятан очередной вопрос: — Так если бы Тезан отдал вам всего себя, вы бы сделали для него то же? — Я не знаю, — мотаю головой, не поднимаю взгляд, — я даже не знаю, кто на самом деле Тезан. Сесель глубоко выдыхает, задумывается о сказанном, наверное, а затем поднимается: — Боюсь, это невозможно. Если бы он отдал себя, а вы себя… невозможно, не размышляйте об этом, здесь другие правила. Отходит к выходу, собираясь уйти без слов, но я бросаю ему в спину, неожиданно для себя самого: — Это не любовь. Сесель оборачивается: на губах снисходительная улыбка, его слова не утратили спокойствия, не поднялись ни на тон, и маска вежливости, в отличие от моей, ни на миллиметр не дрогнула: — Я вас оставляю, Каин. Пожалуйста, все же подумайте еще раз, чего конкретно вы хотите, только помните, что излишняя конкретика нижнему не к лицу. Тьма, валюсь поперек огромной кровати, переворачиваюсь на живот, душу себя в мягкости ложа. Сесель сам не осознает, насколько противоречивы его советы. Что значит "подумать конкретно" и в то же время не быть слишком конкретным, не быть прямым… Мягко, чересчур мягко подо мной. Может, и я тоже должен стать столь же мягким? Сесель не понимает меня, ничего не знает. Или же знает слишком много. Он проигнорировал мою фразу, будто я не осознаю, с кем имею дело. Все мы имеем дело. Тезан — это что-то ненормальное, даже аномальное, и тому есть доказательства. Его надо лечить, из него необходимо вытащить кого-то, что-то. Слишком мягко… Сесель не говорит глупостей? Что будет, если я все-таки поддамся, успокоюсь и полностью расслаблюсь, позволю поглотить себя, это вылечит Тезана? В моих силах помочь ему? И чего мне это будет стоить? Если бы знать ответы на все вопросы. Или лучше все-таки сбежать пока не поздно? Может ли так быть, что я лишь обостряю его болезнь, его патологическое состояние. Может, это из-за меня в нем живет "нечто" и так жаждет поглотить? Что если без меня ему станет лучше? — Каин? Вздрагиваю, не понимаю, послышалось или нет — и мое имя звучит вновь. Нет, это не Тезан, и не вернувшийся Сесель, это знакомый и отдающийся болью голос. Маркус. Поднимаюсь — и действительно Маркус обеспокоенно замер на миг в нерешительности, но спустя секунду, уходящую на осознание того, что я его узнал, уже быстро подходит, садится рядом. — Думал, не увидимся никогда, — отчего-то шепчет, и я наглядеться на него не могу, а он на меня. Смотрит как-то особенно, и мне становится стыдно. Не заслуживаю такого взгляда, полного надежды. — Я не смог, — стыдно, стыдно, мне так стыдно, — не смог от него сбежать, я пытался, почти добрался, но меня поймали и… — У тебя не было возможности, я даже думать не мог, что он сделает это, — дотрагивается до моего предплечья, — он закрыл небо, у тебя не было возможности, Каин, — и встряхивает, внутри меня ищет что-то, может, какое-сопротивление, дух бунтарства, желание победить? — Дезмонд полагает, что я отлучился ненадолго, надо возвращаться, расскажи свой план. Что я слышал о вас, звучит как полная нелепица, что на самом деле происходит? — Маркус, — голова кругом от всего, что необходимо рассказать, — я подозреваю, в нем кто-то или что-то есть. Нечто, обитающее в Болотном доме, и Тезан никогда его не видел, думаю, Вельзевул запер это существо там. Тезан иногда хороший, он совершает хорошие поступки, но в другое время он просто ужасен, когда что-то завладевает им полностью. — Какое-то существо, которое живет и в нем, и в доме? — Нет, а может и да, — понимаю, как глупо это звучит, но продолжаю говорить: — это лишь мои догадки, возможно, только мои. Возможно, нечто живет в Тезане и в доме, а может, это просто какая-то связь между ними. Мне кажется, Тезан это чувствует, но предпочитает не думать. — Да, ясно. Тезан — сукин сын, но что о тебе? — Я… может, ему можно помочь? Может, есть способ его вылечить? У меня получится его вылечить? — хватаюсь за голову, все кругом идет. — Или лучше оставить Тезана, и именно это спасет его? Что если я делаю его больным? — Каин, я спросил о тебе, а не о нем, — Маркус снова встряхивает меня. — Ты влюбился в него? Почему у тебя только два варианта, и оба на благо Тезана? Подумай о себе, ты ужасно выглядишь, ты должен думать о себе. Он резко вскакивает и бросает, прежде чем испариться: — Пора, иначе слишком подозрительно, Тезан еще не вернулся. Выждав пару секунд, тоже практически выбегаю, направляюсь в управляющую кабину и застаю четверых. Дезмонд в кресле у панели, тело с виду расслаблено, но сам задумчив, взгляд уперся в одну точку на полу; выглядит, будто сидит так уже вечность. Седовласый капитан «Пролета 717» стоит подле него, руки скрещены на груди. Слева на диване сидит Сесель, немного недовольный, поджав губы. А чуть правее в абсолютно закрытой позе Маркус, который поднимает на меня взгляд и тут же отводит в сторону. Хочу сесть рядом с ним, но это может показаться подозрительным, хотя кому сейчас дело до меня? Никто и внимания не обратит, сажусь, но не слишком близко к Маркусу. На самый край. — Сколько часов прошло? — спрашивает Сесель, но никто не спешит ответить. Вопрос падает зловеще, каждая секунда тишины мрачнее предыдущей. — Дезмонд, — наконец разрывает атмосферу ровный и сильный голос капитана, — время возвращаться на «Пролет 717», и, честно говоря, не думаю, что мы чем-то можем помочь. У нас на борту беженцы, надо доставить их подальше отсюда. Дезмонд тяжело сглатывает, он явно обеспокоен и совершенно потерян. — Я бы на вашем месте, — капитан чешет затылок, — послал сигнал тревоги, здесь нужен маневренный корабль с хорошей защитой, может, что-то из Флота КЛ909, они улетели не так далеко. — Если Тезан вернется, то поднимет меня на смех, — фыркает Дезмонд, а капитан только приподнимает бровь: — Что если он умер, а вы еще не предприняли ни единой попытки его спасти? Что скажет Император Вельзевул? Снова падает тишина, настолько зловещая, что дальше уже некуда. Голос Сеселя в ней звучит слишком звонко: — Надо что-то делать. — Так, — Дезмонд поворачивается к панели управления, — я облечу остатки ЭДК-2, подберусь как можно ближе, и, если не обнаружу ничего… если не обнаружу их следов, отправлю сигнал. — «Птица» не создана для таких маневров, — напоминает капитан, но, поняв, что Дезмонд план менять не собирается, лишь откланивается: — Ваше решение, удачи. Уходя, заминается в проходе, поторапливает Маркуса, который совсем не хочет вставать. Мы последний раз переглядываемся, кроме страха и неопределенности в этом контакте ничего нет. И спустя пару минут «Пролет 717» уже отрывается от «Птицы», производя небольшую встряску. Начинается наш спуск. Чем ближе подлетаем к ЭДК-2, тем существеннее корабль мотает из стороны в сторону, вверх и вниз. Словно перышко на мощном ветру. Такое легкое перышко на легко разрушающей силе. Мой организм не в состоянии этого вынести, тошнит. Ухожу в свою каюту, и запоздало накрывает страх за собственное будущее. Надо было улететь с Маркусом, надо было просто уйти. Такой шанс! И не важно, жив Тезан или нет, я мог уйти! — О чем вы думаете, Каин? Даже не услышал, как Сесель, бледный от волнения, зашел следом за мной. — Думаю, что будет со мной, если Тезан не вернется. Сесель садится поодаль, раздумывая, что ответить, и наконец выдает: — Что будет со всеми? — грустная усмешка, за которой следует деликатное пояснение: — Господин Тезан ничего особенного не делал, да, но я не могу себе представить гнев Императора. Сын был для него всем, осмелюсь предположить. Его детищем, его продолжением, самой драгоценной планетой из всех, что он имеет. Что ждет нас всех? — Вы не понимаете, — мотаю головой, он не видит сути, — вас пытали? Вас приковывали цепями? Вас мучили? — наклоняюсь, кладу холодные ладони на колени. — Мне даже вернуться некуда, не к кому. Я один. Разве что Маркус, но благоразумно умалчиваю об этом. — Вас никто не тронет, — как-то чрезмерно уверенно заверяет Сесель и пододвигается, продолжая заботливо и учтиво: — Вы не попадете в беду. — Вы не понимаете, меня здесь ненавидят, и без защиты Тезана!.. — так много нужно сказать, но не могу. Мутит от тряски корабля и от того, что несу. Вот как, Тезан превратился в защиту, когда рядом его уже нет. Слышал бы он, и, слава Тьме, что не слышит. — Каин, успокойтесь, все будет хорошо. — Тезана нет, — и не договариваю, что "хорошо" уже ничто не будет. Я просто молча возвращаюсь в управляющую и чуть ли не кричу замершему Дезмонду: — Когда и следа Тезана не найдется, отвези меня на любую планету, ближайшую. Сесель входит в каюту следом за мной, преследует, не иначе. Сокрушение. У меня были драгоценные минуты наедине с Маркусом, почему мы не потратили их на обсуждение плана? Почему не решили уйти вместе? Ладно, как-нибудь дам ему знать, я смогу. — Зачем? — интересуется Дезмонд, будто правда не понимает. — Тезана нет, оставьте меня где-нибудь. — Каин, прошу, успокойтесь, мы не бросим вас, — Сесель даже касается моей спины, и я дергаюсь от этого, как от удара молнии. — Вы в безопасности. — Какой еще безопасности? Что не ясного в моей просьбе? Зачем я вам? — Сесель прав, Каин, не стоит поддаваться панике, — Дезмонд поднимается и начинает ходить туда-сюда, разрезая шагами пространство, — не думаю, что Тезану понравилась бы твоя идея, он бы не принял ее. — Тезан исчез. Пропал. Тезан, вероятнее всего, мертв, — и ком застревает в горле, который не проглотить. — Тезана нет. — Тезана пока нет, — делает глубокий выдох. — Там еще Ним и Джай, они справились. Почему они отказываются принимать реальность? Что это за твердолобое отрицание настоящего? Это злит. Их поведение, их слова, и почему они просто не могут оставить меня где-нибудь, хоть где, до того, как до меня доберется Вельзевул. — То есть я теперь ваш заложник? — решаю прояснить ситуацию. — Ты не заложник, — Дезмонд даже останавливается. — Тогда позвольте мне уйти. — Нет, — качает головой, — Тезану бы это не понравилось. Хочется закричать опять, что Тезана нет, но я заранее знаю его ответ. Тезана пока нет.